Реверс

Кукушка на несколько секунд смолкла, а затем с новой силой продолжила отсчитывать кому-то года жизни.
К тому, к кому она явно благоволила счёт годам перешел за третью сотню.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку - разносилось откуда-то сверху.
Он медленно открывал глаза.
Болели глаза.
Болела голова.
То, что предстало перед ним было ему непонятно и он опять закрыл глаза.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
- Столько не живут – возразил он кукушке.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку – ответила она ему.
Он лежал на земле.
Под ним был мелкий песок с реденькой травкой.
Он потрогал песок рукой.
Сосновые иголки кольнули пальцы.
Он опять приоткрыл глаза - справа перед ним лежала перевёрнутая верх дном лодка.
Он дотронулся до лодки рукой – лодка была шершавой и тёплой.
За лодкой виднелись редкие сосны.
Он приподнял голову.
Кто-то там в отдалении ходил за соснами.
Близко был берег.
Мостки.
К мосткам были привязаны лодки и катера.
- Это что – лодочная станция?
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку – ответила ему кукушка.
- Лодочная станция.
И он с трудом сел – болела спина, левая рука плохо слушалась.
Где это он?
Почему он здесь?
Всё кругом было незнакомым.
Здесь, где лежала эта перевёрнутая лодка вода ближе подходила к берегу.
Слева на берегу и там дальше за камышами в воде лежали большие камни.
Два пацанёнка с удочками в руках стояли столбиками на этих камнях и ловили рыбу.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
Было больно повернуться и посмотреть за спину.
Он, превозмогая боль встал на четвереньки и поднял голову – густые кусты ивы, давно некрашеный штакетник забора и грунтовая дорога.
Где это он?
Как он сюда попал?
На левом глазу что-то мешало моргать.
Он провёл рукой по лицу пытаясь смахнуть прилипшее и отдёрнул руку – было больно дотрагиваться до левой брови, скуле, виску.
Он посмотрел на свою руку.
Да он избит!
Кто это его так?
Он не помнил.
За что?
Он накануне с кем-то напился и его избили?
С кем он пил?
Стоя на четвереньках он опустил голову вниз он стал вспоминать, что было накануне.
Да ни с кем он не пил.
Он не помнил, чтобы он с кем-то пил.
А с кем он дрался?
Да ни с кем он не дрался.
Как он сюда попал?
Он провёл рукой по рубашке что-то ища на себе – рука прошлась по чему-то шершавому на груди.
Это что?
Он посмотрел на грудь.
Это было пятно.
Пятно было жёлтое, грязное и засохшее.
Это была не кровь.
Что это?
За что это?
Он повертел головой во все сторону.
Уходить от сюда нужно.
Домой нужно.
Домой…
Куда домой?
И он вдруг понял, что не знает, где его дом.
Он лихорадочно обыскал свои карманы на куртке – какие-то крошки, автобусный билет и клочок потрёпанной бумажки со словами «Позвонить в понедельник после обеда Михею».
И всё.
А ключи от дома?
Он почему-то помнил, что у него должны были быть ключи от дома.
Ключей не было.
Бумажник, деньги?
Не было.
Какие-нибудь документы?
И документов не было.
Он сел на землю.
А как его самого зовут?
И он растерянно посмотрел кругом.
А в самом деле, а как его зовут?
Имя какое у него?
И он понял, что не знает даже своего имени.
Совсем не знает.
Холодные мурашки побежали у него по спине.
Он сидел и смотрел перед собой в никуда.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
Он не знает, как его зовут, он не знает, где он находится, у него нет документов и денег и ему ещё придётся лет этак шестьсот, как накуковала эта тварь на дереве жить на этом свете.
Кто его бил?
За что?
Почему?
Избили, привезли сюда и бросили?
Он обернулся и посмотрел на кусты за спиной – здесь, где кончался штакетник в кустах были сломаны ветки и скорей всего через этот лаз его сюда притащили с дороги и бросили.
Он посмотрел на перевёрнутую лодку.
Как они сюда его привезли?
Но ведь нужно знать куда привести?
Значит эти были здесь раньше?
Судорога пробежала по всему его телу.
Надо что-то делать.
Что?
Он повертел головой по сторонам, ничего подходящего не обнаружив провёл рукой по волосам – волосы на затылке оказались слипшиеся и его пальцы застряли в путанице.
По голове его что ли били?
По голове били?
Голова болела.
Джинсы на коленках были все испачканы в земле.
Он побил рукой по коленям – грязь с колен не стряхивалась.
В таких штанах оставаться было нельзя.
Что делать?
Он перевёл свой взгляд на свои ботинки.
Ботинки были, как ботинки - дорогими, коричневыми с красивым рантом.
Зацепив пятками ботинок за траву он стащил ботинки со своих ног и освобождённые ноги с благодарностью заныли.
Так, что дальше?
Снял с ног носки – носки были все выпачканы в земле и грязи.
С трудом, как старик он встал на ноги.
Где же он в конце концов находиться?
Непонятно…
Он снял куртку и оглядел её со всех сторон – куртка на спине тоже была испачкана в грязи.
Левый рукав в пройме был надорван.
Он расстегнул и снял брюки.
Расстегнул рубашку.
Майка под рубашкой была белая и чистая.
Ну хоть что-то на нём было чистое – он погладил себя по груди и сняв майку положил её на перевёрнутую около себя лодку.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
Он передёрнул плечами.
- И без тебя я уже всё понял.
Небольшое облачко набежало на солнце, и холодная тень упала на землю.
- Вот ещё и закон подлости.
Он поднял свои лежавшие на земле вещи и направился к воде – не густые камыши, песочек в воде, подмытый большой водой берег.
Он постоял на берегу, кинул свои вещи на землю и ступил в воду – вода обожгла его холодом.
Он прошел за камыши - вода дошла до колен – он опять остановился, посмотрел по сторонам, а потом сделал ещё два шага и сел – вода накрыла его по плечи.
Ледяная, ещё весенняя вода.
Он осторожно посмотрел по сторонам не видит ли его кто – он не хотел, чтобы его сейчас кто-то видел.
Никого кроме этих мальчишек с удочками, стоящих на камнях не было видно.
Он намочил волосы и пободал воду головой.
Провёл рукой по голове и найдя слипшиеся волосы осторожно стал разбирать запутанность.
До головы на затылке и около левого уха было больно дотронуться.
Он распутал волосы на голове, вымыл лицо, залез мизинцами в уши, прополоскал рот водой.
Вода жгла тело.
Он посидел какое-то время неподвижно разглядывая вокруг себя всё, что попадало ему на глаза, а затем оттолкнувшись о воду и встал.
До спины и боков было не дотронуться, левая рука у плеча и локте была в кровавых подтёках под кожей, левая нога выше колена была вся в ссадинах.
Он пошатнулся и пошел к берегу.
Перво-наперво он постирал носки.
Мокрыми носками протёр ботинки.
Затем взял в руки куртку.
Носками же отмыл пятно на спине куртки, протёр воротник и манжеты.
Джинсы он не хотел все мочить – без солнца было холодно, а мокрые джинсы сохли бы долго.
Он, зажав верх штанов больной левой рукой у живота замочил правой рукой испачканные брючины в воде и носками стал оттирать испачканное.
Грязь отходила плохо.
Холодная вода сводила ноги.
Он потоптался на месте разминая ступни, потом о правую ногу потёр брючины, носками ещё раз поводил по грязным коленям брюк.
Грязь сходила.
Он поводил брючины в воде, сполоснул их и как мог одной здоровой рукой отжал.
Осталась рубашка с каким-то жёлтым пятном у ворота.
Он замочил рубашку, потёр её о свою ногу, зачерпнул горсть мокрого песка и песком потёр пятно, пошмыгал рубашку в воде – пятно высветлилось и на клетчатом фоне стало почти незаметным.
Солнце было всё ещё за облаком.
Без солнца было холодновато.
Он вышел на берег, разложил на перевёрнутой лодке постиранное бельё и дрожа от холода сел рядом.
Облако на небе не двигалось.
Берег был весь в тени – только там за далёкими деревьями берег был освещён солнцем.
Он сидел и ждал, когда придёт солнце.
Сидел и ни о чём не думал.
Солнце медленно двигалось, останавливалось, а затем опять ползло по берегу.
А зачем он в воду залез?
Он тряханул головой.
Надо было!
Солнце дошло наконец то до лодочной станции и накрыло теплом весь берег.
Дрожь в теле не проходила.
Надо было согреться до того, как солнце опять уйдёт за облако.
Обсохнув он одел на себя свою сухую майку.
Какая это благодать – одеть на себя что-то сухое и тёплое.
Осмотревшись кругом и поняв, что вокруг как не было никого рядом, так и нет он, подойдя вплотную к кустам снял с себя свои мокрые трусы и одел джинсы.
Хоть в верхней своей части они были сухие.
Тепло…
Что дальше делать?
Здесь отсиживаться пока не высохнет всё стиранное?
А лицо его?
Как оно выглядит?
Он потрогал левую бровь, постоял, разгладил мокрые джинсы у себя на коленях.
Опять посмотрел круг себя.
Никого кроме мальчишек на камнях, удивших рыбу не было видно.
Надо что-то делать.
Хотя бы определиться, где он находиться.
Он повернулся к перевёрнутой лодке, взял мокрые трусы и решительно засунул их в карман куртки, мокрые носки затолкал в другой карман, подхватил ботинки и куртку одной рукой и влажную рубашку в другую руку, шагнул к сломанным кустам и вышел на дорогу.
Дорога.
Крупный плотный песок
Куда идти?
На лево виднелись крыши домов, на право дорога шла вдоль берега.
Он посмотрел на свои джинсы, на границу мокрых брючин и сухого верха и размахивая влажной рубашкой босой медленно пошел вдоль берега к камням за которыми ловили рыбу мальчишки.
Шел по тёплому пыльному песку.
Куда торопиться?
Зачем?
Мальчишки столбиками не шевелясь стояли на камнях закинув удочки.
Что-то было завораживающее в их стоянии на камнях - лёгкая рябь на воде, поплавки, камни, противоположный берег озера.
Он что – раньше на рыбалку ходил?
Он постоял, посмотрел на мальчишек и затем не спеша пошел дальше.
Куда?
Зачем?
Он помахал рубашкой вдоль ноги, чтобы рубашка быстрей высохла.
Дорога шла вдоль воды.
Густые кусты ивы отгородили его от берега.
Дорога повернула направо и там вдалеке за деревьями он увидел крыши частных домов.
Девушка с маленькой девочкой там у домов шла по дороге навстречу.
Ему ни с кем встречаться не хотелось – что у него с лицом он не знал, левая рука была страшна, да и майка всю избитую спину не закрывала.
Он остановился, потряс влажную рубашку ещё раз в воздухе и одел рубашку на себя.
Высохнет на теле – решил он.
Он повернул назад и также медленно пошел обратно к лодочной станции.
У камней он остановился и обойдя их по воде сел с южной стороны берега положив свои ботинки на солнце.
Девушка с маленькой девочкой медленно подошли к камням и остановились.
Поворачивая голову было нельзя, и он сидел не шевелясь - волосы были вымыты, рубашка закрывала спину и руки.
- Рыбку ловят – сказала маленькая девочка, протянув руку к воде.
- Рыбку – повторила стоящая за камнем девушка – Миша! Мама тебя не обыщется?
- Нет – обернувшись ответил один из стоящих на камне мальчишка.
- Ну смотри, а то ты давно тут стоишь.
- Я ещё немножко половлю.
Правая часть головы была гарантированно не изувечена, и он в профиль повернул голову вправо.
Беленькая девчушка со смешным букетиком стояла у камня и робко смотрела на него.
- Гуляли? – спросил он у крохи.
Девчушка молчала.
- Какой у тебя букетик хороший. Сама собрала?
Девчушка стесняясь молчала.
- Сама – ответила за дочку мать.
Он перевёл взгляд на её мать – такая же белёсая, как и её дочка и в таком же беленьком платьице.
Совсем девушка – на взрослую женщину не похожа.
Мама с дочкой постояли ещё какое-то время, а затем не торопясь пошли дальше по дороге.
Он ждал, когда они отойдут подальше.
Прихватив свои ботинки и куртку, он вышел на дорогу.
Прошел вдоль лодочной станции, затем мимо какого-то деревянного голубенького одноэтажного дома, мимо пирса с отходящим от него речным трамвайчиком.
Дорога прошла немного дальше и повернула от берега за деревья.
Он продолжал идти по дороге.
За деревьями дорога раздвоилась – прямо вдоль дороги шли частные деревянные дома за заборами, по дороге уходящие влево виднелись двухэтажные штукатуренные желтые дома.
Он встал.
Мимо проехал автобус.
Автобус – это хорошо.
Он постоял, посмотрел на жёлтые дома и повернул назад.
Куда же ему идти?
Босиком?
В мокрых джинсах?
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку…

На перевёрнутой лодке он опять разложил свои носки и трусы и сел около лодки на траву.
Думать не получалось – какие бы он себе сейчас вопросы не задавал ответов не находилось.
Хотелось есть.
Что делать?
За кустами прошли мальчишки с камней обсуждая пойменный улов.
- Мишка, Мишка, смотри какая краснопёрка.
А ему куда идти?
Он сидел и ни о чём не думал.
Носки и трусы сохли.
Потом на лодочной станции за соснами у домика сторожей начались какие-то разговоры.
Он повернул голову – там за вкопанным в землю столиком собрались несколько человек.
О чём они там говорили он не слышал, но там были люди, и он смотрел на них.
Там разговаривали, смеялись, кто-то с кем-то начал ругаться.
Они были люди.
Он одел влажные носки на ноги, надел ботинки, опять затолкал мокрые трусы в карман куртки и вышел на дорогу.
Постоял, посмотрел на дорогу, где был вход на лодочную станцию.
Стал ждать.
Что-то должно было произойти.
Стоять пришлось долго.
Потом он увидел, как молодой парень с лодочной станции вытолкнул на дорогу пьяного старика.
Дед ругался, махал руками пытаясь схватить обидчика за грудки.
Парень отшвырнул деда к противоположной стороне дороги, и старик рухнул в траву.
Дед кричал.
Парень нагнувшись наорал на старика и ушел обратно на лодочную станцию.
Дед, шатаясь сел в траве.
Встать самостоятельно он не мог.
Старик был пьяный и дурной – он в самый раз подходил по умственному состоянию для разговора с ним ничего не помнящим о себе.
И он медленно пошел по дороге к деду.
Чем ближе подходил, тем медленней шел.
- Привет – остановился он около деда.
Дед глупыми глазами глянул на его рубашку, с трудом нашел его лицо и подняв брови уставился в глаза.
- С друзьями тут на рыбалку приехали – надо было как-то начать разговор.
Старик смотрел.
- Приехали вот, выпили.
У старика понимающе поплыла улыбка.
- Подрались тут – он сел рядом с дедом на землю – Вот, врезали мне по лицу, сели в машину и укатили восвояси.
Дед ничего не понимал.
- Бросили меня без всего - врал он дальше деду - Без денег меня оставили.
Дед кивнул головой.
- Жрать хочется. У тебя что ни будь поесть есть?
Дед посмотрел на небо.
Небо было чистое с розовым закатом на краю озера.
- Сашка угощает – махнул дед на станцию рукой – Бабкин дом продал – вот и выкатил стол.
- Там на лодочной станции?
- Да.
- У него хоть кусок хлеба для меня найдётся?
Дед подумал и утвердительно мотнул головой.
- А ты кто? – решил выяснить дед у пришельца.
- Я Миша – он назвал имя, слышанное им дважды за сегодняшний день - Я на рыбалку тут приехал. Вода у вас хорошая. Порыбачить хотелось.
Дед кивком головы опять согласился с ним.
- Миша ты?
- Да, Миша.
- А я Михайлыч. Тёски значит мы с тобой.
- Куда без этого.
Дед несчастными глазами поискал куда посмотреть.
- Чего пацан то завёлся? – Михаил кивнул на лодочную станцию.
- Сашка то? – старик уставился на лодочную станцию.
- Сашка.
- А как с ним по-другому? Его бабка до школы одна тянула. Надька его двухнедельного к матери привезла и бросила. И в Питер уехала к очередному хахалю – дед махнул рукой в сторону, где видимо находился Питер.
Ага, понятно...
Питер…
Питер в той стороне.
-  Деньги на ребёнка она давала матери? – зверел дед - Нет, не давала! Только осенью за банками приезжала и в двух руках тягала их к себе в свой Питер!
Деда шатало из стороны в сторону.
- Сашке в школу идти, и она только тогда и увезла его к себе. К бабке они приезжали после этого? Огород капали? Как-то помогали? Крыша текла. Забор новый они ставили?
- Нет?
- В том-то и дело, что нет! – взревел дед - Ко мне всё бегала Нинка за помощью! Это по-людски так? Внук есть! Дочка есть! А бабка померла, так сразу Сашка объявился и дом её продал!
- А-а-а-а…
- Вот в том-то и дело!
- Жизнь не справедлива.
- Так разве так можно?!
- Нельзя. Дед, ты прав.
- Прав!
- Дед, пойдём на станцию – я есть хочу.
- Сашка там.
- Да ну его – его не исправишь.
Цепляясь друг за друга, они встали.
Деда шатало.
Михаил зашатался тоже – ему нужно было быть таким же нетрезвым и простоватым.
Дед повёл своего друга к товарищам.
У бытовки сторожа за вкопанным в землю столиком сидел народ.
Михаил помог деду дойти до стола.
- Сашка – обратился он к самому молодому – Не трогай деда – пусть он тут спокойно посидит.
Дед завалился на скамейку, Михаил сдвинул его в конец скамейки и сел рядом.
На столе лежал нарезанный перочинным ножом черный хлеб, мятая фольга от плавленых сырков, раскуроченная пачка сосисок, пустая банка из-под маринованных огурчиков и две пустые водочные бутылки.
- Что – бабкин дом продал? – щёлкнул по пустой бутылке пальцем Михаил, прихватывая сразу два куска хлеба.
- Продал – отозвался парень.
Зубы Михаила аж задрожали, впившись в мякоть хлеба.
- Деда не трогай – он старый и правильный.
Михаил нащупал под мятой фольгой кусок плавленого сырка и освободил его от обёртки.
- А ты кто? – заинтересовался хозяин стола.
- Саш - я друг Михалыча – Михаил взял ещё два куска хлеба – Хорошо дом продал?
- По местным меркам нормально.
Двое сидевшие напротив деда обсуждали покупку кирпича.
Женщина встала из-за стола и пошла что-то искать за бытовку сторожа.
Михаил пододвинул весь хлеб к себе.
- Я голодный. Вы сосиски будите?
Мужчины на вопрос не отреагировали, и Михаил забрал обе надкусанные сосиски себе.
Эти двое решили перевести кирпичи на машине.
- Ты в Питере где живёшь? – Михаил потянулся за последними кусками хлеба.
- В Весёлом посёлке – Сашка сел рядом – Сейчас денег добавим и двухкомнатную купим.
- А я вот здесь хочу рыбку половить.
- Здесь рыбалка.
- Да, здесь рыбалка.
Михаил собрал все оставшиеся крошки со стола в маленький мякиш.
Двое поднялись уходить.
Михаил проследил за ними глазами.
- Стойте, у вас же велосипеды.
Он увидел у одного из велосипедов, прислонённых к забору маленькое зеркальце на руле.
- Дайте я на себя посмотрю.
В зеркальце он разглядел свои незнакомые глаза – левая бровь его была в царапинах.
Лицо было не так разбито, как он думал.
- Да вроде всё нормально – Михаил потрогал бровь и отправил мякиш в рот – Я думал, что хуже.
Выпевший продавец бабкиного дома тоже засобирался на вокзал.
- В Питер нужно. Мать ждёт.
Дед, запрокинув голову блаженно храпел.
Михаил посмотрел на хозяина застолья.
Напроситься с ним в Питер?
А там куда?
Денег немного попросить у него?
А как?
- Саш, а денег у тебя для меня немного не найдётся? – Михаил прищурил глаз.
- А чего так? – удивился Саш.
- Да вот на рыбалку с приятелями приехал – Михаил шатнулся чтобы выглядеть пьяным -. Выпели тут, подрались, и они мне саданули по морде, сели в машину и уехали. Оставили здесь меня абсолютно без денег.
Бывший владелец бабкиного дома по шире расставив ноги достал кошелёк.
- Вот тебе бумажка – он протянул купюру, посмотрел на Михаила, затем опустил свои глаза на раскрытый кошелёк и поднял брови – Или ещё нужно?
- Да мне немного надо.
- Ну тогда вот тебе ещё одна – Сашка вытянул ещё одну из пачки - Хватит?
- За глаза.
Они нетвёрдой походкой дошли до калитки вместе.
- Тебе куда?
- На вокзал – рубанул воздух неблагодарный внук бабки.
- Ясно. А мне в другую сторону.
- Ну, будь – Сашка протянул руку Михаилу.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
Куда идти дальше?
А по прописки.

Михаил снял со штакетника у голубого домика сухую половую тряпку, прошел по дороге к лазу в кустах, пролез на территорию лодочной станции с этой стороны, приподнял с одного бока перевернутую на берегу лодку, постелил принесённую тряпку под лодку и забрался во внутрь – другого дома у него не было.
Заснуть не получалось.
Было холодно.
Он снял с себя куртку и свернувшись калачиком накрылся ею, как одеялом.
Надышал под курткой тёплым воздухом, потом снял свои ботинки и положил их себе под голову.
Одинокий комар звенел над ухом.
Поймать комара не удалось.
Потом стало ещё холодней.

Проснулся он рано – солнце только-только встало.
Ну и что делать дальше?
Он вылез из-под лодки.
Лоб чесался от укусов.
Он вытряхнул песок из ботинок, одел их на ноги и вышел на дорогу.
Итак – где он находится?
Михаил вышел к жёлтым штукатуренным домам.
Прошел дальше.
Небольшая площадь.
Автобусы у небольшого дома.
На одной из стен этого дома висело расписание движения автобусов.
Зареченск – Санкт-Петербург, Зареченск – ещё куда-то, Зареченск… Зареченск...
Ага, значит он в Зареченске.
Что такое этот Зареченск?
Как далеко он от Санкт-Петербурга?
Михаил сосчитал – между Зареченском и Санкт-Петербургом двенадцать остановок.
Сколько это в часах?
Из стоящего рядом павильона с цифрой «24» пахло кофе и выпечкой.
Деньги были.
Михаил зашел внутрь – продавщица поднялась со стула и встала к прилавку.
Кофе, два пирожка и у него вместо бумажной купюры осталась в руке несколько монет.
Так, всё понятно.
Разглядывая площадь через большое окно, он встал за высокий столик, не торопясь выпел кофе с молоком, съел пирожок с мясом, пирожок с рисом и вышел на улицу.
Один из автобусов развернулся и поехал по дороге.
Михаил проводил его взглядом и пошел за ним следом.
После жёлтых штукатуренных домов он вышел на центральную площадь – чей-то памятник за сиренью, торговый центр, дом культуры, банк, и судя по запаху хлебозавод.
Площадь небольшая, здесь с краю с ломаным асфальтом – значит это не город.
Посёлок.
Пусть будет так.
Михаил повернул обратно.
У жёлтых штукатуренных домов на перекрёстке он столкнулся с вчерашней знакомой девушкой.
Михаил улыбнулся – в его положении, а тут знакомая.
У него есть знакомые люди здесь.
- Здравствуйте - улыбаясь он остановился.
- Да – узнала его девушка и покраснела.
- Куда же вы в такую рань?
- А у меня четыре дня отгулов. Деньгами не дают – вот, я с дочкой и гуляю. А сейчас позвонили и ключи от закрытого подъезда просят. Те куда-то дели. Вот, несу.
- А как вас зовут?
- Соня.
- Сонечка?
Девушка пожала плечами и покраснела ещё больше.
- Можно и Сонечка.
- А я Миша.
- Миша.
- А дочку как вашу зовут?
- Липочкой.
- Липочкой? Ой, какое имя интересное. Липочка.
- Олимпиада если полное имя.
- О, какое имя – если маленькая, то Липочка, а когда дамой станет, то Олимпиада.
- Меня мама хотела Олимпиадой назвать, да отец был против – вот я дочку Олимпиадой и назвала.
- Ага… Сонечка, я тут на рыбалку к вам приехал. Хочу всё лето у вас провести. Вы не подскажите какая ни будь здесь небольшая работа может для меня найтись?
- Ой, у нас с работай здесь плохо – Соня закачала головой – Совсем нет.
- Мне что-то небольшое на неполный день. Только на хлеб.
- Если только грузчиком на рынке. На лодочной станции пенсионеры работают. На пирсе билеты продают. Попробуйте на рыболовной базе спросить. Это там у берега в голубом доме. Там строительная организация из Петербурга давно уже эту базу отдыха держит. У меня в соседнем доме директор этой базы живет. Бобров его фамилия. Олег Сергеевич.
- Это там, где вы меня видели?
- Да-да-да-да.
- Попробую поговорить. Спасибо.
Они разошлись.
Соня спотыкнулась о бордюр и чуть не упала.
- Осторожней-осторожней – Михаил протянул к ней руку.
Она устояла и пошла дальше.
Какая девочка хорошая.
Он смотрел ей в след.
А у него женщина была?
Михаил перевёл взгляд на асфальт.
Мать у него есть?
Внутри ничего не отозвалось.
А жена?
Память молчала.
Дети?
Ребёнок?
Пустота…
Он же среагировал на эту маленькую Липочку?
Один он что ли?
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку – куковала на его мысли кукушка.

