Грядущее Н. М. Кожуханов Глава 11

«И зверь, который был и которого нет, есть восьмой, и из числа семи, и пойдет в погибель».
Стих 11, глава 17 Откровение Иоанна Богослова

Глава 11. Лев

Выбраться из бездны отчаяния, чтобы вновь пасть в нее – не самое хорошее продолжение моего пути. Снова надежда ускользала от меня, опять я чувствовал свою беспомощность.
«Может быть, когда я слышал голос моего сына, это был на самом деле Фред? Он мог звать меня на помощь. Но почему? Что случилось с ним? Вдруг он попал в плен к воям, а что если его схватил крестоносец?», – от мыслей голова буквально пухла.
И тут я заметил, что из-за груд бетона торчит конек небольшой двускатной крыши.
«Дом! Светлана говорила, что где-то здесь можно спрятаться или укрыться».
Я быстро, насколько позволяли мне силы, спустился вниз и направился к дому среди скал. Расстояние приблизительно в километр по холмистой местности далось мне с трудом. Я сильно вымотался, практически валился с ног.
Дом стоял на невысоком песчаном холме, был одноэтажный, сложен из кирпича на манер замка. Он был довольно большой. Я смотрел на него сверху, с ближайшего из холмов. Окна были плотно занавешены, хотя уже с относительно близкого расстояния можно было понять, что в некоторых комнатах горит свет.
Отдышавшись, я спустился со своего холма и стал подниматься на тот, где стоял дом. Мои ноги дрожали от усталости, последние метры я не шел, а полз на четвереньках.
Неожиданно для меня дверь в дом открылась. Глупо было подниматься на холм со стороны входа, но об этом думать было поздно. На пороге появилась Мира. Девочка была спокойна, увидев меня, она застыла на месте.
Я протянул к ней руку. Она что-то крикнула за дверь и кинулась со всех ног ко мне. Это было последнее, что я видел. Мое измученное тело отказалось мне служить и разум сорвался в бездну беспамятства.
Когда я очнулся, то увидел, что на кровати возле меня на стуле сидит Фред. Он положил локти на небольшой прикроватный столик и увлеченно рисовал, качая ногами. В комнате не было света, кроме того, что давала тусклая настольная лампа.
Смотря на детское лицо, я вдруг осознал, что не могу вспомнить, как выглядит мой сын. Его образ стоял перед моими глазами, но черт лица было не разобрать. Вместо них – размытое пятно. Мне стало нехорошо от этого, но в какой-то момент лицо моего сына и Фреда слились воедино. Теперь у моего мальчика были нос, рот, уши, щеки сидящего передо мной ребенка. Это, как ни странно, успокоило меня и я, закрыв глаза, снова уснул.
Сны мне не снились. Когда я проснулся, в комнате было светло, горела старенькая пятисвечная люстра. Рядом с моей кроватью стояла Светлана и незнакомая мне пожилая сгорбившаяся женщина.
– Хватит лежебочничать! – сказала бодрым голосом Светлана. – Мы не можем бесконечно злоупотреблять гостеприимством бабы Яны. Да и объедать пожилого человека нехорошо.
Хозяйка трактира держалась хорошо, учитывая недавнюю потерю мужа, дома, трудное бегство и неясные перспективы на будущее. Чего не скажешь обо мне. Я все еще был разбит. Мои руки лежали поверх одеяла и были перебинтованы, на теле ощущалось присутствие повязок, значит, были и другие раны.
– Почему вы меня не дождались?
– Ну да, ждать тебя! Посидели часок-другой, да и пошли. Я подумала, что лаз нашли вои и тебя нагнали, решила не рисковать. Правда, Фред был не согласен, но я прикрикнула на него, и он повиновался.
Тем временем старуха хитрым взглядом изучала меня.
– А вы - баба Яна? – обратился я к пожилой женщине.
– Она самая. Я есть Яна.
– Бабушка спасла нас. Дала мне лекарства, чтобы поправился твой сын и ты.
– Спасибо! – скорее машинально, чем из вежливости, сказал я. – А давно мы тут?
Светлана пожала плечами.
