Грядущее Н. М. Кожуханов Глава 7

«И когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь;
«И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незримые смоквы свои;
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих»…
Стих 12, 13, 14 глава 6 Откровение Иоанна Богослова

Глава 7. Псы

Прошел день, как окончилась моя игра с колдуном. Я поднялся из бело-черной утробы мертвого мира на его серую поверхность. Мир был все так же мрачен, небо все также затягивала серая пелена, которая сливалась у горизонта с землей. Теперь со мной, помимо Фреда, были еще четверо подростков – два мальчика и девочки, а еще женщина, ее звали Саро.
Мы покинули дом колдуна и держали путь в седьмой сектор, где жил Фред. Проводников мы потеряли, странники нашли свой покой в земле, недалеко от входа в дом Кельвина. Я глубоко закопал их тела в надежде, что их больше никогда не оживят. Если честно, мне так и не удалось разузнать, правду ли говорил колдун о воскрешении мертвецов. Саро не знала ничего о воскрешениях, как и дети.
Во главе нашей колонны шла женщина. Она переоделась в теплую одежду, которая в достатке нашлась в кладовых Кельвина. Саро несколько раз ходила с колдуном на поверхность и знала, куда нужно идти, чтобы попасть в ближайшее поселение, где, как мы договорились, она нас покинет, а мы, дождавшись, когда там появятся новые странники, заключим с ними сделку и попадем в зону семь.
За Саро шел я, а уж потом шагали дети, сначала Фред, а за ним и другие. Имен ребят я не помнил, хотя они представились мне после того, как Саро вывела их через лабиринт комнат в белый зал. У меня плохая память на имена, пока не начну общаться с человеком, не запомню, как его зовут. Женщина стала основным моим собеседником. Она рассказала, где и что находится в логове колдуна. Показала, где другие люди, но они не были подвластны моим приказам, поэтому пришлось их оставить в проклятом доме. Одни как тени ходили в полутемных коридорах с восковыми лицами, выполняя какие-то неведомые мне команды, что ранее дал им Кельвин. Другие стояли, застыв на месте, уподобившись статуям.
Саро помогла найти всем новую одежду, собрать припасы и наиболее ценные вещи, которые мы могли использовать, чтобы обменять на что-то нужное нам.
С телом колдуна мы поступили жестоко. Разрубив его на части, я и Саро, сожгли его в одной из многочисленных печей, что были в подземелье. Мне уж очень не хотелось больше встречаться с Кельвином. Он был страшным человеком, живущим по непонятным мне законам.
Самый большой соблазн, что был у меня – это продолжать приказывать куклам, благо моя воля над ними сохранилась. Но я сдержался. Саро понимала мои возможности, поэтому иногда осторожно поглядывала в мою сторону. Хотя о людях не говорят плохо, но, думаю, она взвешивала для себя риски и раздумывала, а не убить ли этого незнакомца. Потому и я не спускал с нее глаз. Дети есть дети. Если они что-то и понимали, то, вероятно, просто не придавали этому значения. Они были сверстниками Фреда, лет десять от роду. Они радовались свободе и о чем-то постоянно говорили. Фред влился в их компанию.
Дети рядом с взрослыми стали опять детьми. Теперь им не нужно было думать о выживании, о безопасности. Но могли ли я и Саро обеспечить им то, что, как они считали, у них есть? Думаю, нет. Теперь они свободны и у них вдоволь еды и питья. Но надолго ли?
Я вооружился привычным мне холодным и огнестрельным оружием. Саро взяла винтовку, что мне довелось видеть у странников. Оружие придавало обманчивую уверенность, и как сладко было это заблуждение!
Мне надоело пытаться понять, о чем щебетали ребята, половина их слов мне была просто неизвестна, а другая половина неразборчива, потому я нагнал Саро и заговорил с ней.
– А куда ты пойдешь, когда мы придем в поселение?
– Я пойду в свой сектор, что за кругом.
– Это куда? Что значит за кругом?
– Это значит выйду за земли старого города и пойду на восток.
«Так мне тоже на восток, вернее, на юго-восток».
Мне захотелось присоединиться к ней, но я тут же вспомнил, что меня с моей семьей разделяет не только пространство, но и время. Сложно было привыкнуть к мысли, что мои родные живы, но не здесь и не сейчас, а чтобы их увидеть, мне нужно идти с похожим на моего сына мальчиком к его близким, которые могут помочь мне повернуть время вспять. Я чувствовал себя как Алиса, попавшая в зазеркалье, которой, чтобы вернуться домой, нужно было все глубже и глубже опускаться в кроличью нору.
– А как называется твой сектор или зона, не знаю, как правильно говорить?
Еще в логове колдуна я объяснился с моими новыми знакомыми «куклами», рассказав им, что я не местный, что живу в очень далекой отсюда зоне, и что попал в здешние места по воле крестоносца, который забрал меня из моих родных мест и перенес сюда. Выглядело правдоподобно. Но врун из меня вышел не ахти. По крайней мере, Фред, когда я рассказывал свою историю, постоянно сдерживал улыбку.
