Кухонная рабочая

               
       Раннее утро.  Только одна мысль: "Быстрее уехать подальше от дома! Куда угодно, скорее…". Прихватив из дома сумку со всеми документами, Мария выбежала из дома. От автостоянки отходил автобус, она успела войти и дверь сразу захлопнулась. Всё равно куда, только бы не оставаться одной.

     На развилке дорог остановка: «Рыбачий». Два года назад здесь не было видно никаких строений. А сейчас… деревянный  в двух уровнях дом  уютно вписался в местный ландшафт. Затейливая надпись на воротах входа в небольшой дворик ресторана «Трактиръ».
   Родилась мысль: «Выйти!»  Она вышла из автобуса.
   В открытой двери ресторана показалась молодая, светловолосая женщина в белоснежной блузе с красным орнаментом  на  рукавах и воротничке. Узкая, ниже колен, цвета морской волны юбка с разрезом  на левом боку красиво облегала её фигуру с тонкой талией.
   Мария обратилась к приветливой женщине с вопросом:
 – Скажите, ресторан не нуждается в подсобных рабочих?
Приятным голосом с лёгким белорусским акцентом девушка ответила:
– Нужна кухонная рабочая с обязанностями уборщицы. Молодые девчата здесь не задерживаются.
С недоверием оглядев пожилую интеллигентную женщину, продолжила:
 – Вы сами, что ли… хотите?
– Почему не попробовать?  Позвольте первые три дня поработать  без оформления. Не устрою, так не обижусь, уйду сразу. Документы и даже медицинская книжка у меня с собой.
Янина  – администратор – с сомнением произнесла:
– Выбора нет, давайте  попробуем.

   Марии понравилось, что работникам ресторана предоставляется жильё. На втором этаже дома, в правом крыле мансарды, в трёх комнатках проживал обслуживающий персонал.  В левой же части, убранной зеркалами, ковровыми дорожками, украшенной картинами –  сдавались комнаты. 
Яна открыла дверь в комнату номер три. Посередине комнаты у окна стоял стол, по левую и правую стороны от него – односпальные кровати. Указав на левую кровать, Яна сказала:
– Располагайтесь, она свободна. Ваша соседка – повар. Пройдёмте, покажу, где получить спецодежду, постельное бельё. Познакомлю с рабочим местом.
   Мария тихо порадовалась, что будет не одна. Надев отглаженную спецодежду, она посмотрела на себя в зеркало. Светло-зелёный костюм шёл ей. Мария улыбнулась. Кем только в своей жизни ей не приходилось работать, а уборщицей общепита – впервые.

   Направилась в подсобное помещение. Там её ждали мешки с картошкой, свеклой, луком, зеленью, чесноком и морковкой.
   Мария рада была сразу приступить к работе, чтобы отвлечься, забыться и устать. Устать так, чтобы ни одна мысль не успела возникнуть, чтобы суметь погрузиться в сон.

   За зеленью зашёл повар. Познакомился с новой работницей.  Помог поднять тридцатикилограммовый мешок с картошкой и высыпать в мойку.
– Нам к обеду нужно два бака картофеля, как этот почистите, позовите, я второй мешок помогу поднять.
   Первый бак быстро заполнялся.
   Янина принесла маленькую лавочку:
– Не мучайте ноги, садитесь, так удобнее будет.
   Доброжелательное отношение порадовало Машу. Закончив возиться с овощами и зеленью, разложив заготовки по холодильникам, поменяв  перчатки на новые, принялась отмывать полы.

   Моющего средства было достаточно, и грязные, в пятнах сажи, полы постепенно приобретали первозданный вид. Для первого дня, решила она, хватит. Кафельные стены подсобки и коридоров подождут до завтра. Вся взмокшая, глянула на часы… Первый час ночи. В душ и спать. Неужели получится уснуть?
 