– Часов шестьдесят, а может, семьдесят, – ответила за нее старушка.
Так состоялось мое первое знакомство с хозяйкой дома. Мне дали поесть и, оставив одного, ушли, рекомендовав побольше двигаться, обнадежив меня, что раны не страшные.
Перекусив мясной похлебкой, сыром и запив все чаем со странным привкусом, я снял с рук повязки, помылся в ванной, которая соседствовала с моей комнатой, переоделся и вновь несколько часов поспал, после чего почувствовал себя значительно лучше.
Выйдя из своей комнаты, я столкнулся в дверях с Фредом, который шел ко мне. Увидев меня, мальчик кинулся ко мне и обнял. Я тоже был очень рад ему.
– Привет! Я слышал, что только ты верил в мое возвращение, – сказал я Фреду, потрепав его волосы рукой.
– Вроде того, – отстранившись от меня, сказал мальчик. – Нам нужно уходить отсюда.
– Почему?
– Не нравится мне тут.
Не успел я отдохнуть и хоть немного придти в себя, как опять некая скрытая угроза замаячила на горизонте.
– Ладно, – сказал я, закрывая дверь, – говори, что тут не так.
Фред с опаской поглядел на меня, а потом шепотом заговорил.
– Мы тут в гостях уже не первый час. Я уже успел хорошо отдохнуть и не раз. Вчера проснулся и слышу какой-то странный звук. Словно кто-то скребется в подвале, прямо под комнатой, где стоит моя кровать.
Про себя я уже начал улыбаться, понимая, что Фред говорит мне о своих детских страхах. С одной стороны, это было хорошо, мальчик доверял мне, с другой обращать особое внимание на его слова не стоило. Мыши в стенах, это нормально, как и страх перед неизвестностью. Стоит включить разум, тени разбегаются и ты смеешься в лицо своим слабостям.
– Я не сразу это понял. Сначала заглянул под кровать, потом уж догадался, что скребется кто-то снизу. Думал, мышь или крыса. Можно было ее поймать и съесть, но тут неплохо кормят, поэтому я не стал терять время и лег обратно.
«Как же ты хотел ее поймать, ведь ты же не кошка?»
– Лежу, гляжу в потолок, а в подвале кто-то все скребет и скребет. Тут я не выдержал, сел на кровати, да как стукну ногой по полу. Вот после этого страху натерпелся. В ответ из подвала тоже стукнули. Да как стукнули! Кровать аж подпрыгнула. А потом кто-то зарычал, что ли. Я испугался и побежал к хозяйке дома. А в подвале кто-то за мной бежит и в пол долбится.
– И что, никто кроме тебя этого грохота не слышал?
– В том то и дело, что нет. Светлана напилась и спала без задних ног. Она храпела так, что Мира тоже ничего не услышала, а они в одной комнате были.
Мальчик разошелся. Рассказывая, он уже не шептал, а говорил в полный голос, сопровождая слова активной жестикуляцией.
– Прибежал к бабе Яне. Забегаю к ней в комнату, а она сидит на кресле-каталке и вяжет. Я к ней, все рассказываю, а она мне так спокойно говорит: «Дом старый, оседает, ты не обращай внимание на это. Иди к себе спать». Да, и вот еще что, когда я к ней в комнату забежал, то топот шагов внизу прекратился.
Мне еле удавалось сдержать свою улыбку. У детей сильное воображение. Это и хорошо, и плохо. Ребенок активнее, чем взрослые дорисовывает, додумывает окружающий его мир и ситуации, в которые он попадает. Поэтому дети так ярко переживают абсолютно рядовые, по мнению взрослого, события.
– Представляешь, каково мне было возвращаться в постель?
Я понимал мальчишку, потому, что еще вчера сталкивался с похожими ситуациями, но возникающими с моим сыном. Впервые это случилось, когда ему было лет пять. Всей семьей мы спали в одной комнате. Бывало, что он просыпался среди ночи и говорил, что хочет в туалет, а идти боялся. Я вставал и включал свет в коридоре, туалете и ванной. Он требовал, чтобы я караулил его, а потом провожал до кровати и гасил свет. И как я не боролся со страхами моего сынишки, они все равно побеждали. К счастью, в последний год мне удалось добиться, чтобы он сам выключал за собой свет после ночной вылазки и не заставлял меня караулить его.