На пирсе женщина рассмеялась на его вопрос.
- Какая работа? Какая работа? Два трамвайчика в Захотск уходит и два приходит. Я одна тут и билеты продаю и полы мою.
Рядом за забором голубой дом оказался закрытым.
На лодочной станции у вагончика сторожа сидел незнакомый дед.
- Работа? – дед махнул на Михаила рукой – Нет здесь никакой работы.
- А Михайлыч где?
- Так, когда он здесь работал?
Михаил прошелся по дороге дальше до больших деревьев, где гуляла раньше Соня с маленькой дочкой.
Пожилая женщина возилась около своего дома.
- Хозяйка – Михаил встал у забора - У вас работа для меня не найдётся?
- Нет-нет – выпрямилась женщина – Какая работа? Ничего не нужно.
Михаил вернулся назад.
Голубой дом был закрыт.
Уходить он не стал, прошелся по территории, постоял у воды, а затем вернулся к дому и сел на скамейку.
Бобров пришел в середине дня.
Увидел сидельца и вопросительно остановился у двери.
Михаил встал.
- Работу ищу.
- М-м–м-м… Ну, какая у меня работа?
- Временная. Пусть небольшая.
Директор внимательно осмотрел пришельца.
- Временная… Плотничать умеешь?
- Ну, какой мужик плотничать не умеет – Михаил развёл руками.
- А с лицом что у тебя?
- Как с лицом? Синяк что ли виден? – Михаил дотронулся до левой брови.
- Виден.
- Что – сильный синяк?
- Да нет, не сильный.
- История тут со мной случилась. На рыбалку с приятелями сюда приехали - стал врать директору Михаил - Приехали, выпили, они подрались, я вмешался, мне врезали. Они сели в машину, я на них наорал, они уехали.
- Ясно. Пить меньше пробовал?
- Пробовал. Хочу здесь лето пожить. Порыбачить, на природе тут побыть.
- Так ты что – один?
- Один.
- Один, значит. Питерский что ли?
- Питерский – Михаил махнул в сторону, куда махал рукой дед.
Директор посмотрел на Михаила и показал головой на вход в дом.
- Крыльцо покосилось. Исправить сможешь?
Михаил посмотрел на крыльцо.
- Смогу. Но лучше полностью крыльцо переделать. Основание же совсем сгнило. Вон слева уже одна труха.
Откуда он понимал в строительстве?
Раньше что – строить приходилось?
- Много заплатить не смогу – смотрел на Михаила директор.
- А сколько?
- Пятерик.
Сколько это Михаил не знал, но понял, что это немного.
- Согласен.
- Зовут то тебя как?
- С утра Михаилом звали – честно сознался Михаил – На Михаила и отзываюсь.
- А кого здесь знаешь?
- Соню с Липочкой знаю из соседнего с вами дома. Соня и посоветовала мне у вас работу спросить. Вы же Бобров Олег Сергеевич?
- Ну да – я это.
- Михалыча знаю, что раньше работал у вас рядом на лодочной станции.
- Михалыча знаешь?
- Выпивали вместе.
- Ну, пить он горазд.
Бобров открыл дом.
- Я так понял у вас здесь база отдыха какой-то строительной организации? – Михаил пошел следом за директором.
- Строй-реставрация. Питер – Олег Сергеевич распахнул дверь - На выходные обычно приезжают. Летом конечно. Река, лодки. Сейчас реже приезжать стали.
Олег Сергеевич нащупал в темноте выключатель и тусклая лампочка вспыхнула над потолком.
Осветилась большая комната, у стены круглая металлическая ребристая печь, справа и слева помещение было перегорожено фанерными листами на клетушки.
- Перегородили, чтобы у каждого была отдельная комната, когда приезжают – пояснил директор.
- Умно.
- Вот здесь останавливаются.
Директор снял пиджак и повесил его на спинку одиноко стоящего перед печкой стула.
- Топим, когда холодно.
- Это правильно.
Директор открыл одну из дверей.
- ВИП-апартамент.
Михаил заглянул – пыльное окно без занавесок, очень неновый диван, узкая солдатская кровать с полосатым матрасом, стол, старая больничная тумбочка и стул парный к печному.
- Нормально.
- А здесь маленькие комнатки уже не для начальства – стукнул согнутым пальцем в фанерную перегородку директор.
Михаил видел в открытые двери эти маленькие комнатки – кровать, кровать, тумбочка между ними и мутные пол окна в паутине и дохлых мухах.
- Денег ни на что не дают – грустно констатировал директор - Так живём.
- Понятно. Доски на крыльцо то есть?
- Есть.
Они опять вышли на крыльцо.
- Вон там у забора кирпичный гараж – он у нас вместо сарая. Там много чего напихано. Доски есть.
Михаил удивился – он столько раз проходил здесь по дороге и ни разу не замечал этот гараж.
Белого кирпича с ржавеющими воротами гараж стоял у забора и вроде не принадлежал ни этой базе отдыха, ни той пристани за забором.
- Чинить, когда будешь?
- Так сейчас и начну.
- А к выходным успеешь?
- Надо будет – успею.
Директор потоптался на месте.
- А документы у тебя какие-нибудь есть?
- Есть – не моргнув глазом соврал Михаил – Только они у меня ни с собой. Принести?
- Принеси потом.
- Принесу.
Директор ещё какое-то время потоптался у крыльца.
- Понимаешь – мне сегодня кессон должны привести на дачу. Мне там быть надо. Ты один здесь поработаешь?
- Так дайте доски, гвозди, топор, пилу и идите куда вам нужно.
- Ага – обрадовался директор – Всё в гараже. Я сейчас ключи дам.

Директор не солгал – весь гараж под потолок был завален всем, что было нужными и ненужными в этом мире.
Михаил в десять минут при помощи топора и одной здоровой руки раскурочил и растащил по частям крыльцо.
Топором же разбил деревянное основание крыльца.
Посмотрел, прикинул – он сделает крыльцо шире и этим закроет остатки большого пня около дома, отчасти спровоцировавшего кособокость.
Скамеечки поставит по бокам.
Ступеньки сделает шире и не такие крутые.
И навес над крыльцом нужен не такой, как был, а домиком, как крыша у дома.
Михаил оторопел – откуда он всё это знает?
Он понимал, что он умеет всё это делать.
Какая-то память у него всё-таки осталась.
Через час он сбил основание крыльца, набил новенькие половые доски.
Подбирая и вытаскивая из гаражного сарая доски для ступеней, он задел больное левое плечо о косяк и схватился за локоть.
Да что же это такое?
Боль.
Он растёр больную руку.
А не слишком ли он тут много работает?
Кессон – это что такое?
Это что-то большое, неуклюжее и с ним быстро не справишься – значит директор будет не скоро.
Михаил оставил крыльцо в покое и подобрал ключ к пристройке у дома.
Открыл.
О, да это же кухня.
Большая кухня, плита, полка с пачкой макарон, чайник, холодильник «Бирюса».
Михаил вскипятил чайник, заварил найденный пакетик фруктового чая, нарезал найденный в пакете чёрный хлеб, нарезал найденное в холодильнике солёное сало.
Сделал три бутерброда!
В чай сахар добавил!
Михаил сел на недостроенном крыльце, размешал сахар в чашке, выпел, съел бутерброды.
Благодать!
Жизнь налаживалась.
Он сделал ещё три бутерброда.
Залил повторно пакетик чая кипятком.
Добавил сахар.
Хорошо!
Очень хорошо!
Великолепно!
В одной из ВИП-комнат Михаил нашел за матрасом ветхую фланелевую рубашку с рваными рукавами и растянутые тренинги с порванной резинкой.
В тумбочке маленькой комнаты ему попалась грязная расчёска, на подоконнике он подобрал две не очень новые безопасные бритвы для бритья, ещё обнаружил три рваных мужских чёрных носка и резиновые пляжные шлёпанцы безразмерного размера.
Чем не жизнь?
Михаил согрел на плите ведро воды.
Найдя на кухне обмылок хозяйственного мыла он выстирал прямо в ведре найденные рубашку и тренинги, постирал носки.
Прополоскал всё это у берега в озере и отжав одной рукой развесил стиранное на солнышке у дома.
- Так - Михаил встал у крыльца - Что дальше с этим крыльцом сегодня можно сделать?
Две маленькие скамеечки по бокам на крыльце?
Можно.
Скамеечки здесь хорошо встанут.
 
Рубашка на ветерке высохла.
Михаил поставил второе ведро воды на плиту.
Тут же в стороне у крыльца он вымыл с мылом голову тёплой водой, сам вымылся и одел на себя стиранную рубашку и тренинги.
Манжеты рубашки застегнул, тренинги подвязал растянутой резинкой, носки одел рваными пятками вверх и запустил ноги в шлёпанцы.
И третий раз поставил он полное ведро воды на плиту.
Выстирал майку.
Выстирал свою рубашку – судя по воде не такая уж она чистая и была.
Замочил джинсы.
Ох, тяжело это одной рукой всё это делать.
- Здравствуйте – Соня стояла у забора.
- О, мои ангелы-хранители – удивился Михаил – А я по вашей подсказки работу тут нашел.
- Я рада.
Липочка стояла рядом.
- Гулять идёте?
- Гулять.
- А немножко мне времени уделить и помочь мне не сможете?
- А что так?
- Локоть ударил. Джинсы стираю, а одной рукой это делать трудно.
- А-а-а-а – Соня поняла - Я сейчас вам их постираю – и Соня пошла в калитку.
Михаил уступил ей место.
Соня стала стирать.
Михаил с Липочкой встали рядом и стали смотреть, как она стирает.
Полоскать выстиранные джинсы Соня пошла к мосткам – Михаил с Липочкой пошли следом за ней к берегу и став там стали смотреть, как она полощет.
Липочка взяла Михаила за руку.
Михаил улыбнулся.
Семья...

Директор забежал ненадолго.
- Привезли - обрадовался он увидев Михаила - Кессон привезли. А у тебя как?
- Вот - показал Михаил на крыльцо - Разобрал всё. Делаю крыльцо шире.
- Вижу, что шире - директор разглядел крыльцо со всех сторон - Так хорошо. И скамейки будут?
- Будут. Вот локоть ударил. Рука болит. Завтра буду заканчивать.
- А успеешь?
- Конечно успею. Только я здесь у вас ночевать останусь – я с такой рукой никуда не пойду.
- Ну, ночуй – согласился Олег Сергеевич - Матрасы там есть. На ключ изнутри закройся и ночуй. Я утром приду.
- Хорошо.

Оставшись один Михаил сварил макароны, сделал себе чай, нарезал хлеб, нарезал остатки сала из холодильника и прекрасно поужинал.
К концу дня он снял своё почти высохшее бельё с верёвки и закрылся в доме.
Михаил выбрал себе маленькую комнатку с двумя узкими кроватями, постелил на одну из них два матраса и залез под верхний из них, как под одеяло.
Тепло, сухо, мягко.
Крыша над головой.
Комары не донимают.
Нормально…

К обеду Михаил закончил крыльцо.
- Покрасить нужно.
- Есть только белая краска - не сразу ответил директор.
- Так это то, что нужно - Михаил не глядел на директора.
Директор молчал.
- Пятерик – напомнил Михаил директору.
- Да-да – спохватился директор и достал деньги.
Ага, пятерик – это пять купюр по тысяче рублей каждая.
Деньги…
- Так красить крыльцо будем? - Михаил пересчитал деньги.
- Надо бы. Завтра приедут, а тут крыльцо новое.
- Я посмотрел – продолжил развивать тему Михаил - Там мостки поправить нужно. Вода большая и к мосткам сейчас не подойти. Перила там хорошо бы сделать. В белый цвет их выкрасить. Будет красиво. Курорт сразу виден будет.
Директор посмотрел на мостки.
- Забор, штакетник покрасить в белый цвет, крыльцо покрасить в белый цвет, мостки, перила по той стороне сделать и по той.
- Трундель хочешь заработать? – директор повернул голову к Михаилу.
Это ещё что такое?
- Хочу.
- Ладно. Краска в сарае. В старых белых банках у входа.
Михаил выкрасил крыльцо.
Нашел веерные грабли в гараже и сгрёб ими все осыпавшиеся с сосен иголки и шишки в большую кучу у костра – территория базы сразу стала парадной и ждущей гостей.
Затем он порвал траву вдоль забора и сел на стул красить штакетник.
- Мостки потом сделаешь - директор походил по участку – Начальство сегодня едут. Печку на всякий случай истопить на ночь нужно.
- Хорошо – отвлёкся Михаил от покраски – Истоплю. А старые доски от крыльца и мусор, что я сгрёб сейчас спалить?
- Нет, не надо – они у костра вечером сидеть будут – вот и спалят.
- Я тогда доски распилю и поколю поменьше.
- Это дело.
Начальство приехало под вечер на двух машинах.
Директор засуетился.
- Пал Палыч.
Пал Палыч грузно вышел из машины.
- Воздух какой у вас – приехавшее начальство раскинуло руки в стороны и запрокинуло голову.
- Что имеем – то имеем.
Фамилия у Пал Палыча была Соболев.
С ним приехала его жена с сумками и великовозрастным сыном.
Из второй машине вышел ещё какое-то начальство рангом пониже и явно не со своей женой. Выпорхнули ещё два молодых человека явно работающих на одном с начальством предприятии.
- Нам куда?
- Сейчас покажу комнаты – Михаил повел их в дом.
- Бронислава приходила? – завертел головой директор.
- Бронислава? А кто это такая? – обернулся Михаил.
- Ну, она полы у нас моет?
- Да не было тут никого.
- Ох зараза.
Начальство по привычке направилось к ВИП-комнате.
Начальство пониже заняло ВИП-комнату напротив – две узкие солдатские кровати с полосатыми матрасами на них, тумбочка не первой свежести, два послевоенных стула и вешалка на стене ручной работы с алюминиевыми крючками.
Сын большого начальника захватил маленькую комнату рядом с родителями.
Молодые люди побросали свои вещи в комнату рядом.
Михаил расставаться с облюбованной им комнатой не собирался.
Комната между ним и начальством пониже осталась свободной.
- Протопили – это хорошо – похвалило большое начальство.
- Воздух в помещении совсем другой стал.
- И крыльцо какое сделали.
- Старались…

Ольга Андреевна, жена большого начальника, засуетилась около стола под навесом.
- У Павла Павловича десятого день рождения был. Не юбилей правда. Мы отпраздновали
скромно. Вот – немножко продолжить хотим.
- Ну, это же замечательно.
Засуетились у стола.
Позвали и директора рыболовной базы.
Сказали сесть и Михаилу.
Сели.
О, работёнку он, Михаил, себе нашел.
- Они завтра на катере к островам на рыбалку съездить хотят. Съезди с ними – наклонившись к Михаилу попросил Олег Сергеевич.
Сколько к трунделю добавишь – скосил глаза на своего директора Михаил.
Не обижу – ответили глаза начальника.
Ну точно с работой он, Михаил, не промахнулся.
За столом они просидели до утреннего рассвета перекормив собой всех комаров.
Уже начав трезветь разошлись по своим коморкам.
Спали до обеда.
Проснулись измученные.
Михаил нашел на кухне чем опохмелится.
Закусил и пошел докрашивать штакетник забора.
По участку заходили полуодетые подчинённые больших начальников.
Большие начальники выползли к столу и начали выяснять между собой невыгодность контракта, заключённого с фирмой «Коттедж-романс».
- Здравствуйте – отвлекла Михаила от подслушивания этого разговора Соня – А мы тут с Липочкой опять погулять вышли.
- Ах, девочки мои девочки – обрадовался их появлению Михаил - Гулять идёте. Как хорошо. А мы тут напились вчера хорошенько по случаю дня рождения одного из приехавших наших гостей. Вот я дышу сейчас здесь, в себя прихожу, забор вот крашу.
- Пьянствовали вы значит – подытожила Соня.
- Мальчики мы.
- Мальчики-безобразники.
- Так не безобразников среди нас не бывает.
Михаил перешел к последнему пролёту забора.
- Сонечка – Михаил потер переносицу - Я что-то перепутал – сегодня какое число?
- Сегодня суббота, двенадцатое число.
- Двенадцатое?
Что бы это значило?
- Да – подтвердила свои слова Соня.
- Хорошо, а то я всё перепутал.
Двенадцатое…
Узнать бы ещё какой сейчас месяц и год.
- Вы туда к домам идёте гулять? – кивнул Михаил дальше по дороге.
- Да, к тем домам идем за щавелем.
- О, суп зелёный из щавеля.
- Из щавеля. С яичком. Со сметаной.
- Я умер от завести.
Они рассмеялись.

Рыбу ловить высокое начальство решили идти на вечернюю зорьку.
К ближним островам идти.
Мотор на катере кашляя крутил водяной винт.
Что-то с мотором было не то.
Перебрать его что ли надо?
А откуда он, Михаил, знает, что там перебрать?
Что это такое – тут он помнил что-то, тут не помнил, тут опять что-то помнил?
Что он про себя ничего вспомнить не можешь?!
Михаил…
Или как там его?
Вспомнить что-либо о себе он может?

Не доходя до острова, они остановились.
Чистое небо, гладкая, как стекло вода, мошкара над водой.
Закинули удочки.
Большой высокий начальник ниже спиннинга не опустился.
Поклевала плотва, сорвался щурёнок, Ольгу Андреевну облепили комары, минут через семь младший высокий начальник с сутулился и заскучал, Михаил вытянул из воды подлещика, потом из камышей выплыла потревоженная утка и крякая проплыла мимо рыболовов.
Где-то минут через сорок Пал Павлович перестал закидывал блесну, изучил глазами ближний берег острова, подумал и решил, что пойманной рыбы вполне хватит на хорошую кастрюлю первоклассной ухи.
Мотор катера опять завёлся, покашлял, довёз продрогших на воде рыбаков до середины озера и решил больше на них не работать.
Михаил сел на вёсла, и любители вечерней зорьки в благоговейной тишине добрались с путины до заранее протопленной рыболовецкой базы с её вожделенными ВИП-апартаментами.
- Приехали!
Директор базы подтянул катер к берегу.
- Мотор заглох – Михаил выкинул вёсла - Перебрать его нужно.
- А ты в этом разбираешься? – директор вопросительно посмотрел на Михаила.
Михаил ответил вопросительным взглядом.
Директор кивнул.
Михаил ответно кивком.
Ну знает он, как перебрать мотор.
Откуда-то, но знает.
 
С начала всей компанией сели кружком у закипевшего чайника.
Потом подошла подогретая на плите курица с гречневой кашей.
Через час по тарелкам была разлита горячая уха из пойманной рыбы.
Михаилу в бульончике с картошкой достались головы подлещика и щурёнка.
После ухи он ушел подальше от этой компании в свою комнатку спать.

- Сонечка, а кто такая Бронислава?
- Кто? – ахнула Соня – Откуда вы знаете об этой Брониславе?
- Да директор её в уборщицы нанял, а она деньги у него взяла, но тут не появилась и полы не мыла.
- Что? – Соня смеясь закрыла лицо руками – Бронислава уборщицей? Ну Олег Сергеевич и насмешил. Бронислава у нас известная личность. Раскрашенная-перекрашенная, в платье на мужском велосипеде ездит и своими панталонами сверкает. В морге медсестрой работает.
Михаил округлил глаза и поднял брови.
- Да-да-да-да-да. Медсестрой в морге работает. С кем ни будь из заезжих кто её не знает покрутит любовь и к себе посидеть зовёт на чай. На работу к себе посидеть зовёт.
- В морг?!
- Мужики потом толи ошибаются дверью, толи она сама знакомить со своей работай поведёт.
Соня от души смеялась, зажимая свой рот руками.
Михаил смотрел на неё с интересом.
- В общем мгновенное протрезвление и скоростной забег на большую дистанцию.
- Ты что – серьёзно? – Михаил перешел на «ты».
- Не будет она никакие полы в жизни мыть.
- Ой, как у вас здесь весело.
- А потом весь посёлок все эти случаи узнаёт и друг другу рассказывает.
- Бедные мужики.
- Будет им потом, что вспомнить.
- Ха!
- А Олег Сергеевич меня удивил. Брониславу в уборщицы нанять.

Михаил настелил доски от берега до пирса.
Приезжий большой начальник вместе с директором рыболовной базы ходили по участку что-то обсуждая.
Михаил вытащил из гаража рейки для перил пирса.
Начальник с директором встали напротив дома и начали внимательно разглядывать крыльцо.
Михаил набил перила.
Начальство о чём-то договорилось.
Народ решил пообедать.
Михаил принадлежал к народу.
А потом - директор видел, что он работает, а покрасить перила он может и завтра.
Чего торопиться?
Ночевать то где-то нужно.
После обеда довольное высокое начальство уехало к себе в Петербург, а директор рыболовецкой базы довольный ушел домой.
Михаил залёг в клетушку бездельничать.

Олег Сергеевич на следующий день на базу не пришел и Михаил, покрасив перила сел с удочками на обновлённых мостках.
Окунёк, окунёк, плотва, краснопёрка, опять плотва, опять краснопёрка, небольшой подлещик, судачок, ёршик.
О, как!
Уха с ёршиком и окушками.
А?
А судачка добавить?
А остальное поджарить?
Гарнирчик от вчерашних рыболовов какой-то остался.

С утра Михаил разобрал мотор от катера.
Понятно – мотор до него чинили, чинили, не дочинили и как попало собрали.
Запчасти нужны.
Где взять?
Деньги нужны.
Не свои, естественно, деньги.
Нужен директор.
Директор пришел к обеду.
- Принимайте мостки – Михаил широко развёл руками.
Директор посмотрел и взметнул большой палец вверх.
- Как кессон? – спросил у директора Михаил.
- Закапали.
Директор опять взметнул большой палец вверх.
- В мотор штука такая нужна. Забыл, как называется и вспомнить, как она называется никак не могу.
- Денег на неё нет – взглянул на разобранный мотор директор – Мне её ещё раньше показывали.
- Тогда идёмте в дом.
Михаил включил под потолком лампочку.
- Вот смотрите – топишь-топишь эту печь, а тёплый воздух в комнаты плохо идёт.
- Так двери в комнатки открывать нужно.
- Зачем? Нужно щели у пола было оставить и стены комнат до потолка не доводить. Воздух и циркулировал бы. И ещё смотрите здесь – и Михаил завёл директора в ВИП-комнату – Кровать два метра в длину – зачем ширину комнаты делать два с половиной метров? Зачем эти полметра у стены нужен? Что туда поставить можно?
Директор смотрел на Михаила.
Михаил понял, что разговаривает с директором, как начальник.
Откуда это у него?
Он что – в прошлом начальником был?
- Надо переставить стены между комнатами и центральной частью. Там пол метра, здесь пол метра – центр станет шире. Свет через щели у пола и потолка попадать сюда будет. Диван зачем здесь стоит? Здесь достаточно и кровати. Диван сюда поставить, стол сюда поставить – будет холодно, дождь пойдёт – здесь соберутся у печки и посидят компанией. Как вам это?
- Мне всё так досталось. Всё до меня так сделано было.
- Давайте я переставлю стены. Они фанерные. На стойках держатся. Стойки переставить и фанерки набьём с щелями.
- Ты меня без ножа режешь. Трундель.
- Олег Сергеевич…
- Что? Штуку ещё добавить?
- Ну, хоть штуку ещё добавьте, а лучше две. С двух сторон стенки переставлять нужно. Двери ещё перевесить. И обои ещё оклеить фанеру нужны.
- Михаил! Остановись!
- Я к выходным всё сделаю!
- Откуда я деньги на это возьму?
- С обоями будет, как у людей.
- Ты мне скажи, где я деньги возьму на твои обои?
- Абажур над столом нужно повесить, а не лампочкой мухами засиженной пользоваться.
- Господи! Я только крыльцо от тебя хотел с одного бока поправить!
Михаил беззвучно рассмеялся – он изловил директора.

- Я шарлотку вам принесла. Только не с яблоками, а с ревенём – Соня стояла у крыльца.
Бедная девочка.
Зачем это?
- Это такое вкусненькое? Кисленькое?
- Да-да. Мне палки ревеня дали – я шарлоток и сделала.
- А у меня чаёк есть.
Соня засмеялась.
Зачем он ей?
Старик он для неё.

Олег Сергеевич прошел мило крыльца.
- Олег Сергеевич. Календарик сюда принесите какой ни будь, а то живёшь тут, как первобытный – никакой день сегодня, никакой месяц, никакой год не знаешь.
Олег Сергеевич встал торчком.

Через час Михаил разрушил в зале фанерную стену слева.
Поставил на место дивана кровать со своей комнаты в угол, прибил впритык к кровати первую стойку к стене.
К окну сдвинул тумбочку – для ВИП-персон и тумбочка сойдёт.
Стол один – без стола они обойдутся - стол для общей комнаты нужен.
Вплотную к тумбочке приставил вторую солдатскую кровать – вот и определился размер большой комнаты для почётных людей.
Два метра на четыре метра комнатуха получилась.
Чем не ВИП-апартамент?
В маленьких комнатах мебель Михаил оставил на прежних местах – только укоротил комнаты на полметра.
Два метра на два для простых смертных комната получились.
Каждая из них на двух человек?
Нормально.
Он подмёл полы, сходил к перевёрнутой на берегу лодке, принёс ворованную половую тряпку и вымыл ею в этой части апартаментов полы.
Всё!
На сегодня хватит!
Сколько можно работать?
Завтра он сделает стенку!