   В комнате усталая соседка сидела на кровати. Форма безвольно лежащих красивых кистей рук придавала какой-то аристократический вид её очень крупной, пропорционально сложенной фигуре. Познакомились. Соседку звали Ириной.
Разглядывая новую знакомую, Мария подумала:
– Ну как у Некрасова …. «И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт…».
Русская красавица словоохотливо пояснила, что она повар первого разряда.  Мужиков и женщин её «размера»  к первым блюдам ставят. Она же любит на закусках и десертах работать.  Однако дробненькие да маленькие с двадцатилитровыми кастрюлями плохо справляются.
   Первый день в новом качестве завершился.
   Мария с сомнением посмотрела на подушку, боясь лечь в постель. Привычная, глубоко затаившаяся боль никуда не делась. Неужели и этой ночью нахлынут видения? Видения странные, беззвучные, безрадостные, всегда в
чёрно-белом исполнении,  не позволяющие забыться: толпа людей, тёмные фигуры сосредоточенно-молча куда-то спешат, а она тащит за собой мраморный  гроб,  с  которым нельзя расстаться, поэтому отстаёт.
 
   Всегда, оставаясь одна, Мария заново вновь и вновь  переживала каждый день, прожитый с сыном. Чувство вины жгло, не давало свободно дышать. Мучали вопросы: могла ли она что-то изменить и всё ли, что от неё зависело, сделала?
   Мария вспоминала, как провожала сына на операцию. В академии  имени Блохина сказали, что сделано всё возможное и... шансов никаких.   
   Вспоминала, как, прильнув к широкому плечу своего взрослого сына,  чтобы отвлечь его, просила:
-Димушка, включи песни, которые ты в палате слушал.
-Мам, ну что ты меня, как маленького, зовёшь. Через три года мне уже пятьдесят стукнет, у тебя две внучки с внуком.
-Единственный мой, ты всегда для меня мальчик, родной мой, как же я тебя люблю!Дима включил песни, исполняемые Пелагеей: "Думы окаянные, мысли потаённые". Следом зазвучало:"Не для тебя придёт весна,не для тебя Дон разольётся", третьей была: "Песни у людей разные,а моя одна на века". Они рвали и без того кровоточащее сердце матери.
   Стараясь не выдавать своих чувств, Мария до боли кусала губы и потихоньку смахивала слёзы. Сколько можно держаться? Какой нечеловеческой силой она должна обладать?
   Объявлена посадка. Невозможно видеть отрешённый взгляд сына. Опираясь на костыли, большой, красивый её мальчик сейчас улетит в Калининград. Каширка выписала его и возвращала к семье. Её мальчик в большой беде....
   
  Ирина, тихо смеясь, пожелала:
– Нам, как говорится, спокойной ночи. А вам – на новом месте приснись… сами понимаете, кто.

  За открытым окном слышались редко проезжающие автомобили, огни от фар отражались на потолке,  обитом, как и стены,  вагонкой, покрытой бесцветным лаком. Сна не было, несмотря на усталость. Мария прислушивалась к звуку моря и наслаждалась воздухом, пропитанным сосновой смолой. Ни на один час она не смогла заснуть.

   Второй и третий дни незаметно перешли в последующие. Ночью она всё же, забываясь, засыпала. Поднималась рано – в пятом часу утра. В шестом приступала к работе, в двенадцать ночи уходила на свой этаж, в свою комнату, с удовольствием смывала накопившуюся усталость и ложилась в постель.
   Её всё устраивало, кроме одного – речь поваров, грузчиков, официантов через слово пересыпалась матом. О чём бы ни шла речь, пожилые и молодые не замечали кошмарно звучащих и совсем не к месту вставляемых «русских» слов. Делать замечания – смешно. Она - пожилая женщина, чужая для них - разве авторитет?
   Меняющееся выражение лица Марии было замечено работниками. Ребята, забирая овощные заготовки, прежде чем сделать ругательную вставку, неожиданно стали извиняться, но привычка выражаться брала своё. Постепенно неблагозвучие в её подсобке прекратилось. Наступивший комфорт радовал.

