Свобода

 
    На берегу ручья, петляющего среди ивняка, стояла вросшая в землю банька. Оплетенная со всех сторон молодью, она скрылась с глаз, словно грибок в высокой траве.
   От деревни, что стояла на косогоре, от ее узких бревенчатых домиков баньку отделяли огороды и яблоневые сады. Зимой баньку окружали высокие сугробы, наносимые ветром, и никто не догадывался, что с некоторых пор в ней живут вывезенные партизанами из лагеря военнопленных маленькие дети, а с ними худенькая, как щепка, остроносая женщина.
    Восемь детей мал мала меньше вьюжной февральской ночью привез с дальнего хутора на болотах хозяин баньки, дед Данил.
   Четверых малышей, чьи матери умерли в лагере, дед развел по сердобольным сельчанам, имеющим маленьких детей, и те попрятали сирот от чужого глаза на широких полатях под потолком за печью, а остальных привел в баньку, предварительно истопив каменку и согрев два ведра воды. Вместе с женщиной, которую звали Нюра, он помыл детей в деревянном ушате, уложил их поперек широкой скамьи и накрыл старым стеганым одеялом.
    Когда дети уснули, дед объяснил Нюре, что в деревню ей ходить нельзя — все старики и дети наперечет. Сельский староста в подпитии— сущий зверь— ежедневно рыщет по домам; не приведи Господь попасться ему на глаза! Пьет и лютует он больше от страха. Пособники немцев — люди пришлые и долго не живут; исчезают при неизвестных обстоятельствах. Одно слово— не любит народ предателей.
    Немцы в деревню заходят часто, после каждой вылазки партизан устраивают облавы: шарят по сараям, подвалам, расстреливают сеновалы, переворачивают поленницы, выгоняют стариков на улицу и ведут допрос: «Где мужчины? Куда ушли? Кто родня партизан?».
    За молчание избивают, поджигают избы. Как только супостаты показываются на окраине деревни, жители огородами уходят в лес. Это и спасает: в овраг и лес немцы «нос не сунут» — боятся засады.
   Данила отвел Нюру к узкой части оврага и показал метки, по которым, в случае облавы, она должна будет увести детей в лес. Дед показал, где лучше спускаться к проруби за водой и где он положил топор и веревку для заготовки дров; научил зажигать лучину и растапливать каменку. Пообещав навещать, Данила ушел.
    Внутри баньки темно. Крепко спят, прижавшись друг к другу, дети. Нюра сидит на полу спиной к стене и вдыхает теплый воздух, исходящий от камней. По серому пятну в простенке она чувствует, что наступило утро.
    Первой проснулась Лена. Она осторожно, откуда-то снизу извлекла маленькую шкатулку и стала искать глазами, куда бы ее поставить. Шкатулку девочка подобрала на хуторе, куда их привезли после лагеря, и теперь не расставалась с ней. Шкатулка в темной баньке действительно смотрелась великолепно. Миниатюрная, из светлой соломки, отливающей шелком, она была как солнечный зайчик и радовала малышку.
     Взгляд упал на маленькую почерневшую скамеечку, видимо, служившую подставкой для ног. Выбравшись из-под одеяла, девочка подвинула скамеечку в угол и поставила на нее шкатулку. Банька сразу преобразилась: в ней стало светло и нарядно!
    Лена вернулась на полок и больше не сводила глаз с маленькой соломенной коробочки с перевитой петлей на крышке.
    Когда все проснулись, Нюра напоила детей горячим настоем из хвойных веток, приготовленным Данилой, и стала их одевать. Одежду она нашла на хуторе. Видимо, кто-то специально достал для маленьких узников ворох поношенных детских вещей. Проблема была с обувью. Ножки пришлось укутывать тряпками, а затем привязывать к ним старые неопределенного размера лапти.
    Но и такая обувка была кстати; в лагере дети в любое время года ходили босыми.
    В лесу тихо и нарядно. Нижние ветки пушистых елок под шапками белого снега. Березки в серебристой паутинке. На белом ковре — узоры чьих-то маленьких лапок… Лес живет и «разговаривает» хрустом с нега, мышиным шорохом, скрипом старых деревьев, стонами, щелчками и стуками… Незнакомые, настораживающие, но совсем не страшные звуки!
   Нюра высматривает деревья с сухими, легко ломающимися ветвями. Облюбовав сук, она перекидывает через него веревку и ровняет концы. Потом все вместе они тянут тяжелую от снега ветку вниз, пока сук не сломается. Тогда Нюра топором рассекает сучья на части и складывает в маленькие вязанки.
  Дети быстро придумали свой способ заготовки дров. Они утаптывали снег у дерева; самый старший подставлял спинку, и уже с нее, цепляясь за сучки, остальные взбирались повыше. На животе переползали на сухую ветку и усаживались, как боевой экипаж.
— Ух-ух! — дружно, раскачивали они сук, пока тот не хрустнет, и тогда вместе с веткой они рухнут в глубокий снег.
   Глубокое и острое ощущение! Так дети воображали себя отважными летчиками, покидающими подбитый самолет.
            https://e-shirokova.ru/