Директор появился утром со свёрнутым рулончиком.
- Держи свой календарь. Повесь его где ни будь здесь, а то видишь ли он не знает какой сегодня месяц и какой сегодня год – хохотнул директор.
- Ну, теперь буду знать и месяц, и год – поддержал весёлость директора Михаил.
Он набил фанеру на переставленные стойки стены, поставил заново двери, в зале к пододвинутой стене ВИП-комнаты сдвинул диван, перед ним поставил стол и два одинаковых стула.
Дальше шла круглая печь.
Опять образовавшийся мусор Михаил сгрёб в кучу.
Директор стоял в проёме двери.
- Ну?
- Если Бронислава к пятнице не появится – уволю.
- Да зачем вы её нанимали?
- Так полы кому ни будь надо мыть по пятницам перед приездом гостей.
- Она хоть раз полы тут мыла?
Директор посмотрел на Михаила, повернулся и вышел на улицу.
Погода с жарким солнцем всё ещё стояла прохладная, но как-то в воздухе чувствовалось, что идёт откуда-то настоящее тёплое лето.
- Мусор в костёр или оставит жечь для гостей?
- В костёр.
Директор пошел по участку.
Михаил вернулся в дом.
Календарь…
Михаил развернул рулончик.
Так – номер года написан сверху.
Хорошо.
Где здесь субботы?
Михаил нашел субботы и повел пальцем по столбцу.
Вот и двенадцатое число.
Это июнь.
Михаил проверил следующий столбец – там двенадцатое число на субботах не было.
Значит сейчас июнь.
Это первый месяц лета.
Михаил посмотрел в окно – молодые листочки берёз трепетали на ветерке.
Всё совпадает.
Ну что ж – значит со временем он определился.
Двенадцатое число – это суббота.
Он уже ночевал на базе.
С четверга на пятницу ночевал.
Он в четверг начал строить крыльцо.
До этого он спал под лодкой – это с десятого на одиннадцатое.
Значит его бросили избитым там на лодочной станции девятого числа.
Это вторник.
Рабочий день.
Ну и что это объясняет?
- Ничего.
Михаил ободрал фанеру с правой стороны залы.
- Когда закончишь? – сунул директор нос в дом.
- Завтра. Мне обои нужны.
- Где я тебе обои возьму? – директор пошел с участка.
- Мне ещё люстра нужна в залу над столом повесить.
Директор остановился и не оборачиваясь замер в калитке.
Он задрал правый носок своего ботинка, посмотрел на запыленность своей обуви, вздохнул и пошел прочь.
- Ну, как хотите. А я в магазин сейчас сбегаю за хлебом и за сосисками. Пивка куплю. Селёдочку.
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку – обрадовалась за Михаила кукушка.
- Вот и понимания я дождался.
Михаил дошел до желтых штукатуренных домов и повернул к центру посёлка.
Магазин был здесь.
Хлеб, ветчина, десяток яиц, банка пива, ирландская селёдочка.
На обратном пути он пошел сквером.
Деревья, кусты, дорожки и протоптанные тропинки, старые скамейки, крашенные новенькой серенькой краской.
Михаил сел на одну из них.
Зачем?
Он и сам не знал.
Просто захотелось побыть ещё где ни будь, а не только на рыболовной своей базе.
На той стороне дороги Михаил увидел идущую Соню.
Торопилась куда-то девушка.
Хорошая девушка.
Совсем девочка.
Напридумывала она что-то про него.
Соня прошла дальше по дороге, потом вдруг по-девчоночьи всплеснула руками что-то вспомнив и побежала обратно.
С боку кто-то хрипло засмеялся.
Михаил посмотрел в сторону – за кустами трое мужиков сидели на траве и разливали бутылку водки.
Плавленые сырки в руках, одноразовые стаканчики.
Мужики подняли стаканчики, крякнули.
Закон жанра.
Михаил решил дождаться, когда Соня вернётся и пройдёт мимо.
Через три минуты она показалась у жёлтых домов и торопясь пошла к площади.
Она дошла до перекрёстка и ушла за дом.
Один из мужиков за кустами неожиданно свистнул и вскочил на ноги.
Михаил повернул к кустам голову.
Эти повскакали, подхватив свои сумки и торопясь пошли к берегу.
Михаил решил подождать, когда они отойдут подальше и поднялся со своего места.
Ну, намусорили эти у кустов, стаканчики пластмассовые побросали, фольгу от плавленых сырков смяли и кинули.
Михаил прошел мимо кустов и остановился – на траве лежала мятая мужская куртка.
Эти забыли куртку.
Сидели на ней и забыли.
- Эй! – Михаил поднял куртку.
Мужчины были далеко и не среагировали.
- Эй! – Михаил пошел за ними следом намереваясь догнать их и вернуть им куртку.
- Эй! Куртку забыли!
Мужики не реагировали.
Ну не бежать же ему за ними.
- Эй!
Михаил вышел из сквера – мужики были уже далеко.
Ну как их догнать?
Мужики завернули за деревья идущих к берегу озера.
Михаил дошел до деревьев, вышел к берегу – на дороге никого не было.
Ну и куда они делись?
Вот ситуация.
Михаил повертел в руке куртку – матерчатая, не новая, пыльная на рукавах, мятая.
Он пожал плечами и направился к себе – пусть эти теперь его ищут.
На воде зафыркал мотор и речной трамвайчик отошел от пристани.
Ах вот в чём дело.
Где-то в середине куртки было что-то тяжёлое.
Михаил сел на крыльцо и нашел у куртки внутренний карман.
Расстегнул пуговицу.
Так – вынул какие-то две бумажки с цифрами.
Ничего не понятно.
Следом достал матерчатый кошелёк на молниях.
Михаил расстегнул одну из молний.
Пятьсот рублей, сто рублей, сто рублей, пятьдесят рублей, мелочь.
Деньги…
В магазине он потратил меньше.
Михаил расстегнул вторую молнию на кошельке и достал лежащий там паспорт.
О па на.
А говорят, что бога нет.
Он подержал паспорт в руке, открыл его– никакое мужское лицо глянуло на него с фотографии.
Никитин Михаил Иванович.
Первого сентября родился.
Год рождения.
Михаил уже знал какой сейчас год на дворе и посчитал по пальцам – получилось тридцать шесть лет.
Первого сентября будет тридцать семь.
А ему, Михаилу, сколько сейчас лет?
Тридцать шесть есть?
Паспорт…
Похоже – это главный документ у людей.
Паспорт...
И его Михаилом зовут.
Михаилом...
Он не воровал этот паспорт.
Что делать?
Михаил постучал пальцами по документу.
Если не честно, то оставить этот паспорт себе.
Там человек, который потерял этот паспорт, а здесь он без паспорта.
Чего усложнять жизнь?
Значит он теперь Никитин Михаил Иванович.
Михаил посмотрел на удаляющейся речной трамвайчик.
Есть бог.
Он пролистал паспорт.
Чистый.
Прописка в Семрино Ленинградской области.
Где это Семрино находится?
А кто его знает…
А где эта Ленинградская область находится?
Тоже неизвестно…
Михаил встал и ушел в свою раскуроченную комнату.

- Жену заставил из-за тебя все антресоли перетрясти.
- Так нашли же.
- Ты меня уже достал.
- Я поклею - вам понравится.
- Я так спокойно до тебя жил – жалел себя директор.
- Олег Сергеевич. Ну нужно же поклеить эту фанеру обоями.
Михаил развернул первый рулон.
- Зелёненькие.
- Какие были.
- Да нам любые сойдут.
После обеда Михаил оклеил перебитые фанерные стены.
- Я закончил – объявил он директору.
- Дождись выходных – понял Михаила Олег Сергеевич – Пал Палыч приедет с деньгами.
- Хорошо.
Такое можно и подождать.
А можно и порыбачить.

- Твоя пришла – директор заглянул в комнату к Михаилу.
Михаил вышел на крыльцо.
Соня.
- Здравствуй.
- А я мимо шла.
Они прошли под навес к столу.
- Как дела? – Михаил сел на скамейку.
- Да всё нормально – пожала плечами Соня.
- Я вот работу тут всю закончил. Что делать дальше не знаю.
Соня стала бледнеть.
- До выходных подожду.
- И работы никакой нет? Вы уедите?
- Некуда Сонечка ехать. Один я. Возвращаться некуда.
Соня опустила голову.
- А ты одна здесь живёшь?
- С Липочкой.
- Я понимаю, что с Липочкой.
- Я развелась с мужем ещё до её рождения, и мы разъехались. Уехал он совсем от сюда.
- О, как.
У такой нежной и маленькой девочки уже трагедия есть.
- Расскажи о себе.
- Я не отсюда, я из Волхова.
Михаил посмотрел на Соню.
- Я из города Волхов, что на Волхове стоит. На реке Волхов стоит Волхов.
Михаил кивнул, что понял.
Соня замолчала.
Михаил вздохнул и осмотрел озеро.
- Мы с подружкой на туристический слёт поехали – продолжила Соня - У неё парень был, они поссорились и ей нужно было как будто случайно с ним встретиться. Она меня и позвала для компании чтобы не одной быть. Он у неё спортсмен. Мы там в лесу в палатках жили. Дождь заморосил, у нас под палатку вода натекла, костёр не разжигался.
Михаил покосился на Соню.
- Я там с мужем и познакомились. Так, поговорили только. Он из соседней палатки был. На родник вместе с ним ходили за водой. Телефонами потом обменялись. Он мне позвонил, когда я уже дома была. Мне приятно было, что парень ко мне звонит. Я потом ему позвонила. Он отсюда из этого посёлка был. Учителем физкультуры здесь в школе работал после института.
Михаил молчал.
- У них здесь в школе своя отдельная очередь на квартиры была. Директор для школы однокомнатную квартиру выбил. Кто там первый на очереди на квартиру стоял от однокомнатной отказались - там двое детей, муж и жена. Следующая тоже большая семья была. Директор Дениса встретил и говорит ему – «Был бы ты женат – тебе бы эта квартира досталась». Он мне и позвонил – приезжай мол, женюсь, у нас тогда квартира будет.
Михаил взглянул на Соню.
Так что – женятся?
- У меня младшая сестра как раз замуж вышла. Нас три сестры у мамы. Я средняя.
- Поехала?
- Поехала – Соня отвернулась от Михаила.
- А что разошлись?
- Я временно в жил контору устроилась работать. Я бухгалтер, я бухгалтерские курсы кончила. Там в жилконторе женщина в декрет ушла и меня временно на её место взяли. А одна женщина нет-нет, а так на меня странно смотреть стала. Я понять не могла почему. Я уже с Липочкой ходила, когда узнала.
Соня тяжело дышала.
- Мой муж до меня с одной старшеклассницей из своей же школы встречался. Несовершеннолетней.  О девочке, правда, плохо говорили. Распущенная такая девочка была. Беременность у неё случилась. Ребёнок не родился, а мать её в школу потом пришла и всё директору рассказала. Скандал разразился. Директор сказал, что, если бы он знал квартиру бы Денису низа что бы не дал. Посёлок весь гудел. Я последняя узнала. Уже беременной была. Такой позор. Я его спрашивать стала, а он мне в ответ хамить. Совсем другим человеком стал. Я сказала, что жить с ним после этого не буду.
Михаил кивнул головой.
- Развелась?
- Развелась.
- Ясно.
Соня почти плакала.
Оба молчали.
- Я боюсь, что вы уедите.
Михаил вздохнул.
- Я стар для тебя, Сонечка.
- Нет – ответила Соня.
Михаил взглянул на неё.
Соня разгладила рукой платье на коленях.
- Ты совсем девочка. Тебе парня хорошего встретить.
- Нет – повторила Соня.
- Я дядька для тебя, у меня пришлое.
- Нет – упрямо повторила Соня.
- У меня прошлое о котором я ничего не могу рассказать.
О, как точно он нашел слова.
- Не бандитское пошлое, но в котором я должен разобраться.
У Сони по щеке поползла слеза.
- Не надо.
Она вытерла слезу ладонью.
- Соня, не надо.
Вторая слеза выкатилась из её глаз и поползла по мокрой щеке вниз.
Михаил рукой обнял Соню за плечи и притянул к себе.
Она, кусая губы ткнулась ему в плечо.
И их глаза встретились.
- Липочка у тебя сейчас где? – он нашел что спросить.
- В ясельках – Соня дышала в его рубашку - Она в круглосуточных ясельках. В обычных яслях места не было, а мне на работу выходить нужно было – вот мне пришлось её в такие отдать.
- Я хочу тут на рыбалку съездить на катере за острова. Приходите ко мне в выходные – я рыбки наловлю и вам оставлю.
Соня кивнула головой.
- Придём.
- Приходите.

Большое питерское начальство приехало утром в субботу на машине.
Без жены приехало, с приятелем.
Директор не уходил с участка и неотступно следовал за приезжими.
- Залу хорошо сделали. Мне понравилось.
- Старались.
- Люстры нет – в спину бросил им Михаил – Люстру нужно в зале повесить.
- Нету люстры – директор закрутился на месте - Денег на неё нет.
- Ладно – махнул рукой питерский небожитель – Будут вам деньги.
Директор метнул взгляд на Михаила – тот улыбаясь развёл в стороны руками.
- Будут деньги.
Пошли к мосткам.
- Катер вот починили.
- На нём ездить то можно?
- Михаил за острова ходил и нечего.
- Ну, ладно.
Сели выпивать за стол под навесом.
У директора с начальством был какой-то разговор, и Михаил ушел к себе в комнатушку.
- Я не знаю ты будешь рад или нет – после заглянул к нему директор, передавая ему деньги - Я для тебя выбил у Павла Павловича должность сторожа при базе и чтоб всё здесь делать по не многу. Деньги маленькие, но и работа здесь не у станка. Десятку даёт. Подработаешь ещё где ни будь на стороне. Устроит тебя десятка?
- Устроит.
- Паспорт есть?
Вот это да!
Паспорт как раз есть.
Чужой.
Если директор поймет, что паспорт не его, то всё, как есть директору расскажет.
В конце концов он не преступник, не жулик, не бандит.
Не помнит он своё прошлое и всё тут.
Чужой паспорт у него.
Так он его не воровал.
Не помнит он своё прошлое.
Дурь какой-то.
Вообще-то позор.
Ну, потерял человек память, ну что тут делать?
А вот если директор не поймет, что это паспорт чужой, то он тогда Никитин.
- Договор будем составлять – забрал протянутый паспорт директор – С июня тебя оформим чтобы стаж шел.
Стаж?
Что такое стаж?
- Пусть будет стаж.

Поплавок дёрнулся, ушел под воду, выскочил на поверхность и замер.
А эти на втором катере ушли за острова.
Хорошо, что он не с ними.
Думают, что чем дальше заплывут, тем больше рыбы наловят.
Ну-ну.
Поплавок молчал.
Хорошо, воздух тёплый, солнце не жарит.
Тишина.
Высоко-высоко оставляя за собой белый след летел самолёт.
З-з-з-з-з – нашел его одинокий комар.
- А ну давай от сюда – отмахнулся от него Михаил.
Поплавок дёрнулся и ушел под воду.
Михаил подсёк.
Рыба вылетела из воды.
Плотва.
Большая блестящая рыбка заплясала на дне катера, не понимая куда она попала.
Михаил сидел и смотрел на рыбу.
Поймал он её.
Выдернул её из воды, и она оказалась в чужой для себя среде.
Плавала, плавала там она у себя в своём знакомом мире, а теперь ей ничего не понятно где она и почему она здесь оказалась.
Попалась.
Как он попался.
Никого и ничего знакомого или родного рядом нет.
За что?
Почему?
Ах, рыбка-рыбка...
Жизнь это…
Михаил заново закинул удочку – рыбу же ему нужно наловить.

- Липочка, Липочуа, какая ты красивая сегодня.
Девочка стояла перед скамеечкой в беленьком платьице и с бантиком на голове.
- У тебя очень красивенькое платьице.
Липочка улыбаясь растянула подол платья в разные стороны.
- Очень красивое.
- А у меня вот что ещё есть – и Липочка подняла подол своего платьице и показала под платьем нижнюю кружевную юбочку.
- Липа! – ахнула Соня.
- Я погиб – рассмеялся Михаил.
- Мы вот погулять вышли – Соня не знала, как смотреть на Михаила.
- Правильно сделали, что вышли погулять. Я вам рыбу оставил. Рыбку у меня возьмёте пожарить?
- Возьмём.
- Себе я уже нажарил и всю съел.
- Много наловили?
- Много. А ещё меня оставили на базе работать сторожем – так что я остаюсь здесь жить.
- Так вы не уедите от сюда никуда? – подняла на Михаила глаза Соня.
- Нет, не уеду.
Соня не знала, что ей дальше делать.
Михаил не знал о чём с ней говорить.

Люстрой это назвать было нельзя – просто стеклянный плафон с трещинной на боку.
- Жена, наслушавшись от меня о твоей люстре и купила на кухню новый абажур вместо этого старого.
Михаил одел на лампочку плафон трещинной к стене, накрутил на провод проволоку и насадил на образовавшуюся проволочную путаницу плафон.
- Ты добился своего – похвалил Михаила директор – Можно уже звезду ставить на нашу гостиницу.
Михаил хвалу не понял.

Наконец-то карикатура южной зимы сменилась на приличное лето.
Михаил с утра начал красить окна оставшейся белой краской.
К одиннадцати часам пришла жара, и он, помянув убежавших в лес волков прекратил работу.

Дед Михайлыч сидел на лодочной станции.
Михаил с удивлением посматривал на него со своей территории.
О, старый знакомый.
Михаил пошел на лодочную станцию.
- Привет, Михалыч.
Дед его не узнал.
- Не узнал?
- Нет, не узнал – честно сознался Михалыч.
- Когда Сашка продав бабкин дом и здесь гулял я тебя от избиения спас.
- Меня били?
- Сашку ты жизни учил, он тебе и врезал.
- Сашка?
- Сашка.
- А ты кто?
- Я на рыбалку тут приехал.
- А ты раньше сюда приезжал?
- Да вроде приезжал.
- Ты вроде с Ващенко сюда приезжал на машине. Я тебя видел раньше.
Михаил потерял дар речи.
- На машине приезжал?
- На машине.
- Раньше?
- Ну точно – трезвый дед Михалыч погрозил Михаилу пальцем.
- Что? Пошумели тут? – Михаил не знал, как расспросить деда, не вызвав у него подозрения.
- Да нет, я с вами не сидел.
- Мы несколько раз сюда приезжали – на всякий случай сказал Михаил.
- Я тебя один раз видел.
- И то хорошо.
Вот это раз!
Он был здесь раньше!
С кем-то был.
На машине.
Ващенко.
Кто такой Ващенко?
Ващенко.
Ващенко-Ващенко…
Всё перевернулось в голове Михаила.
Где тут ответ?
Нет тут ответа.

Соня пришла к вечеру.
Пришла растерянная и войдя в калитку не знала куда себя деть.
- Я здесь – Михаил сидел в тени под навесом.
Соня увидела его и у неё задрожали губы.
- Что случилось?
- Денис приехал и с меня денег требует.
- Что?
- Муж. Бывший муж приехал. Я не знаю, что мне делать.
Михаил пободал воздух головой.
- С чего это он с тебя денег требует?
- За квартиру.
- За какую квартиру?
- Он приехал и говорит, что мы неправильно поделили квартиру и я ему двести тысяч ещё должна.
Михаил рассмеялся.
- Что ж ему так мало надо?
- Как это мало? Двести тысяч!
- Так, иди сюда и подробно рассказывай, что там у вас за разговор произошел.
Соня села около Михаила.
- Ну?
- Мы развелись и решили разделить квартиру. Он сказал, что это ему квартиру давали и она вообще-то его, но директор школы не разрешил ему всю её себе забирать. Я в КЧ тогда уже работала.
Соня посмотрела на Михаила.
Он не знал, что такое КЧ.
- КЧ – это квартирная часть у военных. Как жилищная контора у нас. Они ко мне из военных домов приходили консультироваться, как бумаги вести. Я и сказала им, что лучше уж им меня к себе на работу взять, чем мне каждый раз объяснять, как и что делать нужно и что они не так делают.
- Про КЧ я понял.
- Мы вдвоём там начали работать. Я и Зина. Я бухгалтером квартплату считать стала, а она над дворником начальником стала, над электриком, над водопроводчиком. Крыши там пекут, трубы, перегоревшие лампочки менять.
- Я понял.
- Ну, а на что можно однокомнатную квартиру разменять? На две комнаты врозь. Разменять же трудно. И мне Зина помогла. У неё знакомые были у которых родственники съезжались. Комната у них была двенадцать метров. Денис с радостью туда въехал. И ещё была однокомнатная квартира совсем без удобств. Вы наши дома жёлтые штукатуренные видели?
- Там на перекрёстке? Видел.
- Они деревянные. Эти дома ещё военные пленные после войны построили. Они оштукатурены с наружи и теперь на каменные похожи. Они деревянные. Там водопровода нет. Нужно с колонки воду таскать. Печное отопление. Туалет на первом этаже один для всего подъезда. Комната шестнадцать метров, кухня четыре с половиной метров и коридор метр на полтора. И всё. Второй этаж. И всё. А он сейчас говорит, что мы не ровно разменялись.
- Понял.
- Он комнату здесь свою продал и уехал к матери. Под Тихвин куда-то. Я точно не знаю куда. А сейчас приехал. Он ничего там не купил. У матери жил. Деньги потратил. Кому-то деньги в долг дал, а ему обратно их не вернули. Со своей сестрой и её мужем поругался, и они его из квартиры матери выгнали.
- О, как.
- Жить негде, деньги кончились и ему кто-то объяснил, что он не ровно со мной разменялся. Двести тысяч рублей с меня требует. Я же в квартире осталась.
- В квартире?
- В квартире.
- Без удобств?
- Без удобств.
- А о дочери он спрашивал?
- Нет.
- Ужас.
- Что мне делать? Я его боюсь. Он какой-то совсем другой стал. Миша…
- Ну, по имени ты меня правильно назвала.
- Извините – потупилась Соня.
Михаил отвернулся.
Он всё понял.
Он понял всё, что она сказала.
- Как мне быть?
- Дай подумать.
Он всё понял.
И понял, что нужно делать.
Она совсем девочка.
Очень хорошая девочка.
У него летняя комната и никого рядом нет.
Он старше её.
По паспорту – на двенадцать лет.
Про себя он ничего ей сказать не может.
Объяснять ей, что потерял память не хочет.
Женат ли он там, есть ли у него дети…
Скрывая такие вещи отношения с женщиной не строят.
Он не может ничего про себя ей сказать.
Но у него сейчас другая жизнь.
Эта жизнь не продолжение той жизни.
Обмануть её?
Нет, просто не всё сказать.
Она хороший не безразличный для него человек.
- Вечером обещал приди?
- Ну, а куда он пойдёт?
- Тогда пошли.
- Куда?
- К тебе.
Он повернул голову, и они встретились глазами.
- Я правильно понял?
Соня покраснела.
- Ну, а как по-другому?

Приятная уютная квартирка Сони была вся залитая вечерним солнцем.
- Диван мне предыдущая хозяйка оставила – он там в той квартире не помещался, а стол и стулья из военного дома дали. Люди уезжали на новое место службы и стол мне оставили.
Соня похлопала рукой по столешнице и посмотрела на Михаила.
- Детскую кроватку Зина у знакомых достала – продолжала Соня - Мне целую детскую ванночку полную детской одежды принесли. Мне так Зина тогда помогла.
Соня постояла и опять посмотрела на Михаила.
- Хорошо у тебя – согласился с ней Михаил.
- А я могу вас покормить.
- Соня, давай на «ты». Либо я тебе муж, либо тебе соседи кости перемывать начнут.
Соня вспыхнула, опустила лицо, потом подняла его и кивнула головой в знак согласия.
- Соня.
Соня покорно стояла рядом.
Михаил обнял её, погладил рукой её по плечу, нагнулся и поцеловал.
Соня ткнулась ему лицом в грудь.

Дверь дёрнулась, а затем в неё не громко постучали.
- У тебя что – звонка нет?
- Нет – пожала плечами Соня.
- Так – Михаил пошел открывать дверь.
Парень в дверях был худощав и ниже его ростом.
Увидеть кого-то другого вместо Сони этот парень явно не ожидал.
- Ты кто? – опешил он.
- Я муж, а ты кто?
- Как муж? А Соня где?
- Ты что сюда пришел? – Михаил вышел на лестничную площадку и закрыл за собой дверь.
Парень попятился.
- Ты что пришел?
- Мне поговорить с ней нужно.
- Не нужно тебе с ней говорить. Она тебе уже никто. Понял? Никто! И она тебе ничего не должна.
- Мы договорились.
- А ну двинул от сюда вниз по лестницы – Михаил пошел на пришельца.
- А ты кто? – пришелец отступая шагнул на лестницу.
- А ты ещё не понял?
- Понял.
- Так что медлишь? – Михаил взялся за перила.
- Я так просто.
- И я так просто.
Пришедший оступился и цепляясь за перила съехал вниз.
- Пошел куда подальше! – крикнул вниз с темноту Михаил.
Внизу что-то загрохотало.

Утром директор с удивлением смотрел на входящего в калитку Михаила.
- Ты что - здесь не ночевал? Дом на ключ закрыт.
- Я вчера женился.
- Что?
- Женился я.
- Женился? На ком? – Директор круглыми глазами смотрел на Михаила.
- На Софьи.
Директор свистнул.
- Ну, ты ходок.
- Вы не против?
- Нет не против. Девушка хорошая.
- Хорошая. Так что ты, Олег Сергеевич опоздал.
- Как опоздал? Я женат!
- Как женат? Так ты значит ещё и бабник.
- Какой я бабник?
- Ну значит опоздал. Опоздал-опоздал и не спорь.
Олег Сергеевич ударил Михаила в плечо, и Михаил дал ему сдачи.

Летом Михаил со своими девочками ходили на пляж.
Маленькой дочурке они купили маленький надувной бассейн, и она там в тёпленькой водичке с удовольствием плескалась.
Рано пошли грибы.
За теми домами куда раньше ходили гулять Соня с Липочкой был дальше небольшой лесок и там в большом количестве росли подберёзовики, сыроежки, козлята…
Такие сковородочки грибов получались!
Михаил на работе у мостков ловил рыбу.
- Краснопёрка, краснопёрка, краснопёрка – бежала Липочка к столу под навесом неся матери очередную рыбку, пойманную Михаилом.
Вечерами ходили к мосту и кидали в воду камушки.
- Буль – говорила Липочка смотря на расходящиеся круги по воде.
- Бросила камушек?
- Да, бросила. Вот этот сейчас брошу – и Липочка бросала следующий камушек - Буль.
- А я умею блинчиками бросать. Смотри.
Михаил пригнулся и бросил камушек, и камушек поскакал по воде.
- Два, три, четыре, пять, шесть… семь!
- И я брошу – и Липочка бросила в воду горсть камушек.
- И у тебя красиво получилось.
- Папа…
- Да, моя милая…

В августе Михаил и Соня расписались.
Паспорт Никитина опять проскочил.

- Михаил. У нас такая история – директор встал перед Михаилом - Павел Павлович хочет списать и приватизировать эту рыболовную базу.
Михаил осмотрел участок.
- Он с женой разводится – пояснил директор.
- С чего это?
- Молодая на шею повесилась – начальство же он.
- Ну, и…
- Он жене коттедж отдаёт, а себе квартиру забирает. Вот ему этот участок и нужен.
Михаил молчал, не всё понимая до конца.
- Ещё срок аренды базы не вышел.
Михаил кивнул головой.
- У него там в Петербурге всё схвачено.
Михаил кивнул.
- На двоих с ним мы будем приватизировать эту базу. У меня здесь связи.
- А вам зачем нужен этот участок? У вас же дача есть.
- Задарма собственность в руки идёт. Начальство под боком. Может пригодиться.
- А как же вы будите делить этот дом? – кивнул головой на дом Михаил.
- Решили, что он общим будет. Приедет компанией на выходные – пусть весь дом занимают. Что мне в нём ночевать – у меня квартира рядом. А в будни дом мой будет.
Михаил обернулся к гаражу.
- А гараж? С гаражом как?
- А что?
- Отдайте гараж мне? Я человек вам не лишний. Моторы на катерах я чинил. Там такие поломки - кто кроме меня это мог починить? Да и так по базе сами видите.
- Гараж? – Олег Сергеевич развернулся и тоже посмотрел на гараж.
- Я забор впритык поставлю. Сотка перед гаражом будет, сотка после гаража. Земли вы мало потеряете. А гараж? Зачем вам гараж нужен? У вас же свой гараж есть, а Павлу Павловичу гараж здесь не нужен. Вы им не будите пользоваться. Гараж битком всякой дрянью забит. Там какие-то старые шины от автомобиля. Зачем вам автомобильные старые шины?
- А тебе зачем гараж?
- Так у меня ничего нет - пусть хоть что-то у меня будет.
- Я ничего тебе сейчас сказать не могу – директор опять обернулся и посмотрел на гараж - Мне с Пал Палычем поговорить нужно.

