Глава 17

До чего длинный день.
На протяжении всего времени на закорках сознания, как 25 кадр, отчетливо брежжала мысль о доме.
Диана поужинала в одном из любимых кафе, но не смогла расслабиться. Вечер субботы. В переполненном помещении стоял гул бесед, лязг тарелок, смех и крики детей.
Хотелось прогуляться по городу, но тело требовало немедленного отдыха и тепла. Нужно ехать домой, повторяла она про себя, садясь в такси, но что-то тревожное, неопределенное снова царапало душу.
Ну, ладно, ладно, тебе нужен твой ноут. Дело ясное. Без него ты домой не вернешься. Вай-фай, Степа... все дела... в конце концов, ноут нужен, чтобы просто найти какую-то глупую комедию в сети, не про психологов, конечно... Заснуть на середине... А там хоть целые полчища духов и призраков, хоть Зомби-Апокалипсис!
Машина ехала не быстро, ее мягко потряхивало на брусчатке, такой гладкой и сверкающей в вечерних огнях города, словно кто-то вымостил все дороги центра драгоценными камнями.
Львовские водители знают, когда молчать. В отдельных случаях они весело трещат, у них всегда есть запас анекдотов на любую тему, искрометные замечания, потрясающие заметки с экскурсом в историю, и самые свежие мировые новости.
Но таинственным образом они умудряются уловить настроение своего пассажира, с тем, чтобы спокойно и тихо довезти его куда нужно.
Ее нынешний водитель очень кстати соблюдал это правило, взглянув всего пару раз на нее через зеркало.
Волшебство города всегда усиливается при наступлении сумерек.
Воздух становится таким прозрачным, легким, подвижным. В любую пору года, вне зависимости от погоды, словно переселяешься на ночное небо, густо усеянное блестками звездной пыли. Рождается понимание, что безмолвная ночь знает нечто большее, чем голосистый день.
Все эти арки, дворики, фонтаны и площади словно шепчут, взывают, приглашая тебя в мир бесконечного торжества и тайн всего сущего. Фонари светят ярче, тени становятся глубже. Кажется, что из облака этого дрожащего тонкого света вот-вот появится фигура поэта, или скрипач выйдет сыграть проникновенную рапсодию, или сама Муза, в прозрачном летящем платье, мелькнет, поманит, засмеется...
Родина керосиновой лампы всегда укутана светом. Вечерние огни здесь всегда будут особенно восхитительны.
Диана расслабленно следила за игрой теней, быстро сменяющихся за окном машины, пробегающим по ее лицу и шее, – в блаженстве прикрыв веки, и с легкой улыбкой на губах почти уже растворилась в них, когда машина остановилась у знакомой арки.
Она вышла из теплого салона такси и снова почувствовала, как колючее дыхание ветра устремляется к ее щекам, вскидывает волосы на непокрытой голове. Сделала глубокий длинный вдох, окончательно сбросив остатки дня в парящую прохладу улицы.

Набрав специальный код на замке, женщина открыла дверь парадной, медленно преодолела несколько ступеней первого этажа и остановилась у двери офиса. Связка ключей запуталась в подкладке сумки, она с трудом достала ее, ключи казались неимоверно тяжелыми. Пронеслась мысль о том, что на лестничной площадке снова кто-то курил, хотя во всех контрактах этот пункт оговаривался особо строго. Ни жители дома с верхних этажей, ни арендатели офисов с нижних не имеют права нарушать этот пункт. Речь идет не только про неприятный запах, въедающийся в стены, но прежде всего про безопасность.
Однако время от времени кто-то делал это – плевал в лицо здравомыслию и всем тем, кого заботила судьба дома.
Замок победно щелкнул и Диана очутилась в хорошо прогретом, приятно пахнущем   помещении, прошла внутрь, зажгла торшеры по обе стороны от дивана и рухнула на него, раскинув руки.
Транс!
Ваши мышцы расслаблены... даже ступни ног и кончики пальцев ощущают тепло и комфорт... Тепло... и комфорт...
Вы сидите в кресле на берегу моря и ни о чем не думаете... теплый солнечный свет окутывает вас, игриво касается щек, ласкает шею и спину... вы слышите размеренный шум волн... чувствуете на себе касание влажного соленого ветра... ваше тело впитывает в себя солнечное тепло...
В боку резко завибрировало и раздалось приглушенное пение под негромкий аккомпанемент гитары: «The House of the Rising Sun». Песня набирала ритм, собираясь выплеснуться в порыве благоговейной тоски.
