Тетки и дядьки мои. 4. Тетя Граня и другой дядя То

Младшую сестру нашего отца звали Граней. Лет десять назад я разговаривала с ее одноклассницей. Она сказала:

- Граня была ооочень красивой девочкой. Я всегда ею любовалась. И она всегда улыбалась.

Улыбок тети Грани я не помню. Нет у меня таких лучезарных воспоминаний. А может, мне она не улыбалась?

Эта красивая девочка родилась в тридцатом или тридцать первом году. Ребенком пережила войну, голодные годы, пережила и заболевшую дистрофией сестру Таню. После школы поступила в сыктывкарский пединститут, стала, как и все, комсомолкой. Умерли Таня и мать, и до возвращения из армии старшего брата (моего отца) жили они вдвоем с братом Володей. От голода их спасал небольшой огород при доме, своя картошка, свой лук. На двоих вполне хватало. Но в пятидесятом году вернулся домой мой отец. Он устроился на работу, вскоре познакомился с моей будущей матерью и - привел ее в свой дом. Привел не одну, а с маленькой дочкой Алкой. Было ей тогда два года. Потом родилась я. Еще два года спустя родилась моя младшая сестра Наташка. Мы пятеро, родители и три дочки, жили в дальней самой маленькой комнате на втором этаже нашего дома.

Тамара и Граня сразу стали врагами. Недаром говорят, золовка хуже свекрови. Не ужились две хозяйки в одном доме. Граня от прямодушной Тамары узнала, что та в годы войны работала на заводе в Германии. Она просто онемела от такой оглушительной новости! И вот эту-то немецкую шлюху брат привел в дом! Да еще с ребенком, невесть от кого нагулянном! Честная комсомолка Граня рассказала всю правду о немецкой пособнице  всем соседям. Предупредила, чтобы были настороже. И постаралась открыть глаза друзьям Тамары. Брат, дурак, а еще коммунист, фронтовик, остался глух. И дело застопорилось. Тамара продолжала жить в их доме.

Моя мама много лет молчала о своих обидах.  Но однажды ее гнев прорвался наружу:

- Алку соседи «чуркой» называли. Почему?  Это Граня расстаралась, пустила слух, что Алка незаконнорожденная, да еще и невесть от кого, может, от немца, раз я в Германии жила. Хотя она знала, что у меня муж был первый, до вашего отца. И Алка родилась в сорок девятом, какие немцы?.. Мне тяжело было. Трое детей, и все маленькие. Стирки много, каждый день. Если отец не успеет вечером воды натаскать, утром иду я. До колонки с водой далеко. Она вся в наростах льда, не подобраться. Воду трудно набрать. Тащу ведра домой.  Натаскаю – тут вы проснулись. Дойдет очередь до стирки, спускаюсь вниз – а воды уж нет! Граня себе постирушку устроила, лифчики и трусы на веревке развешивает. Я ее упрекну, а она смеется: «Не барыня, еще принесешь!» Я ее этот смех до сих пор ненавижу!
 
Время шло. Граня окончила пединститут, стала преподавать математику в вечерней школе. А потом она сама привела в дом еще одного жильца – своего мужа, другого дядю Толю. Он пришел в чужой дом и хотел со всеми ладить. Всем улыбался, даже детям. Эти улыбки я помню.  У них родилась дочка Линочка.

В доме стало еще теснее,  отношения двух хозяек окончательно разладились. Наша мать устала бороться и предпочла уйти из теплого дома в городе. Мои родители сняли полуподвал  в доме азербайджанца Мирзы в поселке за городом у аэродрома, где постоянно ревели моторы самолетов. Выставив нашу семью,  Граня со своей семьей осталась жить в своем доме. Жил и дядя Володя. С пьяницей никто особо не церемонился. Дядя Володя посмел привести туда свою женщину, ту самую беспутную тетю Клаву, только после того, как остался в этом доме один.