– Говорить можно, как захочешь. А разве у тебя там, откуда тебя принес крестоносец, есть разница как говорить?
– Да нет.
– Зачем тогда спрашиваешь?
– Просто интересно.
Саро приняла мое объяснение, хотя я могу поклясться, что она не поверила ни единому моему слову.
– Хорошо, что интересно. Ладно. Мой сектор семнадцатый. У нас в поселении лучше, чем в старом городе. Воздух чище. Есть хвоя.
– Хвоя?
– Растут ельники. Низкие, метра по полтора, но встречаются. А тут из деревьев есть только серая хворь, это и не зелень вовсе. Палки какие-то.
Как мне стало ясно позднее, серой хворью местные жители называют те самые проволокообразные суховеи, что мне уже довелось увидеть на границе сектора, только когда они вырастают и становятся высокими, пока же они стелятся по земле их называют поземкой.
– У тебя есть муж?
Саро ответила не сразу, немного смутилась.
– Был. Как и дети, как и другие близкие мне люди.
– Так зачем тебе возвращаться домой?
– Там я родилась. Может, жива моя сестра и ее семья. Да и что мне делать тут? Если меня обнаружит крестоносец, миротворец или еще кто из внешнего мира, то я пропаду, как бывало со многими до меня, теми, кто пересек границу своего сектора. И знаешь, что я тебе скажу? Уверена, тем, кто пропадает, уж точно несладко живется, если вообще живется. Так что я считаю верным свое решение.
– Справедливо. А как ты попала к колдуну?
Женщина тяжело вздохнула.
– Это случилось, когда погиб мой муж. Он не возвращался с охоты несколько дней. Ко мне домой пришел судья и обвинил меня в том, что я укрываю своего Диму, а он уже начал превращаться. Я оправдывалась, но мне не верили. Меня забрали и заперли под замок. Долго держали. Потом выпустили. Я вернулась домой, а там никого. Соседи рассказали мне, что мои дети пропали. Это произошло в день, когда к нашим домам пришел поторговаться колдун по имени Кельвин.
Тут я понял, как события разворачивались дальше. Все просто – она пошла искать колдуна, нашла и стала, естественно, куклой. Ее дальнейшие слова подтвердили мое предположение. Своих детей у колдуна она не нашла. Объясняться с ней Кельвин не стал. Так Саро стала куклой колдуна.
– Да, невеселая у тебя история.
– Тут только такие, – пожав плечами, заметила женщина.
Мы продолжали идти по холмистой местности. На пути нам периодически встречалась серая хворь. Было прохладнее, чем в первые дни. У меня даже в рукавицах замерзали руки. В отдалении виднелись остовы полуразрушенных домов. Они служили нам ориентиром. Туда мы и двигались.
– Как я понимаю, мы идем в сторону тех домов?
– Правильно понимаешь.
– А куда дальше?
– Дальше пойдем, ориентируясь на лес, дойдем до его границы и пойдем вдоль нее. Потом придется спуститься в туннель, а за ним и поселение.
– Что за лес?
– Лес как лес. Там серая хворь выше, толще и гуще. Ее рубят на дрова, чтобы дома топить, не у каждого есть возможность выменять баллон с газом у судьи.
Неожиданно, когда мы поднимались на очередной холм, на его вершине появилась собака. Рыжая крепкая дворняга, в крови которой был намешан гремучий коктейль помесей и парод. Псина быстрым внимательным взглядом окинула нас, а потом, подняв морду, протяжно завыла.
– Пропади все пропадом! – выругалась Саро, вскидывая свое оружие.
Раздалось шипение, и из ствола винтовки вырвался световой луч, который пронзил собаку насквозь, оставив в ее боку дырку в несколько сантиметров, но вполне различимую. Псина покачнулась и упала на землю, покатившись со склона прямо к нам под ноги.
Саро посмотрела мне в глаза. Дети за нашими спинами насторожились.
– Бежим! – выкрикнула женщина, – Бежим со всех ног, если хотите выжить!
Вся наша компания сломя голову кинулась вперед. Я не осознал суть угрозы, но лица детей и Саро заставили в нее поверить. Кто мог нас настигнуть – крестоносец, миротворец или еще кто, – мне было непонятно. Нами овладел животный, безудержный страх. Страх, который позволил человечеству выжить в долгой эволюционной борьбе с другими животными, с природой вообще. Именно он стегал меня по пяткам и заставил забыть о боли в боку.
«Слабак! Беги быстрее, тебя уже дети обогнали», – упрекал себя я, когда мы преодолели половину пути до руин.
Тут я краем глаза заметил левее себя какое-то движение, однако никого не увидел. Силы оставляли меня и я перешел на неспешный бег, с каждой секундой все больше и больше отставая от своих товарищей.
