глава 20

Нужная квартира располагалась на четвертом этаже.
Ему показалось, он добирался до нее всю вечность. Уже на втором под ребром так запекло, что Олег задохнулся.
В пору было отдать Богу душу.
Пришлось остановиться, присесть на пыльную ступеньку и отдышаться.
Чертов пот заливал веки. Он снял фуражку – совсем уже мокрую. Затем вытер лоб и виски бумажным носовиком. Огонь в животе все не прекращался. Отрыжка отдавала чем-то едким и отвратительным.
Для подобных случаев он всегда имел при себе специальные таблетки, но сейчас их нечем было запить. Если в этот раз успех на его стороне и он застанет нужных ему людей дома, или если они хотя бы соизволят открыть, тогда он сможет попросить стакан воды.
Ничего не знает о боли тот, кто никогда не страдал кишками, подумал он раздраженно, медленно, со стоном поднимаясь, удерживаясь одной рукой за перила, а из второй стараясь не выронить папку с документами. Словно под прессом все туловище, вот-вот все взорвется внутри от этой боли. Врачи говорят, от панкреатита умирают жутко и мучительно. Черта-с-два. Он еще планирует попировать на этом свете!
Не помешало бы, конечно, сбросить лишних килограммов десять... двадцать... Тридцать! А может и пятьдесят. Это все они, проклятые. Его словно в ковер замотали, да еще и гирь понавешали.
Как другим удается проводить почти все время в конторах, ну как? Только и делают, что штаны просиживают, – как орала та полоумная бабка! Почему не бегают по участкам, как он? Или ему такой паршивый участок достался? А может он крайний, мальчик на побегушках?
Набегаешься тут!

Если бы он имел хоть малейшее представление о том, что его ждет, никогда бы не пошел  в "органы". Позарился на соц-пакет и жалование. А ведь родители настаивали, чтобы шел на бухгалтера. Да, тогда, в девяностых, это была одна из выгоднейших профессий.
Но он всегда ленился учиться. Что есть, то есть. Это просто напрямую передалось двум его сыновьям – лоботрясы, никак не удается приобщить их к книжкам, одни игралки с утра до ночи. А он то что? Друг подался в менты, забил и ему голову своей мечтой, даже в академии всячески тащил за компанию.
Вожделенные погоны.
Вот только погоны погонам – рознь!

Четвертый этаж. Почти дополз. Немного подождал, пока мозг свыкнется с приступом и хоть немного выровняется дыхание, затем выпрямил спину, продолжая держаться за солнечное сплетение.
Так работает инстинкт – руки тянутся к больному месту. Кто-то даже доказывал ему, что в ладонях сосредоточена какая-то там энергия, она способна снимать боль. Фиг его знает. Но скорее всего глупости это. Сильная таблетка – вот что снимает боль.

На лестничной площадке воняло жарящимися котлетами. Именно воняло! Он почувствовал прилив тошноты. Господи, свиные... Его любимые! Но в этот самый момент ничто не казалось ему более отвратительным, чем этот запах.
Он нажал на кнопку звонка, всем нутром уговаривая тошноту отступить. Зато хоть понятно, что люди дома. Не прись он иначе к ним в воскресенье с утра, да еще и с приступом!
В прошлый раз пришлось общаться с соседями, потому что он никого не застал дома.
 
Женщина, мать пропавшей, работает дворником, и по всем правилам после обеда уже должна возвращаться домой, но, как доложила соседка, женщина имела привычку опрокинуть рюмочку-другую где-нибудь в гостях, поэтому не известно, когда и на сколько она задержится.
А муж этой женщины вообще сутками может не давать о себе знать, он работает в котельне, и не исключено, после смены весь день может спать, никому не открывая.
А Олегу только и хотелось, что бегать за кем-то, как проныра. Вот уж спасибо!

За дверью почудилось что-то призрачное, практически неуловимое. Ни шорох, ни тень.  Просто стало понятно, что на него пялятся в глазок. Он уже привык к этому, всегда знал, когда на него пялятся.
Олег выпрямился еще чуточку, чтобы его фуражку и погоны было хорошо видно.
Чего копаешься, открывай свою китайскую «бронированную» дверь, которую без проблем вскроет любой штопор!
Но за дверью колебались. И тогда он еще раз решительно вдавил кнопку звонка. Мина на его лице при этом была что надо. Пусть видят насколько он раздражен. С сотрудником милиции не шутят!

