Грядущее Н. М. Кожуханов Глава 13

«Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями».
Стих 18, глава 17 Откровение Иоанна Богослова

Глава 13. «Допрос»

Открыв глаза, я подумал, что умер и воскрес. Серый мир исчез. Я сидел в удобном кресле напротив огромного панорамного окна, за которым раскинулся прекрасный парк в английском стиле. Ухоженные, подстриженные деревья и кустарники, которым придали идеальные геометрические формы, – шар, прямоугольник, квадрат, конус, трапеция. Идеально чистые, мощенные камнем дорожки. Клумбы с выверенными по цвету и размеру цветами. Но это все мелочи по сравнению с безоблачным голубым небом и восходящим солнцем, которое совсем недавно сменило свой красный наряд на желтое убранство.
У меня заслезились глаза. Счастье просто заполнило каждую частичку моего тела. Восторг от увиденного заставил меня вскочить с места и подбежать к окну. Мне хотелось проверить, не иллюзия ли то, что перед глазами. Может быть, это голографический экран или какая-то другая техническая новинка будущего. Но подвоха я не находил. Моя рука коснулась прохладной поверхности стекла. Голова шла кругом. Я ущипнул себя и боль ответила – ты не спишь.
За окном находился широкий балкон, его перила были из кованого железа, их украшал причудливый витиеватый рисунок ветвей лавра и виноградной лозы.
Обернувшись, я увидел, что комната, в которой проснулся, обставлена мебелью в викторианском стиле. Но шкафы, диван, кресло, стол, стулья носили на себе отпечаток работы машин, а не человеческих рук, уж слишком идеальны были их пропорции. На стенах, правее и левее входной двери, висели гобелены. На них были изображены сюжеты из жизни греков или римлян на фоне городских построек.
«Где же я? Куда я попал? Почему после того как лучи в крестоносце изучили мое тело, меня не разрезали на части?»
Дверь открылась и на пороге появился мужчина лет тридцати пяти, высокий, стройный, европейской внешности. Он был одет в белоснежную рубашку и черные классические брюки и того же цвета блестящие лакированные туфли.
Мужчина широко улыбнулся и, направляясь ко мне, протянул руку:
– Рад приветствовать вас, Валерий Михайлович, в Новом Риме!
Я пожал руку незнакомца. Его рука была теплой и сухой, кожа словно бархатная.
– Меня зовут Эрик Томсон, я ваш инспектор. Давайте присядем за стол, и я отвечу на все ваши вопросы, все объясню, но надеюсь и на взаимные ответы.
Вопросов было много, не знаю смог бы он на них ответить или нет. Молчать не было смысла, как казалось мне тогда. Мы прошли и сели за большой овальной формы стол. Я расположился так, чтобы мне при разговоре была видна и входная дверь, и ослепительная красота за окном. Я постоянно с восхищением поглядывал на парк.
– Вам что-то необходимо? Может быть, хотите есть или пить?
– Нет.
– Курить?
– Я не курю.
– Вот и отлично, в принципе я знаю, что вы не курите. В вашей крови нет следов употребления никотина на постоянной основе, но это так, к слову. Перейдем к делу.
– Отлично. Тогда ответьте мне, за окном все настоящее?
Эрик хмыкнул.
– Конечно, настоящее. Хотите, переместимся на балкон?
В этот момент я понял, что хочу этого. Хочу, как ничего не хотел в этой жизни. Хочу вдохнуть полной грудью и ощутить сладкий привкус на губах, почувствовать ласковые лучи солнца на своих щеках, услышать шелест листвы на ветру и пение птиц.
– Хочу!
Эрик встал и направился к балкону, я поспешил за ним. Подойдя к стеклу на расстояние пары шагов, Томсон вытянул руку и нарисовал жестом руки в воздухе воображаемый круг. По поверхности стекла прошла волна легкой ряби и оно исчезло.
Мне в лицо подул теплый ветер. Боже! Какое счастье я ощутил! В нетерпении, обогнав Эрика, практически выбежал на балкон и сделал глубокий вдох полной грудью. Я дышал и не мог надышаться. Пение птиц ласкало мне слух. Они трубили гимн восходящему солнцу, хвалу новому дню.
Закрыв глаза, подставил лицо лучам молодого утреннего солнца и почувствовал, как оно облизывает своими теплыми лучами мой нос, лоб, щеки, щекочет кончики ушей. От избытка кислорода я пошатнулся, но не упал, вовремя схватившись за перила балкона.
– Осторожнее. Меня не погладят по головке, если вы по нелепой случайности сорветесь вниз. Хотя тут невысоко.