Внезапно перед глазами всплыла картинка из старой передачи о животных, где ведущий басистым голосом рассказывал, как выбирают жертву хищники в ставе травоядных. Он говорил, что волк или другой охотник высматривает самого слабого в стаде, загоняет его, а когда тот отобьется от соплеменников, то нападает на него.
Собрав остатки сил, опрометью кинулся догонять детей и Саро. И должен вам сказать, это у меня вышло. Когда до ближайшей постройки осталось около пары сотен метров, мои ноги несли меня возле Фреда, что бежал впереди всех.
Все тяжело дышали, было понятно, что долго бежать никто из нас в таком темпе больше не сможет. И тогда я вновь уловил движение. Теперь оно было и слева, и справа. Посмотрев по сторонам, я увидел, что правее нас, метрах в ста, по холмам бежали три рыжих пса, а левее, но совсем близко, нагоняла черная, похожая на немецкую овчарку, псина.
Времени на раздумья не было. Я остановился, быстро встал на колено, и, сняв предохранитель, задержав дыхание, сделал пару одиночных выстрелов в черного преследователя. Первая пуля ушла в молоко, зато вторая легла четко в голову преследователю. Пес рухнул на землю. После этого я сплюнул скопившуюся во рту слюну.
– Спасибо лейтенанту за то, что мучил нас на стрельбах во время огневой подготовки. Век тебя не забуду!
За спиной я слышал топот удаляющихся ног Саро и детей. Этот звук обнадеживал, позволял чувствовать себя правым. Вообще я люблю собак. Из всей многочисленной армии домашних животных, пожалуй, именно их можно считать настоящими друзьями человека.
Направив автомат на преследователей справа, я успел сделать еще четыре выстрела. Одна пуля легла собаке прямо в бок и она упала, заскулив и покатившись по склону холма. Две другие, поняв, что жертва сильнее, чем показалось вначале, скрылись.
Я поднялся на ноги и, наконец, сделал несколько полноценных глотков воздуха. Немного придя в себя и повернувшись лицом к товарищам, принялся догонять их. Мне не удалось сделать и десятка шагов, как со стороны холмов, за которыми скрылись рыжие собаки, услышал протяжный вой. Я максимально ускорился, продолжая двигаться вперед.
Вот и вход в ближайший из разрушающихся домов. В дверном проеме меня дожидался Фред. Остальные уже поднимались наверх, это я определил по грохоту, который доносился изнутри. На душе стало легче.
«Оторвались».
В этот момент к вою двух луженных глоток неожиданно для меня присоединился лай еще десятка собак. Я обернулся и увидел, как в паре сотен метров от меня на холме появилась целая стая разозленных зверюг, которые неслись ко мне во весь опор.
– Валера, быстрее! Они скоро будут тут!
Я в пару прыжков покрыл расстояние, отделявшее меня от входа, и кинулся в чернеющий проем дома, следуя за Фредом.
«Интересно, – подумал я, – а бывает так, что хищники задирают стаю своих жертв целиком?»
Наверное, если бы о нашем происшествии кто-то сейчас снимал телерепортаж, то какой-нибудь зритель обязательно бы сказал:
– Сами виноваты, эти люди – идиоты. Зачем они пошли через места, где живут колдуны, стаи голодных бродячих собак? Поделом им!
Но что бы сказал этот телезритель, если бы вынужденно попал на наше место? Вот бы я на него посмотрел и «посмеялся». А сейчас мне было не до смеха. Миновав пятый этаж, я больше не мог бежать, а тяжелой поступью карабкался по ступенькам. Мои уши улавливали цоканье собачьих лап, которые доносились с первого этажа.
«Не могу больше бежать», – решил я и, встав на межэтажном пролете между пятым и шестым этажами, повернулся к лестнице, ведущей вниз, лицом, уперся спиной в стену, приготовился дать бой преследователям.
Автомат все также был поставлен на одиночную стрельбу, предохранитель снят, палец поглаживал спусковой крючок. Саро и дети поднялись уже достаточно высоко.
«Один рожок начат, три в кармане на бедре. Плюс пистолет Стечкина. Любимое оружие киллеров в девяностые годы двадцатого столетия. Правда, он, бывает, клинит. Но надолго он мне не нужен. К нему у меня одна запасная обойма. А еще у меня есть нож и граната. Интересно, она взорвется? Это я узнаю в конце, но нож на всякий случай тоже приготовлю».
Вот первая черная тень выскочила на пролет пятого этажа.
– Понеслась.
Прицелившись, я и парой выстрелов свалил собаку. Но радоваться было рано, ей на смену принеслись еще три пса, но поменьше. Несколько одиночных выстрелов – и они присоединились к своему собрату. И тут же еще две тени возникли уже на самой лестнице, ведущей на межэтажный перелет, где я занял позицию.
«Этак, я не успею отстреливаться», – решил я, подстрелив собак, которые покатились кубарем на поднимающихся снизу и быстро заполняющих пролет пятого этажа псов.