– Представляю, Фред, представляю. А потом ты этот звук еще раз слышал?
– Нет. Больше нет.
– Вот и замечательно. Пойдем к Светлане, нужно поговорить с ней. Может быть, она подскажет, где нам найти странников или как пересечь границу незамеченными. Веди, а то я не знаю, где и что тут есть.
Фред не разделял моего оптимизма, но последовал за мной. Мы вышли из комнаты, прошли по темному коридору с множеством поворотов и оказались в холле. Потолок в нем был очень высоким. На уровне второго света висела старая пыльная люстра, украшенная множеством стеклянных висюлек. Она крепилась прямо к потолочной балке. Вообще потолком комнаты был каркас крыши, снизу хорошо просматривались мореные деревянные стропила.
«Много же строителям пришлось извести серой хвори, чтобы выбрать прямые части деревьев».
В холле на кресле-качалке сидела хозяйка. Она что-то вязала. Как я понял, старушка постоянно это делала. За обеденным столом устроились Светлана и Мира. Они недавно поели и теперь женщина плела девочке косички, благо было над чем потрудиться. Как видно, за прошедшее время Светлана и Мира сдружились. Для мертвого мира было в порядке вещей быстрое развитие любых отношений. Дружба завязывалась и тут же люди расставались. Ненависть вскипала, и если вы не убивали друг друга, то могли вполне мирно сожительствовать и дальше. Яркость человеческих эмоций компенсировала серость окружающего мира.
– Валера, Фред, садитесь к нам, поешьте.
Мы сели за стол и принялись есть. Старушка с момента нашего появления даже голову не подняла, даже косого взгляда не бросила на нас. Она методично раскачивалась и продолжала вязать что-то из темно-синих ниток.
«Ну и отлично, – подумал я. – Человек занят делом».
Пока мы ели жаренное с овощами мясо, запивая все это какой-то подслащенной водой, заговорила Светлана.
– Дети мне рассказали, что вы идете в седьмой сектор?
– Хотелось бы туда попасть.
– Я хочу пойти с вами.
– Зачем?
– Мне некуда больше идти, – ответила она, ее лицо помрачнело. – Мой муж и племянница были единственными близкими мне людьми. Их убил перевертыш.
«Значит, та девушка с гитарой была ее племянницей».
– Замок разграблен воями. Возвращаться туда опасно. Они могли оставить там засаду, чтобы убивать тех, кто уходил из поселения в соседние города, как наш врач, или решил вернуться. Все ценное вои уже украли, остальное сожгли.
Лицо Светланы становилось все мрачнее и мрачнее.
– Теперь долго в замке никто не будет жить. До тех пор, пока не будет назначен новый судья.
– А как же ты поселишься в секторе семь? Как объяснишь свое пересечение границы? Тебе же откажут в вакцинации. А тогда…
– Знаю, знаю. Но у меня есть что предложить судье в секторе семь. Я куплю себе права жить там.
Да, что тут сказать, коррупция в России неистребима. Даже на пепелище цивилизации, среди превращенных в руины городов живут по все тем же старым правилам все те же русские люди. Они готовы обойти любой запрет, используя любые способы, в том числе любимый – взятку.
– Будь по-твоему. Но ты должна знать, что наш план был – найти странников и купить у них возможность пересечь границу. Теперь же, наверное, нам нужно идти в другое поселение сектора.
– Зачем же? – неожиданно для всех раздалось скрежетание голоса старушки. – Можно поступить по-другому. Есть путь лучше.
– О чем это вы? – чуть ли не в один голос переспросили я и Светлана.
Старушка не торопилась отвечать. Она неспешно покачивалась в кресле, наслаждаясь вниманием, которым ее удосужили гости.
– Под домом туннель…
Тогда я даже вздрогнул от одной мысли, что нам предстояло опять идти под землей. Судорога свела мой желудок.
– Он прямиком ведет в сектор семь. Выходит в парке.