Я немного согнулся над перилами и посмотрел вниз. Мы были на высоте приблизительно третьего этажа, если говорить о размерах типовых панельных домов моего времени. Внизу росли густые кусты сирени и жасмина, которые были так же, как и все деревья в парке, аккуратно подстрижены.
– Постараюсь вас не подвести, – сказал я, а сам положил в свой рукав козырь. – «Значит ему невыгодно, чтобы со мной что-то случилось. Это можно как-то использовать».
– Я рад, что мы друг друга понимаем.
Снова закрыв глаза, я стал наслаждаться солнцем, но теперь держась обеими руками за перила.
– Мы уже говорили с вашим спутником, – продолжал Томсон. – И многое знаем. Но обо всем по порядку.
Приоткрыв один глаз, я покосился на собеседника.
«Отлично, значит, Фред жив».
– Да уж, я понял, что порядок у вас тут есть.
Томсон улыбнулся чуть шире. Вообще с самого начала, как только он вошел в комнату, на его лице была сдержанная улыбка.
– Когда система крестоносца под номером шестьсот два обнаружила, что у вас нет идентификационного номера, то нам тут же об этом сообщила. Оператор шестого сектора удивился этому, подумал, что это сбой, но после перепроверки понял – нештатная ситуация.
Эрик сделал небольшую паузу, словно желая придать своим словам более глубокое значение, а может быть, ожидая моей реакции. Но я молчал.
– Вас и ребенка оставили в живых, усыпив и поместив в карантин.
Не сдержавшись, я перебил Томсона:
– Скажите, зачем вы в ваших крестоносцах полосуете людей, рвете на части, откачиваете кровь? Зачем вы это делаете? Вы же вроде люди, а не звери?
Этот вопрос не давал мне покоя, оправдания этому варварству не могло быть.
Эрик, потерев кончик носа, как ни в чем небывало ответил:
– Вижу, что вам это не нравится. Не совсем понимаю, что вас в этом смущает, ну да ладно. Нарушителей границ ждет смерть, так сказано в законе. Мы чтим право. Но зачем терять полезный биологический материал? Внутри крестоносцев аборигенов изучают и изымают необходимые биоматериалы. Их используют для пересадки органов больным и нуждающимся людям. Сейчас я вам покажу, как это работает.
Он вытянул руку на уровне лица, повернув ладонью вверх, три раза сжал и разжал пальцы. В воздухе возник голубой прозрачный шар с причудливыми пиктограммами на корпусе. Томсон нажал одну из них, и пиктограмма отошла в сторону от шара, расширилась, превратившись в парящий в воздухе экран, на нем побежали какие-то цифры, английские буквы, стали всплывать картинки со снимками частей человеческих тел.
На меня нахлынул легкий приступ тошноты. Увиденное зрелище шокировало своей циничностью.
Между тем Эрик, широко улыбнувшись, похвастался:
– Как видите, на моем коммуникаторе установлено приложение, которое позволяет сделать заказ онлайн. Здорово, не правда ли? И главное, все материалы проходят три уровня очистки, никаких угроз быть зараженным!
Сказать мне было нечего. Когда-то люди ели друг друга и это было нормой вещей. В мое время людоедство и расчленение каралось пожизненным заключением в тюрьме, но в будущем мораль и право вновь совершили умопомрачительный кульбит. Я снова закрыл глаза, так как не желал больше смотреть ни на проклятый шар-коммуникатор, ни на Эрика.
– Осмотрев вас тут, на месте, мы поняли, что вы не из нашего мира. Ваша кровь и код ДНК не носили на себе отпечаток, присущий людям, живущим на земле сейчас. Правда, в ваших венах остались следы введения мизоидов, но они погибли и в большинстве своем растворились в вашей крови.
– Что такое мизоиды?
– Ну да, вы же не знаете. Это очень маленькие роботы, сделанные из биологически активных материалов. Они, в зависимости от того, как запрограммированы, либо лечат человека, либо диагностируют работу его организма. На зараженных землях есть умельцы, которые подчиняют волю людей посредством мизоидов.
– Да уж. Знаю. Фреда пытались так окуклить?
– Что, извините?
– Видел я, как это делается. Это аморально и, уверен, беззаконно.
– Понимаю. Но смею вас заверить, в чистом мире на подобное использование существует запрет. Наказание за такие дела одно – смерть.
– Крутая мера.
– Может быть, но мы правовое государство и чтим закон, – с гордостью повторил Томсон.
– А что же вы не чтите этот закон там, в мертвом мире?
