Часть I. Глава 7

Тучная фигура замаячила в конце коридора, ступая размашисто и быстро, неся тяжелый большой пакет.
Шаги утопали в почти беззвучном ритме, заглушенные рыхлыми половицами и мягкой подошвой ее высоких замшевых ботфортов. В дополнение к ним пальто, скроенное острыми клиньями, делало женщину похожей на доисторическую охотницу, обряженную в шкуры. На голове как раз и красовалось что-то меховое, – полоска, закрывающая уши, вполне могла оказаться котом.
В коридоре было привычно темно, еще и очки практически полностью затеняли пространство, но Влада узнала коменданта общежития. На самом деле она почувствовала ее еще внизу, входящей в здание. Эдакое облако с непрерывным стоном недовольства внутри.
Девушка дожидалась ее у комнаты, где комендант обитала вместе со своим сыном.
С приближением женщины ее обдуло неприязнью, как сквозняком. Беглый взгляд нарочито прощупывал стены, стремясь не смотреть на Владу. Не обронив ни слова, женщина отперла несколько замков на железной двери и вошла в пропахшее жареной картошкой помещение.
Влада не спеша последовала за ней.
Комендантша принялась возиться с продуктами. Девушка кашлянула, обращая на себя внимание, – она не собиралась стоять тут словно тень, наблюдая, как на стол с глухим стуком швыряют замороженные куски сала и окороков.
– Я заплачу за неделю и, вероятнее всего, съеду...
– Денег нет, что ли?
Комендантша метнула в нее быстрый взгляд и хмыкнула, как бы давая понять, что не верит ни единому слову. У всех одна песня. А полезь в носок – поди отыщутся! Ты только глянь на себя, крыса! В каком ты мире живешь? Скажи спасибо, что вообще приютила. Ты, может, детей по ночам жрешь, вон – все мамаши в ужасе, когда тебя видят. И все претензии, конечно, к кому? К коменданту общежития!
Пришла – еще и торгуется тут! Худая, что глянуть тошно. Иди в модели эти свои худосочные, – нет же, ходит тут какого-то лешего, наркоша, людей шугает своими очками! Я, может, криминал совершаю, не сдав тебя куда следует, где таким, как ты и место!
Влада спокойно прослушала этот мысленный всплеск, дождалась, когда женщина закончит возмущаться и вспомнит, что захудалая комната, а точнее – кладовка, которую снимает девушка, все равно стоит бесхозной. Какой толк держать ее пустой? А тут хоть что-то в карман оседало.
– У меня подсобку просят строители, им инструмент куда-то складывать надо. Так что, как знаешь, – сказала комендантша, отрывая тягучую полоску сулугуни из пластиковой упаковки и жадно запихивая в рот. Владу едва не стошнило – сыр был простроченным и дурно пах. – К тому же, они больше предлагают, – врала женщина.
Ее раздражало, что девчонка нависла над ней и таращится на ее продукты. Проклятая анарексичка! Как же она ненавидит голодных! Вечно смотрят тебе в рот!
Влада достала из кармана пальто несколько банкнот и положила на край стола, женщина глянула на них, подсчитывая в уме, быстро сгребла деньги и сжала в кулаке, продолжая раскладывать продукты.
Влада направилась к выходу и услышала облегченный вздох у себя за спиной.