Пары секунд мне хватило, что переключиться на автоматический огонь. Я опять вспомнил своего лейтенанта, который строго запрещал стрелять очередями из такого оружия в помещении. Но теперь его не было рядом, да и мне ничего не оставалось, как нарушить запрет.
Автомат судорожно задергался, накрывая хищников свинцовым дождем. В лицо пахнуло жаром, я почувствовал пьянящий запах пороха.
«Столько лет, а еще живо оружие, да как еще живо», – удивился я.
Но вот патроны кончились, раздался пустой щелчок. Я быстро отстегнул рожок и, вынув из кармана следующий, присоединил его. Уши заложило от грохота выстрелов, но даже в полуоглушенном состоянии мне было слышно, как скулили раненые собаки, пытаясь отползти, спрятаться в хорошо простреливаемых углах.
Но не прошло и мгновения, как следующая волна преследователей поднялась на пролет пятого этажа, пробираясь вверх по телам своих мертвых или раненых собратьев. Я не стал стрелять одиночными.
Автомат опять задергался в исступлении, изрыгая из ствола, как из жерла вулкана, поток огня. И снова пороховой туман окутал меня. Когда патроны закончились, стало заметно, что ствол раскалился и вокруг дула приобрел красноватый оттенок.
Раздумывать времени не было, так как третья волна – лязгая зубами, лая, завывая, скуля, вожделея свежего мяса, неслась по лестнице. И снова я расстрелял весь рожок. Тела местами в три, а то и в четыре слоя заполнили лестничный марш и пролет пятого этажа. Но новые собаки все поднимались и поднимались вверх.
Отбросив теперь бесполезный автомат, я выхватил пистолет и, перепрыгивая через ступеньки, к этому времени мне удалось немного восстановить силы, помчался наверх. В пролете между седьмым и восьмым этажами, мои ноги просто окаменели, дыхание сбилось и мне ничего не оставалось, как опять занять оборонительную позицию, прижавшись к стене.
Теперь я был лишен огневой поддержки. Стена правее меня была проломлена, свет тут лучше освещал темную утробу дома-великана. Лестница, по которой я только что поднялся, также была повреждена и ходила ходуном.
«А ведь это вариант», – рассудил я, решив именно тут взорвать гранату.
Но сначала я расстрелял обойму пистолета. Пять мертвых псин создали небольшую пробку и позволили мне перевести дыхание для последнего броска. И я побежал, бросив вниз во врагов пистолет и доставая гранату.
В два счета забежав на восьмой этаж, я выдернул чеку и бросил смертоносный кусок металла на лестницу. Сам же прыгнул в сторону ближайшего входа в квартиру. Упав на пол, я закрыл голову руками.
Раздался взрыв. Здание содрогнулось и что-то черное и тяжелое навалилось на меня сверху…
– Очнись! Открой глаза! Ну же!
Я слышал голос из ниоткуда, а перед глазами проплывали красные, розовые и синие круги. Что со мной происходит и где происходит, понять не удавалось.
– Па, очнись! Пап! – внезапно донесся до меня такой знакомый голос моего сына.
Последние слова, как холодный душ привели меня в чувства. Я открыл глаза, резко сел и осмотрелся по сторонам. Меня окружали дети и Саро. Все они радовались моему возвращению, но моего сына тут не было. Правда, был Фред, он стоял прямо напротив меня и улыбался широкой, искренней, детской улыбкой. На его щеках еще не высохли ручейки от слез. Он протянул ко мне руки и мы обнялись.
В тот момент я был счастлив и прижимал его к себе как родного человека.
– Мы за тебя испугались, – похлопав меня по плечу, сказала Саро. – А еще подумали, что этот дом развалится, когда взорвалась граната.
Тут я вспомнил, что мы же убегали от стаи диких собак. Содрогнувшись, я аккуратно освободился от рук Фреда и вопросительно посмотрел на Саро.
Понимая мой немой вопрос, она ответила:
– Мы в безопасности. Они ушли. Я с детьми поднялась до самой крыши. Там-то и услышали, как ты внизу войну начал. Потом рвануло. У нас всех уши заложило. Собаки все лаяли, и я подумала, что тебе не удалось их остановить. Потом они стали ужасно выть, между псинами пошла грызня. Наверх они не поднимались, и у нас появилась надежда на спасение. Мы просидели наверху, пока не увидели, что стая уходит.
– Так они просто ушли?
Моему удивлению не было предела.
– Не совсем просто. Они съели убитых и раненых, а потом куда-то побежали.
Слушая Саро, Фред стал отряхивать мою одежду от густого слоя пыли. Только тут я заметил, что весь в пыли. Окинув внимательным взглядом комнату, понял, что это именно то помещение, куда я запрыгнул, прячась от взрыва.
«А что же меня придавило?»
Потолок комнаты отсутствовал. Плиты упали на пол, над нами образовался высокий второй свет.
«Но если на меня упал потолок, то как…»
Я не успел додумать вопрос, а ответ уже был очевиден.
«Да никак!»
– И вот что я тебе скажу, – продолжала говорить Саро, – собаки вообще вели себя странно.