– Мертвом мире? – переспросил Эрик, а потом, поняв меня, ответил. – Зараженные территории не относятся к юрисдикции нашей страны. Мы лишь выполняем там гуманитарную миссию. Управление на тех территориях осуществляется только самими жителями, которые проживают в поселениях на зараженной территории, государственность была ими утрачена.
Сказанное объясняло кое-что, но полная картина пока не складывалась в моем сознании.
– А что у вас за страна? Как называется?
– Союз континентальных государств – СКГ, со столицей в Новом Риме, – с гордостью ответил Томсон.
«Я, выходит, в столице. Значит, они действительно заинтересовались мною. Что же им надо? Лучше бы это вовремя понять и использовать».
– Ваш спутник по имени Фред – обычный житель зараженных земель. Правда, вакцина в нем модифицирована. Хорошая, скажу вам, вещь. Она позволяет больше не прививаться, так как вырабатываются постоянные антитела, противостоящие вирусу. Это, замечу, прорыв. Думаю, мы сможем использовать новые знания для борьбы с мутациями, возникающими в результате воздействия радиоактивных материалов на человека. Со слов мальчика новую вакцину сделал некий человек, который называет себя колдуном. Это правда?
– Самая что ни на есть. С ним мы столкнулись в секторе шесть. А что, в чистом мире ученые до такого не додумались? – спросил я, открыв глаза и повернувшись к Эрику.
– Что-то подобное у нас есть, но это только экспериментальные образцы. Считаю, имея кровь Фреда, дело у нас пойдет куда быстрее.
Глядя на чисто выбритое лицо Томсона, его свежую выглаженную одежду, я никак не мог понять, что значит его должность – «инспектор».
«Кого или что ты инспектируешь, родной?»
– После нескольких бесед с мальчиком мы узнали вашу историю. Он рассказал, что вы из прошлого. Что он попал в бурю и заблудился. Оказался на пустоши, увидел вас и стал следить. Приметил, что одежда у вас странная, ведете вы себя тоже странно. Сопоставил, что увидел, и истории, которые якобы ходят среди жителей в секторе семь о людях, которые прошли сквозь время из прошлого, и пришел к выводу – вы не местный, а человек из прошлого. А дальше рискнул, вступил с вами в разговор. Его догадки подтвердились.
– Так и было. Он вначале сторонился меня, а потом привык.
– Понятно. Вы действительно из прошлого?
Я вздохнул.
– Думаю, что именно так. Последнее, что я помню из предшествующего моему появлению в этом мире, было то, что застрял в поезде метро, а потом произошел взрыв, началась паника. Открываю глаза, а вокруг руины, лежу на бетонной плите, рядом проржавевший остов поезда и недалеко от меня платформа станции метро. Вот и все.
Томас одобрительно покачал головой.
– Замечательно. Я бы хотел с вами посетить то место, где вы пришли в себя.
– Зачем? Там опасно.
– Не беспокойтесь, нас будет охранять целый отряд штурмовой пехоты. Для верности в качестве гидов возьмем в сопровождающие десяток миротворцев. Так что будем как за каменной стеной.
«Зачем тебе туда? Что ты там хочешь увидеть?»
– Хорошо, я покажу, но пускай с нами идет Фред, мальчик, который шел со мной.
Эрик вопросительно поднял брови. Улыбка на мгновение пропала с его лица. Но вопроса он не задал.
– Хорошо. Мальчик пойдет с нами. А нужно нам посетить место вашего появления, чтобы понять, как возможно такое. Я о переносе во времени. Или, по крайней мере, приблизиться к разгадке этой тайны.
Томсон был воодушевлен моей сговорчивостью.
– С нами пойдут ученые. Они изучат все на месте. Протестируют, что нужно, и все будут счастливы.
– А что будет дальше?
Вопрос несколько обескуражил его.
– В каком смысле?
– Что будет со мной и Фредом потом? Ну, посмотрят ваши ученые, что и как там. А дальше?
– Фреда вернут в его зону к родителям. Там, кстати, нужно будет опросить местных об их легендах, о людях из прошлого. Может быть, еще какая-нибудь зацепка у нас появится. Должен вам сказать, что когда мы проверяли мальчика с использованием детектора, то выяснили, что он вам лгал, говоря о том, что его родичи смогут вернуть вас в прошлое.
Услышанное как ножом полоснуло меня по сердцу, отнимая надежду.
– Вас мы вернем сюда, в Новый Рим, когда закончим работы на зараженной территории. Потом вы подадите прошение о гражданстве, выпишем вам вид на жительство и поселим при научно-исследовательском центре по изучению аномалий на зараженных территориях. Он недалеко отсюда. А сейчас мы в департаменте эпидемиологического контроля. Позже, когда станете частью нашего общества, будете гражданином, свободным человеком. Правда, наш язык вам подучить придется, но это не проблема.