Осень была тёплая.
Михаил и Соня за сентябрь столько грибов насобирали и засолили, что сами удивились.
Дважды ездили в совхоз на уборку свёклы и заработали на этом аж два больших мешка картошки.
Соседи снизу научили их готовить домашние рыбные консервы, и Михаил с этими же соседями на их же лодках и их же сетями наловил неприлично-большое количество рыбы.
Впереди была зима.

Михаил сидел за Липочкой на диване и смотрел через её плечо, как она рисует на листке бумаги цветными карандашами домик и клумбу с цветочками.
- И солнышко нарисуй на небе, чтобы нарядно было – посоветовал ей Михаил.
Липочка слюнявила карандаш для яркости и тёрла им нарисованный цветочек.
- Я солнышко нарисую.
- Нарисуй-нарисуй.
- А ты мне собачку нарисуешь?
- Ты хочешь собачку нарисовать?
- Да.
-  А, сама не умеешь?
- Умею, но собачку ты нарисуй.
- Хорошо.
Михаил взял карандаш.
- Тебе где её нарисовать?
- Здесь около дома.
И Михаил начал рисовать собачку – мордочку нарисовал, шерсть на спине собачки, лапки, хвостик - и остановился.
Что это?
Он умеет рисовать.
Он что – учился этому?
Он что - художник?
- И домик для собачки нарисуй – подняла на Михаила глаза Липочка.
Михаил потрогал пальцами поверхность листа, посмотрел на кончик карандаша.
А красками?
А красками он умеет?
Что-то другое непонятное и незнакомое открыл он в себе.
Художник…

Павел Павлович ответил не сразу.
Выслушал Олега Сергеевича, посмотрел на гараж и махнул рукой.
- Потом.
Михаил не торопил.
В декабре заканчивалась аренда базы.
Павел Павлович приезжал несколько раз.
Михаил загодя топил печь перед его приездом.
Молодая избранница шефа оказалась не так молода, как ожидалось, но была достаточно свежа в своих розовых кофточках и безупречно-ярком макияже.
Михаил, поглядывая на неё починил забарахливший мотор машины шефа.
Не юная особа крутилась около моложавого подчиненного своего мужа.
Директор рыболовной базы нашел причину отогнать её к столу под навес.
- Палыч человек нормальный, не мелочный – Олег Сергеевич похлопал Михаила по плечу – Думаю за гараж цепляться не будет.
Михаил кивнул головой.
В природе похолодало и полетела то ли морось, то ли белые мухи.
Михаил переколол дрова на зиму.
Директор привёз новый мотор для катера.
Михаил затащил оба катера на столы под навес и закрыл их брезентом.
Директор приказал на зиму забить окна в доме щитами.
Михаил забил.
Директор одел зимний пуховик.
- Документы собираем. Паспорт готовь. Гараж на тебя оформлять будем. Шеф дал команду. Нормально?
- Ну, что за вопрос?

Снег запорошил весь берег.
Потом снег растаял.
Потом пошли дожди.
Потом подморозило.
Тонким льдом накрылось озеро.
Снег опять упал на всю землю.
Намело сугробы.
Озеро встало окончательно.
Затем настал Новый Год.
Чуть-чуть и дни стали прибавляться.
Небо очистилось и пришли холода.
Холода помучили людей, помучили и к весне отошли.
- Всё. Держи документы – директор со сгоревшим на весеннем солнце лицом улыбаясь потряс перед Михаилом папкой – Твой теперь этот гараж. Для хорошего человека и гаража не жалко.
- Мой? Ну, как долго. Я уж верить перестал. Мой значит гараж? Отлично – Михаил хлопнул в ладоши - Хоть что-то в этом мире теперь моё стало.
- Что делать то с ним будешь?
- Приведу его в порядок, мастерскую для работы сделаю.
- А я на зимнюю рыбалку с Палычем ходил.
- Вижу.
- Солнце уже вовсю печёт.
- Я погреюсь.
- А шеф тут баньку на берегу строить собирается.
- Я помогу.

Снег таял.
Михаил, взяв несколько листков бумаги и карандаш уходил за гараж, где его никто не мог видеть и рисовал там подтаявший берег, покосившийся штакетник пирса, прошлогодние камыши, вмёрзшие в лед, корявый ствол сосны у мостков.
Это было так интересно...
А почему он умеет рисовать?
Непонятно...
Он рисует…
Он не профессионал – он это понимал. 
Бледная какая-то букашка запорхала в воздухе.
Как пахло весной…
Под ногами была земля, над головой было небо, светило солнце и он, человек без прошлого сидел сейчас здесь и занимался тем, что ему больше всего нравилось.
- Сонечка, а ты не попозируешь мне на портрет?
- Попозирую – тихо улыбалась Сонечка.
Улыбался и Михаил.
Хорошо…

Михаил открыл настежь ворота своего гаража и стал разбирать его содержимое.
Доски он сложил у штакетника, старые шины кем-то в большом количестве сложенных в глубине гаража он выкинул к берегу.
- Где здесь моя граница с вами тут находится? – крикнул он от гаража директору.
- Так у тебя в документах всё написано. В двух метрах от гаража – отозвался директор - Ты же сам сказал, что тебе один гараж нужен, а не территория.
- Мне граница где нужно знать.
- Два метра отмерь и отгораживайся.
Михаил в ряд выложил шины от гаража до берега, сверху положил второй ряд шин, сверху третий.
Получился заборчик.
По крайней мере от гаража до воды точно граница определилась.
- А сюда во внутрь шин можно землю насыпать и будет куда кабачки сажать – заглянула во внутрь шин Соня.
- Ну, вот видишь – мы их уже на счёт огорода переплюнем – согласился с Соней Михаил.
Земли нормальной нигде не было, и Михаил заполнил шины прошлогодним камышом прибившемся к берегу.
Соня посадила в камыши редиску.
Солнце припекало…
Михаил сделал маленькую скамеечку с южной стороны гаража и врыл в берег озера небольшой столик.
- Для пикника.
- Хорошо, как…
Они с Соней ездили на рыбалку на катере к островам – чего ещё делить то с катером начальников?
Они с Соней жарили на приватизированной начальством кухне пойманную ими рыбу – не отделяться же настолько, чтобы рыболовной базой совсем не пользоваться?
Они врыли столб для ограды перед гаражом.
А чего больше отгораживаться – им что – по территории базы уже и ходить нельзя?
Гараж был большой.
Двадцать пять квадратных метров.
В высоту где-то два двадцать или два тридцать.
Крыша старая, но крепкая.
Шифер.
Старый шифер с мхом и мелкой травкой у слива.

Михаил подхалтурил грузчиком на железной дороге.
- Я половину возьму себе? – Михаил принёс деньги.
- Возьми – кивнула головой Соня.
- Мне доски половые нужно для гаража купить.
Соня согласилась.
Михаилу гараж как гараж был не нужен.
Он осмотрел стены, похлопать ладонью по кирпичам.
Окно прорубить?
Где?
Здесь?
Чтобы гараж, как дом был?
Двадцать пять метров?
Дом в двадцать пять метров?
Соня не понимала, как в кирпичной стене можно пробить окно и удивлённо смотрела на Михаила.
И Михаил согласился окно не пробивать на первом этаже.
Мало ли кто залезет в их отсутствие через окно - они же не всегда здесь рядом будут.
Михаил решить, не разбирая крышу поднять её хотя бы на метр, настелить половые доски и сделать над гаражом второй мансардный этаж.
С окном сделать.
Можно даже с печуркой – дом же начальства теперь не его дом.
У сторожей с лодочной станции Михаил достал домкрат.
Выбрал день, когда на рыболовной базе никого не было.
Сначала с одного края он при помощи домкрата приподнял один угол.
Получилось.
Подложил под щель чурбачок.
Перешел на другой угол.
Приподнял его.
Чурбачок вставил.
Перешел на другую сторону стены.
Приподнял и этот угол, поднял его ещё выше, подложил чурбачок и туда.
Четвёртый угол.
Это было так удивительно – Михаил посмотрел на образовавшуюся щель между крышей гаража и его стенами - придумал поднять крышу и у него крыша поднялась.
Он пошел по второму кругу.
Поднял крышу выше.
Потом ещё выше.
Потом ещё выше.
Во дворе на рыболовной базе было тихо, и никто не ходил – Михаил не хотел, чтобы кто-то из своих видел, как он наращивал стены гаража.
Не хотел, чтобы видели и всё тут.
Так на сколько поднять крышу?
На метр, на метр двадцать?
На полтора метра?
Но не больше.
Невысокий второй этаж без потолка его устроит.
Досок, что лежали вдоль забора у пристани для обивки второго этажа могло хватить.
Доски ещё были по другую сторону забора.
Ну, возьмёт он несколько досок оттуда если что – пристань не обеднеет.
Метр сорок восемь в высоту доски то нужны.
Михаил сначала обил досками поднятый второй этаж со стороны рыболовецкой базы, затем с парадной северной стороны выходящий на дорогу, потом перешел на сторону, обращенную к пристани и обил эту сторону досками с пристани, взятыми с той стороны забора.
Со стороны берега пошли доски похуже.
За один день сделал.
Один управился.
Дерево у дороги загораживало гараж и поднявшиеся стены мало бросались в глаза.
На следующий день Михаил покрасил деревянные стены и ворота гаража в серый цвет.
Обновил гараж.
Просто обновил гараж.
И всё.
Втихаря поднял стены и спрятал их под серой незаметной краской.
- Как ты забавно шинами отгородился у берега. – приехавший директор подошел к шинам - О, как они пригодились. Ты что – там что-то посадил? – ткнул он пальцем в слежавшиеся там камыши.
- Да вот редиска вылезла.
- Редиска – это хорошо. В что краской кругом пахнет?
- Ворота гаража покрасил.
Директор смотрел на взошедшую редиску изучая её листики.
Михаил оглядел участок.
А чего это он из гаража стал строить этот домик?
Ну, а что-то нужно делать?
Времени много, а тут какое ни какое занятие.
И домик иметь не лишнее.

- Мама хочет приехать – Соня вопросительно посмотрела на Михаила.
- Твоя мама?
- Да.
- Так это хорошо. Пусть приезжает.
Соня молчала.
- Хочешь, чтобы я деньги за доски для пола тебе отдал?
Соня пожала плечами.
- Хорошо. Бери. Надо нормально маму встретить.
- А ты как? Тебе же доски нужны для гаража.
- Я могу подождать.

Тёща…
У него значит есть тёща…
Михаил побарабанил пальцами по столу.
Тёща…
Новый человек в его жизни…
Расспрашивать его будет о его прошлой жизни, а он будет ей врать...
Женщина с жизненным опытом – это ой-ей-ей что такое…

Татьяна Васильевна приехала перед выходными.
Тёща Михаила очень удивила.
Чуть выше среднего роста, красивый седой пучок вьющихся волос на затылке, прямая спина и умный молодой интеллигентный взгляд.
Совершенно неожиданная женщина.
Михаил через тёщу совершенно другими глазами увидел Соню.
Вот у неё какая мать…
Татьяна Васильевна обняла дочь, кивком головы внимательно посмотрев на Михаила поздоровалась с ним.
Липочка стояла в стороне и смотрела на бабушку.
- Моя внучка? Липочка? Деточка моя – Татьяна Васильевна протянула руки к Липочки.
Девочка стеснялась.
- Внучка моя – обняла Липочку Татьяна Васильевна – У меня одни внуки. У Таты два мальчика и у Лены второй мальчик родился, а девочки ни у кого нет.
- Я девочка – робко подала голос Липочка.
- Ты у меня единственная девочка.
Дома посидели, до площади прогулялись, на рыболовную базу зашли и гараж свой показали.
- Хорошо у вас. Озеро какое. Квартира правда никуда не годиться. Что это за квартира? Воду таскать вёдрами с колонки на второй этаж нужно. Печка у вас дровяная. Зимой печку топить нужно. Это что такое? И туалет на первом этаже с выгребной ямой. Барак какой-то, а не квартира. Двадцать первый век на улице.
- Всё правильно, но что делать?
- Да продать эту квартиру и купить через ипотеку нормальную.
Михаил про ипотеку ничего не понял.
- Надо подумать – спрятался он за эту фразу.

В выходные петербургский начальник привёз на грузовой машине мебель.
- Купил гарнитур, а это всё решил сюда отправить – и он по привычке взглянул на Михаила.
Ну понятно – крепостное право не в один день отменялось.
- А куда это всё?
- Я вот что хотел сказать – и Павел Павлович пошел во внутрь дома – Эти клетушки можно оставить, но вот эти маленькие нужно убрать. Зачем они нам теперь нужны?
- Можно эти две объединить в одну с хорошим окном – Михаил махнул налево - А эти две напротив за дверью убрать.
- Ну, можно и так. Сделаешь?
- Ну.
- Диван сюда – распоряжался дальше начальник - Стол мой сюда. Кровати эти железные прочь. Что это за лежанки такие с продавленными матрасами? Забирай их куда ни будь отсюда. Стулья там есть.
- Ладно. Разберусь.
Старый диван из дома Михаил перетащил в свой гараж и поставил его там в дальнем углу.
Стол из дома поставил в гараже перед своим перетащенным диваном.
Два одинаковых стула встали рядом.
Железные кровати Михаил разобрал и сложил у своего гаража за углом.
Четыре матраса поновее также отнёс себе.
Фанеру с поклеенным обоями отбил от стоек.
Убрал не нужные стойки.
Привезённую мебель Михаил затащил в дом и дал возможность начальству расставить там эту свою мебель так, как они хотят.
 
 Соня заглянула в гараж.
- Мама меня отпустила – Соня подошла к Михаилу и обняла его за руку – Ты ей понравился.
- Она мне тоже.
Соня щекой прижалась к плечу Михаила.
- Мне показалось, что ты не всё о себе ей рассказывала?
- Да. Стыдно было всё рассказывать. Муж такой, развод.
- Вы поэтому там и шептались?
- Когда всё плохое позади можно во всём и сознаться.
- Она что – про твой развод ничего не знала?
- Перед приездом сюда я ей всё рассказала по телефону.
- Ой – засмеялся Михаил – Девчонка ты, совсем девчонка.
- А ты моей маме понравился – опять прижалась к Михаилу Соня.
- Она мне тоже понравилась.
- Мама хочет Липочку на время к себе взять погостить.
- Ну, вы это женщины сами решайте.

Через две недели Татьяна Васильевна уехала, забрав с собой внученьку Липочку.
- Без неё скучно – через день обнаружил Михаил.
Соня рассмеялась.
- Я её привезу к концу лета.

Денег не было.
Работы не было.
Лето было.

И в середине лета Сони дали двухнедельный отпуск.
- Домой хочешь съездить?
- Ага. По Липочки очень соскучилась и дома давно не была.
Михаил смеясь смотрел на Соню.
- Очень хочется.
- Так поезжай. Липочку привезёшь.
Соня смеялась и крутилась вокруг Михаила.
Куколка, совсем куколка.
Девчонка.

Михаил проводил Соню на автобус.
Она села у окна и повернув голову к Михаилу положила ладони на стекло.
- Я тебя с Липочкой буду ждать.
Соня закивала головой и у неё навернулись слезы.
- Я тебя буду ждать – повторил Михаил.
Автобус тронулся, Соня помахала ему рукой и вытерла слезы.

Михаил у отъезжающего Пал Палыча попросил в долг деньги и в тот же день купил половые доски.
Он не торопясь настелил в гаражи полы перегородив тем самым гараж на первый и второй этажи.
Соня позвонила вечером и радостно сообщила, что она доехала благополучно и что у неё всё хорошо.
На второй день Михаил сбоку вдоль стены сделал узкую лестницу на второй этаж.
И произошло чудо – на втором этаже появилась большая двадцати пятиметровая комната с южным окном и видом на озеро.
Михаил поднялся по лестнице, походил по полу второго этажа, потопал по нему ногами.
Соня звонила - они с Липочкой были в гостях у сестры Лены и весело просидели там весь день.
Михаил разбогател, сдав железные кровати в металлолом.
Соня смеясь рассказала на следующий день Михаилу, как они с Липочкой были на весёлом дне рождении у старшего сына её сестры Таты.
Михаил занёс оставшиеся от строительства доски и краску в гараж и привёл участок в порядок.
Соня звонила, но он не успел подойти к телефону.
Михаил на следующий день провозился со штакетником, разделяющим его участок и участок соседнего с ним пирса – забор считался не его, но забор заваливался на его участок.
Кто-то это должен был исправить.
Михаил исправил.
Соня в этот день не позвонила.
Только на следующий день Михаил сообразил, что не было звонка.
Он набрал номер Сони – к телефону никто не подходил.
Но он и сам не всегда носил с собой телефон.
Михаил за гаражом, где припекало солнце почистил берег озера, убрал мелкие камни, вбил у воды столбик куда будет потом привязывать один из катеров который он заберёт себе с рыболовной базы.
Соня не звонила и на звонки не отвечала.
- Михаил – вечером раздался незнакомый голос в трубке – Я Тата, я сестра Сони. Соня в больнице.
Голос бы откуда-то из далека и был нереальным.
- Что с ней?
- У Сони остановилось сердце.
Это было где-то далеко и было непонятной неправдой.
- Я не понял.
- У нас пилили деревья вдоль дороги и одно из деревьев упало не туда куда нужно было – большая ветка задела Соню. Соня проходила в стороне недалеко. Ветка сбила Соню с ног, и она упала. Её в больницу увезли. Соня была долго без сознания, а потом у неё остановилось сердце.
Всё это выслушав Михаил ничего не понял.
А Соня как?
Что эта Тата говорит?
- А Соня?
- Мне поручили вам позвонить и всё рассказать.
- Я тогда приеду?
- Да-да, вам нужно приехать.
И Тата продиктовала адрес Татьяны Васильевны.
- Я сейчас выезжаю.
- Да-да, мы будем вас ждать.
Михаил положил телефонную трубку на стол.
Что он сейчас услышал?
У Сони остановилось сердце.
Но ведь когда останавливается сердце у человека, тогда человек…
Но Соня молодая девушка...
Какая может быть смерть?
У неё дочь, которой нужна мать…
Соня тут несколько дней назад ходила...
Она что – больше здесь никогда не будет ходить?
В это не верилось.
Соня стояла перед его глазами.
Он её видел перед собой – молодую, свежую, улыбающуюся.
Надо туда поехать и во всём самому разобраться.
Поздно ночью Михаил уже был у тёщи.
Невзирая на поздний час Татьяна Васильевна ждала его.
Молчаливая, вся ушедшая в себя.
Михаил не знал, как её расспрашивать.
Татьяна Васильевна не могла говорить.
- А Липочка где?
- У Лены. У неё маленькие дети и Липочка там. Мы ничего ей не говорили.
Михаил молча кивнул головой.
Татьяна Васильевна села рядом.
Значит всё правда.
Сони нет.
- Ах да – я забыл – и Михаил вынул деньги из внутреннего кармана куртки и протянул их Татьяне Васильевне.
Татьяна Васильевна посмотрела на деньги, поняла, молча взяла их и положила на холодильник.
- Зятья всё сделали.
Михаил понял и кивнул головой.
- Я ничего не понимаю.
- Я тоже ничего не понимаю.
Они помолчали.
- Ведь это ужас какой-то.
- Такая молодая девочка.
Михаил смотрел перед собой.
- Как она могла не заметить падающее дерево?
- Я сама не понимаю.
- А с этими что, что пилили?
- Полиция разбирается.
Они смотрели друг на друга.
- Как это не справедливо.
- Липочке пять лет, а она уже сирота.
- Что с ней будет?
- Липочка со мной останется.
- Да-да-да. Это наверно правильно.
Они опять замолчали.
Они сидели, разговаривали, молчали и не верили в то, что случилось.

Сонечку было так жалко…
Жалко…
И себя Михаил тоже жалел.
Он опять остался совсем один.

Ему уступили место около гроба, за столом посадили в центре около Татьяны Васильевны.
По тому, что говорили рядом и по тому, как все вели себя становилось понятно, что всё это правда.
Сони нет…
Он остался один.
Один без прошлого и без семьи, без этих своих светлых девочек.
Один в толпе.
Что имеем не храним – потерявши плачем.
В чём он виноват перед Сонечкой?
Разрешил ей себя любить.
Чем-то занимался, оставляя Соню с дочерью на потом.
Чем он занимался?
Караулил кусок берега, который никто и воровать то не думал.
Дурак!
Идиот!
Как вернуть Соню?
Как?
Как спасти её?
Он совершенно по-другому будет теперь относиться к ней.
Он всё понял.
Девочка…
Только бы вернуть её…
Какими глазами она на него смотрела…
Кто ещё будет на него так смотреть?
Да никто.

Михаил на следующий день уехал.

Соня…
Их квартира была пуста.
Один он остался.
Один…
Работы толком не было.
Денег не было.
И ничего делать не хотелось.
Опускать руки нельзя было.
Михаил пошел на рыбалку, чтобы посидеть подальше от людей и побыть одному.
Посидел один, подумал…
Соня, Соня, Сонечка…
Соня…
Рыба клевала.
А что делать?
Тишина…
Думать дальше?
А мыслей не было.

Пашка с первого этажа уже целый час колол дрова во дворе у сараев, и Михаил это слышал.
Он спустился вниз и сел около Пашки на чурбачок.
Пашка остановился и вогнал топор в полено.
- Привет – он с пониманием посмотрел на Михаила - Про Соню мы знаем уже… Жалко её… Хорошая была девочка… Соболезнуем…
Михаил кивнул головой.
- А Липа где? С тобой осталась?
- Нет. Тёща её себе забрала.
- Ну – это правильно… Девочки нужна женщина.
- Да… Там у них хорошо.
- А что делаешь сам?
- На катере вот к островам ходил. Работы нет. Надо было себя чем-то занять.
- Без работы – это плохо.
- Плохо…
- Посоветовать я тебе ничего не могу. Нет работы… К рынку может быть сходить?
- Схожу. Найду что ни будь. А дрова что колешь?
- Привезли. Сарай пустой. Колю – пусть высохнут колотые на солнце.
Михаил понимающе кивнул головой.
Паша кивнул ему в ответ.
- Лена – позвал Павел жену.
Лена вышла на крыльцо дома.
- Ну как там?
- Готово. Иди обедать – Лена перевела взгляд на Михаила – Миша, давай к нам – у нас борщ сегодня. Паша, зови соседа к нам обедать.
- И то верно. Борщ – это хорошо. Борщ. Михаил, борщ - это вещь. – Павел подошел к Михаилу и подтолкнул его коленом – Пошли. Нам поесть сейчас в самый раз будет.
На маленькой кухне соседей они уместились все.
- Миша, мы всё знаем – Лена расставляла перед ними тарелки - Как жалко Соню. Такой кошмарный случай. Мы так соболезнуем тебе.
Михаил понимающе кивнул головой.
- Одному плохо – объяснила Михаилу Лена.
- Да перестань ты. – стал одёргивать жену Павел.
- А что? Что ему быть одному? Давай я тебя с Маринкой своей познакомлю?
- Ленка! – опять одёрнул жену Павел.
- Да я как лучше хочу – Лена положила хлеб на стол.
- Мишка, не слушай её – толкнул локтем жену Пашка – Она подружку свою всё замуж никак выдать не может. Не слушай её. Лучше на борщок налегай. Сметана к борщу полагается?
- Полагается!

Через три дня Лена снизу опять позвала Михаила к ним в гости.
- Маринка у нас празднует. Наконец-то алименты с бывшего мужа выбила.
- Ну и повод. Нет, я не пойду.
- Михаил… Ну посидим, как люди. На женщину красивую посмотришь.
- Мне этого не надо.
- Ну, просто в компании посидим. На рыбалку договоримся сходить на катерах. Генка с Ларисой хотят с нами пойти. Ты присоединишься. Мы уже за столом сидим.
Михаил сидеть не хотел.
Лена тянула его за рукав.
Михаил не хотел.
- Здравствуйте.
- Ну наконец-то его притащила – обрадовалось застолье.
Михаил сел на углу у двери стараясь не смотрел на противоположную сторону стола, где сидело каштановое чудо.
Марина при виде Михаила вспыхнула глазами, и эти осколки самоцветов засветились под её крашенными и загнутыми ресницами.
Она улыбнулась и показала всем присутствующим все свои тридцать с чем-то белоснежных зубов явно неприродного происхождения.
Михаилу сразу захотелось уйти.
Но Павел поднял тост.
Все выпели.
Ему нужно было выпить, и Михаил выпел.
На закусь был винегрет.
Михаил потянулся за хлебом – Марина протянула ему через стол кусок хлеба.
Он поблагодарил её кивком головы.
Павел вторично наполнил всем рюмки.
Марина встала.
- За мужчин! – подняла она рюмку.
- С которых алименты получать можно! – добавила Лена.
Все хохотнули.
Все выпели.
Договорились в первые выходные поехать на катерах за острова.
- Ты на своём, а мы на своём катере.
- Да.
- Геннадий с Ларисой, мы с Леной – пересчитывал рыболовов Павел – Наш Димка поедет, ты Мишка.
- И я! Меня, меня забыли – Марина выкрутилась из своего места и пройдя к началу столу села манерно рядом с Михаилом – Я тоже хочу рыбку поймать.
Павел наполнил рюмки водкой.
- За рыбалку!
Все чокнулись.
- Тебе винегрет ещё подложить? – глаза Марины искрились разноцветными огоньками, перламутровые полные губы не находили себе места.
- Я так посижу – потухшим взглядом остудил её Михаил.
Он выпел ещё рюмку, попросил у Павла сигарету и вышел в коридор.
- Куда он?
- Не трогай его.
Михаил поднялся по лестнице к себе и закрыл за собой дверь.
Завтра будет девять дней.
Соня…
Сонечка…
Как тебя вернуть?
Как тяжело было на сердце.
Хорошо, что он выпел.
В дверь кто-то хлопнул ладонью.
Михаил положил ненужную ему сигарету на стол и лег на тахту.
Ладонью опять захлопали по двери.
И с кем-то посидеть хотелось и одновременно побыть одному.
Хлоп, хлоп, хлоп по двери.
Михаил отвернулся к стене.