   Напротив подсобки была посудомойка. Там постоянно, без выходных, работал парень из города Ленинабад. В перерывах между работами они общались. Марии было очень интересно узнать, как сейчас протекает жизнь простых узбеков?  Всё её детство - военные и послевоенные годы - прошло в Средней Азии. Друзьями у неё были таджики, киргизы, туркмены. В Каршах (в Узбекистане) родились два её брата.
Тимур оказался доверчивым, приятным человеком, рассказал о своей семье: у него два сына, школьники. Живут в доме его родителей. Отец давно умер. На жизнь не хватает. Он обязан построить свой дом: «У нас это необходимо». Деньги, которые он получает, почти все отправляет домой.
Четыре тысячи рублей – очень большая сумма для его семьи. Себе оставляет три тысячи.
- Мы, четверо земляков, сняли комнату – это выручает. Здесь питаюсь.
   Заметив, как Тимур постоянно подкашливает, Мария уговорила его обратиться в поликлинику. Оказалось, что у него последнее время держится повышенная  температура. Мария пообещала на время посещения Тимуром поликлиники подменить его. Шеф-повар не возражал, но предупредил,что больничные не оплачиваются. Приняв на себя ещё и обязанности посудомойщицы, Мария практически  работала без отдыха, успевала только пообедать за тридцать минут. Для работников кухни обед готовился отдельно, из весьма дешёвых продуктов. На кухне было занято восемь поваров. Сажа, которую по полу растаскивали ноги парней, возникала из-за мангала, расположенного в маленьком дворике за рестораном. Мария  придумала  класть мокрую тряпку на порог чёрного входа и рядом укладывала картон от упаковки. Сразу стало легче справляться с уборкой.
  Часто к ней заходила Ирина.  Однажды Мария заметила, что от соседки попахивает  спиртным.  Подумала:    
– Ну, бывает.

 Поговорив по мобильнику с дочерью, Ирина посетовала:
– С внучкой хотят меня навестить, дней десять в море поплавать. Они из Смоленска. Говорит,что уже билеты на руках,а мне-то их принять негде.
– Как? Тебе негде жить?
– Эх, если бы ты только знала мою судьбу… Будем посвободнее,  расскажу.
Помолчав, разошлись. Ирина к плите, а Мария в заполненное паром  посудомоечное помещение.

   У Тимура признали воспаление лёгких. Тело южного парня, по 16 часов пребывающего во влажной среде, от усталости переставшего выходить на воздух, не выдержало.

   Вернувшись  после лечения, Тимур совсем сник: послать очередной перевод родным в этот раз он не сможет....  Мария, понимая его состояние, обратилась к нему со словами:
– Что печалишься? Не грусти. Я получила твою получку. Забирай. Наш Бог, как и ваш Аллах, велит выручать друг друга. Но тебе, дорогой, необходимо срочно поменять работу. Скажи, какая твоя специальность?
– Преподаватель истории.
– Пусть твои земляки,с которыми живёшь,помогут найти работу. Может,в большом супермаркете определишься. Тебе бы не свалиться. Скажи, а твоя жена знает, что ты костями гремишь? Климат для тебя здесь вредный.
– Нет, не знает, она не работает. За больной мамой ухаживает и дети при ней. Мне нельзя уезжать ещё полтора года. Сумма на квартиру ещё не собрана.

   Брать деньги у Марии Тимур отказывался, ведь не сможет вернуть. Она его успокоила, что ничего отдавать не надо.
   Первый месяц к концу.
   Приехавшая  дочка Ирины и капризная пятилетняя внучка нашли приют в квартире Марии в пятистах метрах от берега Балтийского моря.
Дни стояли жаркие.  Используя два дня отдыха, Ирина решила навестить дочку с внучкой.
   Мария в свой выходной, который приходился на четверг, не хотела оставаться одна. Автобусом поехала в город.
   Во втором часу дня, подходя к своему подъезду,  услышала несущуюся из открытого окна её квартиры брань.
   Что-то несусветное происходило между близкими людьми.
   Пройдя по коридору,  увидела пьяную до невменяемости Ирину,грязно обзывающую свою дочь Элю.
   Перепуганная внучка за подол сарафана тянула  маму, которая выкрикивала в сторону Ирины всё, что она о ней думает. 
   Не замечая присутствия Марии,  Эля начала складывать свои вещи. Эля - худенькая, рыдающая, лицом похожая на мать, выкрикивала:
– Я считала, что ты прекратила свои запои! Зачем меня приглашала? Сейчас же уезжаю, ты мне не мать….
В ответ неслось:
– Пошла вон! Меня никогда не поймёшь! Катись…
 
  Мария  попыталась задержать Элю. Но та сказала, что мать второй день в таком виде, и Эля ещё вчера успела заменить обратный билет.
– Вы не представляете себе, что она вытворяла. Не хочу, чтобы Оленька знала такую бабушку.
– Эля, у меня есть летний халатик, новенький. Прими на память. От мамы не открещивайся. Ещё не вечер. Захочет и станет той, какой ты её в своём детстве помнишь. Она так ликовала, узнав, что с внученькой приедешь.
 