– А разве есть еще зараженные территории?
– Есть.
– И сколько их всего?
– Три. Вы были в самой большой. Это первая территория. Она находится на восточных землях Европы и почти всей Азии, что восточнее Уральских гор, за исключением южной Азии. Вторая территория там, где раньше был Китай и Индия, то есть южная Азия. Третья территория – Аравийский полуостров и Северная Африка.
Масштабы поражали воображение. Получалось, что везде, где были зараженные территории, мир погрузился в серое небытие.
– А почему на зараженных территориях все вокруг серое?
Эрик усмехнулся.
– Все просто. На границах, подвергнутых ядерному удару, стоят специальные установки. Вначале их маскировали под радары по фиксированию и своевременному уничтожению ракет противника, который мог нас атаковать. В реальности на них было установлено оборудование, которое отвечает за создание силового поля. В его границах сдерживается распространение радиации и весь остальной мир остается чистым. Радиация находится как бы под куполом и ничто из-под него не может проникнуть в нормальный мир.
– Но как вы этого добились?! Как смогли создать такое?!
– Просто. Вначале была секретная разработка. Ее протестировали на первой территории. Тогда было много сбоев и границы зараженной земли дважды приходилось расширять, особенно за Урал. Зато потом вопросов не возникало.
– А каков механизм работы этого поля? Как так получается, что под куполом нет дня и ночи, почему заражение не распространяется под землей?
Томсон, вздохнув, ответил:
– Спросите чего попроще. Я не техник, не программист и не ученый. У меня гуманитарный профиль специализации. Я эксперт по психологии и законам, работаю инспектором в департаменте эпидемиологического контроля. Мои познания не безграничны. Да и предметные данные по работе механизма силового поля – это конфиденциальная информация ограниченного доступа.
– Ладно, пусть так, но почему нет смены дня и ночи? Как такое возможно?
Эрик развел руками.
– Еще раз говорю вам, не знаю.
Возможно, он действительно не врал. Но проверить его я не мог. Странно было другое, почему он верил на слово мне и Фреду, а может, и не на слово. Кто знает, что сейчас контролировало или фиксировало наш разговор.
Повернув голову, я стал разглядывать сад. В этот момент я понял, как мне не хватало ярких красок – сочного зеленого, яркого голубого, ослепительно желтого. Нормальный мир, правда, облагороженный человеком, завораживал, пленил своей красотой. Но даже если бы сейчас передо мной был обычный лес или поле, естественное совершенство природы радовало бы меня ничуть не меньше.
«Как кто-то мог уничтожить такую красоту на моей родине? Кто превратил частицу необъятного мира нашей планеты в серое ничто?»
– Эрик, – обратился я к инспектору. – Ответьте мне. А кто и за что уничтожил страну, в которой я жил, Россию?
Томсон, продолжая улыбаться мне сдержанной контрольной улыбкой, обыденным тоном, как если бы он говорил сейчас о погоде или походе в магазин, ответил:
– Она сама себя уничтожила. За что, не знаю.
– Как это? – удивился я.
– Очень просто. В природе побеждает сильнейший. После двух мировых войн в мире стал невозможен естественный отбор. Сильные и слабые страны стали якобы равны, а это противоречит закону природы, жизни. Наличие ядерного оружия не позволяло произойти естественному отбору. Ты атакуешь – противник мертв, но ответный удар принесет неминуемую смерть уже тебе самому. Так как быть?
Я слушал инспектора, а певшие в саду птицы, приветствующие восход солнца и приход нового дня, смолкли. День набирал обороты, небесное светило уже не ласкало мне лицо, а припекало, опаляя своим жаром.
– В мире воцарилось торжество слабых стран. Правильнее сказать, что просто волки должны были стать пастухами баранов. Малые страны блеяли, требуя к себе уважения, торгуясь с волками-пастухами, в чье стадо им пойти. Но мы собрали большое стадо и создали щит, который защитит нас от смертельного ответного удара. А еще узнали секрет мгновенного перемещения в пространстве, – голос Томсона звучал торжествующе.
Я начал догадываться, как развивались события дальше, но мне было страшно думать об этом.
– А потом мы ударили первыми. Война сильных была неизбежна. А в ядерной войне при наличии наших технологий атакующий побеждал. Мы не могли ждать, когда наши технологии получили бы другие сильные государства. Поэтому и ударили первыми. И победили. Россия была первым противником, которого мы относительно безболезненно для нашей экономики смогли устранить с игровой площадки.