– А что странного в поведении этой стаи?
– Да хотя бы то, что они не собираются постольку вместе. Там была не одна стая, а несколько.
– А это еще почему?
– Я же наблюдала из окна за ними. У них нет одного вожака. После того, как собаки принялись есть, они разбились на множество небольших групп, где были свои лидеры. Отбив мясо, они ели по закону стаи. Начинал вожак, а потом все остальные.
– Гляжу, Саро, ты знаток собачей жизни.
Женщина смутилась.
– Да нет. Я просто живу тут и знаю, что нормально и естественно, а что нет.
Выслушав свою спутницу, я вышел на этажный пролет, находиться в комнате с упавшим потолком мне было как-то неуютно, взгляд сам опускался на пол и подводил меня к мысли, что если на человека упала плита, то он не может выжить, и стал приводить в порядок свою одежду.
Тут же мне удалось рассмотреть последствия от взрыва гранаты. Секция лестничного марша и часть плиты межэтажного пролета рухнули вниз. Это нас и спасло. Собаки не могли продолжать преследование и были вынуждены отступить. Да и не на голодный желудок они уходили. Хотя действительно было странным, что они так быстро и просто отказались от попыток взять свои жертвы измором. Обычно, загнав кошку на дерево, собака долго выжидает и никуда не уходит, надеясь, что жертва спустится вниз. Такая картина известна всем и каждому. А тут их как подменили. Поели и всю стаю корова языком слизала.
После всех этих тревог мы проголодались и сели есть. Достав из рюкзаков, которые мы основательно набили не только вещами для обмена, но и пищей, все приступили к еде. Колдуну нравилось сладкое, а может, просто дети, снаряжая свои рюкзаки, брали именно то, что любили больше всего. Вообщем уже скоро весь пол вокруг нас был усеян пестрыми фантиками от конфет, вафель и прочей вкусности. Я и Саро предпочли сладостям тушеное мясо из банок и сухари, запив все это лимонной водой.
«Не спрашивайте, откуда у колдуна были лимоны и все это разнообразие, да и еще не испорченное. Не знаю».
Подкрепившись, мы решили немного отдохнуть. Дети устроились на полу, расстелив свои лежаки прямо среди окружающего нас фантикового хаоса. Ребята сбились в кучку для того, чтобы согреться, разжигать костер мы не решились, чтобы не привлекать к себе внимания.
Спать не хотелось. Мы с Саро поднялись на этаж выше и стали обсуждать, как будем действовать дальше. За детей сейчас мы не волновались, снизу на нас напасть никто не мог, а если бы кто-то решил пробраться к нам сверху, то ему пришлось бы пройти мимо нас. Да, у меня из оружия остался только нож, но вот у моей спутницы имелась винтовка, которую она закинула себе за спину.
– Думаешь, мы сможем пройти дальше? – в отсутствие детей женщина позволила себе говорить неуверенно.
– Тебе виднее, ты же местная. Но если мы опять напоремся на собак, то не факт, что мы сумеем от них отбиться. В прошлый раз нас спасла случайность. Каков был шанс, что в первом же доме подвернется хлипкая лестница? Каков был шанс, что граната взорвется и сможет повредить бетонную конструкцию? Правильно, маленький.
Саро испугано смотрела на меня. Видимо, она ожидала, что я начну ее обнадеживать.
– Но мы выжили. И давай будем надеяться, что так пойдет и дальше.
Я посмотрел на вид из окна. Серость все также доминировала в мертвом мире, который за время пребывания в нем стал для меня настоящим адом. Смутное ощущение тревоги не покидало меня. Да нет, не просто тревоги, а какого-то безысходного ужаса, который притаился в хитросплетениях толстых веток-стволов гигантских суховеев. Мир вокруг меня был сер, но я уже научился различать его оттенки и видеть полутона, вот лес вдали, он был практически черным. Черным, как ночная мгла в безлунную ночь.
– А можно идти в поселение не вдоль леса, а как-то еще?
Саро пожала плечами.
– Можно идти по руинам, но в домах находят пристанище не только люди.
– А кто же еще?
Она вновь пожала плечами.
– Даже если только люди, то не факт, что для нас это хорошо.
– Согласен. Я уже видел, какие тут у вас люди бывают.
– А что, в местах, откуда тебя притащил крестоносец, что-то по-другому? – с легкой обидой в голосе спросила женщина.
Моя лживая история была не продумана, завираться я не хотел, потому ответил так:
– Везде все одинаково, но я не хочу говорить о своем доме. Эта тема закрыта. Сейчас нужно думать, как выжить здесь и сейчас. Поняла?
– Да. И что же ты предлагаешь?