Треснул замок и дверь слегка приоткрылась. Запах жареного буквально вырвался из квартиры и ударил его под дых. Олега снова скрутило. Ну почему именно сейчас, нельзя хоть до дома дотерпеть?
Из узенькой щелочки выглянуло серое продолговатое лицо, крайне некрасивое, отметил мимолетно Олег. Выражение сонное, если не сказать равнодушное. Светлые, почти бесцветные глаза моргнули, напомнив ему куклу – была когда-то такая у сестры: если ее переворачивали, она отупело моргала. Эти пустые кукольные глаза молча уставились на него.
Он показал документ и представился. На ее лице не отобразилось ни удивления, ни вопроса.
– Мне нужны родители Мамаевой Яны.
Она снова моргнула, словно силясь проснуться.
– Я ее мать.
От удивления Олег даже позабыл про опоясывающую подреберную боль. Бывает же так!
Темненькая девушка на фото и морщинистый бледный гриб с выбеленными сухими волосами перед ним – не могли иметь ничего общего! Может, не родная?

Женщина все так же держала дверь слегка приоткрытой. Олегу пришлось втиснуться в проем.
– Тогда разрешите.
Она неохотно пропустила.
Запах жареного мяса – тяжелый, мерзкий – снова налетел на него плотной стеной, пришиб на месте. Тошнота едва не одолела его окончательно, казалось даже мозги замутило. В этот раз Олег согнулся, уперев руки в колени, иначе бы просто упал. Фуражка слетела с головы и покатилась по половику прихожей.
– Идите выключите газ, – сказал сдавленно, – чтобы не сгорело. И принесите мне стакан воды... будьте добры.
Женщина побежала на кухню, мелькнув подолом длинной ночнушки. У него зарябило в глазах, но ее сорочка тут не при чем. Она у себя дома, может ходить в чем угодно. Но этот запах!
На кухне работал телевизор, доносился закадровый смех. Очевидно, шел какой-то утренний сериал, один из тех глупых ситкомов, которые так любят все бездельники.
– И откройте окно! – крикнул вдогонку. – Просто нечем дышать!
Женщина вернулась с кружкой холодной воды... из-под крана! Черт! Гостеприимство на высшем уровне! Неужели нельзя было кипяченой налить?
Но не тот случай, чтобы сетовать. Он расстегнул пуговицы куртки еще в подъезде, и теперь достал из нагрудного кармана упаковку таблеток, трясущимися руками запрокинул несколько в рот и запил хлорированной водой.
– Прихватило, – прокомментировал невольно. – Поджелудочная железа! Знаете, что это?
Он поднял на нее слезящиеся глаза, женщина покачала головой.
– Ясно... повезло.

Спрятав таблетки обратно в карман и отдав женщине кружку, Олег снова выпрямился. Все. Сейчас отпустит. Пятнадцать минут –  и никаких проблем.
– А ваш муж дома? – спросил он.
На лице женщины впервые промелькнула какая-то эмоция. Что это было? Опасение?
– А он вам зачем? Чего это вы спрашиваете?
Не за маньяка ли переодетого она его приняла? Фу ты черт!
– Вы знаете, где ваша дочь? – сразу перешел он к делу.
Она непонимающе моргнула.
– Янка? Нет... А что?
– Это вы мне скажите, – произнес он, преодолевая горечь во рту и все еще продолжая машинально потирать солнечное сплетение. – Тут вот заявление написала одна пожилая женщина, у которой ваша дочь снимала комнату. Она утверждает, что Яна пропала без вести.
Женщина продолжала смотреть на него как на прозрачного.
– В смысле?
Он чуть не свалился от того, как она это спросила. Как будто он ей шарады загадывает. Она под мухой, что ли?
– Так ваша дочь пропала, или нет? – его голос стал резким.
Она пожала плечами, рассеянно водя глазами по стенам.
– Да не знаю я...
– А ваш муж?
– Муж? Ну тоже наверное не знает. Мы ее когда последний раз видели?.. Где-то год назад...
– Вы не общаетесь? У вас плохие отношения?
– Ну... как сказать, – промямлила женщина, словно речь шла про пропавшую соседскую кошку, а не про ее дочь. – Выходит, что так...