На утро он решил пойти искать работу.
Пройтись по улицы, не пропуская ни одной организации на своем пути.
Продуктовый магазин – работы не было.
Парфюмерный…
Нет.
Полицейское отделение он обошел стороной.
Банк.
Школа.
Хлебный завод.
- Дворник нужен.
Михаил посмотрел на внутренний дворик хлебного завода.
- Пойду дворником.
Вахтёр крутанул вертушку пропуская Михаила на территорию завода.
Пусть дворником – физическая работа, на воздухе, в закрытом дворике – и люди есть рядом и один он будет от всех в стороне со своими мыслями.
И уже в день оформления на работу Михаил, взяв метлу подмел весь дворик, выскреб грязь из забытых углов, убрал ржавое помятое ведро с окурками с места отведённого для курящих и поставил там большую пластмассовую бутылку наполнив её наполовину водой.
Он постриг садовыми ножницами кусты у забора, собрал в кучу разбросанные рейки у рабочей двери и стащил туда же раздавленные машинами хлебные ящики.
- Куда это всё деть?
- Выбросить нужно куда ни будь.
- Сжечь?
- Можно сжечь, только не здесь.
- Поколю их себе на дрова.
Михаил посидел в каптёрке, попил чай с мягкой и тёпленькой булочкой принесённой из цеха хлебозавода бабой Машей.
Вкусный казённый хлеб…
Ну что - у воды жить и воды не пить?
Потом ему выдали горячий кирпич только что выпеченного чёрного хлеба, и Михаил ушел домой.
Дома он сварил кастрюлю гречки, открыл домашние рыбные консервы и поужинал.

Колесо его жизни крутилось, крутилось скрепя и осыпаясь ржавчиной и вперед никуда не везло.

В субботу собрались на рыбалку.
Эта Марина, одетая в пир, а не на рыбалку никак не находила для себя удобного места в катере Павла, и напросилась в катер к Михаилу.
Михаил смотрел на неё.
Залезла она в его катер.
Как это ему было нужно!
Что это за спектакль?!
Михаил сел за мотор и повел свой катер за катером Павла.
Эта вертелась, не сводя сверкающих глаз с него.
Ну-ну.
За островом нашли маленькую заводь с песчаным берегом.
Женщин решили оставить на берегу.
Марина не уходила с катера Михаила.
Он махнул на неё рукой чтобы она освободила катер.
- Мы на нём рыбачить пойдём.
- А если я с вами?
- Мы на нём мужской компанией ловить будем.
Женщинам разожгли на старом месте костёр, и они, разложив привезённые сумки у поваленной сосны разбежались собирать хворост у ближнего леска.
Марина оборачиваясь понесла свою сумку к старому пню.
Михаил повернулся к берегу спиной.
И Марина, не дойдя до пня завизжала.
- Что там у тебя? – Михаил обернулся.
- Медянка!
- Ну?
- Стрелой уползла в те кусты!
- Не подходи к тем кустам.
Марина вопросительно смотрела на Михаила и ждала от него что-то.
Михаил отвернулся.

- Миша – Лена подошла к Михаилу забрать рыбу – Ты что? Баба то хорошая.
- Два дня назад было девять дней.
- Извини.
- Я не один и мне сейчас никто не нужен.
Лена закивала головой.
- И Липочку я никогда не брошу.
Лена с рыбой отошла к костру.

Интерес к гаражу у Михаила пропал.
Для кого его строить теперь нужно?
Один он остался без прошлого и настоящего…

Через неделю к Павлу из Петербурга приехал его двоюродный брат.
- Валентин.
Они с Павлом покидали колотые дрова в сарай.
- Посидим?
Михаил кивнул головой.
Лена накрыла на стол.
Они сели на кухне.
- Как у тебя дела? – Лена наклонилась над Михаилом.
- Всё нормально. Работаю.
- Где?
- На хлебозаводе.
- Нашёл значит работу. Молодец. Маринка тобой интересуется. Ты на всякий случай имей это в виду.
- Мне этого не интересно.
- Маринку всё сватаешь? – Павел поставил рюмочки отодвигая жену от Михаила.
- Так человек хороший.
- Да, мужик нынче стал товаром.

- Валентин конечно чудак человек – Павел протянул сигарету Михаилу.
Они закурили, отойдя подальше от крыльца.
- Он один, как не зная кто болтается. Жена его лет пятнадцать назад турнула. В коммуналку запихнула. Он работать не умеет и деньги зарабатывать не умеет. Жизнь скучная. И знаешь, что он придумал? Ха! Развлечение для себя!  Он одиннадцать месяцев в году живет нищей нищего. Видел, как он одет? Что найдёт, и кто что ему даст носить – носит, и главное - денег не тратить. Скупердяйничает дальше некуда. Сюда ко мне зайцем как-то научился ездит. Жалко его - один он никому не нужный живёт.
- В чём хитрость?
- Ха! Он летом раз в год на три недели ездит – не исключено, что и в сидячем вагоне ездит – ездит отдыхать на Черное море. У него на этот случай приличная одежда есть, обувь, очки там солнечные, чемодан дороже некуда и снимает там на юге приличный номер в гостинице, обедает в дорогих ресторанах, себе ни в чём не отказывает, заводит там курортные романы, девочкам пыль там в глаза пускает.
Павел сделал паузу и посмотрел на Михаила.
Они помолчали, глядя друг на друга и рассмеялись.
- Это ты про Валентина сейчас рассказываешь? – не поверил Михаил.
- Этот Валентин на юге там в пляжных королях ходит и шороху среди наехавших за богатенькими толстосумами девиц наводит.
- Валентин твой?
- Фотографии привозит с такими девицами в обнимку – не поверишь!
- Валентин? – не верил Михаил.
- И весь год потом эту свою золотую жизнь на юге вспоминает. Этим живёт. Представляешь – год голодает, а потом три недели на море королём куролесит! А?
- Валентин?
- А потом возвращается и опять в эту одежду влезает и опять маленький, и незаметный человечек. Поверишь, что он королём на юге может быть?
- Я? Нет. Ни за что не могу себе представишь его королём.
- Ха-ха! И не один год он так живёт. Тут несколько лет назад тётка какая-то с его юга к нему приезжала. Адрес через гостиницу узнала и приехала к богатею из Петербурга в его хоромы. Представляешь?
Павел от души хохотал.
 - Он у меня отсиживался две недели от страха на любой звук вздрагивая.
Михаил расхохотался вслед за Павлом.
- Отсиделся?
- А то.
- Молодец!
Они докурили сигареты.
- Нет! Точно молодец! Такое придумал.
- Так экономит, что даже не курит – показал на свой окурок Павел.
Они посмотрели на свои окурки, отбросили их в сторону и пошли в дом.

Михаил через несколько дней позвонил Татьяне Васильевне по телефону.
- Да.
- Это я, Михаил. Здравствуйте Татьяна Васильевна.
- Ах, Миша…
- Как у вас дела?
- Да потихоньку, Миша.
Голос у Татьяны Васильевны был так похож на голос Сони.
Михаил слушал его.
- А у тебя как?
- У меня? Я скучаю…
И они замолчали, слушая дыхания друг друга.
- Липочка как?
- Мы ей ничего не говорим – вздохнула Татьяна Васильевна - Она вспоминает, спрашивает где мама – мы говорим, что она в командировку уехала.
- Наверно это правильно – закивал головой Михаил - Хорошая она девочка. За меня её поцелуйте.
- Да, Миша.
- Тут одежда Липочки осталась. Вам её переслать?
- Ой, как хорошо, что ты наполнил. Перешли если не сложно, а то у неё всего два платьица здесь и кофточка. Обувь ей нужна.
- Я обязательно перешлю. И ботиночки у неё здесь есть.
- И ботиночки есть? Как хорошо.

Михаил собрал на диване все детские вещи.
А как быть с одеждой Сони?
Липочка вырастит и можно будет ей что-то перешить из вещей матери.
Да?
А как Татьяна Васильевна будет смотреть на присланные ей вещи её дочери?
А-а-а-а?
Нет!
Нельзя это делать!
Пересылать вещи Сони нельзя.
Они у него останутся.
Михаил нашел большую картонную коробку на работе и аккуратно сложил туда вещи.
Зимняя курточка Липочки – Михаил положил в кармашки несколько конфеток.
Демисезонная курточка.
Эту курточку они покупали Липочки с Соней вместе на распродаже.
Михаил положил под курточку шоколадку с нарисованной на обёртке белочкой.
Зимние ботиночки легли сверху, а в них Михаил засунул маленького плюшевого мишутку и обезьянку.
Резиновые сапожки…
Липочка в этих сапожках бегала весной по мелким лужам около лодочной станции, а Соня тогда всё боялась, что она в них воду зачерпнёт.
Михаил улыбнулся.
Не зачерпнула…
Ботиночки на толстой подошве, ботиночки с замшевым верхом, тапочки, носочки...
Кофточка – одна, кофточка другая, кофточка третья, вязанная Соней.
Платьице шерстяное, платьице в клеточку с кармашком и кружевным беленьким воротничком.
Платьице беленькое в котором Михаил первый раз их увидел.
Куколки, платьица к куколкам, мячик, детский зонтик от дождя, плащик, кубики.
К игрушкам Михаил положил несколько леденцов на палочках.
Детское бельё.
Коробочка с мармеладом.
Шарфик, две шапочки, две пары варежек.
Альбом с акварельными красками и цветными карандашами Михаил положил сверху.
Вафельки.
И всё.
Липочка уезжала от него.

Михаил отточил карандаш, попробовал его отточенный кончик на полях листа бумаги и достал из альбома маленькую фотографию Сони.
Она так и не успела попозировать ему на портрет.
Фотография…
Глаза…
Её глаза…
Он сначала нарисовал её глаза, потом овал лица, наметил нос, губы...
Её нежные губы…
Он сейчас понимал, как он её любил…
Почему он на неё так не смотрел тогда?
Михаил коснулся карандашом тени на её щеке и аккуратненько наметил волосы.
Соня смотрела на него с листа бумаги и что-то ждала.
Соня…
Его милая Соня…
Она была, как живая перед ним сейчас…

Михалыч на территории лодочной станции разжёг огромный костёр.
- Ты что, дед? Михалыч! Ты что - спалить нас хочешь? – Михаил подошел к забору.
- Так сжечь всё нужно. Куда это девать? – дед дёрнул руками в сторону костра.
- А что у тебя горит с такой копотью?
- Лодка старая.
- Лодка?
Михаил посмотрел за сосны на дальний берег – старой лодки с перевёрнутым вверх дном на берегу не было.
Дед Михалыч жёг его первую ночлежку.
- Дед. Ты говорил, что раньше меня с Ващенко здесь видел?
- Видел – сознался дед.
- А откуда ты знаешь Ващенко?
- Михея то?
Ага, вот откуда этот Михей на том мятом листке бумаги из кармана куртки.
- Михея…
- Он у нас картошку покупал, когда приезжал сюда. А что?
- А когда он приезжал?
- Да, когда с тобой приезжал!
- Да откуда ты самого Ващенко знаешь?
- Да они раньше у нас за площадью жили!
- Где жили?
- Да в доме своём собственном жили! Где же ещё?
Михаил смотрел на Михеича пытаясь понять, что он сейчас услышал.
Михеич ничего не понимая смотрел на Михаила.
Что тут непонятного?
Его сюда Ващенко Михей привёз?
Ну и что?
Да ничего.
А избил его кто?
Михаил не дождался ответа, повернулся и ушел к себе. 

Михаил отточил карандаш, попробовал его отточенный кончик на полях листа бумаги и повернулся к столу – на столе стоял букет цветов в высоком стакане, стоял заварной чайник с нарисованными цветочками на боку и лежало белёсое зелёное яблоко.
Он нарисовал сначала чайник и тень от него, потом яблоко перед чайником и под конец букет цветов.
Цветы были мелкие и их тщательно нужно было прорисовать.
У Михаила не всё получилось, как нужно.
Что-то у него не получалось в цветах.
Он стёр резинкой листья у букета и нарисовал листья заново.
Получилось не лучше.
Он ещё раз стёр и ещё раз попробовал нарисовать на этом месте листья и нижние цветочки более тщательно.
Бумага в этом месте повредилась от резинки, но его работу никто не видел, и он решил дойти до конца и закончить работу раскрасив её красками.
Ему это занятие очень нравилось.
Но акварельные краски красили бумагу не так, как он хотел.
Что-то не так вышло у него, как он видел всё это глазами.
Так-то так…
Но, ничего…
Михаил решил ещё раз попробует заново нарисовать этот натюрморт и раскрасить его красками.

Моросил мелкий дожди и поэтому у Михаила на улице не было работы.
Он походил по коридору, поправил косяк у входной двери, заменил сломавшийся замок в бухгалтерии, попил чай в каптёрке и собрался уходить.
 - Михаил – Марина как-бут-то ждала его у проходной – Какая встреча неожиданная.
Марина завела свой зонтик за спину и кокетливо повертелась перед ним.
- Здравствуй – остановился Михаил.
Марина подняла бровь, её перламутровые губы улыбались заманчивой улыбкой.
- Ты здесь работаешь? – кивнула Марина на здание хлебозавода.
- Здесь работаю – иронически улыбнулся ей в ответ Михаил.
- Кем?
- Ну, как кем? Зам директором хлебозавода работаю.
У Марины поднялась вторая бровь.
Она поверила.
- Так ты один живёшь? Тебе некому обед приготовить и бельё постирать.
- Я сам стираю и труда в этом не вижу.
- Ну это ты напрасно – это женское дело.
- Ну значит я и женскую работу одолел.
- Давай я тебя провожу, а то ты без зонтика совсем промокнешь.
- Нет-нет-нет-нет. Я ещё в магазин зайти должен и за квартиру заплатить мне нужно.

- Да – Сонин голос звучал в телефоне.
- Татьяна Васильевна, это я.
- Здравствуй Миша.
- Как у вас дела?
Татьяна Васильевна вздохнула.
- Да так-то всё нормально. Липочка много гуляет.
- А что у вас голос такой грустный?
- У Таты муж пьёт, мальчишки у них хамят. Грустно это всё.
- Ну, вы живёте отдельно. Не ходите к ним в гости. У вас то как дела?
- Липочки зимняя обувь будет мала – у неё ножка быстро выросла. Тоже вот проблема.
- Давайте я вам деньги на обувь вышлю.
Татьяна Васильевна замолчала.
Михаил ждал.
- Мне как-то неудобно…
- У меня есть деньги.
- Я буду тебе благодарна.
- Я вышлю.

В дверь стукнули ладонью.
Михаил убрал свои рисунки со стола и сунул их за стул к стене.
- Да.
Дверь была не закрыта.
Он знал, кто сейчас войдёт.
Марина потрясла зонтик в коридоре и вошла в комнату.
- Пришла тебе помочь по квартире.
Михаил внимательно смотрел на неё.
- Холостяком же живёшь.
- В этой квартире другая хозяйка была.
Марина огляделась – над столом висел нарисованный карандашом портрет Сони.
- Эта девочка здесь хозяйничала?
- Это девочка здесь жила.
- Ты по ней страдаешь?
- Да.
- Ты по ней скучаешь?
- Да.
- Мне здесь делать нечего?
- Нечего.
Марина постояла, посмотрела на Михаила, сложила свой зонтик и обиженно вышла из квартиры.

- Михаил! – Павел столкнулся с ним на крыльце – Как дела?
- Нормально.
- А у нас приключение! К нам опять Валентин нагрянул! В бега опять подался от своей очередной пассии! Представляешь?!
Павел хохотнул.
Михаил с ним согласился.
- Девица к нему из Тмутаракани приехала! Представляешь?! Он с ней этим летом на юге отдыхал!
- Королём пляжа?
- Королём пляжа! Она к нему и приехала, как снег на голову! К королю пляжа приехала! А?! В Петербурге она видишь ли ты жить хочет в его хоромах на его жилплощади!
- А её что - не смутила коммунальная площадь короля пляжа?
- Так у неё и того нет! Девицы двадцать лет, и она размечталась после такого отдыха жить в столичном городе!
- Девицы двадцать лет?! А ему то сколько?
- Да к пятидесяти уже подошел наш страдалец!
- Я ему завидую.
Они рассмеялись, кивая головами друг другу.
- Весело жить не запретишь.
Павел сошел с крыльца.
- Ах, да – обернулся он к Михаилу - К Ленке сейчас Маринка пришла и плачет? Что с ней не знаешь?
- Паша, а я какое отношение имею к Марине?
- Никакого?
- В том то и дело, что никакого.

Вечером Павел с Валентином вдвоём толпой пришли к Михаилу.
Михаил быстро снять свои рисунки со стола и спрятал их за стул к стене.
- Есть дело к тебе – Павел с Валентином уселись на диване.
- Да.
- Дело такое – Павел переглянулся с братом – Есть идея переехать Валентину к нам сюда жить постоянно. Ты не хочешь с ним поменяться жилплощадью?
Михаил посмотрел на Павла, перевёл взгляд на Валентина, посмотрел на Валентина и опять перевёл взгляд на Павла.
- Как ты насчёт поменяться? - Павел с интересом заглянул в глаза Михаила.
- С утра я ещё не мечтал об этом.
- Ты такой человек здесь пришлый, а там Петербург. И Валентин будет здесь около нас под боком – и тарелку супа ему Ленка если что подаст и чего постирает ему.
- У меня там комната – влез в разговор Валентин.
- Да какая у тебя комната – махнул на брата Павел.
Михаил молча разглядывал братьев.
- Его девица на себе женить хочет – объяснил безысходное положение брата Павел.
- Я не знаю, как от неё отвязаться – опять вклинился Валентин.
- Он её в магазин прошвырнуться отправил за покупками, а сам дверь за ней закрыл на ключ и сюда ко мне рванул.
Михаил закрыл лицо руками.
- Что ж ты на юге так куролесишь, что от девиц у тебя потом отбоя нет?
- Он здесь у нас работать может.
- Замом директора хлебного завода?
- Кем? – не понял Павел.
- Проехали – отмахнулся Михаил.
- Он здесь сможет работать и на курорты свои ездить от сюда, а девиц его мы от него здесь живо отвадим.
- Да – согласился Валентин.
- И рыбачит он любит – подытожил Павел.
Михаил смотрел на них.
- Ну?
Михаил перевёл свой взгляд на Валентина.
- Ах, да – у него комната – за брата ответил Павел.
- В центре – опять вклинился Валентин. – Хорошая комната.
- Да брось ты – отмахнулся от него Павел – Комната, как комната. Сколько она метров?
- Без двух сантиметров пятнадцать метров – уточнил Валентин.
- Сволочная соседка – продолжал хвалить жилплощадь брата Павел.
Валентин в подтверждении кивнул головой.
- Там две соседки и Валентин. Третий этаж. От вокзала на шестом трамвае доедешь.
Михаил смотрел на Павла.
Что-то в этом было.
Нет, серьёзно – в этом что-то было.
Колесо его жизни куда-то поворачивалось.
И даже увольняться с хлебозавода не нужно – у него же гараж есть.
Утеплить второй этаж и поставить печурку.
Жилплощадь.
Такая же, как здесь.
Михаил выпрямился.
Братья в четыре глаза смотрели на него не моргая.
- А давайте меняться – неожиданно для себя согласился Михаил.
- Вот это дело! – обрадовался Павел – Нам так удобно, что он рядом с нами жить будет. И защитим его и ещё одна квартира в собственности у семьи будет рядом.
- И меня легче, а то тут ваша Марина измором с намёком меня берёт.
Павел расхохотался.
- Ну Валька держись – хлопнул он брата по плечу - И тут есть желающая выскочить замуж за твою жилплощадь. Придётся тебя и от местных отбивать.
- Какая местная?
- Валечка - от перемены места жительство количество женщин, желающих довести мужика до загса не меняется.
С этим согласились все.
И они ударили по рукам.
- У меня во дворе Яшка живёт – оживился Валентин - Его к нам на рыбалку пригласить, так он за это на своей машине мою мебель бесплатно сюда привезёт.
- Какая у тебя мебель? – всплеснул руками Павел – Диван, стол и одинокий стул.
- А телевизор ещё?
- Ну и телевизор ещё.
- Вот – всё в машине и перевезём. Газель у него. И ты с ним договорись – стал учить Михаила жизни Валентин.
- Нет, я перевозить ничего от сюда не буду. У меня гараж в два этажа – я туда всё от сюда перевезу.
- Ну – довольный Павел поднялся с дивана – Они уже о перевозки мебели договорились.

Такую перемену в своей жизни Михаил никак не ожидал.
Внезапно всё получилось…
Петербург…
Что-то отзывалось внутри у Михаила, когда он произносил название этого города…
В три дня Михаил и Валентин переписали свои квадратные метры друг на друга.
Михаил перевёз вещи в гараж.
Все то не богатство, что было нажито Соней и что ему досталось от неё по наследству.
Он поднял всё привезённое на второй этаж и у южного окна расставил всё, как это было в их комнате.
Михаил, как чудо воспринял поездку в Петербург.
Своя жилплощадь в Петербурге…
Своя жилплощадь в Санкт-Петербурге…
Что-то там было у него в этом самом городе Санкт-Петербург…

Михаил открыл ключом свою дверь – пустая прямоугольная комната, пыльные полы и грязное окно, а в углу у двери яркая дорожная сумка на колёсиках.
Так девица что – без своих вещей в городе осталась?
Ну и Валентин…
Михаил растерянно остановился у сумки.
В квартире стояла тишина.
Михаил нашел на кухне у батареи вытертый до нельзя веник и подмёл им пол у себя в комнате, вымел какую-ту непонятную грязь около своей двери в коридоре, открыв форточку и проветрил помещение.
В его комнате неожиданно раздался пронзительный звонок.
Это что ещё?
Михаил открыл входную дверь.
- Этот Валентин где?! – возмущённая девушка, отстранив Михаила ворвалась в квартиру.
- Он уехал от сюда.
- Как это уехал?!
- Мы с ним поменялись комнатами, и он уехал от сюда. Он больше здесь не живёт.
- Как это не живёт?! – девушка оттолкнула Михаила и остановилась растерянно, увидев пустую комнату - Что это за сумасшедший дом?!
- Нет его – пожал плечами Михаил.
- Да что это за выходка?!
Девушка подошла к своей сумке на колёсиках и расстегнув молнию проверила его содержимое.
- Где этот болван?! Я без вещей оказалась в незнакомом городе!
- Мы давно с ним договорились поменяться комнатами – решил выручить как-то Валентина Михаил – Вот, случайно подвернулось.
- Какое подвернулось?! Я вышла колготки себе купить, возвращаюсь, а его нет! Комната закрыта!  У меня в этом городе никого нет кроме него! Эти старухи меня в квартиру не пускают! Я здесь никого не знаю! Этот болван исчез!
- Вы его испугали своим приездом, и он не знал, что делать – вот и уехал от сюда. Ему срочно нужно было выходить на работу.
- На какую ещё работу?!
- Он зам директор хлебозавода работает и ему срочно нужно было появиться на работе.
Девушка замерла.
- Я так понимаю, что это ваша сумочка? – Михаил показал на её пёстренькую сумку на колёсах.
Девушка смотрела на Михаила складывая воедино услышанную информацию – кутежи в ресторанах на юге, зависть девчонок, его роскошный номер в гостинице, убогая комната здесь с одиноким просиженным диваном, окно без тюлей, директор хлебного завода и пустая комната с его непонятным отсутствием на целую неделю.
- А ты кто? – спросила на «ты» двадцатилетняя девица у почти сорокалетнего Михаила.
- Я теперь новый хозяин этой комнаты.
- А вообще-то ты кто такой?
- А вообще-то я генеральный директор строительной фирмы «Коттедж-романс».
Девица замерев разглядывала Михаила.
- Мне ехать нужно – Михаил показал ключи в своих руках.
- Куда ехать?
- За город в свой коттедж.
Девица смотрела на Михаила.
- А мне здесь остаться можно?
- Где? – Михаил прокрутил ключи на своём пальце.
- Ты что - женат?
- Я не одинок.
- А мне куда сейчас?
- Извини - я тебя сюда не приглашал.
- А мне идти некуда.
- Извини – это без меня.
Они вместе вышли из дома, и гениральный директор серьёзной строительной фирмы «Коттедж-романс» сев на подошедший трамвай уехал на железнодорожный вокзал.

Михаил по приезду истопил железную круглую печку на приватизированной рыболовной базе и улёгся на привезённый питерским шефом румынский диван.
Ну что – ночевать он здесь может…
Завтра на работу...
Он повернулся на другой бок и закрылся одеялом.
А с чего это он решил, что нужно здесь остаться и работать не замом директора на этом хлебным заводе?
Что его здесь держит?
С чего это он решил, что его здесь что-то держит?
Михаил сел.
В Питере с работай легче…
И вообще – там что-то у него есть.
Там есть его прошлое…
Там...
Михаил на следующий день подал заявление о своём уходе с работы, среди привезённых вещей шефа нашел большую потрёпанную дорожную сумку.
- На время беру – крикнул он в пустоту дома.
 Он отобрал в сумку необходимые ему на первое время вещи, скатал один из матрасов в рулон и отбыл на своё постоянное место жительство в Санкт-Петербург.
Полы в комнате вымыл, расстелил матрас, на подоконнике сложил свои вещи, вкрутил лампочку в патрон, зажёг свет и остался собой доволен.
- Вы кто такой? – остановилась пожилая женщина в халате у его приоткрытой двери.
- Я ваш новый сосед – подошел к ней Михаил.
- Как это новый? А Валентин что? Он что – от сюда съехал?
- Мы с ним поменялись комнатами.
- Слава богу, а то с дураком жили. А у вас на комнату документы есть?
- Есть.
- А показать можете?
- А у вас на вашу комнату документы есть?
- У меня-то есть.
- Показать можете?
Соседка замерла.
- Как вас зовут?
- Наталья Константиновна.
- А я Михаил.
Соседка кивнула головой.
- И мне очень приятно – ответил ей Михаил.