  Слышу, как Ирина передразнивает меня и Элю:
– Ля, ля, тополя, святоши чёртовы ….Мать вашу….

 Эля, закинув за спину рюкзак, ручку сумочки перевесив через плечо, быстро вышла, взяв за руку дочку.
   Марии надо было забрать у соседки квитанции оплаты за квартиру. Не закрывая на ключ квартиру,  поднялась с первого этажа на третий. Когда вернулась, увидела настежь распахнутую дверь. В квартире никого не было.  Понимая, в каком виде товарка, зная, что та плохо ориентируется в городе, Мария заволновалась.
Отправилась на променад искать беглянку. Сделав круг ещё и по городу, вернулась.
Подождала до десяти часов вечера. Повариха «крупных»  размеров  как в воду канула.

  Мария испугалась, подумав, а вдруг та с расстройства в воду бросилась? Отчаявшись, решила позвонить в милицию. Дежурный в милиции как будто ждал звонка. С непритворной  радостью возопил:
– Огромная!?  В красной ночной пижаме!? Ваша? Приезжайте скорее, забирайте!
Недоумевающая Мария через десять минут была около участка. Предварительно подошла к таксистам, попросила подъехать к милиции, чтобы забрать женщину. Они, как от чумной, сразу разошлись в стороны. Один из них ответил, что не приведи Господи везти эту гром-бабу.
Что такое? Каким образом таксистам около вокзала стала известна Ирина?
На входе в участок встретивший милиционер спросил:
– Почему без машины? Забирайте её скорее! Ничему не рады. Подобрали её лежащей у магазина.
Мария  ответила, что таксисты все разбежались, не захотели связываться  с Ириной. Да что она натворила? 
– А вы зайдите, послушайте.

  Открывается дверь и … Наступить в маленьком коридоре некуда. Прижавшись спиной к стене, раскинув большие босые ноги, на прохладном полу сидит Ирина, держа в руках свои тапки. Милиционер, сидящий за столом, измученным голосом, видно в сотый раз, требует назвать фамилию. Второй милиционер, прижатый к противоположной стенке, держа в руке фуражку, вытирает салфеткой мокрый лоб.
Тут Ирина видит меня:
– Во! Явилась благодетельница! Мать её итить Тереза.

  Такого кошмара Мария и в страшном сне придумать не могла. Не зря люди говорят - «не делай добра, не будет  худа».
Стараясь не сорваться, Мария, произносит:
– Ирина, ты что творишь? Быстро поднимайся и домой.
Она же, заглушая звуки часто проезжающих машин, голосом отставного генерала:
– Молчи! Не смей им ничего рассказывать!
И переходя на крик:
– Посмотрите  на них! Совести нет! Как вы со мной разговариваете?! Почему не по форме одеты? Воротнички расстегнуты, без головных уборов! Устава не знаете?!
Пошли все прочь! Дочь меня бросила, внучку забрала!

   Сидящий за столом измученный парень с мольбой смотрит на Марию:
– Объясните, откуда она взялась в нашем районе?
– Да с Косы к дочке на свидание приехала.
– Скорее освободите нашу милицию! Который час бьёмся, а она ни имени,  ни фамилии, ни где живёт не говорит. В камеру не помещается, армейский устав наизусть шпарит. Всех построила.

  Пара щуплых милиционеров  решительно попыталась поставить Ирину на ноги, но она, отбиваясь тапками, вообще сползла и улеглась на пол, крича:
 – Руки! Руки прочь от тела!
Поднять ребята её не смогли. Позвали на помощь ещё двоих.
Не обращая внимания на крики, потащили к двери и, как гусеницу, проволокли  по ступенькам крыльца. В дежурную машину вталкивать помогал ещё и водитель.
Оказавшись в машине, «подруга» вздумала уснуть, оглашая салон машины  богатырским храпом. Машина подъехала к подъезду.

