Часть I. Глава 2

Она редко появлялась в квартире родителей. В последний раз – больше года назад.
Только самый критических случай мог заставить ее провести у них хотя бы ночь. Да и, по правде, лучше бродить всю ночь по городу в сорокаградусный мороз, чем переступить порог родного дома.
Похоже, такая ситуация как раз назревает и очень скоро не заставит себя ждать.
Если не найдет денег – снова улица.
Но до чего трудно устроится на работу!
Во-первых, все ее образование сводилось к школьному аттестату и курсам секретаря онлайн. Последнее вообще не ясно зачем понадобилось, но тогда она поддалась на уговоры отца. А сейчас просто-таки видела себя в роли офисного планктона в черных очках и перчатках! Миссис Смит на связи!
Во-вторых, именно эти очки и перчатки!
На последней работе она продержалась почти год, это казалось неслыханным везением. Ее вообще чудом взяли, признаться честно. Она убедила менеджера, что у нее проблемы с глазами – непереносимость света или что-то вроде того, но это нисколько не мешает ей быть внимательной. Наверное, он сам не понял, почему принял ее на работу.
В свои неполные двадцать два она выглядела значительно моложе, люди часто думали, что она школьница, мало кто давал больше семнадцати. Это было еще одним препятствием по трудоустройству.
На новой должности она уподобилась серой мышке, никто ее даже не замечал. Всего то и нужно – опускать и поднимать шлагбаум. Иногда связываться с кабинетом менеджера по переговорному устройству.
Зарплата маленькая. Обычно на такую работу соглашается какой-нибудь пенсионер, чтобы не просиживать штаны дома и иметь возможность подкидывать немного карманных внукам. До нее там были несколько таких людей.
Ее не смущало, что она сидит как дворняга в будке с раннего утра и до позднего вечера. За все время ни разу не припозднилась. Не случалось и такого, чтобы ее не застали на месте.
При себе она всегда имела ноут и могла втихую выполнять еще одну свою работу. Как правило это были нудные технические справочники, вузовские брошюры, а то и целые энциклопедии. Она клала раскрытую книгу перед собой на конторке, раскаленный ноут стоял на коленях, а пальцы с необычайной скоростью бегали по клавиатуре. При этом она не упускала ни одной машины у ворот, и ни одной запятой в тексте.
К сожалению, за набор текста платят тоже несказанно мало. Она дублировала очень много книг, делала это так быстро, что они не успевали переводить ей деньги.
И все бы ничего, до конца месяца что-то накопилось бы, ровно столько, чтобы оплатить свою жалкую конуру в общаге и половину отложить. Но вчера ее уволили.
Из-за этого мужчины.
Бросился ей помогать, остолоп неотесанный. Ей только и оставалось, что видимость делать, будто с усилием что-то поднимает. Он сам бы никогда не одолел ту тяжесть, которой она распоряжается без труда.
И зачем он ей там нужен был?
Сработало, очевидно, все вместе. И то, что с нее очки слетели, и то, что она ударилась, и то, что он ее коснулся.
Стоило только взглянуть на него – возникла смерть! Огромная зияющая дыра в пространстве, в которую затянуло ее сознание.
Темная дорога, адская усталость, и покореженная машина у обочины... Несчастная вдова, долги, дети...
Шлагбаум неспроста заело, раньше с ним такого не случалось. И очки слетели, конечно, тоже не случайно...
Но что думать об этом?..
Ее давно уже списали в шизофреники!
Люди врут без устали, каждый божий день, по любому поводу, на какой-угодно манер, с лихвой облапошивая друг друга – и считают это нормой. Вливаются в свою игру с азартом, если не сказать – с зависимостью.
А когда кто-то говорит правду... ему никто не верит!
Чертовы грузовики! Один уже испоганил ей всю жизнь, теперь этот...
Она первым же делом забрала свои манатки с поста и поплелась в тускло освещенное помещение конторы.
Менеджер сам отсчитал заработанные ею гроши, едва не швырнув их девушке в лицо, и сказал, чтобы она больше там не появлялась. Всего лишь половину из того, что ей должны были заплатить, но он поступил именно так, и возмущения никого не интересовали.
Через сорок минут после случившейся с ней на посту истерики, она обогнула шлагбаум, как можно плотнее втиснув очки в лицо, натянув шапочку практически на нос, и как можно выше подняла воротник своего дешевого пальто. В уши воткнула наушники, включила погромче плеер, и, смотря исключительно в землю, вылетела через ворота.
Все потому, что он уже был там.
Она это знала, но не хотела видеть ни малейшего намека. Теперь это его проблемы...
Нечего стоять там и таращиться на шлагбаум. Поздно. Нужно было раньше обратить на него внимание, раньше. Авария уже произошла. Теперь он искал ее на том месте, где получил свое предупреждение. Время разорвалось. Он еще не до конца осознал, что произошло... но все равно стоял там и таращился на шлагбаум. Хотел спросить ее, что происходит...
Но она и сама не хотела этого знать!