Теперь работа.
Работу Михаил решил искать, основываясь на своём предыдущем опыте.
Он вышел из дома и пошел заходить во все подряд учреждения, встречающиеся на его пути.
В одном месте работы не было, в другом попросили подойти попозже, где-то только что взяли.
- А санитарная книжка у вас есть?
- А вы с компьютером работали?
- А как ваше отчество?
Когда Михаил дошел до угла, то на противоположной стороне улицы увидел цифру «24».
Он уже знал, что обозначает эта цифра.
Круглосуточная работа заведения.
В таком кафе его однажды накормили.
- Работа? А кто тебе сказал, что у нас есть работа?
- Увидел цифру, что магазин круглосуточный и зашел.
- Опыт работы есть?
- Нет. Я на хлебозаводе до этого работал.
- Что ушел?
- Далеко от сюда ездить на работу.
- Так ты что – здесь недалеко живёшь?
- Через два дома.
- У нас такое дело – один тут у нас в магазине свою фальшивую водку втихаря продавал. Наживу имел. Так вот один мужик от такой водки отравился. Полиция к нам нагрянула, пошли проверки, штрафы, взятки кому надо и кому не надо. Того то турнули. Место свободно, но с улицы нам страшновато брать человека.
- Тогда не берите.
- Не брать?
- Не берите. Я бы не взял.
- А кем ты работал на этом своём хлебозаводе?
- Зам директором.
- Ага. Ну у нас такой работы нет. Работа по суткам. Продавцом. Сутки через три. Тебя устроит?
- Меня устроит. Три дня же потом выходные. Зарплата какая?
- Ты понимаешь, как продавцом работать? Тут винный отдел. Народ ночью всякий бывает. Потом деньги. С деньгами всякое бывает.
- Ты предлагаешь мне поискать работу поспокойней?
- Поспокойней? А как тебя зовут?
- Меня с утра Михаилом звали.
- А меня Кирилл.
На следующие утро в восемь часов Михаил вышел на работу в винный круглосуточный магазин.

Вторую соседку по квартире звали Надеждой Ивановной.
Тоже пожилая, тоже в халате, но халат был победнее, чем у первой и тоже с враждебным суровым лицом.
С которой из них воевал Валентин?
Он вроде об одной из них нелицеприятно отзывался.

- Татьяна Васильевна – Михаил крепче прижал телефонную трубку к уху – Это я. Как у вас дела?
- Михаил – Михаил услышал Сонин голос в трубке – Как я рада, что ты к нам позвонил. Как хорошо, что ты позвонил. Тут первый муж Сони объявился. По телефону мне звонил. Он узнал, что Соня умерла и интересовался где живёт Липочка.
- Да что вы говорите? – удивился Михаил – Алименты на ребёнка значит не платил, а жизнью её после смерти матери стал интересоваться.
- Он говорит, что должен жить рядом с дочерью.
Михаил рассмеялся.
- Жить рядом с дочерью? А не дочь ли должна жить рядом с отцом?
- Миша…
- Ему жить негде – вот он и ищет, где ему пристроится.
- Миша…
- Гоните его взашей.
- Я ему и сказала, что внучку никому не отдам и его на порог не пущу.
- Правильно сказали. А теперь расскажите, как у вас дела?
- Липочка тут приболела, носом шмыгала, и у меня вот шпора и на ногу не встать.
- Ой, какие несчастия.
- Ботиночки зимние Липочки купили такие хорошие.
- Это хорошо.
- Вот не знаю – хочу с тобой посоветоваться – Липочке к сентябрю будет шесть лет и три месяца.
Её отправлять в первый класс в школу учиться или подождать ещё один годик?
- Татьяна Васильевна. Она девочка умная, смышлёная – чего тянуть?
- Вот и Тата говорит, что лучше на год пораньше её отправить в школу.
- Ну, правильно.
- А Лена говорит – пусть ребёнок ещё год погуляет. А я с Липочкой уже буквы учу и считаем мы до десяти.
- Ну, при таких успехах только в школу.
- Ой, а сколько для школы нужно всего купить в первый класс.
- Я попозже вышлю деньги.
- Ой, Миша! Я же не для этого всё это сказала.
- Я вышлю. Я немного подзаработаю и вышлю.
- Неудобно как-то.
- Татьяна Васильевна. Вы меня не ругайте очень, но я Сонину квартиру поменял на комнату в Петербурге.
- Ты уехал оттуда?
- Да.
- Ну и правильно сделал.
- Так это Сонина квартира была, а я похозяйничал.
- Какая это квартира? Где там квартира была? Дровяная печка, водяная колонка на улице и туалет с выгребной ямой?
Михаил молчал.
- А что с ней сделать можно было? Продать? Кто её купит? Я этим заниматься не могла, а больше некому. Удивительно, что ты кого-то нашел. Поменял на Петербург – вот и правильно сделал. Хорошему человеку пусть будет хорошо.
- Спасибо вам, Татьяна Васильевна, а деньги я Липочки к первому сентябрю вышлю.

Михаил почти задремал, когда зазвонили в закрытую дверь магазина.
- Вам что?
Пьяные понимающе развели руками.
- Водку? – Михаил щёлкнул пальцами себя по челюсти.
Руки показали, что водку.
- Сколько?
На пальцах получалось, что две бутылки.
- Я сейчас – Михаил не стал открывать дверь, и сам пошел к полкам с водкой.
Мужики хоть и пьяные, но были прилично одетые.
- Такие сойдут? – показал Михаил дорогие бутылки водки через стеклянную дверь.
Руки и выражения лиц показали, что сойдут.
- По двести двадцать каждая.
Те понимающе кивнули.
Михаил приоткрыл дверь, получил пятьсот рублей с них и отдал бутылки с водкой.
- Сейчас сдачу принесу.
- Обижаешь – в щель двери проскользнули слова богатых гуляющих людей.
- Ну, как знаете…

На Невском проспекте у садика с памятником императрицы Екатерины II на складных стульчиках сидели группой художники и рисовали портреты прохожих.
Михаил увидел их из далека, подошел и встал.
Карандашами по бумаги…
Он так рисовал портрет Сони с фотографии.
Михаил стоял и смотрел и что-то поворачивалось у него внутри.
Как это ему всё нравилось...
Рисуют…
Такими же карандашами, как и он рисовал…
И на такой же бумаге…
А стульчика такого у него нет.
Планшеты у них под рисунки подложены…
Свои рисунки на показ выставлены…
Михаил не мог отвести глаз от этих рисунков.
Порисовать бы так…
Хотя бы попробовать…
Как ему это хотелось…
- А где купить такой планшет можно? – Михаил потрогал рукой планшет у одного из художников.
- Так в лавке художника – повернулся к нему ближайший из сидельцев.
- Где?
- В лавке художников?
Слова были, как музыка…
- А где ближайший такой магазин?
- Да их полно тут. Пройдись дальше по Невскому и у моста на той стороне сверни налево.

Планшет он купил получше.
Сел в комнате на стул и прислонил планшет к спинке второго стула.
Мебель в лице этих двух стульев и столика под цветы начала появляться в его комнате.
- Как это вы живёте без мебели – удивлялась его вторая соседка Надежда Ивановна.
- Я всю мебель с предыдущей квартиры перевёз в свой коттедж.
Надежда Ивановна за неимение других новостей с интересом смотрела на бывшего зам директора хлебозавода.
- У вас есть коттедж?
- Есть.
- А что же вы в нём не живёте?
- Он ещё не достроен. Я второй этаж дорастил, и он ещё не утеплён.
- И большой у вас коттедж?
- Первый этаж кирпичный, второй этаж деревянный.
- В деревянном доме жить лучше.
- Я тоже так думаю.
- А вы сами с какого города?
- Я местный. Я женился на девушке не от сюда и там с ней жил какое-то время.
- Развелись?
- Овдовел.
- А дети у вас есть?
- У жены дочь осталась.
- Ну всё равно зачем спать на матрасе на полу?
- Я не раб мебели и матраса.
Надежда Ивановна пошла дальше куда шла, а Михаил закрыл комнату и сел перед планшетом.
Итак, нарисовать портрет с чьей ни будь фотографии, как он видел там на улице.
Что у него есть?
Фотографии Сони, фотографии Липочки…
Есть фотографии с рыбалок на озере.
Кто там как вышел?
Так - шеф, новая жена шефа в красивом развороте, директор, здесь он сам, здесь директор с пойманной щукой, тут они все вместе у костра, Соня на мостках у катеров, рыжий пушистый кот с порванным ухом невесть откуда пришедший на базу.
Михаил остановился на жене шефа в красивом развороте.
Чистый лист бумаги он закрепил на планшете, отодвинулся и внимательно посмотрел на фотографию.
Затем Михаил отточил карандаш, попробовал его кончик на полях листа бумаги и приступил к выполнению портрета.
Глаза нарисовал чуть повыразительней, ресницы чуть погуще, ротик, носик сделал постройней, завитки волос…
Пассия шефа на листке бумаги получалась красивее, чем на фотографии.
Ну - это он понимал, что так нужно было сделать – шефу покажет, посмотрит на его реакцию.
Не профессиональный он художник.
Михаил понимал – не профессионал он художник.
Ну и что?
Михаил мелкими штришками тронул фон у волос, ещё раз прошелся карандашом по глазам и смягчил овал лица.

- Мыши! Что это такое? С чего у нас столько мышей развелось? – директор рыболовной базы возбуждённо встретил приехавшего на выходные Михаила– Я капкан на мышей в доме поставил. Смотри – шестнадцатая мышь уже за неделю попалась.
Михаил взглянул - капкан захлопнулся на лапке мышонка, и мышонок захваченный капканом замёрз на холоде не в состоянии вырваться.
- Мышонок совсем. Глупый.
- Там одна большая была, а остальные вот такие несмышлёныши.
- Наверное продукты оставили – вот они и позарились на них.
- Какие продукты? Чему тут зарится?
Михаил собрал свои зимние вещи в большую дорожную сумку шефа.
- Я тут сумку у Павла Павловича взял на время с отдачей.
- Да всё нормально – махнул на Михаила директор.

Мышонок…
Мышонок не выходил у Михаила из ума.
Этот мышонок, позарившись на что-то чужое попал в капкан.
И Михаил вспомнил ещё раз про этого мышонка, когда к Кириллу в магазин втихаря от начальства привезли к чёрному входу несколько ящиков алкоголя.
- Мишка – позвал Кирилл Михаила к ящикам и кивнул на них головой.
- Так за что вы до меня кого-то из магазина турнули?
- Это настоящий алкоголь. От него никто не отравиться. Под Новый Год уйдёт в лёт. Деньги большие заработаем, и никто не узнает.
Михаил помнил - мышонок в капкане был большой, но умом ещё не вырос.
Коготком увяз.
- Нет, я не буду. Мне не нужно.
- Как не нужно? Такие деньги заработаем.
- Нет.
- Ты такой в торговле не сработаешься. Я тебе деньги предлагаю.
- Значит я такой в торговле не сработаюсь. Но ты не беспокойся – я ничего не видел и ничего не знаю. Поступай, как знаешь. Я этим жить не хочу.
Кирилл этим алкоголем втихаря от начальства проторговал в магазине перед Новым Годом и по всему заработал на нём прилично.
Михаил этим не интересовался.
- Странный ты человек. Давай я тебе хоть заплачу за молчание.
- Не надо. Я сам не могу понять почему я этим не хочу заниматься.
- А чем ты занимался раньше?
- Тем, что ты предлагал. И меня избили за это – вдруг понял о себе что-то Михаил – Меня избили и почти убили… Почти убили...
- Как это?
- Тебе рассказать? – повернулся к Кириллу Михаил.
Кирилл мотнул головой.
- Не надо.
- Ты мне не поверил?
- Нет.
- Когда будут бить или будут убивать – поверишь.

После Нового Года пришли морозы и художников с Невского исчезли.
Михаил остался один.
Он закрылся в своей комнате и начал рисовать – портреты с фотографий, натюрморты, поставленные на столе, рассыпанный на полу лук, апельсины с красиво вырезанной не до конца кожурой, морозное окно во льду, свои тапочки, стул и небрежно накинутую на диван одежду.
Да-да, у него уже появился диван.
И большой стол у него появился.
И комод девятнадцатого века для белья.
Всё у него уже было.
И правильно он сделал, что тогда не перевёз ничего из той своей квартиры сюда.

Соседки между собой сорились.
Михаил в их проблемы не вникал – отодвинул свой кухонный стол куда попросила сдвинуть Надежда Ивановна, своё дежурство в местах общего пользования делал в пятницу, как хотела Наталья Константиновна, не курил на лестничной площадки и дым от этого больше не шёл в квартиру, как при прежнем соседе.
Он никого к себе не водил и никакие лихие накрашенные девицы с юга к нему не приезжали и своим видом не пугали порядочных пожилых ленинградок.
Он не пил, не дебоширил, не забывал закрывать входную дверь после себя на замок и каждый раз выключал свет в туалете.

К весне что-то случилось на работе у Михаила - к Кириллу стал приходить какой-то его странный знакомый и как-то странно поглядывать на Михаила.
- Он твой приятель? – спросил на прямую Кирилла Михаил.
- Приятель.
- Он здесь работать хочет?
Кирилл стоял и смотрел на Михаила.
- Я могу уволится.
Кирилл молчал.
И Михаил уволился.

В середине апреля он уехал в Зареченск.
Впереди было лето и у него были деньги.
Михаил утеплил второй этаж, поставил железную печку и зажил жизнью художника выехавшему на пленэр.
Спал сколько хотел…
Делал, что хотел…
На обед варил себе гречку.
А что её варить?
Заливал её кипятком и под одеяло на двадцать минут.
Супчик на основе китайской лапши варил.
Водичку туда в эту лапшу больше добавлял, первую зелёную травку туда ножницами крошил и под одеяло на двадцать минут.
Субчик получался – обалдеть.
А ещё озеро было рядом подо льдом с подтаявшим берегом – Михаил рисовал берег, и чаек гуляющих на озёрном льду.
И шуршали прошлогодние камыши на солнце под ветерком – Михаил порисовал и камыши, стоящие в серых подтаявших сугробах.
Деревья стояли с набухшими почками – Михаил нарисовал ближние кусты с набухшими почками и через их ветки тонко отточенным карандашом наметил ели-ели дальние деревья.

В первые выходные дни директор пришел на базу, и они посидели с директором на солнце под навесом и попили на природе пиво с солёной рыбкой обсуждая предстоящее лето и поездки к островам.
Михаил навестил Павла с Леной, и они посидели на их тесной кухне, и так же хорошо выпили под горячую закуску критикуя устройство мира и погоду на ближайшее будущее.
Валентин услышав о погоде на ближайшее будущее и спустился к ним уточнить ожидаемую температуру воздуха.
Оказалось, что Валентин устроился работать на место Михаила на хлебозаводе.
Да, замом директора по территории - и это для провинции было неплохо.
Мир не только тесен, но и не разнообразен.
- Валентин! – обрадовался Михаил его приходу - Как работается?
- Нормально.
Перед Валентином поставили тарелку.
- Не жалеешь, что поменялся со мной?
- Нет. Чего жалеть? Каждый день горяченький хлеб. Чего не работать?
- Добытчик – похлопала Лена по спине родственника – Без хлеба с работы не приходит.
- Будет время - приди ко мне в гараж – позвал Валентина в гости Михаил - Попозируй мне на портрет.
- Это раздетым?
- Нет-нет, зачем раздетым? – успокоил Валентина Михаил - Одну голову рисовать буду.
- Голову – это можно.

Михаил нарисовал портрет Валентина карандашом.
Потом нарисовал пришедшего кота с порванным ухом.
Нарисовал пса с лодочной станции.
Засохший шмель на окне привлёк его внимание, и он нарисовал и его.
Михаил показал приехавшему с Петербурга шефу портрет его избранницы и шеф купил портрет по спекулятивной цене.
Пробыл он в Зареченске до конца лета.

В Петербурге Михаил опять пришел к художникам на Невский просмотреть, как они рисуют.
- Нравится? – спросил его мужчина, сидящий на складном стульчике у портрета Софи Лорен -  Портрет хотите ваш нарисую?
Работы этого художника Михаилу нравились.
- Я сам рисую.
- А-а-а-а…-- оглядел Михаила художника - Что закончил?
- Ничего.
- Ну, такое тоже бывает.
И они познакомились.
- Стас.
- Михаил.
Михаил присел на свободный стульчик около Стаса.
- Мне нравиться, чем вы тут занимаетесь.
- Мне тоже нравиться.
- А тебе свои работы показать можно?
- Хочешь, чтобы я посмотрел? – Стас поднял брови - Можно.
Люди шли по Невскому.
Михаил сидел на стульчике и смотрел на людей.
Невский проспект…
Центр города…
Свободная профессия…
И сам свободный…

- Нормально – Стас рассматривал рисунки Михаила – За лето сделал?
- За лето.
Стас перекладывал рисунки в планшете.
- Нет, всё нормально. Карандаш только очень твёрдый берёшь. Бери «М» или «2М».
Михаил кивал головой.
- Нормально – Стас смотрел листы дальше.
Для Михаила это была похвала.
- А с вами тут сидеть можно?
- Хочешь?
- Я до этого очень прозаическую жизнь вёл. Надоело. Раз в жизни живёшь и как раб на галерах ради денег работаешь.
- А-а-а-а… Это понятно… С Колькой поговорить нужно. Это не рэкет какой ни будь, а просто, чтобы самодеятельности никакой не было.
- А Колька – это кто?
- В берете придёт. Художник такой… Длинный.
Через три дня Михаил на законных правах сел на Невском проспекте у краю ограды площади Островского с величественным памятником Екатерины II.
- Портрет не хотите заказать? – Михаил спросил у подошедшего мужчины.
-  Нет.
Михаил стал с фотографии рисовать портрет Мэрлин Монро.
За спиной собрались любопытные люди.
- Портрет не хотите заказать – повернулся к ним Михаил.
- Нет.
- Напрасно.

Здесь у памятника Екатерины II Михаил познакомился с Сергеем с Васильевского, с Артёмом из Мухи, с Дмитрием Васильевичем критикующего новую педагогическую систему в стране.
У Дмитрия Васильевича кто-то работал в системе ЖКХ, и он с этого знакомства имел ключи от входной двери давно расселенного для капитального ремонта дома.
Несколько художников во главе с этим самым Дмитрием Васильевичем захватили первый этаж этого дома и организовали там себе мастерские.
Михаил удивился этим мастерским – у каждого по комнате, стены коридора расписаны красками и под потолком в два ряда висят картины.
В доме не было отопления, не было воды и электричества и когда похолодало все вечерами собирались на кухне у сохранившейся чудом кирпичной плиты, грелись при свечах около неё и умудрялись даже жарить картошку в темноте и кипятить чайник на чугунной дыре.
Разговаривать там…
Спорить…
Общаться…
И эта была жизнь.

И пошла такая-то жизнь – сидели на улице и рисовали портреты, покупали краски, ходили по выставкам, с кем-то знакомились, пили портвейн, варили из макарон, соли и лаврового листа суп на всех, сидели в чьих-то коммунальных квартирах, обменивались мыслями и менялись ношенными джинсами.

Летом Михаил пригласил Артёма к себе в Зареченск.
У Михаила к тому времени уже был этюдник, краски, приличные колонковые кисти, разбавитель пинен, лак для живописи.
Они с Артёмом захватили для этюдов всю территорию рыболовной базы.
Колоритного Михеича они уговорили попозировать им на портрет.
Питерский шеф, увидев написанные маслом портреты Михеича заказал художникам для себя виды берега своей приватизированной недвижимости со своим портретом, портретом своей пассии и портретом приблудного пса с лодочной станции.
Они с Артёмом зашли как-то в дворик жёлтых штукатуренных домов, где раньше жил Михаил, и Артём ахнул.
- Это же Поленов! Это же московский дворик Поленова!
И они стали писать дворик Поленова.
А ещё они ходили на катере к островам и рыбачили там, а потом писали натюрморты с пойманной рыбой, с разбросанным по столу луком, крестьянской крынкой и деревянными расписными ложками.
Купались с мостков.
Грибы собирали и прежде, чем их съесть писали натюрморты с грибами, листьями папоротника, положенной на бок прежней крынкой и перочинным складным ножичком.
А потом пришла жара и с наступившей жаре писать стало невозможно.
Потом на эту жару приехало большое шумное начальство на лето, и Артём прилично выпив по случаю приезда этого самого начальства уехал, на следующий день домой не объяснив никому причину отъезда.
Осенью в Санкт-Петербурге Михаил с Артёмом и ещё с тремя художниками устроили выставку в офисе коммерческого банка и банк в благодарность им издал буклет с их фотографиями и фотографиями их работ.
Это было так солидно.
Михаил сам себе завидовал.
В ноябре они потом с выставкой ездили в Великий Новгород.
Перемёрзли там и почти ничего не заработали.
Те немногие деньги, что удалось выручить от продажи рисованных портретов они проели в ресторанчике при детинце – мясо с грибами в горшочках, медовуха, горячий глинтвейн.
Впечатления от поездки всё равно у них остались замечательные.
Перед Новым Годом Стас придумал заработок, и они с Михаилом пошли в Деды Морозы.
В морозы работы не было.
Весной без денег Михаил поехал в Зареченск.

Татьяна Васильевна по телефону жаловалась на своих зятьёв.
- Борис пьёт беспробудно. Чего Тата его терпит? За ней такой мальчик ухаживал, а она этого пьяницу выбрала.
- Бывает – сочувствовал ей Михаил.
- Мальчишки её такими хамами растут, глядя на такого отца.
- Не ходите к ним в гости.
- Я и не хожу. Я с Леной съехалась. У неё такая холодная однокомнатная квартира была до этого, а сейчас мы трёхкомнатную выменяли в центре города. У нас с Липой большая комната с балконом.
- Хорошо.
- Лешка у Лены скупердяй. За каждую копейку её пилит.
- Чего так?
- Он из бедной семьи. Привык на всём экономить.
- Бывает.
- Лучше бы деньги научился зарабатывать.
- Это да – согласился с Татьяной Васильевной безденежный Михаил – Липочка как?
- Хорошо. Одна четвёрка у неё, а так все пятёрки.
- Молодец. Это ваша заслуга.
- Она очень умная девочка.
- Поцелуйте её за меня.
- Хорошо. Спасибо, что ты позвонил мне.
Татьяна Васильевна не говорила, что ей нужны деньги, но Михаил это слышал.
- Вам деньги не нужны?
- Нет-нет, спасибо Миша. У нас всё хорошо.
У Михаила тоже всё было хорошо.
Денег не было…

Михаил пошел работать на пол дня в магазин чернорабочим.
Артём приехал в Зареченск в середине лета.
- Ты один?
- Один.
- Девушки в розовом, что является женой того мужика нет?
- Ха-ха! Нет. Живи нормально.
- Ну она тётка. Чего это она так?
Михаил с Артёмом в меру напились.
- Давай что ни будь серьёзное напишем?
Идея Михаилу понравилась.
- Давай.
Михаил написал поясной портрет Артёма в майке на фоне мостков, привязанных к ним катеров, камыши и волнующую воду у берега.
Артём поставил натюрморт на столе под крышей – кабачки, яблоки, хлеб, деревенская крынка, корзины и посадил загорелого Михаила по пояс раздетого.
- Ну, вы передвижники – директор рыболовной базы с уважением смотрел на написанное – Какие вы картины написали...
- Ну?
- Такое бы у нас в доме повесит.
- Только за деньги.
- Ну, откуда у меня деньги…

Осенью Михаил с Артёмом сели на Невском рисовать.
- Портреты… Портреты… Портреты…
Но пошли дожди.
-  Мишка – Артём пришёл с цветным календарём в руках в мастерские Дмитрия Васильевича - Давай писать для иностранцев маленькие пейзажи с видами загородных царских дворцов.
- В лавку художника будем сдавать?
- У меня есть календарь с видами загородных дворцов.
- А у меня книга есть со старинными портретами.
- Портрет Павла I можно написать с Павловским пейзажем.
- Нет-нет - за спиной у него Павловский дворец должен быть.
- О, как!
- Портрет Петра I написать и Неву за спиной. А? Волны так, волны бурные…
- И Петропавловскую крепость на той стороне за волнами...
- Вот-вот, ты в теме. Маленькие картинки такие написать, чтобы они были, как сувениры для туристов. В рамочках сделаем и под стеклом. Дождь будет, как сейчас, холод будет – на улице сидеть нельзя, а мы тут будем при работе.
- Идёт.
И дождь шел и шел, и Михаил с Артёмом сели в комнате Артёма за письменным столом, разрезали картонки на маленькие прямоугольники, взяли в руки кисточки и написали маленькие портреты царей и цариц, барышень и кавалеров, с зонтиками и веерами на фоне пейзажей, известных загородных дворцов, павильонов и мостиков.