  Вытаскивали Ирину втроём и всё-таки уронили. Странно, но она так и не выпустила тапки из рук. Уже собрались уезжать. Мария взмолилась:
– Ребята, хоть в квартиру втащите!
Вновь пошла рукопашная с криками Ирины, отстаивающей своё белое тело. Бросив её в коридоре квартиры, милиционеры убежали к машине.
Мария кое-как обошла крепко спящую пьяницу, не представляя, что с ней делать?
Сто килограммов втащить на диван нереально. Подумала, что её белое тело достойно в этот раз – половика! Под голову подсунула подушку, сверху накрыла пледом.
После всего пережитого Мария сама не поняла, как заснула.

  Впервые за много дней увидала цветной сон, в котором  живы её муж и сын. Они счастливо обнимались, потом сын на своих здоровых ногах побежал по зелёной траве и около дома стал рвать удивительной красоты цветы.
  Наконец Мария поверила в то, что её муж и сын обрели покой, счастливы, что не нужно больше о них печалиться. Тёмные видения ушли, сон наладился.

  Рано утром растолкала повариху. Заставила обмыться в душе и они быстро пошли к автобусной остановке.
  К работе приступили вовремя.
Но ещё не все испытания кончились. Нож в трясущихся руках мощной Ирины, потеряв ориентир, чуть было не отхватил ей пол пальца правой руки. Отвратительное зрелище - женщина после пьянки.
  Деваться некуда. Мария перевязала ей руку. Та ещё просит за неё нарезать картошку соломкой.
  Пришла на её рабочее место и быстро-быстро стала нарезать картофель. Поварята обступили Марию, видя, как она профессионально делает нарезку. Спросили, где так научились? Делая парням приятное, покривив душой, ответила:
– Да у вас, дорогие, подсмотрела, как вы ловко ножами владеете.
 
  Зачем знать мальчишкам, что у неё высшее экономическое образование по общественному питанию?  Было время, проходила большую технологическую  практику и как говорится, «что умеешь - за спиной не носить», руки помнят.

 Справившись  с картошкой,  ушла  чистить овощи и фрукты.
Вытяжка мерно гудит. Руки привычно чистят морковку, картошку. Вспомнила сон. Ну, вот были же совсем рядом. Выходит, там им лучше. Сын всем своим видом дал понять, что нет проблем с ногой ….

  К обеду Мария решила угостить всех французским салатом из сырых овощей. Очистив две свежие большие свеклы, четыре морковки, несколько долек чеснока, три небольших яблока, порезав пучки - кинзы, укропа, зелёного лука, добавив чернослив, подробив немного грецких орехов, сдобренную майонезом смесь уложила в эмалированную кастрюльку.
В обед Мария предложила ребятам салат. Оказалось, что такое они видят впервые и с опаской  каждый капельку попробовал, а потом… и следа в кастрюльке не осталось. На первое  Петя сварил очень ароматную и вкусную царскую уху.
 
  Поздно ночью Мария поднялась в свою комнату, там её ожидала Ирина. Подбирая слова, пряча глаза, стала извиняться. У Марии ещё не прошла «аллергия» от её вчерашней выходки. Попросила погасить свет и замолчать.
 
  С постели подняло рано встающее солнце. День обещал быть жарким. На небе ни облачка. На час раньше приступила к работе. Заполнив все ёмкости подготовленными заготовками, зная, что их должно хватить до позднего вечера, переоделась и пошла к морю. 
  Ветер гнал пенистые волны на берег. Пятки голых ног из чистого, почти белого песка извлекают посвистывание. Память выдала слова песни, которую во время давней юности, на этом же месте, своим приятным тенором  для неё пел Анатолий:
        …Стонет волна штормовая
         В дальние дали маня,
         Так не ревнуй, дорогая,
         К Чёрному морю меня…
Прожиты вместе двадцать пять лет и уже тридцать четыре, как  его нет. Память цепко сохраняет всё вместе прожитое, даже небольшие мелочи.
Широкое поле, усеянное  невероятной величины  белыми, будто садовыми ромашками. Маша несёт огромный букет. Анатолий наизусть декламирует «Тёркина».
Им восемнадцать. Подошли к дому, когда было около двенадцати ночи.  Сказав: «До свидания», она стала подниматься на свой этаж. Анатолька догнал её, прижал к себе и… поцеловал в губы…
Оттолкнув его, крикнула:
-Как ты мог? Что же ты наделал!
 Насмерть испуганная, помчалась на третий этаж.
 Пронеслась мимо мамы, боясь глянуть ей в глаза.
В голове билась тревожная  мысль:
-Боже! Что же теперь будет? В кино всегда после поцелуев дети рождаются.
Теперь смешно, а как тогда переживала и впервые в своей жизни не могла уснуть....Приняла решение, что Тольку она больше ни видеть, ни слышать не будет.