Какая клевая песня... и так несвоевременно...
Диана с трудом разомкнула потяжелевшие веки и с неимоверным усилием пошевелила рукой, чтобы влезть в карман пальто и извлечь оттуда захлебывающегося певца...
Голос едва подчинился ей, когда она ответила на звонок.
– Эй! – крикнул Степан и она невольно вздрогнула. – Не слышу! Что с голосом?
– Ничего... просто лежу тут...
– Где лежишь? А обмороке?
– Типа того...
– Отлично. Тогда выходи на связь. – И отключился.

Диана медленно поднялась, туповато огляделась по сторонам, будто вспоминая, где она находится, или проверяя, не сон ли это, затем провела рукой по волосам и стала расстегивать пуговицы пальто.
Степа свой человек, подумала она мельком, и ее сонному и быть может совсем непригодному виду не удивится. Хватать зеркало, прихорашиваться, как следовало поступить любой другой женщине, не имело смысла.
Диана просто открыла стоящий перед ней на стеклянном столике ноут, который даже не отключала. Быстро соединилась со Степиным аккаунтом, и вот его широкая потешная физиономия, с блуждающей на ней хитрой улыбочкой, растянулась во весь экран.
Завидя ее, он крякнул и тряхнул слегка влажными волосами:
– Спишь, Белоснежка?
– Туплю, – протянула она.
– А я после контрастного душа, хоть батарейки от меня заряжай!
– То-то все искрит... Мне бы просто до душа доползти.
– Ты как? Все хорошо?
– В целом, да, – вяло моргнула Диана.
– Ну тогда больше не делай такой бяки своему другу, который, зная о твоих странных ночных похождениях, старается весь день дозвониться, а ему выносят мозг попсовой песенкой «абонент недоступен».
– Извини, я была на турнире для детей-инвалидов, его наконец провели... я просто не хотела, чтобы меня дергали...
– Странная закономерность: если кто-то не желает, чтобы его дергали, дергаться начинают, как правило, другие люди. Ладно, рассказывай, как день прошел, хотя я кажется и так вижу. – Он затрясся в беззвучном смехе. – Надеюсь, сеанс экзорцизма проводить не придется? А то я не умею.
– Да нет, обычный день, – расправила плечи Диана, – просто какой-то длинный и...
– Невыспанный, – закончил вместо нее Степан.
– Я наверное заслужила маленький выходной...
– Вашу бы скромность да разделить между всеми нуждающимися, – продолжал шутить Степа. – Дома не была, не пыталась предложить своим полтергейстам услуги психолога, поговорить по душам, высказать наболевшее?
– Я планировала, честно, – она села на пол, поджав под себя ноги, облокотилась на край стола и подперла ладонью щеку. – Но до этого пункта еще не дошла.
– Зато я отлично вижу, до какого пункта ты дошла, – покачал головой Степа. – Смотри, еще диванное привыкание начнется. И что, в офисе ничего нигде не копошится, не бьет чашки, не гремит цепями?
– Нет, – она на всякий случай осмотрелась, щуря глаза сквозь рассеянный свет. – Здесь спокойно.
– Ты кому-то говорила о том, что творится дома?
– Нет. А ты?
– Я же обещал с коллегами обсудить.
– И что же говорят по этому поводу твои коллеги?
– А знаешь, они верят, – он удивленно мотнул головой. – Ну, не то чтобы в призраков, но в некие энергии. Алексей, довольно серьезный молодой человек, например, утверждает, что жил одно время с родителями в старом доме, где творилось что-то невообразимое по ночам. На чердаке чудились посторонние звуки, шаги, беседы каких-то людей. А там не просто чердак, как в обычных домах, а мансарда, когда-то ее сдавали в наем. Дом к настоящему моменту снесли, а то бы я заставил его мне показать, не сомневайся! Сам говорит, что вряд ли переступил бы его порог. Он тогда лежал в своей кровати и сжимался в комок от ужаса, но не решался никому рассказывать об услышанном, чтобы его не сочли за двинутого.
– Да что ты? – выдохнула Диана.
– Ага. Ну а потом, годы спустя, они как-то заговорили про этот дом, и выяснилось, что таинственные ночные звуки слышала вся семья без исключения. Представляешь? И каждый боялся о том говорить. Вот и понимай, как хочешь. Массовый глюк? – Его лицо, до этого изображавшее почти комичное удивление, стало печальным. – И я тут еще кое-что вспомнил...