А предложить мне было особо нечего. Я не знал этот мир. Но ведь этого Саро не знала. Она воспринимала меня как мужчину, а это означало, что я – вожак нашей маленькой стаи. В старом мире женщина могла себя обманывать, говоря о равноправии полов, но это не так. Мужчина всегда добытчик, защитник, опора, а женщина-хранительница домашнего очага. В старом мире могло быть и по другому, но это был самообман, который наше общество могло себе позволить. Конечно, всегда есть исключения из правил, но это, как говорится, не от хорошей жизни. Саро была готова повиноваться и быть женщиной, а дети следовать за взрослыми. Это правильно, естественно. Однако я не знал, как сделать так, чтобы мы выжили, но должен был принять правильное решение. Это моя обязанность. Демократия в варварском мире – это воля сильного мужчины и подчинение ему слабых – детей, женщин, стариков.
Я не отвечал, и тогда Саро заговорила вновь:
– Собаки не любят леса. Всегда не любили. Почему, не знаю. Но там мы точно их не встретим.
Интуиция подсказывала мне, что нужно идти через руины, но доводы разума, подкрепленные логикой, звучат куда громче и выглядят более очевидными.
– Пусть будет лес. Только пойдем от него метрах в пятидесяти, ближе подходить не станем. И ты будешь держать оружие постоянно наизготовке. Не думаю, что нас там ждет теплый прием.
Женщина явно успокоилась, добившись своего.
– А сейчас иди вниз к детям. А я тут посижу, понаблюдаю.
Саро кивнула головой и ушла. Я не стал посягать на ее оружие, которым по сути не умел пользоваться, не понимал даже механизма его работы. Но для Саро это, наверное, выглядело как проявление моего доверия или уважения к ней. Мне было достаточно и того, что она перестала смотреть на меня с подозрением, ожидать от моих действий какого-то подвоха.
Оставшись один у окна, я стал вглядываться в лес, дома-великаны, выбирая предстоящий маршрут движения. Но в конечном счете все мои мысли сводились к моей семье.
«Как же они пережили взрыв? Из наших скудных разговоров с Саро мне показалось, что за пределами Москвы атака была не столь массированной, а значит, шансы на благополучный исход возрастали.
Где же они укрылись? Жена должна была вернуться с работы, а сын из школы. Значит, скорее всего, взрыв их должен был застать дома. Мы жили в панельной пятиэтажке. Это хорошо. Ведь кирпичных уцелевших домов я тут не встречал, а вот панельных многоэтажек было хоть отбавляй. Получается, они просто обязаны были выжить.
Но как же они выжили в мире, где все заражено? Не знаю… Но если посмотреть по сторонам, то можно уверенно сказать, что люди живут и после воздействия на их среду обитания совсем немирного атома. Только это не жизнь, а одни мучения.
Раньше мне казалось, что экономить последние деньги, ожидая выплаты заработной платы, – сущее мучение. Или толкаться в очереди, пробираясь в метро к поезду, – ад, да и только. А застрять в пробке в час пик! Но все это ничто по сравнению с тем, что ждет людей в постапокалипсическом мертвом мире, где по какой-то нелепой, ужасной случайности живут люди, рождаются дети, а некоторые из них умудряются дожить до старости.
Как же сложилась судьба моей семьи? Не знаю, но надеюсь на лучшее. Верю, что мне удастся вернуться в мое время, к моим родным. И все у нас будет хорошо. А как может быть иначе? Ведь я же знаю, как будут развиваться события. Знаю об эпидемии, о миротворцах, крестоносцах, чистильщиках. Знаю, что нам будет необходима прививка. Вообще лучше было прихватить эту самую вакцину с собой в прошлое. Хорошая мысль, жаль, что она пришла мне на ум только сейчас, а ведь я мог заполучить ее без проблем, если бы озадачился этим вопросом в логове колдуна. Но если такой шанс появится еще раз, его нужно будет обязательно использовать.
Интересно, каким образом неграмотные родные Фреда, которых колдун называл аборигенами, смогут вернуть меня во времени назад? Это вообще не укладывается у меня в голове. Лучше об этом сейчас не думать. Лучше верить и надеяться, что они не такие отсталые. В конце концов Кельвин же говорил, что внешние, те, кто управляет местными, обучают их для того, чтобы они могли работать, добывать полезные ископаемые или что-то вроде того. Надеюсь, аборигены не такие уж глупые. Надеюсь. А надежда, как известно, умирает последней.
Ладно. Надо спуститься вниз и немного отдохнуть. А потом пойдем от дома к дому прямо по тому пути, как я приглядел. Дойдем до леса. Пройдем вдоль него, а дальше туннель. Хорошо, что мы взяли у колдуна фонари. Хотя все равно не хочу спускаться опять под землю. Что это вообще за туннель? Часть метротуннеля, автотуннеля или что? И почему нельзя пройти в поселение поверху? Также проще. Или я чего-то не знаю?
Да что над собой измываться. Туннель, значит, туннель. Будь, что будет».
В таких размышлениях я спустился вниз. Дети, прижавшись друг к другу, посапывали. Хитрее всех оказался Фред: он лежал в самой середине лежбища. С краю к ним пристроилась Саро. Я же решил прилечь с противоположной стороны. Закрыв глаза, тут же провалился в сон.