Еле дождавшись утра, не позавтракав, убежала на работу.
 В аккумуляторной работала «опытная» школьная подруга. Валя должна развеять её страхи. Поделившись с Валентиной своим «кошмаром», никак не ожидала, что та опозорит её перед всей бригадой линейщиков. Валентина хохотала и восклицала:
- Ребята, послушайте! У Машки дети будут! Её Анатолий поцеловал!
Такого Мария не ожидала! Сгорающей от стыда и убегающей Маше вслед неслось:
- Да у меня тогда их больше сотни должно было бы быть!
Хоть что-то успокаивающее от этой Вальки услыхала.

    Море выбрасывает всё ненужное на песчаный берег.
 В клочьях морской травы нашлось несколько крохотных, лучистых янтариков.  Прихватив пару  небольших ярких камушков, вернулась на свою кухню. В ресторане звучала музыка, официантки шустро обслуживали шумную свадьбу.
   Почти все Машины заготовки использованы. К утру потребуется очищенный чеснок. Быстро замочила десяток головок чеснока. Протёрла столы. Миску с очищенными  зубочками поставила в холодильник, принялась за уборку. Ведро, швабру в руки - и в кухонный зал. Домывая первое помещение увидела как, странно прижимаясь к стене, прошмыгнул Олег, повар из рыбного цеха. Что это его так  «корёжит»? Назад, с ведёрком в руках, стараясь стать плоским, прилипая к стене, Олег шустранул мимо Марии.
Только за ним закрылась дверь, с противоположной стороны к ней из зала ресторана, где ещё не разошлись гости, направляется директор. Приветливо  улыбаясь, сказал:
- Я бы никогда не хотел видеть свою мать на вашем месте.
Примите мою «премию».
  Мария отступила на шаг. В ней боролись два чувства: впервые в жизни она сталкивается с капиталистическим методом поощрения(подачка с барского плеча). Ей, воспитанной в СССР, претит такой подход, но безденежье заставляет переступить через свою гордость.
Стыдно, противно, но она смирилась и не дёргалась, когда он опешившей Марии сунул в карман какие-то деньги.
На душе мерзко, быстро домыла коридор и пошла наверх.
 Когда пришла в свою комнату, то застала Ирину возле стола, на котором стояла бутылка, рядом восседали два повара: Сергей и Олег. 
-Что отмечаете?
-Так ведь свадьба…
Ирина приглашает разделить с ними трапезу.
-Вы, что? Очумели? Я не пью.
Около стола стояло ведёрко, которое, прижимаясь к стене, проносил  мимо неё Олег.
- Олег, скажи, почему ты так странно по кухне проходил?
- Так на закусь надо было горбуши принести.
-Ну зачем же к стене прижиматься?
-Разве не понятно? Эта стена вне зоны видимости камер наблюдения, чтобы на экране не засветиться…. У сторожа пульт и экраны. После она часто видела, как хозяйские продукты разворовываются практически всеми, а главное - первыми ворами  являются охранники.
Для себя решила:
-Ничего не вижу, не слышу, знать не хочу.
   
   Приход Маши помешал развернуться веселью.
Ирина произнесла:
-Действительно, завтра рано подниматься, друзья - расходимся. Не наша ведь свадьба. Пора отдыхать.
Ещё один день долой. Теперь дни летели со скоростью курьерского поезда.