Телефон звякнул и зазвенел.
Высветился номер Татьяны Васильевны.
Михаил ахнул – он давно не звонил к Татьяне Васильевне.
Что случилось?
- Да – сказал в трубку Михаил.
- Дядя Миша – это вы?
Михаил замер.
Детский голос.
Кто это?
- Я это.
- Дядя Миша - это Липа.
Липа…
- Липочка – это ты?
- Да – это я. Дядя Миша, у нас бабушка умерла – сказала на том конце Липочка.
- Что? – не понял Михаил.
- Бабушка умерла. Я со школы пришла, а она на полу лежит и дышит. Я тёте Лены позвонила на работу и бабушку в больницу увезли.
- Когда это было?
Липочка замолчала, и Михаил понял, что она не может определить время.
- Это давно было?
- Давно.
- Несколько дней прошло?
- Несколько.
Липочка опять замолчала.
- Липочка…
- Дядя Миша, а вы были мужем моей мамы?
- Да, был – удивился вопросу Михаил и замер поняв, что там что-то страшное для ребёнка происходит.
- Значит вы мой родственник?
Михаил понял, как там страшно маленькому ребёнку если он задаёт такие вопросы.
- Я твой родственник.
- А можно я с вами жить буду?
Михаила бросило в холодный пот.
- Тётя Лена сказала, что была мамина квартира и вы её поменяли на Петербург и поэтому это теперь моя квартира.
- Твоя – сразу согласился с ней Михаил.
- И мы будем жить вместе?
- Мы обязательно будем жить вместе.
- Хорошо. Я здесь не хочу жить.
Часы тикали на стене.
Секундная стрелка бежала по кругу.
Сколько же сейчас Липочке лет?
Михаил слушал телефон.
Тогда четыре годика ей было, потом пять, шесть и она пошла в школу, семь, летом восемь лет...
Восемь…
В телефоне послышались гудки.
Раз, два, три - третий класс.
Липочка учится в третьем классе…
А что она сказала про Татьяну Васильевну?
Как это?
Умерла…

Михаил посидел в комнате.
С чего начать?
Он посидел, подумал.
За Липой съездить нужно.
А как её тётки отнесутся к его приезду?
Да не отпустят они Липу к нему.
А номеров телефонов их у него нет.
Тётки же родные сёстры Сони…
Тётки…
Родные тётки Липы…
Михаил убрал свои рисунки со стола.
Поставил стулья вдоль стены.
Прибрался на подоконнике.
Сел опять на диван.
Сняться с места и поехать в Волхов?
А адрес он не знает…
И адрес Таты он не знает…
Вот ситуация…
Квартира Сонина и поэтому эта комната Липина…
Это маленькому ребёнку так сказали?
Вдруг Лена взрослый человек позвонит.
А почему она не позвонила ему и не сказала о смерти Татьяны Васильевны?
Он для них чужой человек...
Михаил пошел на кухню мыть полы, газовую плиту и раковину.
- Ты что так шумишь? – Надежда Ивановна вышла на кухню.
- Нервничаю.
Михаил решил поехать в Волхов на выходные дни, когда там все будут дома.
Найдёт он как ни будь их адрес.
Часа в четыре звонок в комнате звякнул.
Кто это там к нему?
Михаил вышел к входной двери.
Открыл дверь.
На пороге стояла тоненькая девчушка на голову, на полторы головы выше той Липочки и удивительно похожая на Липочку.
- Липа?
- Это вы дядя Миша?
- Я – ничего ещё не понимал Михаил.
Девочка было одна.
- Как ты сюда доехала?
- У бабушки был ваш адрес, и я по компьютеру нашла, где ваша улица.
- Заходи-заходи-заходи – пропустил девочку в квартиру Михаил.
- Я в школу не пошла, а как тётя Лена ушла на работу я позвонила к вам.
- Как ты самостоятельно могла приехать?
- Я на электричке приехала.
- Тётя Лена не знает, что ты сюда поехала?
- Я ей не говорила.
- У меня телефона её нет.
- У меня бабушкин телефон – там есть телефон тёти Лены.
Михаил помог девочки раздеться, а у неё под курткой оказалась школьная форма.
- А в рюкзаке что?
- Учебники.
Липа сняла уличную обувь, а домашних тапочек не было.
- Как же без тапочек?
Липа пожала плечами.
- Нужно что-то придумать. Липа, а ты есть хочешь?
Липа опять пожала плечами.
Михаил сделал бутерброды с колбасой и вскипятил чайник.
- Попозже будет нормальный обед.
Михаил замотал ноги Липы порванными тряпками, как портянками и велел Липочки с дивана не сходить.
- Лена – позвонил Михаил по телефону Липы – Это Михаил. Ты не потеряла племянницу?
- Нет, я домой с работы ещё не пришла. А что такое?
- Липа ко мне в Петербург приехала.
- Как приехала? – ахнула где-то там в Волхове Лена.
- Одна. Самостоятельно. Хочет со мной жить.
Лена молчала.
- Я завтра приеду к вам и заберу вещи Липы. Ты там упакуй её вещи заранее, а то у меня впритык времени будет.
Лена молчала.
- Ты слышишь меня?
- Да. А вы что – удочерять её будите?
- Я ребёнка не обижу.
Михаил посмотрел на Липу – Липа сидела на диване и смотрела на Михаила.
- А ты почему не хочешь жить у тёти Лены?
Липа испугалась.
- Нет-нет-нет-нет. Я тебя никому не отдам. Ты останешься жить у меня.
- Я слышала, как дядя Лёша сказал тёти Лене, что чужого ребёнка он тянуть не будет. Тётя Лена стала говорить, что я её племянница, а дядя Лёша сказал, что квартира в Зареченске была мамина и значит квартира в Петербурге теперь моя и вот пусть я теперь там и живу.
- Понял. А тётя Тата как?
- А у них Сашка с Витькой толкаются на меня и обзываю. Всё дура и дура говорят. И бабушке дура говорят и свою маму так называют, и дядя Боря так же ругается и кричит на всех.
- Да, в таком доме жить не следует. Ты молодец, что сюда приехала.
Липа смотрела и что-то ждала от Михаила.
- Я тебя люблю и никому тебя не отдам.
- А можно я вас папой звать буду?
- Можно. Конечно можно. Ты меня и раньше папой звала.
Липа улыбнулась.
- Липочка, я сейчас ненадолго в магазин схожу, а ты тут тихонько посиди пока. Хорошо?
- Хорошо.
Над диваном висел карандашный портрет Сони.
Липочка смотрела на мать.

Вечером Михаил постучался в дверь своей соседки Надежде Ивановне.
- Надежда Ивановна ко мне девочка приехала.
Соседка замерла.
- Она моя падчерица, она дочка моей погибшей жены. Ей восемь лет. Её Липой зовут. Вы завтра будите дома?
- Дома буду.
- Мне нужно за её одеждой в Волхов съездить. Я за один день обернусь. Вы не присмотрите за ней в моё отсутствие?
- За девочкой?
- Она тихая, стеснительная девочка.
- Ну, давай я на неё посмотрю – Надежда Ивановна пошла за Михаилом.
Липа сидела на диване и болтала ножками.
- Вот моя красавица - показал на Липу Михаил.
- Ой, какая хорошая девочка - обрадовалась Надежда Ивановна - А чего в обмотках сидит?
- Тапочек нет.
- Ой, беда какая.
- Мы чай уже несколько раза попили, поесть я на завтра купил, так что остаётся только дождаться меня завтра к вечеру.
- Хорошо. Мы дождёмся. Липочкой значит девочку зовут?
- Да, Липочка. Олимпиада если по полной. А это Надежда Ивановна – показал Липе на Надежду Ивановну Михаил.
- Тётя Надя – уточнила своё имя Надежда Ивановна.
- Я поняла – кивнула головой Липочка - Тётя Надя.

Михаил уложил Липочку спать на свой диван.
Он взбил ей подушку, накрыл ватным одеялом, погладим рукой её по волосам и поцеловал в щёчку.
- Спи моё солнышко.
Для себя Михаил расстелил на полу старый матрас у двери.
Липа быстро заснула.
Михаил, услыхав её ровное дыхание приподнялся на локтях – девочка спала, утонув в одеяле. 
Было так хорошо в комнате – он был не один и в комнате спал ребёнок.
Его ребёнок…
Ребёнок Сони и значит это его ребёнок…
Никакого сиротства…
Это теперь его семья.

Лена передавала упакованные вещи Липы Михаилу, и Михаил плотно укладывал их в старую большую дорожную сумку.
- Здесь обувь – передала Лена пакет.
- Хорошо. Домашние тапочки тут есть?
- Есть-есть. Это её тетрадки.
- Хорошо.
- Здесь учебники, книжки.
Михаил молча уложил книжки сверху.
- Документы нужны? – спросила его Лена.
- Ну, а как же.
- Понимаете Михаил – Лена чувствовала неловкость – Это конечно ненормально, но муж у меня категорически против. Он единственный кормилец в семье, он единственный кто работает. Он не хочет содержать не своего ребёнка.
- Липа это слышала.
Лена оторопела.
- Я не работаю – она продолжила – Денег у нас мало. Стасик маленький ещё.
- Когда Стасик вырастит – у вас уже не будет племянницы.
- А почему Тата не хочет её взять?! – взорвалась Лена.
- Липа не хочет жить с ней.
- Почему?
- Потому, что перегар не выветривается из квартиры Таты никогда. Потому, что ругань там стоит несусветная. Там жить можно ребёнку? Да ты не беспокойся – я Липочку в школу хорошую определю и в институт она пойдёт дальше учиться в какой захочет, а не где конкурс поменьше и бесплатно… Сонина дочка – она и мне дочка… Она сама ко мне приехала и попросила звать меня папой. Это Леночка дорого стоит.
Лена молчала.
- Я всё сделаю для неё, как надо, как хотели бы для неё Соня и Татьяна Васильевна. Липа теперь навсегда моя дочка и больше ничья.
У Лены в глазах стояли слёзы.
- Я ничего с этим поделать не могу.
- Зато я могу.

В девять вечера Михаил был дома.
Липочки в комнате не было.
Михаил пошел к соседке – Липочка сидела у Надежды Ивановны на диване в шерстяных варежках на ногах и смотрела телевизор.
- Папа приехал! – вскочила Липочка.
- Папа-папа – улыбнулся ей Михаил – Я тебе тапочки домашние привёз.
- Ура-а-а - захлопала в ладоши Липочка
- И привет от тёти Лены ещё привёз. Здравствуйте Надежда Ивановна – поздоровался с соседкой Михаил – Как у вас? Всё в порядке?
- У нас всё в порядке. Вот телевизор смотрим. Мы обедали и чай пили, я ей оладушки спекла.
- Очень хорошо. Спасибо вам большое за это.
- Не за что.
Михаил позвал рукой Липу домой.
- Пошли. Мы сейчас чаепитие устроим с конфетками, так что приглашаем вас Надежда Ивановна к нам на посиделки.

Они недолго посидели за чаем.
Конфеты были шоколадные.
- Вкусные – распробовала конфеты Липочка.
- Вкусные.
- А ты будешь оформлять Липу на себя? – поинтересовалась Надежда Ивановна.
- Да, буду. Конечно буду. Немножко с мыслями соберусь и буду.
- В школу её определить нужно – заглянула в глаза Михаила Надежда Ивановна.
- Да-да. Это обязательно. Это в первую очередь. Вы не знаете какие здесь недалеко школы есть?
- Через дорогу там дальше есть немецкая школа, а ещё дальше по дороге – английская.
- Ну, вот завтра и сходим, и посмотрим.
- А спите вы как? – кивнула головой на диван Надежда Ивановна.
- Я матрас себе стилю. Я на матрасе сплю.
- Но это же не дело.
- Не дело, но на первое время сойдёт.
- А Липа мне рассказывала, что у неё тётки есть…
Михаил мотнул головой, и Надежда Ивановна осеклась.
- Всё потом, всё образуется.

Немецкая школа была за домами с хорошим отгороженным двором, но Михаилу школа не понравилась – здание было облупленное, внутри с узкими коридорами с обшарпанными полами.
В английской школе его не ждали.
- В каком классе учиться у вас девочка?
- В третьем.
- У нас третьи классы переполнены – секретарша перебирала листы бумаги на столе, не поднимая на Михаила головы – Подождите, директор освободиться и с вами поговорит.
Директор подтвердил слова своей секретаршей.
- У нас третьи классы переполнены. Мы уже думали на три класса их разбивать.
- Вот. И для моей девочки найдётся место.
Директор молчал.
Михаил сидел перед директором и не уходил.
-  Ну как я её возьму? – поднял плечи директор.
- Это самая близкая к нам школа – слегка соврал Михаил.
- А в немецкую школу пробовали обращаться?
- В эту облупленную? У меня нежный ребёнок. У меня девочка.
- У нас мест нет.
И тогда Михаил тихо сказал то волшебное слово, о котором, смеясь ему рассказал Артём.
- Я художник.
Директор услышал, опустил голову и рассмеялся.
- Ладно. Пишите заявление. У секретарши. Она вам бланк даст.
- Спасибо – поблагодарил директора Михаил и встал.
Он понял – от людей с хорошими профессиями дети в школе желательны.
- Берёт у вас девочку Иван Иванович? – секретарша, не поднимая головы протянула Михаилу бланк – Заполните его.
Михаил сел.
Вот бланк.
Он посмотрел на бланк и ахнул.
Как он заполнит это заявление?
У него одна фамилия, у Липы другая…
Как он объяснит, кем он ребёнку приходиться?
Михаил молча посидел, разглядывая этот казённый листок бумаги.
А ведь у Липы есть отец…
А у него никто здесь документы не спрашивал…
- Справку о прописке ещё принесите – не отрываясь от бумаг произнесла секретарша.
- Прямо сразу или можно чуть попозже?
- Ну, как сделаете её, так и принесите.
- Понял.
Михаил заполнил заявление от имени отца Липочки, написал в графе «мать» имя Сони с её предыдущей фамилией по первому мужу, не указал, что она умерла, поставил адрес своего проживания, расписался чужой фамилией и протянул заявление.
- Куда мне приводить дочку?
- Приведите завтра к девяти утра ко мне – я её отведу в класс – наконец то посмотрела на Михаила секретарша.
- Хорошо. Мы будем в девять. Спасибо вам.
И Михаил вышел.
Он сделал, что мог.
Не сразу же они в этой своей школе разберутся в этом запутанном его вранье, а у него будет время подумать, что делать дальше – главное – Липочка будет ходить в школу.

- Ты кем хочешь быть, когда вырастишь? – Михаил вёл за ручку Липочку в школу.
- Артисткой.
Михаил покосился на девчушку.
Он заулыбался – робкая, стеснительная девочка и такие фантазии…
- А почему ты хочешь стать артисткой?
- Они красивые и в кино снимаются.
- И ты хочешь сниматься в кино?
- Хочу.
- Тогда тебе нужно учиться на артистку.
- Я буду учиться на артистку.
Михаил шел и улыбался.
А что?
Неплохо – девочку записать в детскую театральную студию, и её там научат двигаться, танцевать, выступать со сцены, читать стихи.
Самое девчоночное дело.
А на Невском проспекте есть городской Дворец творчества юных.
Аничков Дворец.
У Фонтанки.
Там всегда много детей.
Кружки там есть, студии.
И театральный кружок наверняка там есть.

На Невском ещё было мало народу.
Михаил поздоровался со знакомыми ему художниками и пристроился около Артёма.
- Как дела? – Артём уже рисовал сидящую перед нам девушку - Что-то тебя долго не было видно.
- Дочкой обзавёлся.
- О-о-о-о, родил или приобрёл?
- Приобрёл.
- Откуда сея дитя? Рассказывай.
- Дочка покойной жены. Бабушка у неё умерла, а родные тётки девочки брать её на воспитание не хотят.
Девушка, позирующая Артёму, скосила на Михаила глаза.
- И ты нашелся?
- Да нет, я с радостью её взял.
- А что тётки?
- Да они неплохие вроде бабы, просто неудачно замуж вышли вот и мучаются.
- Девочки то сколько лет?
- Восемь. Третий класс. Артисткой хочет стать.
Артём рассмеялся.
- Все они артистки.
- Ты не знаешь здесь в городском Дворце творчества есть для детей театральная студия?
- Есть – вмешалась в разговор девушка – У меня подружка туда в школьные годы ходила.
- А это где там?
- Как войдёте, так прямо-прямо театр будет. Там и студия при нем.
- Спасибо за информацию. Сегодня же схожу.

Детская студия при городском Дворце творчества работала два раза в неделю.
Михаил с Липой пришли туда на следующий день.
- У нас набор уже закончен.
- Дочка очень хочет.
- Так, что же вы раньше не приходили?
- Дочка недавно ко мне переехала жить.
- Я не знаю, как мне быть.
- Возьмите её условно до первых успехов или неуспехов.
Руководитель молчал.
- Я художник – Михаил решил помочь руководителю принять правильное решение – Если что – я всегда помогу вам оформить ваши спектакли.
- Художник – это заманчиво. Давайте попробуем.
И Липачка заулыбалась.
- Через полтора часа приходите за ней.
И Михаил вышел.
Время было достаточно, и он прошелся по Невскому к художникам, сидящим у памятника Екатерины II
Артём уже ушел.
Дмитрий Васильевич курил, не имея заказчиков.
Владимир со Стасом собирали свои вещи.
Остальные художники работали.
Михаил обошел памятник знаменитой императрицы кругом и медленно направился обратно к Аничкову Дворцу.
Липочку пришлось подождать сидя на скамейке.
Она пришла взволнованная с восхищёнными глазами.
- Понравилось?
- Понравилось – закивала она восторженно головой.
- Будешь сюда ходить?
- Буду.
- Ну и слава богу.

Михаил отводил каждое утро Липу в школу.
На Невском проспекте, когда рассветало и Липочка была в школе он рисовал прохожих за деньги.
Затем после занятий в школе Михаил забирал Липочку домой и делал с ней домашние задания следя, чтобы в тетрадках у неё всё было написано правильно и красиво.
Два раза в неделю они ходили в театральную студию.
Михаил, чтобы, до конца занятий не сидеть там на лавочке вместе с ожидающих своих внуков бабушками выходил на Невский проспект.
Туда пройтись по главной улице города, сюда пройтись…

И вот…
Чёрная машина с приспущенным стеклом обратила внимание на себя.
Он видел, как мужчина за рулём перегнувшись пристально смотрел на него.
Спросить что-то хочет?
Михаил пошел медленнее.
Мужчина не сводил взгляда с Михаила.
Михаил прошел мимо.
Ощущения были неприятные.
Мужчина открыл дверцу машины, чтобы видимо выйти – Михаил свернул к воротам Аничкова двора и быстро пошел к театру.
Что-то неприятное возникло внутри…
Так тот смотрел на него пристально…
Михаил помог Липе одеться, слушая в пол уха её впечатление о занятии.
Выходить к Невскому Михаил не захотел и повёл Липу к боковому выходу на Фонтанку.
Они не по правилам перешли на другую сторону дороги и по мосту ушли к другой остановке автобуса.
Вроде и события никакого не произошла, а что-то вывело Михаила из равновесия.
Что это такое было?
На следующее занятие в театральной студии Михаил привёз Липу немного пораньше и проводив её на занятие тихонько подошел к воротам двора.
Машины не было.
Может быть ему всё это показалось…
Михаил дошел до художников, обошел кругом Екатерину II и пошел обратно.
Машина стояла.
На боковом стекле была прикреплена бумажка.
«НАДО ПОГОВОРИТЬ» было крупно написано на бумажке.
Михаил понял, что записка обращена к нему.
Он встал.
Дверца машины открылась и из машины вышел тот же мужчина, что был накануне.
Он подошел к Михаилу пристально на него глядя.
- Привет.
Михаил не знал, что ему говорить.
- Костя…
- Я, не Костя – сразу поставил того на место Михаил.
Мужчина внимательно на него глядел что-то явно ожидая.
- Костя – опять он назвал Михаила не его именем.
- Я не Костя. Меня Михаилом зовут.
- Как Михаилом, когда ты Константин?
- Я Михаил. А мы что – знакомы?
Мужчина внимательно его разглядывал.
- Я Виталик. Мы с восьмого класса дружим.
Михаил глядел на незнакомца.
Он понимал, что тот его знает, ждал, что тот спохватится и извинится, что ошибся, что перепутал его с кем-то.
Тот не спохватывался.
Значит этот Виталик из его прежней жизни.
Значит с ним и только с ним он может сейчас честно поговорить.
- Меня избили четыре года назад, и я потерял память. Я нашел себя на лодочной станции в Зареченске.  Тебе название Зареченск что-то говорит?
- Нет. Зареченск? Не знаю где это.
- Это два часа от Петербурга.
- Как это два часа от Петербурга? Как ты туда попал?
-  Я про себя ничего не помню.
Этот Виталик смотрел на Михаила и молчал.
- Я не знаю, кто я и поэтому я Михаил.
Виталий достал телефон.
- Совсем ничего не помнишь?
- Ничего. Пытался вспомнить, но ничего не помню.
- Ты Константин. Фамилия у тебя Фролов. Мы с восьмого класса с тобой дружим. Мы с тобой с Охты. Ты женат был.
- Женат? - ахнул Михаил.
- Да. На Надьке женат. У тебя родился сын и на его две недели ты пропал.
- Я был женат и у меня есть сын?!
- Тимофей и ты его сам так назвал.
Виталий пощёлкал кнопочками телефона.
- Я ничего не помню – мотал головой Михаил.
- Мы не знали, что по тебя думать.
- А жена у меня кто такая?
- Надька? Неплохая. Выбегала тебя. Надька… - и Виталий махнул рукой в сторону.
Против движения людей быстро шла женщина.
Каштановые распущенные волосы, плащ нараспашку…
Михаил смотрел на неё и ничего не понимал.
- Ты! Это ты? Ты нас бросил? -  налетела женщина на Михаила.
- Подожди-подожди – отстранил её Виталий – Он не всё понимает.
- Как это не всё понимает?! Меня с двухнедельным ребёнком бросить без денег и ничего не понимает?!
- Кто это? – повернулся к Виталию Михаил. – Я её не помню.
- Я жена твоя! – в лицо Михаилу крикнула женщина.
- Вы Надя?
Женщина опешила.
- Он Михаил. Он не помнит, кто он такой – Виталий встал между ними – Он был избит.
- Она моя жена? – ничего не понимал Михаил, разглядывая через плечо Виталия эту рыжую так похожую на Маринку из Зареченска.
- Успокойся, она уже замужем. Сергея Пыжова помнишь? Пыжа? За него замуж она вышла через год после твоего исчезновения.
- Замуж вышла – это хорошо – Михаил отошел в сторону - Я за это время тоже женился. Жена погибла и у меня на руках осталась её маленькая дочь. Ей восемь лет. Мне нужно сейчас встретить девочку с занятий. Она ничего не знает и ничего не должна знать.
Виталий с рыжей замерли.
- Хорошо, но надо нормально поговорить.
Они переглянулись.
- Поговорим – Михаил согласился с Виталием - Я за дочкой сейчас схожу, но при ней ничего говорить нельзя.
- Хорошо. Мы поняли.
Михаил ушел.
Липа сидела на скамейке в коридоре и ждала его.
- Оделась? Молодец. Пошли – и он взял её за руку.
- Липа – моя дочка – представил он девочку.
- Ага, мы поняли – кивнул на это Виталий – Ну, мы тут поговорили с Надей пока тебя не было. Надя сейчас домой поедет, а мы если ты не возражаешь посидим где ни будь в кафе.
Михаил посмотрел на Липочку.
- Ты мороженное хочешь? – Михаил прижал её к себе.
- Хочу.
- Ну значит пойдём в кафе есть мороженное.

Они сели в кафе за столиком.
- Мороженное и два кофе – заказал Виталий.
- Мороженное есть медленно – приказал Михаил.
- Хорошо – согласилась Липочка.
- Ну, что тебе сказать? – Виталий положил руки на стол.
- Со мной тебе всё ясно?
- Ну это всё объясняет. Непонятно конечно.
- Ты Ващенко знаешь? Михаила?
- Ващенко?
- Да.
- Нет.
- А Михаила? Просто Михаила? Михея знаешь?
- Да нет. Нет среди нас никакого Михаила. Такого имени ни у кого нет. А что ты спрашиваешь?
- Всплыло оно там в связи со мной.
- Нет. Такого имени никто из нас не носит. Может это просто один из только твоих знакомых?
- Не знаю.
Они помолчали.
Кофе был горячим.
- Значит ты знаком с Костей с восьмого класса?
Виталий посмотрел на Михаила, на его дочку и кивнул головой.
- Да. Мы оба учились в одном классе и жили в соседних подъездах.
- Где?
- На Охте.
- Дружили…
- В одной дворовой команде были. После девятого класса один колледж окончили.
- Какой?
- Да не всё ли равно? Специальность никакая и мы по ней ни дня не работали.
Липочка медленно ела мороженое заглядывая через Виталия на окно.
Михаил оглянулся и посмотрел, что её там заинтересовало.
На подоконнике стояла клетка и в ней прыгала птичка.
- Тебе птичка понравилась? – повернулся он к дочери.
- Да.
- Если хочешь – можешь к ней подойти и посмотреть поближе.
Липа улыбнулась и оставив недоеденное мороженое пошла смотреть птичку.
- Её мать умерла – проводил взглядом Липочку Михаил - Дерево упало. Липа с бабушкой осталась. А сейчас и бабушка умерла. Она позвонила сама ко мне и попросилась жить ко мне переехать. Сама папой меня назвала. Вот так у меня.
- А у тебя сын есть.
- Я понял. Я ничего не помню.
- На тебя похож. Надька первое время вообще без денег оказалась. Сразу делёж нашего бизнеса потребовала. Я ей - что делить? У нас полуподвал в аренде, бочка пластмассовая и моя машина. Машина на меня оформлена. Как она её разделит? Я её с наших денег деньги дал, потом ещё добавил. Мать твоя сказала ей с вашей квартиры съехать.
- Какая мать?
- Твоя мать. Елена Петровна.
- Моя мать? Елена Петровна? Какая Елена Петровна?
- Ты не помнишь? У тебя мама есть.
Они оба сидели оглушенные.
- Я ничего не помню. Я всё время старался вспомнить есть ли у меня семья, дети, мать и ничего не вспоминалось.
- Ты не помнишь, что у тебя есть мать?
- Нет. А где она?
- Живёт там же на Охте в том же нашем доме, где и раньше жила.
- Кошмар какой. Я ничего не помню.
- У нас тут бизнес с тобой был.
- Ах, да – ты сказал, что с наших денег ей что-то давал.
- Да.
- А почему с нашей квартиры съехать?
- Это не ваша общая квартира была. Ты купил эту квартиру ещё раньше до женитьбы и на мать свою оформил.
- И мать эту Надьку выгнала?
- Да. Судились они ещё. Я на суде был свидетелем с обеих сторон. Квартира матери твоей оставили. Но это справедливо. Там деньги и твоего отца были.
- У меня отец есть?
- Нет. Он умер, когда мы бизнес начинали. Инфаркт.
- Ничего-то я о себе не помню.
- Липа идёт.
- Вижу.
Они посидели молча.
- Папа, там птичка – Липа показывала пальчиком на птичку - Это волнистый попугай. Он зелёненький-зелёненький и скачет с жёрдочки на жёрдочку.
- Хорошо.
Михаил погладил Липочку по головке.
- А что за бизнес у нас был?
- Сначала… в команде работали, потом… водкой торговали…
- Мы палёную водку продавали? – ахнул Михаил.
- Да нормальную продавали. Никто ещё не отравился.
- Перепродавали или сами её делали?
Виталий не знал куда смотреть.
- Знаешь – Виталий хлопнул ладонями по столу - Давай обменяемся номерами телефонов и встретимся как-то капитально.
- Да. Это видимо нужно будет так сделать.  Вот, что ещё – позвони… к матери… Константина, к Елене Петровне позвони – Михаил покусал губы – Ничего ей не рассказывай, скажи только, что ты заехать к ней хочешь. Договорись с ней, когда можно приехать, а приеду я.
Виталий скосил глаза на Липу.
- Я могу сейчас позвонить.
- Позвони. Только, как я сказал. Позвони и напиши мне – Михаил порылся в карманах и достал чью-то визитку – Напиши мне с чистой стороны визитки её адрес и телефон. До неё, как доехать скажи.
Виталий поднял глаза и пристально посмотрел на старого друга.
Посмотрел и написал на визитке Михаила адрес и номер телефона матери Константина.
- Да – набрал номер телефона Виталий - Елена Петровна. Это я. Здравствуйте.
Михаил слышал женский голос в его телефоне и не узнавал его. 
- Хочешь приехать? – удивилась там женщина - Да я целыми днями дома.
- Завтра можно? - Виталий вопросительно посмотрел на Михаила.
Тот кивнул головой.
- В двенадцать?
Михаил прокрутил пальцами.
- В одиннадцать?
Михаил кивнул.
- Хорошо. Я приеду к вам завтра в одиннадцать. Вам ничего не нужно купить? Хлеб кончается? Не хотите на улицу выходить? Привезу.
Виталий положил телефон на стол.
- Всё. Я всё сделал.
- Давай так – сначала я с ней встречусь, а потом уже и с тобой.
- Ну, это понятно.
- Тогда по домам?
- По домам.
- Спасибо тебе, что ты меня остановил.
- Да ты о чём?