Как ни странно, в «чулке» у Влады и правда кое-что было. Не весь что, но эти сбережения она называла «неприкосновенным запасом», как шутит папа про любые отложенные средства или сладости на праздник.
Уехать как можно скорее! Снять жилье подальше от всего, затаиться от мира. Застыть. Пусть это будет развалившаяся хибара или сарай – неважно. Она нуждается в тишине, в безмолвии. Может, хоть так она поймет, как ей жить в этом мире.
Влада мечтала дотянуть до весны, собрать больше денег. Но ехать нужно сейчас, и – будь что будет! Возможно, замерзнет. Умрет от одиночества. Какие есть варианты?
Неужели даже горы не приютят ее без денег?
Чтобы как-то продвинуть свои поиски, она пошла гулять по городу. Шапочку как можно ниже на лоб, толстый шарф, как валун на плечах, скрывал почти все лицо.
Она просто походит, продолжая учиться не реагировать на людей. Возможно ее осенит какая-то мысль, или она увидит объявление на столбе.
Стало невыносимо грустно. Родной город, но она не чувствует к нему привязанности. Столько печали таило в себе это место.
Папа всегда смеялся, как можно было назвать город Ровно, если он сплошь стоит на склонах. Центральная улица и все параллельные ей уносятся то вверх, то вниз. Здесь так и говорят: «Пройдите вниз... идите наверх...»
Есть легенда, что город окрестил князь Киевской Руси Велислав. Чтобы покорить сердце возлюбленной, он завоевал ровно сто городов и сел. И этот город был последним, сотым. Примите – и распишитесь!
Или, возможно, все дело в том, что находился он на равнине, к нему вела исключительно ровная дорога, и его проехать можно было ровно насквозь.
Ввиду циклона, посетившего Ровно накануне, погода стояла сырая и ветер, казалось, стремился достать до самих костей. Правда Владу это мало заботило, с таким мощным уровнем маскировки как у нее – точно не продует.
Осень таинственна и красива именно в эту пору, подумала она. Еще месяц – и все преобразится, как от серого фото-фильтра.
Деревья! Да, именно деревья – краски улиц. Способны люди вообще оценить их молчаливую жертву?
Пока они зеленые или, как сейчас, желто-красные – пространство игриво и голословно. Но стоит им сбросить листья, все вокруг замирает в неподвижном мрачном сне, в невесомости и отчуждении. Как если бы лучший друг покинул тебя. Как если бы карнавал отшумел и закончился. Цирк уехал и клоунов больше нет. Актриса спрятала костюмы в шкаф, сняла грим, парик, накладную грудь, и вместо свежей розовощекой кокетки появилась сухая кривоногая особа, апатично взирающая на поклонников.
Неизбежный процесс. Пробуждение и сон. Юность, пышущая жаром, и старость, жаждущая покоя.
Но пока что актриса все еще заводила публику рыжей гривой, уже осыпающейся, но по-прежнему пышной. И, казалось, с большим достоинством противостояла ветру, а к прохладе относилась, как к мелкой шалости, которая завтра забудется.
Да. Со временем все забудется. Потеряет свою ценность и значение.
Может и она сумеет забыться? Станет безликой, бесцветной и равнодушной, как молчаливые голые деревья поздней осени.
Забудет, как однажды из очень одаренной, но при этом обычной девочки, превратилась во что-то неконтролируемое и пугающее. В то, что ее мать называет «одержимостью дьяволом». И при этом считает, что именно психиатры способны вылечить этот «недуг».
Сможет ли она когда-нибудь забыть, как ее злой «недуг» проявился, словно выпрыгнул из пустоты? Налетел без предупреждения – под видом огромного и устрашающего советского грузовика с холодной серой кабиной. Видел ли ее водитель?
Ей было девять! Девять лет нормальной жизни – вот и все! А потом, как оживший кадр из кошмара, на полном ходу грузовик рассек эту жизнь на две части – разные, как день и ночь!
Что было бы, не иди она той дорогой в тот день? Проявилась бы ее «странность» при других обстоятельствах? Или она просто продолжала бы жить обычной человеческой жизнью, и не бродила бы теперь, как неприкаянный дух, не имея пристанища, сбежав от родителей, от знакомых, от себя самой... Ах, если бы можно было сбежать от себя!
Дети просто шли из «музыкалки», две девочки, подружки, щебетали о разном и хихикали. Снег устилал узкие тротуары, местами напоминая сахарную вату, а на дороге был утрамбован колесами машин и блестел как глазурь.
– А тебе зимою хочется мороженного, – спросила ее подруга, – потому что мне нет, только летом.
– Мне тоже не хочется, разве что иногда, если про него говорить. Вот как сейчас.
Обе стали смеяться.
– Я уже вспоминаю вкус пломбира... Но зимой он совсем другой…
Сначала она почувствовала, как надвигается что-то очень большое и плотное... Ударило потоком воздуха, и только тогда она оторвала глаза от искрящегося снега – и увидела грузовик.
Внезапно из недр ее собственного естества взметнулась сокрушающая горячая волна, от которой у нее сковало нутро и перехватило дыхание. Все произошло за считанные секунды.
Грузовик не издавал никакого предупреждающего звука: не визжали тормоза, не лопались шины, мотор гудел равно, как и положено вездеходному «Зилу». Он просто резко заскользил у самой обочины, когда до них оставалось несколько метров.
Трагедию было не предотвратить, это стало ясно в первый же момент. Девочки замерли, парализованные, и схватили друг друга за руки, не успев даже пискнуть.
Влада была у края тротуара и стояла на шаг ближе к несущейся страшной смерти.
Ее глаза впились в кабину, стремительно растущую в размере, и тогда она закричала всем своим нутром! Закричала так, что каждая ее клетка задрожала и завибрировала. Ее рот не издал ни звука, но девочка почувствовала, как этот крик разорвал ее изнутри, вышел за пределы ее самой, того места, где она стояла, взорвался и разнесся вокруг, как жгучее огненное облако, как невидимая сфера, заполненная чем-то подвижным, беспредельным и... твердым! Тверже проклятой машины в тысячи раз! Эта сфера внезапно всколыхнулась и замерла вокруг ее тела.
Влада резко вскинула вперед руку и почувствовала, что ее рука стала частью невидимой стены.
«Стой!!!» – прозвучал ее внутренний окрик.
И грузовик внезапно застыл в пространстве, как будто его поставили на паузу в видео игре. Он уткнулся в «стену» – мягко и бесшумно. Влада почувствовала его на своей ладони, как едва уловимый толчок, и стала медленно отводить руку в сторону.
Грузовик заскользил по гладкому снегу, как игрушка, прикованная к магниту. И когда она убедилась, что он полностью подчиняется ее воле, увела подругу, которую все еще держала за запястье, на несколько шагов вперед по тротуару, а затем словно выключила какой-то механизму у себя в голове, сбросив напряжение, резко расслабила руку и опустила ее.
Невидимая «стена» исчезла, а с ней и горячая волна. Пространство вокруг немного колыхнулось, словно схлопнулось или свернулось, или если бы в том месте в воздухе образовалась дыра, сначала выпустившая пар, а затем вобравшая его обратно. Или будто пространство проткнуло что-то острое, как мыльный пузырь – и он лопнул!
Она не понимала, что произошло. Как ни старалась, но не понимала!
Разве такое бывает?
Еще как бывает, кричало что-то изнутри. Ты сама это видела!
Нет, слишком трудно это переварить.
Машина стояла у края дороги, девочки в нескольких шагах от нее. Все стало таким же обыденным и спокойным, как и прежде.
Все, кроме нее.
Водитель, кажется, ничего не понял, он думал, что вовремя нажал на тормоз. Не почувствовал, что машиной кто-то управляет, не ощутил «стены». Да, грузовик немного занесло, но теперь он на обочине.
Подруга Влады тоже ничего не поняла.
Едва ли она сама способна была поверить в произошедшее...
Ей по-прежнему было страшно, во лбу зажгло с неимоверной силой, живот похолодел, а ноги стали подкашиваться, она ощутила внезапную усталость и упала на снег.
Подруга бросилась ее поднимать, думая, что Влада поскользнулась. И тогда заметила, что у нее из носа течет кровь. Кровь закапала на снег и Влада вдруг осознала, что снег так или иначе должен был напитаться кровью, как жертвенным подношением. Но в этот раз обошелся малым.
Она поднялась на ноги и молча, как в трансе, дошла до своего дома. С подругой они больше ни о чем не говорили, и у подъезда разошлись.
Чувство, что все переменилось в ее жизни, нарастало, как снежный ком, с каждым новым вдохом. Девочка была настолько обессилена, что, ничего никому не рассказывая, просто пошла в свою комнату, легла на кровать – и отключилась.
То не был обыкновенный постстрессовый сон. Тяжелые видения, наполненные тревогой и болью. Она куда-то бежала в отчаянии, вокруг все рушилось и падало, – сотрясались высокие горы, дрожала и раскалывалась земля, вода гигантскими волнами налетала на сушу... Она что-то кричала, не в силах совладать с собой, произносила странные реплики, похожие на заклинания. Но понимала, что слишком поздно. Затем она оказалась на пике самой высокой горы и, раскинув руки, как птица, бросилась вниз...
Влада пробудилась уже не такой, как была до этого.
Словно грузовик ее и правда убил. А теперь, ей на замену, в ее теле родилось совершенно другое существо. О котором она ничего не знала...