– В парке! – радостно воскликнул Фред. – Это же совсем рядом с моим домом!
– Вот я и говорю, что есть путь лучше.
Мы все задумались. Наконец, Светлана сказала, что готова отправляться хоть сейчас. Детям слова не давали. Хотя Фред тоже был полон оптимизма. Но стоило мне выразительно посмотреть на пол, тем самым напомнив мальчишке о его рассказе, как лицо паренька вмиг погрустнело. Я хотел поскорее прийти в сектор семь, чтобы потом у меня появился шанс вернуться домой к своей семье, но что-то в предложении старухи меня настораживало. Услышанное вначале обнадежило. Предложение выглядело как спасительная палочка для утопающего.
«Главное бы не по голове»!
Чем больше я думал о туннеле, тем больше мне становилось неспокойно на душе. Это чувство было сродни страху, что зародился во мне, когда я сидел в поезде метро незадолго до атомной бомбардировки.
– И я бы на вашем месте поспешила с решением, – через некоторое время добавила старушка. – А то, знаете, ко мне на постой миротворцы заходят. Я им жилье, а они мне мясо, овощи, хлеб. Если они вас найдут, а они вас найдут, сами понимаете, ничего хорошего не будет.
«Странно, старуха словно подгоняет нас. Ненавижу, когда из безвыходной ситуации появляется выход, но только один, и им надо воспользоваться как можно быстрее!»
Время, похоже, действительно сейчас работало не на нас, и мы решили идти. Закончив обед, все разошлись по комнатам, чтобы собраться в дорогу. Сборы не заняли у нас много времени. Я переоделся в теплую одежду, которую мне любезно предоставила хозяйка, моя совсем пришла в негодность. Спустя четверть часа мы снова стояли в холле, выслушивая последние напутствия хозяйки, которая на этот раз соизволила покинуть свое кресло-качалку.
– …дорожка там прямая, не заблудитесь. Широкая она, сможете идти в полный рост. Во весь свой полный рост и быстро.
Баба Яна как-то странно улыбнулась, и я поймал себя на мысли, что мне знакома эта улыбка. Откуда только? Логично было предположить, будто мы раньше встречались, но это же невозможно. Она мне где-то в правнучки тогда бы годилась, а в мертвом мире я не так много встречал людей. Так что не мог ее знать.
Мы поблагодарили бабушку за гостеприимство, прежде чем спуститься в открытый ею проход в подполье.
Первым вниз по старой дощатой лестнице спустился я, за мной дети и уж потом Светлана. Пока ждал их внизу, я осмотрелся вокруг, выхватывая лучом фонаря из темноты особенности местного ландшафта. Подвал не имел перегородок и был одной большой комнатой. Тут был действительно высокий потолок, так что я без проблем мог стоять в полный рост. Вдоль стен находились шкафы. У одного из них была открыта створка и я увидел, что в нем хранятся жестяные банки с консервированным мясом.
«Похоже, неплохо миротворцы снабжают бабушку гуманитарной помощью. Голодная смерть ей точно не грозит».
Пол в подвале был песчаный. В дальнем его углу имелся большой проем. Края лаза были неаккуратными и никак не маскировались.
– А что, миротворцы, раз они такие любопытные, не спускались в подвал, не видели этого безобразия, не пытались проследить, куда ведет проход? – задал я вопрос уже спустившейся Светлане. – Все это похоже на ловушку.
Тем временем старуха опустила крышку, закрывая выход наверх. Последнее, что я увидел, это ту самую странную улыбку. Я не мог понять, почему она казалась мне странной и знакомой. Но интуиция подсказывала, что она не предвещает ничего хорошего.
Светлана и дети зажгли свои фонари. Свет разогнал тьму, и в подвале стало уютно, возникла видимость безопасности.
Наконец, Светлана ответила на мой вопрос.
– Да какая разница. Тебе не все ли равно?
Я пожал плечами.
– Думаю, нам в ту дыру! – указал я на лаз-пролом.