 Земляничный аромат из кондитерского отделения побудил Марию и Ирину в свои совпавшие выходные взять пустые ведёрки из-под майонеза и отправиться на дюны по ягоды.
 Долго искать не пришлось, совсем рядом с их гостиницей среди высоких сосен солнечные полянки манили множеством маленьких, масляно-атласных красных, ароматных ягод лесной земляники.
Ловкие руки быстро наполняли ведёрки. Неподалёку хрустнули ветки. Среди кустов увидели чинно шагающую знакомую семью из пяти полосатых поросят и их грозной матушки. Кабаниха поздними вечерами  повадилась посещать дальний двор ресторана. Большой алюминиевый таз с отходами еды заполнялся специально для них.
Маша с Ириной вышли к заливу. Сели на поваленное дерево. Из камышей доносилось крякание диких уток, обучающих утиным правилам своих мелких, пестреньких "поплавков"- утят.
Живым белоснежным облачком пролетела стая лебедей. Опустились, тормозя об воду выставленными  вперёд  чёрными лапами и теперь  величаво проплыли мимо них.

  Ирина стала рассказывать, как оказалась на Куршской косе:
- Понимаешь, эти девяностые выбили из колеи всю страну. Муж мой подполковник, служил на военном корабле, место приписки - Латвия. В Риге у нас была квартира, места в ней всем хватало: и моей больной матери, дочке и сыну. Я работала в универмаге, женским бельём торговала. Проклятая перестройка оставила армию без содержания, и нам, продавцам, зарплату бельём выдавали.
В один прекрасный день объявили, что покидаем Латвию. Первая группа кораблей ушла в Балтийск. С ней и муж отбыл. Семьи военных моряков оставались в Риге. Недели не прошло, как вестовой  предупредил, чтобы немедленно  отправлялись на пирс. Не было времени, чтобы собраться и продумать, что захватить с собой. Мама подсказывает:
-Не забудь «зарплату взять», чем там жить будем?
Что сумела - свёртки с рижским качественным женским бельём - то есть зарплату, в чемоданы, в сумки уложила.
Про то, чтобы выписаться из квартиры - и речи не было.
 Квартиру  с мебелью, с коврами, всё бросила. Чайник и две кастрюльки Юра-сынок нёс. Мне же, только бы успеть на последний  карабль, спасти маму и детей. Последним караваном  прибыли в Балтийск.
Встретил муж, переправил на свой корабль. В тесной каюте больше чем полгода  впятером жили.
Мужику сложности не нужны, а они только начинались.   
Мыться на берег ходили, сауна хорошая для командного состава действовала.
Загулял мой красавец.... Перебрался к местной кладовщице.
Меня с детьми просят освободить каюту. Умирает мать, хоронить не на что.  Спасибо, люди откликнулись, кто сколько мог - скинулись. Не на своей родине
- в Балтийске последний приют нашла.
Мужу говорю:
-Совесть у тебя есть? Помоги жильё найти!
 Дочку в Ленинград отправили учиться, в медицинское училище.
На её содержание нужны деньги. Только мама меня понимала…. Поделиться не с кем. Ещё, долбаный, развод. 
Нет денег на дорогу дать сыночку. Кушали раз в день - поздно вечером.  Обревелась вся. За комнату, что сняла, заплатить надо. Кушать что-то надо. Как быть?
  Стала на рынок свою бывшую «зарплату» выносить.
Если продам два лифчика, то, значит, мальчик мой сможет на автобусе проехать и бутерброд какой-никакой с собой возьмёт. Юра как тростиночка вытягиваться стал, нет возможности одежду поменять. Брюки, зимняя куртка короткими стали. Об обуви вообще молчу. Помогали люди.
Если бы не мамина подсказка, если бы не рижское бельё, совсем пропали бы.

  «Беглецы» из Латвии стали приспосабливаться, определились, кто во что горазд, подрабатывают. С тележками жёны в Польшу едут, в челночниц превратились.
Знаю двух женщин, которые под контролем парня перевозили в Польшу, спрятав на своём теле, ворованные, с военных складов, гранаты. Оказавшись на месте, получали деньги от этого парня, назад везли шмутки на продажу.
Я же осталась вдвоём с сыном. Жилья своего нет, даже в общаге место не выделяют. Бывшему мужу на нас наплевать.
От безнадёжности записалась на приём к адмиралу Егорову. Лично принял, выслушал, пообещал помочь. И правда, через неделю меня вызвали к нему. Спросил, соглашусь ли из Балтийска в Черняховск перебраться? Там в офицерском общежитии нашлась свободная комната.
Обрадовалась, попросила с пропиской помочь, чтобы потом хоть где-нибудь устроиться работать.
Всегда помню и благодарна Егорову. Крепко выручил, помог.
   