Когда ты спишь, как правило, не осознаешь, что окружающий тебя мир нереален. Вот и я не почувствовал этого. Хотя у меня возникло чувство де-жа-вю.
И был день. Я стоял в поле, которое поросло чертополохом и прочей сорной травой. Земля была сухая. Невдалеке от меня стоял одноэтажный дом. Хотя правильнее его было назвать бараком. Вокруг него был сад, в котором стояло множество сухих яблонь, но были и такие, на которых еще сохранилась частично листва. Было душно, в траве стрекотали кузнечики, стояло настоящее пекло. Вблизи дома бурьян практически вырос с саму постройку.
И я двинулся по полю к бараку. Сухие стебли травинок больно кололи, словно иглы, проникая через ткань брюк. Стрекот кузнечиков нарастал. Внутри меня рождалось странное чувство, с одной стороны, любопытство, с другой – предчувствие чего-то плохого.
Окна дома были заколочены досками, а в некоторых местах и большими листами фанеры или оргалита. С невысокой крыши вспорхнула какая-то серая птичка, наверное, воробей. А с ветки одной из яблонь подала голос старая серо-черная ворона. Скрежетание ее голоса диссонировало какофонии кузнечиков. Я вздрогнул и на мгновение остановился, услышав неприятный звук.
Вот и дом.
И я с трудом стал пробираться, разрывая руками стебли сухой травы, переплетенной в тугие косы. В нос попала пыль и я чихнул. Трава вплотную подступала к дому и упорно не хотела пропускать вперед. От работы на моем лбу выступил пот. Дыхание сбилось.
Наконец, я прорвался к одному из окон. Дернул руками лист фанеры. Оказалось, он практически не закреплен и я вместе с ним отлетел обратно в густую высохшую повитель, улегшуюся поверх сухостоя.
Встав, я отряхнулся.
– Твою душу! – выругался я, когда заметил на моей ладони глубокий порез и кровью запачканные брюки.
У чернеющего проема на меня нахлынули смешанные чувства радости и страха. Подоконник был невысокий, поэтому я беспрепятственно проник внутрь, перешагнув через него, и попал в небольшую пустую комнату, стены которой были поклеены отходящими от нее выцветшими желтыми обоями, с каким-то причудливым рисунком.
И я прошел ее и вышел в темный коридор. В конце него виднелся свет, исходящий из щелей дверного косяка, которым проход заканчивался.
Вот и дверь. Я легонько толкнул ее и она распахнулась, словно от сильного удара. Мне открылась небольшая комната. В ее правом углу стоял камин, перед которым имелся видавший виды деревянный стул со сплошной спинкой. В комнате было два окна. Когда-то снаружи они были заколочены досками, но часть из них сгнила и отвалилась. В образовавшиеся проемы вполне сносно проходил свет. Над камином висела картина. На ней сквозь слой пыли проглядывало изображение корабля, плывущего по морским волнам.
И я шагнул внутрь. В тот же миг мое зрение уловило какое-то движение левее меня. Машинально я стал поворачиваться в эту сторону, но не успел. Получив сильный удар в висок, я повалился на пол, теряя сознание.
В мире, где нет дня и ночи, а часы отмеряют свой ход, показывая количество времени, которое у вас есть до вакцинации, что не позволит стать вам монстром или просто умереть, сложно сказать, что длится долго, что коротко. У меня не было личных часов, как и у всех, кто шел со мной. Фред лишился своих в доме колдуна, а у меня их никогда не было, даже в довоенном мире. Меня разбудила Саро. Дети к этому моменту уже проснулись и завтракали, а может, ужинали.
– Вставай. Не время расслабляться.
Я потянулся и встал на ноги. Машинально нашел взглядом Фреда. Он ел шоколад и увлечено о чем-то говорил с девочкой, у которой была длинная светло-русая коса.
«Как же ее зовут?» – попытался вспомнить я, но тщетно и тут же сдался.
– Будешь есть? – спросила меня Саро, протягивая мне банку рыбных консервов.
– Потом.
Она пожала плечами и убрала банку в свой рюкзак.
– Потом может и не наступить.
Я не стал вступать с ней в спор, а быстро собрал немногочисленные вещи и начал подгонять расположившихся на пикнике детей.
Чтобы выйти на улицу, нам пришлось преодолеть провал, возникший от взрыва гранаты. Я спрыгнул вниз и принимал детей. Саро спустилась последней. Она не нуждалась в моей помощи.
Мы старались не шуметь, поэтому без надобности не разговаривали. Лестница, по которой наша команда спустились вниз, была вся запачкана кровью собак, которая успела потерять алый оттенок, стала бурой, начала сливаться с серой однотонностью этого мира.
На улице было теплее. Наверное, градусов пять. Земля под ногами немного раскисла, она вся была испещрена следами собак.
«Мы тоже оставим следы, а это плохо».