Мы направились прямиком туда. Подходя ближе, я остановился и присмотрелся к проходу. Он выглядел так, как будто в бетоне фундамента кто-то пробил широкую брешь каким-то странным орудием. Я в силу своей профессии часто пробивал перфоратором дыры в стенах, но увиденное было работой другого механизма. Такие следы оставляет после себя, к примеру, молот, но ломать им настолько толстую стену было бы неблагодарным делом.
Пройдя внутрь, мы оказались в пробитом в песчано-глиняной породе проходе.
– Опасно тут. Песок никак не укреплен. Такой туннель может в любой момент обвалиться. Держитесь ближе друг к другу, – посоветовал я.
Шаг за шагом мы неспеша двинулись вперед.
– А почему эта старушка нас так радушно приняла? – поинтересовался я у Светланы. – Вы что, знакомы?
– Да, я знаю ее. С ней работал мой муж. Они торговали. В основном к ней ездил он. Ну и я пару раз с ним приезжала. Когда она узнала о нашем горе, то сначала не хотела нас к себе даже на порог пускать. Захлопнула перед нами дверь и все. Мы уже уходить хотели, а баба Яна вдруг выглядывает и говорит, что в память о хороших отношениях с моим мужем впустит нас. И знаешь, она даже в лице изменилась. Я вот думаю, может быть, она меня вначале не узнала?
– Может быть, – негромко ответил я, всматриваясь во мрак туннеля, в котором терялся свет моего фонаря.
Мне все не давала покоя улыбка старушки. Где-то я ее все-таки видел. Я старался не молчать, чтобы на меня не нахлынул приступ клаустрофобии. Конечно, проход, где мы сейчас находились, был куда больше того узкого лаза, через который нам пришлось ползти, спасаясь от преследования воев, но замкнутость пространства все равно давила на меня.
– Скажи, – решил я сменить тему разговора, – а почему вы, когда представляетесь, то говорите «я есть»...?
– А что тебя смущает?
– Я не местный, издалека…
Женщина молчала. Тогда я обернулся, чтобы понять, почему она не говорит. Светлана оценивающе рассматривала меня.
– А я вижу, ты странный какой-то. Говорила я мужу, что не нравится мне ваша компания.
Искренность женщины несколько обескуражила меня.
– Ну, а все же, почему?
– Не знаю как у вас, а у нас это давно повелось. В те времена, когда прошла первая волна превращений и началась чистка. Так требовали говорить миротворцы, которые отбирали, кого оставить в живых, а кого убить. Я не застала эти времена, все это мне мой покойный отец рассказал.
Так, расспрашивая женщину о здешнем мире, я боролся со своим недугом и мы все дальше уходили в туннель. Совсем неожиданно для меня луч моего фонаря выхватил из темноты боковое ответвление туннеля.
– Стоп, – сказал я, остановившись. Светлана, которая двигалась по инерции, врезалась мне в спину.
– Ну, что встал?!
Тогда я указал на проход. Ответвление вело вправо. Оно было ничуть не меньше чем основной коридор. Я неспеша подошел к нему и посветил в него фонарем. Свет терялся в длинном, прямом тоннеле.
– Разве старушка не сказала, что в коридоре нет поворотов?
– Сказала! – растерянно ответила Света.
– Тогда, куда пойдем?
После недолгих раздумий мы решили идти прямо. Я на всякий случай предложил идти замыкающим. Почему-то ответвление, которое оказывалось у нас за спиной, как мне казалось, хранило в себе некую угрозу.
Теперь я при ходьбе больше молчал, прислушиваясь к тишине, периодически оборачиваясь и освещая тоннель сзади. Там было пусто.
– Р-р-ры, – вдруг донеслось откуда-то спереди.
– Что это? – спросила, застыв на месте, Светлана.
Мира испуганно пискнула, как мышонок, а Фред попятился ко мне. Я тоже остановился, быстро сняв с плеча ружье, привел его в боевое состояние и вслушался в наступившую после рыка тишину. Звуков не было.
Оттеснив в сторону Фреда, я шагнул вперед. Вот тогда-то рев повторился. Его издавало что-то крупное и злое. И это не мог быть человек.