У меня не было слов. Получается, мою страну уничтожили просто потому, что она была большим и сильным государством. Выходит, что просто так, по сути, без какой-то значимой причины. Ужас правды сковал мое сознание.
– Россию мы атаковали ракетами, которые выпускались традиционным способом, из шахт, и летели к своей цели, а при атаке на другие ныне тоже зараженные территории, использовали технологию «Трансфер спейс», т.е. мгновенного переноса в пространстве. Так и территория заражения меньше и последствия взрыва более предсказуемы.
Циничность услышанного просто не укладывалась у меня в голове.
– Вот так это происходило, – лаконично подытожил Томсон.
На душе было скверно. Я молчал. Мне не хотелось больше ни о чем говорить.
Подождав немного, дав мне осмыслить услышанное, Эрик положил мне руку на плечо.
– Я понимаю ваши чувства. Для меня то, о чем я говорю, произошло сто двадцать лет тому назад. А для вас с момента упреждающего удара прошли дни или недели. Но поймите, мир теперь стал лучше. Есть одна страна, один народ, нет войн, мы активно осваиваем космос.
– А как же убитые люди?
– Смерть ваших близких была не напрасна. Демократические ценности восторжествовали! Все человечество благодарно нам и мы скорбим о принесенных в жертву странах. Каждый год чтим память погибших за наш лучший мир.
Мне нечего было сказать в ответ. Иногда хочется кричать, но так, чтобы тебя услышали не все, а только нужные тебе люди, кто поймет и поможет. Но тут нет таких. Что есть мой голос? Ничто. Голоса миллионов людей, горящих в адском пламени войны, были не услышаны и потонули в огненном смерче ядерного удара.
– Я предлагаю вам вернуться в цивилизацию. Стать частью нашего общества. Вы ценны для нас. Поверьте, не каждый может быть удостоенным чести стать гражданином нашей страны.
Я вдруг явственно осознал, что меня теперь ждет. Мне не увидеть больше своей семьи, по крайней мере, в ближайшее время. Никто не перенесет меня обратно по моему желанию. Но если содействовать им, у меня мог возникнуть шанс когда-нибудь все же вернуться домой. Поэтому за предложенное мне сотрудничество нужно было хвататься. Да, сейчас передо мной был враг, но как я мог противостоять ему? Да никак. Зато возможность могла появиться в будущем, если я соглашусь помогать им сейчас. Но это же предательство, измена!
Фред. Я привязался к этому мальчугану. Он стал мне как родной. Мелкий лгун, мне с самого начала нужно было понять, что он врет. Только как было не поверить ему, когда вокруг меня творилось такое! Желанием Фреда было вернуться в свою семью, что и произойдет, когда я соглашусь помочь ему. А дальше видно будет. О чем теперь говорить… Мое сотрудничество с этими людьми – шанс и для Фреда. Может быть, смогу как-то улучшить и его жизнь.
– Хорошо, – негромко ответил я. – Я все понял. Что дальше?
– А теперь я уполномочен заключить с вами сделку.
– Мне нужно будет что-то подписать?
– Нет, достаточно устного ответа. Наше общение фиксируется и будет сохранено в государственном архиве данных. Вы как заинтересованное лицо будете иметь право на доступ к этой информации в любое время и в любом месте. А вашу искренность подтвердят детекторы, которые присутствуют здесь. К примеру, пока, как они свидетельствуют, вы говорите правду.
Перед глазами стояло лицо жены и сына. Я помолчал, сердце сжалось от обиды, безысходности и злости.
– Ладно, я готов.
Эрик выпрямился и стал говорить. Он сказал много слов, часть из них я никогда не слышал, но общий смысл был мне понятен. Томсон от лица своей страны предлагал мне сотрудничать с ними, а за это я приобретал право на получение местного гражданства, мне обещалось бесплатное жилье, какое-то пособие, давались некие социальные гарантии. Вот такая сделка. Мне даже обещали дать возможность посещать Фреда, которого они брались доставить в целости и сохранности в его родной сектор. Но все это ждало меня только после того, как я и Фред покажем место, где началось наше с ним знакомство.
– Согласен, – дал я свой ответ, когда пришел мой черед говорить.
Томсон облегченно вздохнул, довольный проделанной им работой.
– Ну, раз мы друг друга поняли и достигли взаимного согласия, то, думаю, я могу закончить свой допрос, и мы можем начать сборы.
– А разве это был допрос? – спросил я, искренне удивившись.
– Да, а вы что думали? Сейчас шел допрос, в ходе которого была заключена предусмотренная процессуальным законом Нового Рима сделка.
Я только пожал плечами. Остатки радости от того, что я нахожусь в чистом мире, окончательно улетучились.