* * *

В витрине одного из маленьких уютных магазинчиков она заметила оранжевую тыкву с вырезанной щербатой физией и свечкой во рту.
Подумать только, уже Хеллоуин! Странный праздник, прочно вошедший в традиции современного мира. Встречай его бурно – с затеями, сродни детским утренникам, в костюме и гриме!
Человеку нужен карнавал! Исполни душевный призыв, такую наивную шалость – проветри тайники и убедись, что в схронах еще остались сокровища детства!
Ей нравились атрибуты этого праздника. Шарфы, свечи, глинтвейн и сладкие тыквенные пироги. Яркая осенняя гамма, кричащая о приближающихся холодах. Символ огня, домашнего очага. Ностальгический вздох по ушедшему году, легкость итогов, шаг в будущее, подготовка к новой жизни. Настоящий Новый год.
Люди умеют создавать праздники. Это одна из ценнейших особенностей людской натуры.
Так пробуждается «память». Память о жизни, а не умирании. Собрать эмоции, как осколки звезд, чтобы эти осколки сложились – и вновь воссияли.
Через огонь чувств человек приходит к Огню Творения.
Через понимание этих чувств – к Вечной Мудрости.

От этих мыслей у нее сводило скулы и невольно наворачивались слезы. Откуда она все это знает?
Видит дары природы, высокое пламя и танцующих красивых людей в длинных платьях, тяжелые украшения из драгоценных камней пляшут в одном с ними ритме. Слышит великолепное пение: высокие, волнующие голоса! – но такие далекие, что их не разобрать.
И все, что ей хочется, это оказаться там, рядом с ними.
Где-то очень далеко, за каким-то неуловимым приделом...
Она видела и чувствовала совершенно другую реальность. И даже это было еще не все.
У этой реальности существуют стены. Откуда-то она знает, что за ними – настоящая жизнь!
Но что она делает здесь, и как отсюда «выйти» – вопрос всей ее жизни.






"Истоки". Глава 8 : [url=http://www.proza.ru/2019/03/25/1677]