Но вслух я не высказал своих опасений. Пошли вперед. Саро шла в темпе, я еле поспевал за ней. Можно сказать, она не шла, а бежала легкой трусцой. Для детей такой темп был не проблемой, чего не скажешь обо мне. Каждый из нас внимательно озирался по сторонам, стараясь разглядеть опасность, которая могла появиться из-за любого холма, из-за каждого угла дома-великана.
Но нам повезло. Мы без происшествий преодолели весь путь, что отделял нас от леса. Уже скоро темная стена серой хвори возвышалась левее нас. Деревья вблизи выглядели еще более пугающими. Они сплетались в причудливый змеиный клубок. Местами то ли стволы, то ли ветки достигали в размерах двух, а то и трех обхватов моих рук. По высоте лес был куда выше, чем я мог предположить. Деревья уже у самой кромки были по десять, пятнадцать метров в высоту. Это были совсем не те недоростки, которые я увидел впервые, когда в компании странников пересек границу сектора.
– Ты не говорила, что они такие большие. Я про деревья.
– И что?
Мне особо нечего было добавить к сказанному. Мы стали продвигаться вперед, все дальше и дальше уходя от руин домов. Над лесом дома не возвышались. Может быть, и были в деревьях спрятаны какие-либо постройки, но растительность их давно переросла, скрыла в своей гуще.
Неожиданно Саро остановилась.
– Нам осталось совсем немного идти, – сказала она, а потом, указав рукой в сторону возвышающихся над местными неровностями холмов, добавила. – Нам туда. Там вход в туннель.
– Он длинный? – поинтересовался я.
– Метров двести-триста.
– А от него далеко до границы сектора?
– Да нет. Он почти на границе. Седьмую зону из поселения видно, до нее рукой подать.
Это меня обнадежило. Саро сняла с пояса фляжку и отпила воды, а потом предложила мне. Видя, что взрослые остановились на передышку, дети тоже принялись пить. Бег, как оказалось, отнял немало сил не только у меня, но и у них.
Держа флягу у рта, я делал очередной глоток, когда раздался грохот. Такой знакомый, такой пугающий. На мгновение мое тело окаменело. Остолбенели и мои спутники.
– Бежим в лес! – придя в себя, скомандовал я и первым кинулся к густой стене серой хвори.
Дети и женщина кинулись за мной. Мы в считанные секунды преодолели расстояние, которое отделяло нас и кромку леса. Сзади раздавался топот крестоносца, который становился все громче и громче.
«Засек нас!»
Лесом назвать хитросплетение серой хвори можно было лишь условно. Правильнее было сказать – бурелом. С каждым шагом становилось все темнее. Скоро я уже смутно стал различать пробирающихся сквозь стену из веток детей и Саро. Шаги крестоносца были совсем рядом.
Поняв, что убежать дальше по-тихому мы не сможем, я выкрикнул:
– Стоять! Не двигаться!
Все остановились. Хруст ломающихся веток перестал выдавать наше расположение.
– Всем лечь на землю! – громким шепотом скомандовал я, вспоминая, как пытался обмануть крестоносца уходивший от погони незнакомец.
Как только мы припали к земле, крестоносец остановился. Тишина длилась недолго. Послышались какие-то металлические звуки, черноту леса осветил луч прожектора. Он стал шарить, скользя над нашими головами. Сердце бешено колотилось в моей груди. Было страшно даже дышать. Пару раз прожектор проскользнул прямо над моей головой, но так и не коснулся моего тела.
Так длилось какое-то время пока, наконец, стальной гигант не потерял интерес к нам. Свет погас. Однако темнота сейчас не пугала, а придавала сил, спрятав от опасности под плотным покрывалом.
Мы лежали, крестоносец не спеша удалялся.
– Он точно нас приметил, – услышал я шепот Саро. – Теперь будет ходить тут, искать, ждать, когда мы проявим себя или до тех пор, пока его не отзовут хозяева.
– И что нам делать?
– Можно проползти подальше, а там встанем и пойдем, чем глубже, тем лес будет свободнее. Вот увидишь!
И мы поползли. Ветки хлестали нас по лицу, голова шла кругом. Мы шумели, но не так, как если бы шли в полный рост. Крестоносец почему-то нас не слышал и не замечал наше движение. У меня была теория о том, что эта паукообразная машина воспринимает только движущиеся объекты, видит как хищный динозавр из древних веков. Вообщем крестоносец нас не нашел.
Уже скоро мы смогли встать на ноги. Поступь механического монстра отсюда была не слышна.
– Может, он ушел? – услышал я из темноты предположение Фреда.
– Переждем тут, – сказал я. – Рисковать не станем.
Я достал из рюкзака фонарь и, прикрыв его стекло ладонью, включил. Света было немного, но так я смог убедиться, что все мои спутники со мной. Все тут же подошли ко мне, свет манил их, как ночных мотыльков.
– Хорошо, – вздохнув, сказал я, – Думаю, мы оторвались.
– Хорошо-то, хорошо, – ответила на мои слова Саро. – Но как мы найдем выход из леса?
«Действительно, как?»