Мы жили в поселке в полуподвале, а меня тянуло в тот наш дом, он был моей огромной Родиной – со всеми его комнатами, печками, сеновалом, темными углами, светлыми окнами, сараем с разным интересным барахлом, двором, где отец построил для нас, своих дочек, маленький домик. И один раз я туда пошла. Через год после переезда в поселок, пешком через весь город. Жарко было, мне пить захотелось. Пришла и вижу: тетя Граня расстелила голубое покрывало на траве рядом с домом и загорает там с дочкой. Лина была голенькой, а сама тетя Граня не в купальнике, а по-простому – в трусах и белом лифчике. Я поздоровалась, тетя Граня ответила. Я поиграла с девочкой, посидела рядышком с покрывалом. Тетя Граня уткнулась в книжку и не обращала на меня никакого внимания. Мне очень хотелось войти внутрь дома и посмотреть, как он там живет без меня, да и попить бы... Но я не посмела. Я в то время была тихим и очень робким ребенком. И я ушла, как сказали бы настоящие писатели, несолоно хлебавши.

Потом тетя Граня родила еще одну дочку – Иришку. Через год после рождения младшей дочери она вышла на работу в свою вечернюю школу. Лину устроили в садик, а для Иришки  на время взяли няньку. Это была тетя Миля, старшая сестра тети Вали. Она к тому времени уже стала пенсионеркой и бросила тяжелую работу в роддоме. Маленькую комнату, в которой раньше жила наша семья, тетя Граня стала сдавать квартирантам. В то время это были дядя Митя с тетей Ниной в их первый совместный приезд. Тесен был городок Сыктывкар,- провинция.
 
А еще через полгода тетю Граню убил ее муж. Когда она вернулась после работы из своей вечерней школы, тот другой дядя Толя устроил ей сцену ревности. Квартиранты дядя Митя и тетя Нина сидели тихо в своей маленькой комнате и слушали крики и ругань на хозяйской половине. Когда они стали слишком громкими, дядя Митя сделал неуверенное движение в сторону скандала, решил выйти и вмешаться, но тетя Нина вцепилась в него и зашипела:

- Не лезь! Не наше дело! Наше дело – сторона!

Дяде Толе было не до смеха, а тетя Граня улыбалась. И тогда он взял полено и шарахнул им по ее голове. Изо всех сил. На глазах старшей трехлетней Лины. Тетя Граня упала, наконец, перестав улыбаться, а тот дядя Толя убежал и спрятался у соседей.
 
Квартирантам все же пришлось вмешаться. Дядя Митя вызвал скорую. Врачи повезли тетю Граню в больницу, но живой не довезли. Она умерла прямо в машине.

В моем родном доме на первом этаже, в кухне, был убран в сторону большой обеденный стол, на табуретки поставили гроб. Лицо тети Грани было бледно-голубым. Она все еще была красива. Как утопленница. Или русалка. Мы, ее родня, молча стояли вокруг, и никто не плакал. Ее дочка Лина тревожно спрашивала у окружающих:

- Почему мама не встает? Она спит?

- Спит, спит.

- А почему мама не встает? Она спит?

- Спит, спит.

Ее похоронили на сыктывкарском кладбище, но со временем могила заблудилась среди других. Я помнила место, где ее похоронили, а потом забыла и не смогла показать его ее дочкам, когда они выросли.
 
О главном злодействе тети Грани мама, слава Богу, так и не узнала.  Думаю, при ее крутом и слишком прямом характере, она бы опередила мужа тети Грани, сама бы шандарахнула злодейку тетю Граню поленом по башке. А мне об этом рассказала подруга матери тетя Галя Лебедева.

- Я в тот раз к Тамаре пришла, а она была занята, с тобой нянчилась, в вашей комнате тебя спать укладывала. Тебе тогда, может, полгода всего было. Я сижу в большой комнате, жду. Граня там же сидит, тетрадки школьные проверяет. Потом спрашивает меня:

- Галя, а ты знаешь, что Тамарка в войну в Германии жила? Нет? А ты с ней дружишь! Не боишься? Смотри!

Знала тетя Галя Лебедева, что нашу мать увезли и заставили работать в Германии, от нее самой и знала. Но признаться в этом суровой и бдительной комсомолке она не посмела. Ей стало страшно. Сидела и помалкивала.

- Алка рядом играет. Что-то она раскапризничалась, орала, шумела. Гране надоело, она схватила девочку и шваркнула ее! Изо всех сил! Об кровать. Я и ахнуть не успела. Алка сильно спину ушибла. И сразу замолчала, криком подавилась. Я Тамаре об этом побоялась рассказать. А у Алки именно с тех пор спина начала болеть. Она после этого случая все время на боль в спине жаловалась, я это хорошо помню.