К одиннадцати Михаил подошел к дому.
Дом был, как дом – он его не помнил.
Двор…
Двор, как двор.
Михаил огляделся.
Он не помнил, что бы ходил здесь.
Михаил поднялся на третий этаж.
Вот и дверь.
Ручка, скважина для ключа, номер квартиры.
Стоять перед дверью было невозможно, и Михаил нажал на кнопку звонка.
- Да-да – послышалось за дверью – Открываю…
Дверь открылась и в проёме Михаил увидел незнакомую женщину чуть выше среднего роста с копной вьющихся волос забранных на затылке в пучок.
Она замерла в дверях, встретилась с Михаилом глазами и ахнула.
- Костя… А-а-а-а… Костя…
И женщина стала падать, теряя сознание.
Михаил успел подхватил её.
- Костя – руки женщины цеплялись за Михаила.
- Тихо, тихо, всё хорошо – он держал женщину на весу.
- Костя… Костя… Костя…
Михаил понимал, что эта незнакомая ему женщина в этой незнакомой ему квартире не ошиблась.
- Это я. Я, я это.
- Костя…
- Всё хорошо.
Он не узнавал её.
Она была ему чужой.
Говорить «вы» ей было нельзя.
И потом она могла его хорошенько рассмотреть и понять, что он не её Костя.
- Костя! – женщина крепка вцепилась в него руками – Я знала, что ты жив! Я знала! Я знала! Костя!
Женщина не могла стоять на ногах.
Она смотрела в его лицо сумасшедшими глазами, губы у неё дрожали.
- Да, мама – это я – Михаил понял, что нужно сказать ей именно это.
- Костя… Костя… Костя… Ты жив… Ты жив… А, где ты был? Я чуть с ума не сошла за это время.
Женщина ещё сильнее схватилась за рукава его куртки.
- Я сейчас тебе всё объясню.
Они прошли в комнату – мать держала его за куртку и не отпускала.
- Костик…
- Я это мама…
Михаил кинул взгляд на комнату – всё в этой комнате ему было незнакомо.
- Я ничего тут не меняла после тебя.
- Я вижу.
- Как ты? Объясни мне, как ты? Где ты был всё это время? Что же это такое было?
- Мама, меня избили, и я потерял память.
- Я так и думала! – отпрянула мать - Ты просто о себе ничего не помнил и поэтому не приходил сюда.
- Да, всё было именно так.
- Ой – и Елена Петровна опустилась на диван и закрыла лицо руками.
- Не надо, не надо так. Я нашелся. Я здесь. Я сейчас всё расскажу.
Михаил снял с себя куртку и сел рядом с матерью.
Он ей поверил.
Она была его матерью.
Но он её не помнил.
Умом понимал, что она его мать, но он её не узнавал.
- Костя...
- Меня сильно избили.
- Кто?
- Я не помню. Я пришел в себя в Зареченске на лодочной станции.
- Зареченск? А Зареченск – это где?
- В ста километрах от Петербурга.
- А-а-а-а… А, как ты туда попал?
- Я ничего не помню. Я даже не знал кто я такой.
- Они тебя по голове били?
- И по голове тоже.
Елена Петровна в ужасе замолчала.
Михаил седел рядом.
Елена Петровна посмотрела на его волосы и осторожно дотронулась до них рукой.
- Как хорошо, что ты нашелся…
- Нашелся…
- Костик…
Елена Петровна гладила его по плечам, по спине и никак не могла наглядеться.
- Костик – вдруг оживилась она – Давай я тебя покормлю? У меня рассольник.
- О, я же хлеб привёз – засуетился Михаил.
- Так Виталька должен сейчас приехать. Он хотел ко мне приехать и хлеб принести.
- Я вместо него. Виталий по моей просьбе звонил вчера. Я рядом сидел.
- Ты рядом сидел? А почему?
Елена Петровна смотрела на сына, слёзы дрожали на её ресницах. 
- Ну, по телефону я не мог говорить.
- Ах, да, да-да… Виталик…
- Он меня на Невском встретил, узнал меня, остановил и мне обо мне всё рассказал.
- Виталик… А, не его ли дружки тебя избили?
Михаил замер.
- Как его дружки могли меня избить? Он мне сказал, что мы друзья с восьмого класса.
- Друзья-то друзья, да он тебя в школе в такую бандитскую компанию втянул. Вы во дворе хулиганить начали. Здесь пьяными подростками все ночи напролёт стали орали под гитары во дворе на детской площадке. Соседи полицию вызывали.
Михаил с удивлением смотрел на Елену Петровну.
- Я подростком хулиганом был?
- Был – вздохнула Елена Петровна.
- Что – совсем хулиганом был?
- В полицию на учёт вас поставили. Почтовые ящики вы подожгли. Это всё Виталик твой. А потом вы с Сашкой Чёрным познакомились. Его потом посадили в тюрьму, а вас, как несовершеннолетних поставили на учёт в полиции… Меня ты совсем не стал слушаться. Грубо так начал разговаривал. Уличный, раздражительный стал.
Михаил потрясённый слушал мать.
- Ящики поджигал? Я этого ничего не помню.
- И слава богу. Точно ничего не помнишь?
- Точно ничего не помню.
- А меня?
- Не помню… Понимаю умом, что ты моя мать, но не помню.
- А-а-а-а…, так избили…
- Я значит бандитом был?
- Ну, до этого не дошло – замахала на него рукой мать.
- Или дошло – возразил ей Михаил.
- Пойдём, ты кушать, наверное, хочешь? – заглянула в глаза Михаилу Елена Петровна.
Михаил сидел и молчал.
Елена Петровна гладила и гладила его по голове, по спине.
- А Надька? Мне Виталий рассказывал. Кто такая Надька?
- Ой. Эта Надька – рука Елены Петровны замерла на его спине - На тебя она вешалась, вешалась. О ней так плохо отзывались все. Тебя отговаривали, а ты всё «не женюсь я на ней, не женюсь». Она тебя измором взяла. Сейчас слава богу замуж выскочила за Серёжку Пыжова из восьмого дома и дочку от него уже родила. Всё. Пути назад нет. Не сходись с ней больше.
Михаил думал над услышанным.
- А сын? У неё от меня сын? – повернулся он к матери.
- Сын? Твой сын? На тебя очень похож. Она мне его не показывает. Я, говорит, вам ребёнка не доверяю. Как это бабушке внука не доверять? Я что – что-то плохое ему могу сделать? Я только по фотографии сына твоего и видела. Виталька показывал на планшете. А Виталька мне помогал, когда ты пропал.
- Я пропал… А, с квартирой что? Он мне про квартиру рассказывал из которой ты Надьку выгнала.
- С твоей квартирой? А какое отношение эта Надька имела к твоей квартире? Ты квартиру до женитьбы с ней купил и отцовские деньги туда пошли. На меня ты свою квартиру записал. А Надька на суд меня таскала и хотела квартиру на себя переписать! А я сказала, что я тебя в гробу не видела и значит ты жив! Я не верила, что тебя убили! Я права?
- Права. А куда она ушла?
- Так к родителям своим и ушла. Она там была прописана. У её родителей двухкомнатная квартира своя. Я ей сказала, что тебя никто мёртвым не видел – значит ты жив, и вернёшься сюда и будешь сам распоряжаться своей квартирой, которую ты без неё купил. У тебя же должно остаться своё жильё.
- Должно.
- Внука значит мне не доверяет и не показывает, а квартиру ей подавай.
- А квартира моя где?
- На Сенной. Трехкомнатная. Одна комната большая и две отдельные маленькие. Прихожая большая. Кухня большая. Хорошая квартира. Ты за два года до женитьбы на ней купил, но на меня её почему-то оформил.
- Значит была причина – понял Михаил.
- Какая?
- Не знаю.
Михаил молчал, а Елена Петровна всё гладила по спине сына веря и не веря, что он сейчас сидит рядом с ней.
- Ты отца тут упомянула…
- Папу? Он тринадцать лет назад умер… Ему шестьдесят три было… Инфаркт… На улице сердце остановилось… Жалко его конечно…
- Он какой был?
- С характером был. Ты на него похож. Тебя очень любил. Ты единственный у него был.  Жесткий правда человек был… В волейбол играл любил, в городки играл, плавать любил. Суп два раза в день ел – на обед и на ужин.
- А кем он был?
- Начальником цеха на Балтийском заводе.
- А как его звали?
Елена Петровна остановилась, поняв странность их разговора – её сын ничего не помнил.
- Львом звали. Львом Семёновичем… А, фамилию ты свою знаешь?
- Знаю. Фролов. Виталий сказал.
- Правильно... Ты покушаешь? – спохватилась Елена Петровна - Давай я тебя покормлю?
- Потом. А где я жил?
- И у меня здесь и там на Сенной. А ты сейчас где жить хочешь? Ты меня не ругай - я твою квартиру сдаю за деньги одной семье. Я мебель всю в одну комнату составила и закрыла и сдаю квартиру, как двухкомнатную. Мне же деньги нужны были. Но ты не переживай – там люди нормальные живут. Им сказать, и они съедут. Ты сейчас один и, наверное, тебе лучше со мной жить.
- Я не один – вздохнул Михаил – Я не один.
- Как это?
Елена Петровна изменилась в лице.
Она смотрела на сына.
Михаил качал головой.
- Ты что – женат?
- Уже вдовец.
- А-а-а-а… Как вдовец?
- Я там в Зареченске был женат. Жена у меня погибла… Несчастный случай… Дерево на неё упало.
- Как это?
- Девочка от неё осталась от первого брака. Липочкой девочку зовут. Липой. Олимпиадой… Ей сейчас восемь лет… Она со мной живёт… И будет дальше жить…
- Девочка…
- Да, девочка. Хорошая девочка. Скромная, застенчивая девочка… Волосики беленькие-беленькие, глаза голубые-голубые…
Михаил смотрел себе под ноги и носком тапка отодвигал от себя лежащую на полу монетку.
- Я там совсем один жил… Пустота вокруг меня стояла звенящая, а тут её мама… Соней её маму звали. Совсем девчонка была... Хороший, родной человек около меня оказался… Я её ребёнка сиротой не оставлю.
- С девочкой хочешь жить?
- С ней. Она моя семья.
- А с Надькой мирится не будешь?
- Не буду. Она мне не понравилась.
- Раньше бы она тебе не нравилась – вздохнула Елена Петровна – Сколько я тебя отговаривала не жениться на ней…
- Да она уже замужем и ребёнка там родила.
- Да они там так живут, что она с удовольствием прибежит к тебе мирится.
- Не прибежит и не помирится.
Михаил поднял монетку с пола и стал вертеть её в руке.
Аверс.
Реверс.
Аверс.
Реверс.
Гурт.
- А сын? Что с ним будет?
- Разберусь как ни будь.
- Только не мирись с Надькой.
- Я должен в два часа Липу со школы забрать. Там трамвайные пути – опасно ребёнку переходить дорогу.
- Давай я сейчас тебя покормлю? – опять затеребила рукав Михаила Елена Петровна.
- Да, давай, время есть – Михаил поднялся с места.
- А ты девочку сюда привезёшь?
- А где мне жить?
- Здесь.
- Значит привезу сюда.

Липа сидела в вестибюле на стуле и болтала ножками.
- Ты давно здесь сидишь?
- Давно. Нас после рисования отпустили.
Михаил хорошо заправил под пальто шарфик у Липы, застегнул все пуговицы под горлышко и взял её за руку.
- Поехали к бабушке на Охту.
- К какой бабушке?
- К моей маме. Мою маму зовут Еленой Петровной. Я твой папа, а она значит твоя бабушка. У тебя есть ещё одна бабушка. Ты рада, что у тебя есть ещё одна бабушка?
- Рада.
- Вот и хорошо.
 
Они привезли большой взбитый воздушный торт и коробку шоколадных конфет.
- Это Липочка? – Елена Петровна широко открыла дверь.
- Да. А вы моя бабушка?
- Бабушка.
Елена Петровна обняла Липочку за плечи, прижала к себе и погладила по головке.
- А у нас Виталик сидит в гостях – повернулась к Михаилу Елена Петровна – Позвонил ко мне после твоего ухода и пришел.
- И правильно сделал.
- Я всё это слышу – подал голос Виталий из комнаты.
- Сейчас посидим.
Елена Петровна помогла раздеться Липочке.
- Мы стол решили накрыть в гостиной комнате.
- Меня здесь эксплуатируют по этому поводу во всю – комментировал из комнаты слова Елены Петровны Виталий, стуча тарелками.
- Чем это тебя здесь эксплуатируют? – Михаил вошел в комнату.
Они с Виталием пожали друг другу руки и сели на диван перед накрытым столом.
- Ну вот опять вы соловьи-разбойники вместе – Елена Петровна смеясь усадила Липочку на стул.
- Вместе.
Елена Петровна потеребила сына за волосы.
- Нашелся…
- Нашелся.
- С чего начнём? – Виталий потёр руки.
- Виталий плов из ресторана нам привёз – показала на Виталия Елена Петровна.
- Значит с плова и начнём – потёр руки Михаил, передразнивая Виталия.
- А выпить? – Виталий поднял брови.
- Ой, вам только повод подавай.
- Елена Петровна…
- Я сто лет Елена Петровна.
- По такому случаю… Елена Петровна… Я коньяк привёз… Пять звёздочек…
- Да ты я гляжу уже и рюмки успел расставил.
- Да, расставил.
 -Тогда разливай.
- Наш человек.
Виталий последовал разрешению Елены Петровны.
- Всегда была вашим – села напротив друзей за стол Елена Петровна.

После обеда захватив недопитую бутылку коньяка Михаил с Виталием ушли во вторую комнату.
- Ты мне объясни, что я был за человек и чем мы занимались с тобой всё то время.
- Да нормальными мы пацанами были – Виталий уселся в кресло.
- А почему мама сказала, что мы в полиции на учёте стояли? – сел Михаил рядом.
- А, ах это? Это пацанами мы были – расставил рюмки Виталий.
- Подробнее.
- Ну, у нас во дворе Сашка такой был Чёрный. Сейчас он третий раз в тюрьме сидит. Настоящий уголовник, а тогда просто на четыре года старше нас был. Нас под себя подмял.
- Что, бандитами мы были?
Виталий помолчал, посмотрел на Михаила.
- Пацанами мы просто были.
- Хулиганили, почтовые ящики жгли?
- Жгли…
Монетка реверсом вверх лежала на краю журнального столика.
- Пьяные во дворе ночами орали?
- Молодые были…
Они выпели.
- Дальше что было?
- Дальше мы с серьёзными людьми потолкались.
Михаил смотрел на Виталия.
- Что ты смотришь? Ну, да. Мы шестёрками там были. Последними людьми. С дуру сунулись, на нескольких разборок засветились и всё. Наши там тех потом постреляли, те наших постреляли. На наших глазах двух убило. Знаешь, как это видеть, когда при тебе людей убивают? Это не по телевизору… Меня в ногу ранили. Пуля насквозь прошла, но кость задела… У нас с тобой сразу мозги на место встали.
- Мы стреляли? – тихо спросил Михаил.
- Да нет – Виталий помедлил - Так, пистолеты в руках подержали.
- Ужас какой.
Тёмная монетка лежала на столе.
Михаил смотрел на Виталия.
Виталий вертел рюмку в руке.
- Знаешь – Михаил посмотрел на рюмку в руках Виталия - Я всё это время хотел узнать про себя хоть что-то и одновременно боялся что-то узнать.
- Мы не были бандитами – Виталий поставил рюмку на стол - Так, потёрлись около. Сам то ты чем всё это время занимался?
- Я рисовал людей на заказ на Невском.
Михаил перевернул монетку аверсом вверх.
- Это что за работа? – удивился Виталий.
- Мне нравиться.
- Да какие это деньги?
- Мне люди рядом нравятся. Смотри – и Михаил достал из внутреннего кармана пиджака заранее приготовленный буклет с выставки – С приятелем выставку в банке делали – вот буклет с нашей выставки. Я там есть.
Виталий с удивлением взял буклет в руки.
- Ты меня удивляешь. А почему ты здесь Никитин Михаил?
- А кем я должен быть? Я имени своего не помнил.
- Ясно. А я тогда ногу серьёзно повредил. Пулевое ранение. В больницу обращаться нельзя было. Мы у одного из знакомых в коммуналке отсиделись. У меня две недели температура под сорок была. Ты всё время просидел около меня рядом. Говорить правду было нельзя. Мы наврали там соседке, что паркуром занимались и я сорвался и штырём ногу проткнул. Сказали, что от матери своей я здесь прячусь, чтобы она ничего не знала. Мол для матери мы за городом как бы на природе отдыхаем.
Виталий смотрел на Михаила.
- Наши матери ничего про нас не знали?
- Ничего.
Михаил молчал.
- Деньги у нас были. От бандитов нужно было уходить.
- Ушли?
- Ушли. Ты тогда придумал водкой торговать.
- Как водкой торговать? Палёной? – и пойманный капканом мышонок дрыгнул лапой у Михаила перед глазами.
- Что с тобой случилось? Что ты спрашиваешь? Нормальную водку делали и нормально торговали ею. А как деньги иначе делать? Ты же это сам всё придумал. Ты же у нас мозговой трест был. Деньги можно было делать на оружии, на наркотиках и на водке. Что наименьшее зло?
- Водкой торговать.
- То-то же. Арендовали полуподвальчик, поставили бочку. Стали покупать в Апраксине канистры спирта, разбавлять этот спирт водой, разливать по бутылкам, клеили этикетки и по малым точкам развозить для продажи. Деньги от этого были.
- Деньги от палёной водки?
- Деньги от палёной водки. Я между прочим двухкомнатную квартиру на эти деньги себе купил. Ты между прочим себе тоже с этих денег свою трёхкомнатную купил. Ты что бычишься? Это рынок.
Виталий разлил коньяк по рюмкам.
- Выпьем. Выпьем и будем радоваться, что так деньги зарабатывали, а не в криминальных бандах с пушками за пазухами.
- Выпьем – согласился Михаил.
- Мы хорошо поработали. Потом нами интересоваться стали. Мы же на чужой территория хозяйничали. Ты умный – мы сразу производства водки свернули.
Михаил рассматривал обои на стенах комнаты.
- К нам сунулись, а мы им что – мы давно производство водки прекратили. Нужда, мол была – теперь всё, отдыхаем. По краю лезвия прошли с этой водкой тогда.
Обои в комнате нужно было переклеивать.
- Ты опять умный. Лёшка, знакомый наш по полуподвалу в одной деревне за Синявино мужиков подбил корзины ему плести из прутьев. Он у них корзины забирал за небольшие рубли, а у себя в подвале их в бочке с кислотой отбеливал, сушил и лаком покрывал для красоты. Потом продавал корзины за деньги… Бизнес… Не хлебный, но бизнес.
- И что же я придумал?
Виталий захихикал.
- Придумал. В магазине «Фермер» выяснил, что они берут на продажу с крестьян и мы поехали в эту деревню. Картошку у них купили, лук, яйца деревенские, зайца в капкан попавшего. За небольшие деньги у них всё это купили. Работы у них в деревне нет, так они за какие хочешь деньги тебе всё это продадут, чтобы ты только купил. «На что будете деньги тратить?» А они – на то, на сё, на водку. А у нас как раз водка своя привезена - «Столичная», без товарной наценки, дешевле, чем в магазине. Часть деньгами расплатились, часть своей водкой. Им хорошо, и нам как нельзя лучше. Мы там королями были. Конкуренции никакой. Единственными там были.
Виталий разлил остатки коньяка по рюмкам.
- Деньги конечно не такие, как за водку, но жить можно. Мы ещё несколько забытых богом деревень объездили. Да ты не думай – мы всё делали по-людски. Кто лекарство попросит привести, кто сушки-баранки или чёрный круглый хлеб. Мы всё привозили, что они просили и без всякой наценки с нашей стороны. Я специально всё с ценником на планшет фотографировал, что мы покупали, чтобы потом разговоров не было. Да планшет у меня с собой – я специально для тебя планшет прихватил.
Виталий привстал.
- Мальчики – Елена Петровна вошла в комнату – Что же вы от нас спрятались? Там сейчас комедия по телевизору будет идти с Никулиным и Евстигнеевым про стариков-разбойников.
- То есть про нас значит, про разбойников?
- Про вас мальчики, про вас.
- А мы тут годы нашей молодости вспоминаем.
- Папа – Липочка выскочила из-за Елены Петровны – А бабушка говорит, что тебя Костей зовут, а я говорю, что нет - Мишей.
Михаил прижал к себе девочку и поцеловал её.
- Бабушка назвала меня Константином. Мне это имя не понравилось и поэтому я всем стал говорить, что меня зову Мишей. Дома меня все зовут Костей, а на улице Мишей.
Липа, запрокинув голову рассмеялась.
- Это же какая-то глупость.
- Конечно глупость. Мы вообще не очень умные люди.
- Пойдёмте чай пить – махнула рукой Елена Петровна – Там ещё пол торта осталось.
- Мама – Михаил протянул матери буклет – Посмотри, какая выставка у меня была. Я художник теперь. Я картины рисую.
- Картины? – Елена Петровна взяла буклет в свои руки - А ты в детстве хорошо рисовал. Такой хороший мальчик был. В изостудию в шестом классе ходил.
Елена Петровна развернула буклет.
- Это твои картины… А-а-а-а… Как ты рисуешь… А, почему ты Никитин Михаил?
- А кем я должен быть?
- Ты Фролов Константин. У меня и паспорт твой сохранился.
- Паспорт сохранился? – ахнул Михаил - Покажи мне мой паспорт.
Елена Петровна достала из шкафа старую театральную сумочку.
- У меня здесь все документы лежат. Здесь и твой паспорт.
- Паспорт – Михаил взял в руки свой паспорт.
С фотографии на паспорте смотрел на него он сам.
- Мой паспорт. А я оказывается на два года старше себя, чем я есть.
- Тебе сорок три года.
- Постарел в одночасья.
- Пойдёмте чай пить – опять позвала их Елена Петровна.
- Мы сейчас. Мы сейчас старые фотографии и записи тут посмотрим и придём.
Виталий достал планшет.
- Вот смотри – Виталий протянул Михаилу планшет - Тут и день рождения твой записан и ещё что-то, и как мы рождение твоего сына праздновали.
Михаил открыл планшет – на него из планшета взглянул он сам.
Моложе, чем он сейчас.
Пьяный.
Открыв рот, оскалившись он шел на снимавшего его человека шевеля толстыми пальцами.
- А! – резко дёрнулся он к камере тараща глаза.
И откинулся назад и две девицы, одетые в купальниках, которые ничего толком не прикрывали повисли у него на руках.
- Тридцать три! – кричал он в камеру – Тридцать три! Мне тридцать три!
Девчонки визжали.
- Возраст Иисуса Христа!
- Шашлыков нам! Мальчики, мы шашлыков хотим!
- Шашлыков и зрелищ! – и он пьяный там в планшете сдёрнул у одной из девиц верхнюю часть купальника.
- Костя! – завизжала девица.
Дружный мужской хохот раздался из планшета.
- Да ладно, ладно, пошли к столу. Тоже мне недотрога – и Константин в планшете шлёпнул девицу пониже спины.
- Я уже был женат? – Михаил повернулся к Виталию.
- Нет. А что ты беспокоишься? Надька из них была.
- Мы так развлекались?
- И так развлекались и так пили.
- Весело жили.
Михаил смотрел дальше.
Компания сидела за складным столиком на природе.
Пили…
Поднимали рюмки...
Размахивали руками…
Костя был главным за этим столом.
Хозяином…
Потом он там в планшете попытался встать из-за стола, пошатнулся и упал вместе со стулом на спину.
Девица, что сидела рядом с ним ловко со смехом сдёрнула с его трусы и вскочив на ноги стала бегать вокруг стола дразня и размахивая его трусами.
За столом дружно хохотали.
Михаил себя не узнавал.
- Это мы на рыбалке – Виталий щёлкнул планшет дальше.
- Вижу, всё тоже…
- Это в городе на каком-то празднике. Салют выходили смотреть.
- Вижу…
- Это в бани с девочками. Узнаёшь себя?
- Узнаю.
- А это в кальянной. Надьку свою узнаёшь? Вот она, рыжая – Виталий пальцем постучал по рыжей в планшете.
- Надька? Она что – голая с нами в баню ходила?
- Так что же не сделаешь, чтобы тебя женить на себе – хохотнул Виталий. 
- А где рождения сына?
- А, сейчас…
Виталий в планшете поискал нужную запись.
- Есть.
На Михаила из планшета глянул пьяный Константин.
- Сын! – кричал он в камеру – Сын! У меня сын!
Открыв рот, оскалившись он шел на снимающего его человека шевеля толстыми пальцами.
- А! – дёрнулся он к камере тараща глаза.
И откинулся назад и две девицы, одетые во что-то, пёстрое открытое и коротенькое ничего толком не прикрывающее, повисли у него на руках.
- Сын! У меня сын!
Девчонки визжали.
Монетка задетая локтем Михаила отлетела в сторону.
Михаил захлопнул планшет.