– Что? – Диана подалась вперед от нетерпения. Слишком хорошо она знала Степу, и сразу поняла, что речь идет про что-то очень личное.
Степан почесал затылок.
– Моя мама когда-то рассказывала крайне странную историю...
Его глаза какое-то время скользили по пространству где-то над компьютером и он не смотрел в монитор. Диана ждала, пока он соберется с мыслями.
– В общем... у моей матери брат в Афганистане погиб. И она по этому поводу имеет  стремную семейную историю в загашнике. Не для чужих ушей, ясное дело, и не так уж часто она об этом вспоминает, но если напомнить, сразу за сердце хватается... Я был еще мелким, и кажется в ту ночь гостил где-то с отцом. Короче, мать ночевала у приболевшей бабули, в доме, где она росла вместе с братом, и все никак не могла уснуть, ворочаясь в постели. И вдруг услышала знакомый звук с улицы. Дело в том, что это частный дом, со своим двориком и все такое. А ее брат, еще с детства, когда приходил домой, имел привычку с размаху хлопать калиткой. Так никто не делал, только он. И вот среди ночи с улицы доносится отчетливый звук брякнувшей металлической калитки. Она вскочила, сердце ее так и оборвалось от секундной радости, что это брат вернулся. Что война, быть может, закончилась, или его комиссовали, или просто отпустили домой на пару дней... Она к окну – на него поглядеть, а там – никого. Пустой двор. И тут ей так страшно стало, говорит, волосы торчком встали. Она сразу же все и поняла в тот миг. Поняла, что брата убили... Побежала в комнату к бабуле, вскочила к ней в кровать... Комната моей бабули располагалась с другой стороны дома, она не слышала, как гремела калитка, но тоже не могла уснуть. И тут они обе стали прислушиваться. Сразу же зазвенела цепь, к которой был прикован сторожевой пес у дома, как если бы псина вышел из конуры к кому-то на встречу, к кому-то своему... Они обмерли и перестали дышать. Бабуля, бледная и почти уже немая от волнения, попросила мою мать еще раз выглянуть в окно, а вдруг он и правда там. Но мать была так напугана, что не смогла этого сделать. Не известно как и почему, но они обе понимали, что никого там нет, по крайней мере – живого. И в то же время слышали шаги. Неспешные шаги, как если бы кто-то обходил дом по кругу. Последней точкой накала послужил резкий звук, донесшийся с веранды через весь дом – кто-то дернул ручку входной двери, пробуя ее открыть. Они тогда вообще чуть замертво не упали, мать не прекращает креститься, если вспоминает ту ночь, удивляется, что не поседела. Они ревели белугой, прижавшись друг к другу, до утра так и не сомкнули глаз. А через сутки пришла телеграмма, что брат моей матери подорвался на гранате. Именно в ту ночь... Мать убеждена, как и бабка, что он тогда прощаться к ним приходил.
– Вот это да, – протянула Диана, потрясенно моргая.
– Не говори. Какая наука это объяснит? Непостижимо...
– А ты веришь, что так и было, что это дух?
– Ну, – Степа дернул плечом, – от нервов и не такое примерещится! Так то.
– Для разных ушей, мозгов, психики – одни и те же звуки?
– Ну, ладно, – он задумался. – Предположим, забрался вор.
– И погромче стукнул калиткой? – спросила она.
– Хороший вопрос. А еще лучше – о чем я сам спросил бы на твоем месте – почему не залаяла собака, спокойно вылезла из своей ночлежки? А может все дело в том, что никакая калитка не хлопала? Показалось от бессонницы, или просто похожий звук: рядом с домом или на крыше что-то упало, антенна, например. А собака типа вышла глянуть, чего там как, ну или просто воды попить, нужду справить. Шаги вокруг дома – просто ветер, дождь.
– А ручка на двери? Они слышали, как ее кто-то дернул.
– Это тоже мог быть посторонний звук откуда-то с улицы. Если две перепуганные насмерть женщины буквально слышат шаги вокруг дома, естественно, они ждут, что кто-то попытается попасть и в сам дом. Все могло показаться очень правдоподобным.
– А как же телеграмма? – спросила Диана. – Он погиб именно в ту ночь.
– Совпадение.
– Значит, ты не веришь? Никогда не верил?
– В детстве верил. Ну, знаешь... У взросления сам по себе такой бонус – развенчивать мифы, браковать всяческие байки из склепа. – Степан крякнул и затрясся. Его улыбка снова растянулась на весь экран.
– А твой коллега, Алексей? Как он воспринял твою историю?