  В Черняховске, куда не сунусь, нигде не берут. Общепитовские столовые закрылись. Иду по рынку, реву. Продавец овощей, армянин, подозвал, спросил: "Что, тебе плохо, да?"
Предложил выходить на подработку. Рядом лоток поставил и десять процентов от заработанного - мои.
От радости была готова ему руки целовать.

  Начались сильные холода. Чтобы не замёрзнуть, с соседками по базару согревались водкой. Руки чуть не отморозила. Сидела укутанная, на чучело похожая.
Овощи мне были бесплатны, немного увереннее чувствовать себя стала.
Потом комнату в общежитии приватизировала. Армянин привёл своего друга. Тому понадобилась моя комната взамен двухкомнатной квартиры в посёлке…. Пользуясь случаем, с радостью поменялась. Пока была зима, моему счастью не было предела. С соседками часто собирались. Грустные мысли уходили, бутылочку разопьём, веселее становится. Дочь на каникулы приезжала. Муж стал алименты платить. Правда, сыну и дочке не нравились мои друзья.
А с кем я буду? Я с теми, кто меня понимает. И я тоже им сочувствую. Проклятая перестройка с этим (тут простите, звучит отборный мат) Горбачёвым и его Райкой всю жизнь поломали - падлы.
Но вот наступила весна. И о ужас! Оказалось, что жить в этой квартире нельзя! Напротив дома - городская, отравляющая и день и ночь, чадящая вонью свалка. Начались аллергические приступы.
Себя водкой обезвреживала, ты пойми, она мне как лекарство нужна. Дети не понимают, скандалим.
Сейчас сын настоял, чтобы я продала эту квартиру. Живу в «Трактире», здесь питаюсь. Сын в военном училище. Жду зимы, чтобы продать эту чёртову квартиру, а потом купить в садовом обществе небольшой домик. Хочу быть на природе и чтобы никто мне не указ, свои грядки с нормальными овощами выращивать хочу.
Мария поинтересовалась:
-Водку прекратишь принимать?
-Это моё личное дело. Я - не пьяница.

   Вернулись с ягодами, землянику перетёрли с сахаром.
На вкусный запах пришёл Тимур. Выпили чаю с земляникой, а он их угостил сушёной дыней.
Жена Тимуру с попутчиками передала посылочку из Узбекистана.
Ирина стала предлагать по рюмочке, ну как лекарство….
Тимур, молодец, сразу отказался:
-Нельзя! Аллах не велит!
А Мария попросила никогда при ней о «лекарстве» не говорить, и в комнате не устраивать сборищ.

  Разговорились с Тимуром. Мария спросила:
-На пенсию в девять тысяч в Узбекистане можно прожить?
-О! У нас это большие деньги!
-Ну, а русских перестали выгонять из страны?
Не сразу ответил:
-Понимаете, совсем недавно в Ташкенте, в двери русских палками стучали, требовали:
- Убирайтесь скорее! Сейчас стало спокойнее. Работы не стало, к вам вот едем. Мне сегодня позвонили друзья, говорят, что в Калининграде есть место грузчика и дворника, завтра поеду. Мой земляк - профессор права, у вас в ЖКХ работает. Можно, когда буду к нему приезжать, Мария, к вам  заходить?
-Чем занимается ваш профессор и сколько ему лет?
-Он старый - пятьдесят лет, дворником работает.
-Да, Тимур, настали времена, когда без высшего образования дворником не устроишься…. Добрым людям буду рада. Записывай номер телефона. Звони, всегда встречу.

   Работа, постоянно связанная с водой, возобновила артритные боли, у Марии раздулись суставы рук. До конца летнего сезона она не смогла доработать.
Приобретя опыт работы  в ресторане, задала себе вопрос:
- К чему было столько лет учиться? Забивать мозги политэкономией, историей партии, высшей математикой, начертательной геометрией?
 Хватило бы ПТУ. Стал поваром и… живи не хочу… получка в качестве премиальных, а основной заработок «натурой».  И сама и дети всегда сыты.
Правда, в современных условиях, чтобы в мёртвую зону попасть, «по стеночке» пробираться надо… Кругом камеры…