***

В общаге она использовала чужой вай-фай, но не считала это преступлением. В конце концов, для того его и придумали.
Сам интернет ее не привлекал. Он не с проста называется всемирной паутиной. Гигантский живой организм, питающийся через сеть, и аппетит у него не слабый. Обычные люди этого не замечают, отдавая ему колоссальный запас жизненных сил. Но она старалась связываться с ним как можно реже.
До двух часов ночи она шарила в сети в поисках новой работы.
Все предложения обязуют какой-никакой, а все же контакт с людьми.
Она способна справиться с любой обязанностью, всему можно научиться за пару-тройку дней. Никаких сложностей.
Кроме, разумеется, собеседования.
Какому идиоту придет в голову подписывать трудовой договор с особой, не снимающей ни на минуту перчатки? А если ее попросят снять очки и попробуют сфотографировать? У нее же нет ни одной фотографии с шестнадцати лет. Фотография на паспорт и без того стоила невероятных жертв. Возможно, сгодилась бы и она, но дело не только в фотографии. Нужно столько разной мишуры, чтобы устроиться хоть куда-нибудь. Даже без оформления, как это обычно и бывает.
Но, раз уж люди принимают ее за чокнутую... Такой даже мыть полы и подметать улицы не каждый поручит.
Она мыла полы как-то ночью в развлекательном центре. Работа трудная, на свои перчатки приходилось напяливать резиновые. Они постоянно перекручивались и сползали. В конце концов лопались, и тогда мыло просачивалось ей на кожу. А любое соприкосновение с воздухом для ее рук, как нарушение шлюза в космическом корабле. Очки сползали с влажного лица. Но даже это не самое трудное.
Их нанимали бригадами. Ей приходилось работать с другими людьми, как правило с бывшими заключенными, а также с пьяницами и сиротами, которые спускали весь свой заработок на сомнительные удовольствия. Но она не желала пересекаться с ними, знать о перипетиях в их поломанных судьбах. Ей и своих перипетий хватало с лихвой.
Однако сейчас она готова была на что угодно, даже грузить ящики сутками напролет.
Она связывалась по поводу оплаты за электронные книги. Ей обещали перечислить деньги до конца недели, вот уже наступило воскресенье, однако пока никаких поступлений. Она пыталась поверить, что деньги ей отдадут, но меж тем прекрасно понимала, что этому не бывать.
Тем не менее, чтобы чем-то себя занять, она продолжала выполнять заказы, набирала все новые и новые тексты. В конце концов, это прекрасная возможность скоротать ночь – без кошмарных сновидений.
Только вот тексты скоро негде будет хранить, у нее уже заполнен весь компьютер, флэшка и голова в придачу.
Через ее голову прошло столько информации, что она сама живой справочник теперь – в институт не ходи!
Девушка печально усмехнулась, подумав об этом.
Временами ей хотелось поучится в каком-нибудь универе. Иметь друзей, проводить с ними бессонные ночи, прогуливать пары, наверстывать, переживать, жаловаться на трудности и каждый раз чувствовать победу, преодолевая их.
 Выбор профессии был бы весьма занятен. Она иногда любила пофантазировать. То видела себя гастролирующим музыкантом, то психологом, учителем, или врачом, даже стюардессой и радиоведущей... Почему нет? Она знает все языки. Могла бы путешествовать. Могла бы сделать шикарную карьеру в любой области.
Но на самом деле ей не нужно было просиживать в институте, чтобы чему-то обучиться. Достаточно прочесть любую книгу – и она помнила ее наизусть. Школу она закончила, вовсе не посещая уроков, и была единственной, кто сдал все тесты без единой ошибки.
Вот только применить это для жизни... Хм… Исключительно фантазии.