– Поверил, разумеется. Говорю тебе, австрийцы удивительно суеверны. Родина психоанализа – скажите только! – Он продолжал смеяться. – Хотя я мог все это выдумать – от начала до конца! – Степа подмигнул.
– Как и он, – Диана тоже засмеялась. – Вы оба могли здорово провести друг друга.
– Все правильно. Как такие вещи доказать? Только слова, детка, только слова. Если своими глазами не увидишь... И то, я буду рекомендовать обязательную проверку у психотерапевта.
– История твоей мамы так печальна. Я думаю, они обе интуитивно понимали, что он мог погибнуть... Он был далеко, их психика отказывалась признавать, что родной человек лежит мертвым где-то там... Они просто захотели услышать его. Им хотелось, чтобы он был дома. Но в то же время страх оказался таким сильным, что они побоялись впустить его в дом. Их собственное сознание разыграло именно такой сценарий... Подергал ручку, но не вошел. Если верить в легенды о духах, им ничто не мешает проходить сквозь стены. Но страх вообще не логичен. А с нас, психологов, что возьмешь? Нам нужна сухая выжимка, я права?
– Это значит, что ты возвращаешься домой? – спросил Степа.
– Сама удивляюсь, почему еще не сделала этого, – призналась Диана. – Но вещи собраны, я их не вынимала из сумки. Так что...
– Мы два психа, – вдруг выкрикнул Степа, не прекращая трястись от смеха. – Поднять кипишь из-за маньяка-призрака на кухне! Каспер с ножом! Караул! Это ж надо было так заскучать!
– Да уж. Тут ты прав, обое рябое. Какой стыд. Жалею, что ты коллегам признался.
– А я нет. Есть повод поржать. Вон сколько интересных историй выплыло. Новая тема для анализа. Что есть страх? Всего лишь еще один вид внушения!
– Нет уж, пожалуй, это самое сильное из всех внушений! – покачала головой Диана.
– Что ж, пожалуй, – согласился он.
– В последнее время я все чаще об этом думаю, – сказала она задумчиво. – О страхах. Но не так, как этому учит классическая психология, не только с точки зрения психоанализа... Понимаешь? Эта тема намного шире... Возможно ли вообще бороться со страхами? Возможно ли их искоренить навсегда? Мне кажется, страх – он как грязь. Очень сильно въедается. И даже если сможешь один или два раза отмыть его без следа, непременно будут другие... И знаешь, что я думаю? Что, на мой взгляд, самое грустное во всей этой картине? Что однажды мы просто теряем силы для борьбы, и просто свыкаемся, смиряемся с этой грязью, со своими бесконечным страхами.
– Когда вот так погружаешься в философию... – Степан покачал головой. – Эта дорожка уже проторена. Зачем тебе печальный опыт Ницше?
– Эти вопросы будут возникать всегда, Степа. В особенности эти. Ты прекрасно понимаешь и сам. Наши страхи начинаются в тот момент, когда мы вдыхаем первый глоток кислорода, оказавшись снаружи материнской утробы, с той первой болью... Страхи обуревают человека на протяжении всей жизни, и в последний миг... Есть ли вообще что-то более реальное, чем страхи? Мы выживаем, нападаем, защищаемся, повинуясь страхам. Страдаем. Движемся вперед, или впадаем в отчаяние. Страх аккумулирует суперспособности организма, и от страха теряют сознание. Теряют разум. Страх манипулирует, ведет, подчиняет. Мы пытаемся побороть его работой, отношениями, самоутверждением... Страх способен делать нас сильными, но он же лишает нас ясности. Мы становимся слепыми. И готовы на все, лишь бы отделаться от страхов... Мы могли бы жить вечно, наши тела не старели бы, если бы не жили в постоянном страхе. Иногда мне кажется, что наше Я – это и есть наши страхи. И это неизлечимо...
Он долго смотрел на нее, поглаживая пальцами ямку на гладко выбритом подбородке. Ей казалось, никогда она не видела его таким сосредоточенным и серьезным. Никогда еще его взгляд не пытался проникнуть в нее настолько глубоко, и никакой монитор не стал бы тому помехой. Словно все сказанное ею, все это внезапное озарение, оказалось чем-то таким, что было доступно лишь узкому кругу посвященных, им двоим, – однако не мог ничего сказать. А теперь и не нужно было.
Наконец он произнес:
– Ты права. Все именно так. Я рад, что ты выговорилась...



глава 18 : [url=http://www.proza.ru/2018/12/21/2064]