Она прекрасна - три

               
     Мало, кто знает - а знает, так молчит - о разнообразных казусах и смоленских хитростях, лежащих в основе кинематографического процесса сымания просто хорошего кино, без коих мы, зрители, говоря честно, ощущаем себя спокойнее и благостнее, восседая на неудобных стульях синематографов или на мягоньких заду диванах у себя в гостиных ( не у всех они есть, между прочим, примерно, процентов девяносто населения планеты и не подозревает о возможности существования эдаких буржуазных излишеств, когда эшелоны, стрельба от бедра и восставший Дамбасс, бля ), пожирая попкорн, запиваемый шибающей в нос кислотной ботвой кол и пепси, сшибающихся рогами скрытой рекламы прямо посреди блокбастеров, где какой - нибудь научный ниггер всовывает в кадр совершенно ненужную этикетку, а белый ублюдок гнусит  " оллрайты ", газуя раритетным  " Мустангом ", но я, моя прекрасная королева, снова убившая Эльку, расскажу, как есть, как было и, возможно, будет, ибо люди консервативны и раз катит, то и так сойдет.
     - А вот тут она идет по набережной, - объяснял титястой Монике Белуччи чрезвычайно озабоченный Харви Вайншток, зудливо почесывая себя в кожаных, плотно облегающих штанах байкера, выигранных у Чарли Шина в  " блэк джек " еще в начале девяностых, - стукотеет каблучками, привлекая внимание фашиствующих сограждан, вертит жопой - то, сука рваная, ветер, бриз - пассат, старички, играющие на мандолинах, собаки и флаг Третьего рейха и тут - х...к !..
     - Змей ? Мина ?! Баба голая ??! - возбужденно раздувая макаронный нос закричала Моника, припоминая что - то такое из прочитанного в предыдущих сказочках неунывающего чародея, захомутавшего четыре штуки трансгел, если они, конечно, измеряются в штуках. А не по весу, скажем. Или чохом. По головам, опять же. Но если мерить по количеству исторгнутой белковой жидкости автора, то пальма первенства у Богини, носастой Бэйли Джей, от одной улыбки которой у меня встает и разрывает на х...й джинсы напрочь, укоряя природных бабцов таким диссонансом, весьма необычным для мужчины натурального ориентирования, но влюбленного в трансангелов вусмерть и навсегда.
     - Обожди, чурка бешеная, - немного гневаясь рыкнул Харви, усаживаясь плотно в кресло, откуда он и руководил миром наживы и чистогана вот уже сто лет и три года, потогонно выжимая прибавочность стоимости с билетиков, некогда раздававшихся братами Люмьер не просто даром, а с доплатой : к каждому билетику - стакан арманьяка, бабу и жестянку Лиззи Харри мать его Форда, - не кипешуй пока. - Он закурил здоровущую  " доминиканку ", понимая, что ленится вот точно так же закавычить средство передвижения Великого Дракона Юга, сплюнул и целеуказал великой актрисе, чо там дальше. - Никаких мин. Ветер. Смеркалось. Тревожно. Задирается подол платья и обнажает стройные ляжки, чулки с резинками, - Харви всхлипнул, вспомнив великолепную Дитушку, хитро поместившую трусики так, как надо, что не мог не оценить автор истории, пребывая под впечатлением почти уже весь день, - и волосатый прощелок меж ног.
     Он замолчал, лукаво посматривая на призадумавшуюся Монику. Оно конечно, но волосы имеют обыкновение произрастать постепенно, съемки завтра, а, как назло, именно сейчас у Моники лобок был гладко выбрит, так как фоталась она для какого - то гламурного журнала полуголой, как обычно, и фотограф из педиков прямо указал и повелел ликвидировать, вот ее наскоро и обрили в трейлере под покровом ночной темноты.
    - Ведаю твои затруднения, - насладившись замешательством Моники, заметил Вайншток, благостно пыхая сизо - ароматным дымом в потолок, - но и знаю также про Ленина.
    Наименование вождя пролетариата он произнес тихо, стараясь не привлекать излишнего внимания к потенциальным комиссарам Маккартни, только и ждущим, кого бы ухватить за демократически - либеральную жопу, несогласную с возводимыми по границам стенами с колючей проволокой ГУЛАГа и пулеметами  " Кольта ", кавалерийскими, хорошими, джинсовыми.
    - Ленин отдал свои волосы трудящимся, - воздел вверх указательный палец Харви, зная за всю х...ню. - Так что, мать, - провожая Монику до дверей говорил он, - п...уй в Москву и меняй эфир у шершавых на парик для манды.
    Через три дня на съемках  " Малены "  произошел скандал. Оператор бросил камерой в режиссера, тот уволился, Харви ушел в запой, а проходивший мимо Скорсезе начал снимать косоглазого и бешеного Николсона в  " Отступниках ". Парик оказался блондинистым. Монике никто не сказал, что накануне две светловолосых потаскухи, Шарапова и Куриленко, также посещали шершавых на Первом, была еще, конечно, и третья, французская Заз, но у нее волосы выпали от огорчения сами, еще лет десять назад, когда выяснилось, что, кроме России, все ее творчество в хер не тарахтит никому.
    Вот.
    Или еще случай был, но уже в Европе. Сымали скандинавское кино. Тягучее, поступательное и хер знает, с каким концом : то ли главный герой сойдет с ума и повесится в ратуше, то ли главная героиня уйдет в волонтеры Красного полумесяца и откроет ночлежку для камерунских коренных шведов, то ли, вообще, все умрут, а Стеллан Скарсгаард, негодяй - полицейский, убивший своего напарника злостно, пойдет пить вино, радуясь жизни и мацая по пути недозрелых школьниц. На то оно и европейское кино, кстати, из моих любимых, ненавижу долбанные  " хэппи энды " америкосов, хотя фон Триера ненавижу еще больше. Пидарас. Уорхолл от кинематографа, ботва. Короче, жаль, что я забыл, об чем хотел рассказать, но это - Европа. Надо понимать. И если ты думаешь, что я лютый от природы, то это не так, противно мне, когда люди добровольно лезут в говно, жрут его и даже не понимают, насколько они опущены и омерзительны в поганом геббельсовском антураже да еще и с весомой прибавочкой из вздорной бесталанности, обезьянней вторичности и, в целом, гадкого руссиянского качества, будто и не было тута никогда Сенкевича, Ворошилова и Капицы.
     Халат у тебя красивый, пусть и без перламутровых пуговиц, что тоже, как ни ностальгируй, но не стоит ни Чаплина, ни Лесли Нильсена, ни Тарантино.