Где же взять денег, чтобы хватило на ее скромную маленькую мечту? Сколько еще ей трудиться, чтобы накопить достаточно? Даже это жалкое жилище в рабочей общаге на окраине города отбирало слишком много от заработанного. Но куда ей было деться?
Рано или поздно визит к родителям закончится смирительной рубашкой.
Они не знают, где и как живет их дочь.
Вместе с тем она приучила себя не думать про свою старую теплую комнату и чистую постель. Про мамины нравоучения и папины оладьи... Приучила себя не плакать и не тосковать по ним.
Вместо этого приноровилась к продавленной старой раскладушке, что досталась в наследство с этой облезлой пыльной конурой.
Почти смирилась с шумом, доносившимся со всех сторон, словно комната ее была не самой отдаленной на всем этаже (когда-то здесь располагалась бельевая), а просто посреди оживленной улицы. Ей чудилось, что она сидит в спичечном коробке, который кто-то обронил на тротуар. И все бегут, бегут мимо нее... едва не наступая.
Лампы над головой не было, из дыры в потолке выглядывал огрызок оголенного провода.
Зато имелся фонарик, заряжающийся от сети, который она использовала, как светильник.
На грязном затертом полу возле раскладушки стопками стояли книги, исполняющие роль прикроватного столика. Да маленькая морозильная камера в углу комнаты, подаренная когда-то отцом, чтобы добывать талую воду. Вся ее мебель.
В три часа ночи общага погрузилась, наконец, в тишину. Она закрыла ноут, чтобы дать ему передохнуть, и лежала так в своей комнате, почти полностью погруженная во тьму, невольно прислушиваясь к топоту тараканьих ног на стенах и потолке. В такие часы это был именно топот. Они всё рыскали в поисках провизии, привлеченные запахом жилища. В который раз их ждало разочарование, но они все равно возобновят свои поиски через какое-то время. До чего мерзкие твари!
Еда у нее не залеживалась. Питалась она скромно и грязь не разводила.
В действительности люди уделяют еде слишком много лишнего внимания, считала она. И особенно тому, что едой не является. Все эти килограммы мусора и тысячи килокалорий различного яда. Проводить большую часть жизни то в столовых, то в больницах, намеренно не замечая прямой связи?
Она не нуждалась в еде, как обычные люди, и вряд ли могла понять их пристрастия.
Она могла не есть несколько дней к ряду и не ощущала ни малейшего дискомфорта. А на кухне общаги так ни разу и не появилась за все время.
Запахи общаговской кухни поначалу доводили ее до приступов тошноты, приходилось спать с повязкой на лице. Но эти запахи были повсюду и вскоре стали неотделимы от нее самой, намертво впитались в ее кожу, волосы, одежду. Вынимая ноут на работе из сумки, она прежде всего ощущала запах общаги. Потом научилась абстрагироваться и от него тоже.
Жаль, что люди думают, будто физическая сила зависит от прослоек жира, а не от крепости костей или эластичности мышц. Именно поэтому ее видели мелкой, недокормленной, хилой, способной улететь при малейшем дуновении ветра.
Что ж, теперь, когда никто не шастает на этаже, можно и в душ.
Из всех своих особенностей, ей нравилось именно это – ее организм не имел свойства дурно пахнуть. Напротив, запах ее пота мог напоминать дорогие духи.
В детстве она все никак не брала в толк, почему у других людей этого нет, от их запахов она порою находилась просто на грани обморока.
Однако ежедневные купание были важной частью ее существования. Даже в этой кошмарной воде из старых труб. В сонном царстве ночной общаги она проскальзывала в душевую комнату и долго стояла под теплыми струями, отдающими хлоркой.
Вода уносила с собой пыль города, налипшие, как зола, взгляды, обрывки чужих эмоций. Вода очищала не только тело, но и память. Каждый раз после купаний что-то освобождалось в ее сознании на короткий миг, она обретала уверенность и спокойствие, если удавалось в этот момент уснуть, сны бывали довольно красочными и нежными, приходило некое понимание себя, своей нужности...
Она ощущала, что была всегда. Во все времена. Уходя, все равно возвращалась. Теряясь, снова находилась. Засыпая, вновь пробуждалась. И даже меняясь, все равно оставалась неизменной...

