Где мой папа?

 
      Лето 1944 года близится к концу. Погода стоит на редкость безветренная; ровно пригревает солнце.
     Озерный край, так местные жители называли территорию в районе Гдова и границы с Эстонией, полностью освобожден от немцев.
     Мимо поселка, растянувшегося одиночными полуразрушенными домами более чем на километр, непрерывно, днем и ночью в сторону западной границы движутся воинские части.
     Поселок, именуемый Ямм,— бывший железнодорожный узел. Его название на редкость точно совпадает с бугристым рельефом местности, где пологие спуски плавно переходят в такой же затяжной подъем.
   Дорога наезжена гусеницами тяжелых машин и утоптана тысячами кирзовых сапог. Солдаты в выцветших от солнца и пота гимнастерках выглядят усталыми. У каждого за спиной автомат, вещмешок и шинельный скат от плеча до бедра; на ремне — фляжка с запасом воды.    На обочине дороги, на срезе трухлявого пня сидит девочка. Ее лицо в конопушках. Редкие светлые волосы растрепаны. Платье рубашечного покроя из серой мешковины сливается с цветом бурой от пыли травы. Ноги босы.
    Девочка щурится от яркого солнца, но с обочины не уходит; отсюда, с горки она видит все, что происходит на дороге, каждый ряд пеших солдат, каждое лицо…
    А глаза — что? Глаза потерпят. Она сделает щелки, и солнышко не помешает ей увидеть среди идущих ее папу. Он где-то здесь, но который?
   Среди множества лиц узнать родное очень трудно, но если сидеть на виду у колонны, то папа сам узнает и окликнет ее:
— Леночка! Дочка!..
   Девочка внимательно всматривается в одну живую, ровно движущуюся ленту. Все лица похожи и кажутся ей знакомы: светлые волосы, добрые, с прищуром глаза… Какой из них ее папа?
Лена сидит давно — и это тревожит:
   Почему до сих пор ее никто не окликнул? Может, папа ее забыл, ведь она стала другой; она выросла и ее трудно узнать…
   Полная решимости, Лена поднимается с пенька и делает несколько шагов в направлении колонны. Крайний в шеренге, поймав вопросительный взгляд ребенка, выходит из своего ряда и наклоняется к девочке.
— Дяденька, — обращается та к солдату, — вы не видели моего папу?
   В четком ритме множества идущих людей слова девочки теряются…
   И все же ее услышали! Она это чувствует, потому что навстречу ей устремились десятки понимающих глаз…
— Я папу жду. Вы его не видели?
Последние слова даются с трудом, почти шепотом. Девочка с надеждой смотрит на солдата.
— Нет, не видел. Но ты жди. Папа обязательно придет! Солдат быстро скидывает вещмешок, достает оттуда мятный пряник и вкладывает его в ладонь девочки, а сам бежит догонять свой ряд.
    Лена в растерянности опускает глаза, отступает назад и снова садится на пенек.
     Она будет ждать…
    Солнце подошло к закату, а солдаты все идут и идут. Девочка снова поднимается и подходит к колонне:
— Дяди, вы не знаете, где мой папа?
  Она видит участливые лица, ласковые глаза, проникающий взгляд и по движению головы и губ угадывает ответ:
  — Нет, не видели.
—   Передайте моему папе, я жду его. Я приду сюда завтра.
   Уже в сумерки Лена переходит небольшой овраг, заросший мелким березняком, и пробирается среди развороченного остова бывшего железнодорожного вокзала к одиноко стоящей на пригорке веранде с высоким, призрачно-воздушным, покосившимся крыльцом и зияющими пустотой окнами.
     Одному Богу известно, как уцелела эта веранда от бомбежек. Выпадающая из петель дверь не переставая ведет свой жалобный плач.
    На веранде стоят железная кровать и ящик. Анну и двух ее маленьких детей привели сюда местные жители, сами вот уже несколько лет обитающие в землянках.
   Поживи здесь пока тепло, а к зиме отроем тебе землянку, — пообещали они.
   Лена тихонько поднялась на скрипучее крыльцо и снова бросила взгляд в сторону дороги, которая продолжала натужно гудеть. Только теперь она разжала кулачок и увидела на ладошке пряник. От тепла ладони обливка пряника размякла, потрескалась и превратилась в крошку. Но приятный запах мяты и хлеба остался. Этот пряник они съедят вместе с братом.
    На веранде тихо. На ящике горка голубики и кружка с травяным чаем. Быстро расправившись с едой, Лена подходит к кровати.
— Ты где пропадаешь? — устало спрашивает Анна.
 — Я не пропадаю. Я встречаю папу!
Анна в смятении. Она гладит худенькие плечи дочери и шепчет:
 — Папа сейчас очень далеко…
    Как еще она может объяснить ребенку, что папы больше нет?
   Анна получила похоронку в военкомате, когда после снятия блокады переправляла сирот, вывезенных из концлагеря, в один из детских домов Ленинграда. Но сказать детям, что отец погиб, так и не решилась.
      Лена делает вид, что уснула, но на самом деле это не так. Звуки, долетающие с дороги в разбитый дом, не дают ей покоя: а вдруг, пока она спит, папа пройдет мимо!
     Девочка прислушивается к дыханию матери и осторожно слезает с кровати.
     Она выходит на крыльцо и всматривается в сторону натужно гудящей дороги; прослушивает ее звуки. Подняв руки вверх и в стороны, девочка пытается отодвинуть ночь и увидеть загорающийся вдали рассвет, а за ним — нечто очень близкое и родное.
           https://e-shirokova.ru/