В следующий момент из темноты, что была впереди нас, послышался топот бегущего существа. Оно быстро приближалось. Я растолкал всех и, оказавшись первым в нашей колонне, вскинул ружье, сделав два выстрела наугад в темноту. Туннель осветили яркие вспышки. Запах пороха защекотал ноздри. Я стал перезаряжать оружие. Светлана светила вперед, дети дрожали за нашими спинами.
– Я же говорил, говорил, – вдруг затараторил Фред. – Тут кто-то есть!
В этот миг из мрака показалось «оно». Это было нечто, похожее на льва, хотя в нем еще угадывался человек. Перед нами был превратившийся. Его малиновые глаза горели безумным пламенем. Монстр жаждал расправы.
Сделать мне ничего не удалось. Превратившийся прыгнул и сбил меня с ног. Фонарь куда-то улетел, но ружье все еще было у меня в руке. Чудовище не стало меня добивать, а кинулось на Светлану. Женщина вскрикнула, и я почувствовал, как что-то теплое и липкое брызнуло мне в лицо.
– Боже, Боже, Боже! – машинально, скороговоркой выпалил я. – Беги, Фред! Беги, Мира!
Лев лягнул меня ногой то ли из пренебрежения, то ли таким образом пытаясь заткнуть мне рот. Я отлетел в сторону. Раздался хруст ломаемой кости. К счастью для меня, то были не мои кости. Криков Светланы не последовало. Мне стало ясно, что она мертва.
Свет от пары фонарей, лежащих на земле, не позволял в полной мере увидеть, что происходит, но все же я смог понять, что лев склонился над телом женщины и рвет его на части, ломая кости и перекусывая сухожилия.
Вскинув ружье, я почти в упор сделал два выстрела. Монстр взвыл от боли и резко повернулся ко мне. Его пасть открылась. Какая же огромная была эта пасть! Сверкающие белизной клыки выстроились в два ряда, а где-то в глубине шевелился, как приготовившаяся к прыжку змея, язык. Лев бы загрыз меня, но меня спасло ружье. Я втиснул его поперек его пасти и не дал челюсти сомкнуться, хотя рука оказалась частично зажатой между зубов превратившегося. Боль пронзила мое тело, но я терпел. Выхватив из кожуха нож, принялся лихорадочно колотить им, что было силы, нанося удары куда попало.
Хватка льва на мгновение ослабла и мне удалось освободить руку. Я запрыгнул на зверюгу, обхватил его руками и ногами и продолжил вонзать в него нож. Сколько мы боролись так, я не знаю. Просто у меня кончились силы. Чудовище скинуло меня с себя, но, как ни странно, не продолжило атаку, а, плюхнувшись на землю, стало злобно рычать и скалиться. Я же пополз обратно.
Рык льва оглушал меня, подгоняя вперед. Вдруг рядом со мной зажегся свет фонарика. Это был Фред. Он помог мне встать и мы вместе кинулись от смерти прочь.
– Выключи фонарь, – приказал ему я, а потом спросил. – Где Мира?
– Не знаю, Валера, – дрожащим голосом ответил он. – Она убежала вперед.
«Только бы не повернула со страху в боковой туннель».
Мы из последних сил побежали к подвалу. Позади слышался страшный рев превратившегося. Я не знал, умирает ли он или собирается с силами, чтобы догнать нас и разорвать на куски. Рисковать, чтобы выяснить это, у меня не было никакого желания. Фред бежал возле меня. Мы не включали фонари, чтобы хоть как-то скрыть свое местоположение. Я чувствовал, что бежать осталось недолго. И вот мое плечо зацепилось за край рваной бетонной поверхности.
«Подвал! Ну, держись, старуха!»
Именно тогда я и получил удар ногой в живот, меня внезапно осветили разом несколько сильных фонарей.
– Лежать! Не двигаться! Говорит миротворец! В случае невыполнения требований вы будете ликвидированы!
Фреда повалили рядом. В этот момент я понял, почему странная улыбка старухи показалась мне знакомой. Именно такой оскал я видел на губах колдуна и лесника. Безумная, кровожадная улыбка. Вот почему старушка показалась мне знакомой. «Де жа вю» да и только. Мне ударили по голове и свет, в который уже раз, для меня в мертвом мире погас.