Боли в спине закончились саркомой Юинга. Наша старшая сестра Алка после операции на позвоночник на всю жизнь осталась инвалидом. Ее болезнь всей силой обрушилась на нашу несчастную мать. Она нянчилась с больной дочкой двадцать восемь лет, а когда силы кончились – умерла.

Муж тети Грани был, кажется, инженером. Точно не помню. И был спокойным, уравновешенным человеком. Это я помню. И когда он убил свою жену, этого несчастного убийцу пожалел один-единственный человек – тетя Миля, нянька Иришкина,  старшая сестра тети Вали. Того дядю Толю приговорили к расстрелу за убийство, совершенное «из хулиганских побуждений». Узнав о таком ужасном приговоре, тетя Миля сумела разыскать некоего таксиста, поклонилась ему в ноги и попросила рассказать на суде правду. И тот согласился сознаться, что был не только учеником вечерней школы, но и любовником Грани, а значит, повод для ревности у другого дяди Толи был основательный. И этот таксист дал показания. Казнь дяде Толе заменили десятью годами лесоповала.

А его дочки стали жить в нашей семье. Наш отец оформил на них опекунство. Они были еще совсем маленькими и вскоре забыли своих настоящих родителей, называли наших мамой и папой.

В доме, в нашем родовом гнезде, никого не осталось, кроме пьяницы дяди Володи…  А после его смерти дом и вовсе опустел на время. Наш отец отказался от права на дом, и мать Клавы побегала по судам и  оформила дом на свою внучку, дочку дяди Володи. Дочка доросла до 18 лет и продала большую часть своих владений. За собой оставила только ту самую нашу маленькую комнату. Очень уж ей хотелось приодеться, купить себе обновы и на море съездить. Купила она себе обновы, и к морю съездила. А потом, позже, теснилась с мужем и тремя детьми в той комнатке, что осталась от родового гнезда.

Другой дядя Толя отсидел свой срок, все десять лет, и вышел на свободу. Поселился не в Сыктывкаре, а в небольшом поселке неподалеку. С дочками встретиться не рвался. Он просто отвык от них. Позже он обзавелся новой женой. И жил долго, не знаю, счастливо ли? Он намного пережил моих родителей, пережил всех моих дядь и теть, всю мою старшую родню. Вот как бывает. Убийце Бог дал самую  длинную жизнь, как будто в награду. Только вот за что?

Сейчас, оглядываясь на прошлое, я понимаю, что из всей родни самое большое влияние на жизнь нашей семьи оказали тетя Граня и ее муж, этот самый другой дядя Толя, которого я почти не знала. Удар тети Грани по маленькой девочке обернулся инвалидностью для Алки и пожизненной каторгой для нашей матери. Одним-единственным ударом полена по голове своей неверной жены тот дядя Толя лишил своих дочек родителей, изменил их судьбу. И нагрузил нашу мать двумя лишними дочками, и это был вовсе не переходящий приз. Это был ежедневный многолетний …и неблагодарный труд, как часто бывает в воспитании детей. Наша мать вымоталась и предельно устала. Как загнанная лошадь. И смерть ей досталась мучительная, будто в наказание. Эта тетя Граня и этот ее муж другой дядя Толя, они врезали по жизни нашей матери. Они ударили всего по одному разу, но наверняка.

***

Близкая и дальняя родня. Мои дяди и тети. Любимые дядя Толя и тетя Валя.   Сумевшие полюбить только себя дядя Митя и тетя Нина. Любившие только водку  дядя Володя и тетя Клава. И тетя Граня с ее мужем-убийцей дядей Толей. Они уходят все дальше в прошлое. Мало осталось людей, которые помнят о них.
А жизнь покатилась дальше,  как ни в чем не бывало.  На смену старым пришли новые люди. Мои сестры, их дети, мои племянники. Хорошие дети, между прочим. Спортсмены, красавцы… и совсем не комсомольцы, слава тебе, Господи!

Старый дом, мою огромную Родину, никак не снесут.  Комнатка, где жила наша семья, снова перенаселена. Сейчас в ней живет внучка дяди Володи. С мужем и двумя детьми.

2015г.