Она помассировала пальцами переносицу. Очки лежали рядом на книгах. В своей комнате, в темноте, она позволяла себе их снять.
А еще ей доставалась истинная роскошь, которую вообще мало кто видит, пусть даже и обычным зрением – восход солнца!
Какое там три-дэ кино, какая графика, что вы! Ничто не сравнится с потоками льющейся энергии!
Невообразимое чудо в обшарпанной раме окна! Солнце неспешно сближалось с землей, являя все аспекты волшебного перевоплощения. От несмелых синих проблесков до могучих слепящих лучей, с которыми пробуждалась ото сна каждая птичка и букашка, каждый камешек и песчинка. И она!
Пробуждалась, максимально долго выдержав вид этой мучительной красоты... каждый раз изумляясь могуществу света – хватит каждому окну, каждой комнате, каждому случайному страннику, любому уголку и скважинке... И снова надевала очки.
Люди спали, ворочались, храпели, постанывали. Словно не было всех этих перегородок и стен, их дыхание сливалось в один непрерывный шелест, неприятно щекотавший мембрану ее уха, как если бы каждый из них находился в ее комнате. Она училась не слышать их.
Своего рода тренинг. К сожалению, она не видела перспективы научиться когда-нибудь отключать свое сознание настолько, чтобы вообще ни на что не реагировать. Ни на звуки, ни на образы, ни на запахи. Но если ей удастся укрыть свой разум от каких-то мелких деталей, это тоже будет неплохо, хотя бы сможет спать.
Это конечно не последнее, что мешало ей спать. Но все же...


Ее спасение – музыка!
Вот что не дает сойти с ума, держит на плаву, вселяет надежду.
Она готова была всецело, без остатка, поклоняться тому, кто создал все эти звуки и вибрации! Пасть ему в ноги! О, Великий!
Музыка всегда была источником жизни, пульсом всего существующего. Неважно, откуда у нее эта информация, но все обстоит именно так!
Это не какой-то там искусственный продукт: специальные манипуляции, щепки, хлопки, удары. Или результат правильного владения голосовыми связками.
Звуками наполнено все – вдоль и поперек, сверху донизу. Все пространство состоит из музыки.
Человеческие уши, увы, способны улавливать лишь крошечную долю.
Но что-то в душе отзывается на эти вибрации, посылает такие сильные токи, что попытки поймать их становятся для некоторых смыслом жизни.
Все великие музыканты попадают в диапазон частот, которые неподвластны ни одному механизму. Не придуман еще тот проигрыватель, что сможет отобразить эту музыку, не существует микрофон, что сможет ее записать.
Временами ей удавалось поймать слабую мелодию... но она всякий раз делала одну и ту же ошибку – напрягала уши. Из привычки. Но уши беспомощны. Открывалось что-то внутри, что-то очень глубоко, она не знала, что именно. Загадочный клапан, внутреннее ухо. И только оно умело слышать эти невообразимые ритмы...
Всякий раз, когда космическая музыка проходит сквозь нее – это так головокружительно!
Прыжок с парашютом, ныряние под воду, бурное раскачивание на качелях! О нет – лишь слабое сходство... Как если бы тот же солнечный луч прошел сквозь тебя и осветил каждую фибру души, наполнил доверху чистым сиянием!
Каждый взгляд, прикосновение, мысль – все создает песню и ритм, все вибрирует...
Она помнит, какие неподражаемые композиции возникали, когда ее родители обнимали друг друга. Это напоминало оперу и в то же время рок. Блаженство и страсть!
Фредди Меркюри однажды попытался воспроизвести нечто подобное. Но перевести космическую мелодию в доступную для уха форму – все равно что оживить статую.
Так или иначе, музыка, написанная гением – это всегда мелодия сфер.
У нее огромная коллекция музыки. Каждый день она продолжает пополняться, и в те моменты, когда интернет лакомится ее энергией, она погружается в его бездны, как в Мариинскую впадину, и тащит большие неводы с сюрпризами.
Как правило, что-то мало известное и мало доступное. Что-то она удаляет сразу же, а что-то умудряется заслушать «до дыр», и уже ни заснуть, ни проснуться не может без этих звуков.
Достаточно было включить что-то парящее, возвышенное, что-то из Селины Плейс, Людовико Эйнауди или Дастина О’Хэллорана, чтобы сны ее наполнились прекрасными кинолентами о райских садах, благоуханных полях, журчащих ручьях.
Колокольчиком звенел собственный смех. Она бегала босыми ногами по мягкой траве, играла с солнечными зайчиками, танцевала и кружилась в длинных платьях... Она не знала, кто она, но при этом могла позволить себе быть собой...



"Истоки". Глава 3 : [url=http://www.proza.ru/2018/12/21/2006]