Он достал листок с отксереной копией паспорта на нем и показал ей:
– Это ваша дочь?
Женщина посмотрела на черно-белое изображение и кивнула.
– Почему вы не общаетесь?
– Ну, – протянула она, – так получилось... Не знаю... Она не захотела с нами жить... Как то так вышло.
– А может у нее долги, и вы ее прикрываете? – спросил он. – Потому что иначе вам тоже нужно написать заявление об ее исчезновении. Понимаете меня?
Женщина вяло повела плечами:
– Если надо, напишу.
Он задержал на ней взгляд. Она показалась мелкой и затравленной. Полная апатичность во всем облике. Такие люди иногда попадались ему в жизни, и всегда вызывали одно и то же инстинктивное желание: хорошенько шмякнуть об стенку, чтобы привести в чувство и оживить. Как если бы что-то важное не работало у них внутри, не нарушая при этом стандартных биологических функций, таких как ходить, говорить, рожать детей. Как механические роботы, способные исполнять любую работу, но напрочь лишенные души.
Отчего оно так происходит в природе? Может, психологи знают? Ведь это же ненормально. Ненормально, черт возьми!
У него в животе взорвался целый Везувий, образовав там огненные врата ада, но даже в таком состоянии он не послал к чертям собачьим весь мир, и предельно точно знает, где его дети и чем они заняты.

Прихожую освещала блеклая лампочка над входной дверью, пространство было сжатым, большую часть перекрывал уголок для верхней одежды, весь увешанный куртками и пальто. Но, на сколько он понимал, квартира трехкомнатная. Неужели не нашлось места для дочери?
Олег спросил, где они могут присесть, чтобы заняться документами, и женщина повела его на кухню. Он надеялся, что она проведет его куда-то дальше в квартиру, проявив хоть толику гостеприимства, но нет. Размечтался. Нюхай эту мутоту, ты ведь так этого не хочешь, но именно это получишь!
Кухня показалась просторной, оттого, вероятно, что на ней практически отсутствовала мебель. Кроме газовой плиты и холодильника, на котором стоял старый немецкий телик, был еще небольшой уголок со столиком и одинокая буфетная полка на выкрашенной эмалью стене.
Он попросил женщину выключить телевизор и пошире приоткрыть створку окна. Она явно была не в восторге ни от его визита, ни от его просьб, но молча повиновалась.

– Как вас зовут? – поинтересовался он, снимая пуховик и кладя его себе на колени. Свитер был таким влажным, что просто бери и выкручивай. Он снова вынужден был промокнуть голову носовым платком и спросить у нее воды. – Только если можно, налейте мне кипяченой, ничего если теплая.
Она налила ему кипятка и села напротив.
– Тоня меня зовут, Антонина.
– Вы родные родители Яны? – он выпил все, что было в кружке и попросил еще.
– Ну да, – ответила женщина, доливая ему из чайника. – А что?
В этот момент Олег Михаленко понял, что ошибки быть не может, девушка действительно пропала. В самом худшем смысле. Возможно тлеет где-нибудь под землей, изнасилованная и убитая, либо находится в плену у какого-нибудь садиста или сутенера. А родители ни сном, ни духом не подозревают, что с ней. Мать преспокойно жарит на завтрак котлеты, уставившись в телик, а отец очевидно дрыхнет, ни то со смены, ни то с похмелья.
– Вы когда-нибудь били вашу дочь, Антонина? – спросил он прямо. – Вы или ваш муж?
Она скосила глаза на подол своей ночнушки.
– Ну получала пару раз... Чего уж тут... Все дети такие.
– А еще дети у вас есть?
– Нет. Как-то так вышло... только Янка...
– Вы не догадываетесь, где она может быть? У родственников, у друзей?
– Понятия не имею...
– Может, ваш муж с ней виделся?
– Ну это вряд ли, – протянула она. – Витька ее из дома и выгнал...
– То есть выгнал?
Женщина пожала плечами.
– Ну... она постоянно с ним препиралась, вот и выгнал...
– А вы что?
– Что я? Она и меня никогда не слушала. Хочет жить своей жизнью, пускай живет...
– А вы понимаете, что большинство пропавших без вести людей не находят никогда, либо находят убитыми?
Она испуганно моргнула.
– Ну, а что я могу сделать?

Ему внезапно расхотелось задавать ей все эти вопросы. Раздражение было слишком сильным.
Пусть пишет свою заяву – и дело с концом!
От таблеток должно становиться лучше, но ему с каждой минутой делалось только хуже. Нужно поскорее справиться с этим всем и ехать домой. Еще чего доброго, придется вызывать неотложку на дом, а это так и знай, что от жены влетит – мало не покажется.
А он тут, понимаешь, разводит родительскую мораль.
Нет, это уже не его заботы. Он всего лишь должен был убедится, что девушка прописанная по его участку, действительно исчезла. Теперь все эти бумажки перекочуют в специальный отдел.

Когда дело было завершено, он покинул душную квартиру, поспешно спустился вниз и, оказавшись на свежем воздухе, вдруг почувствовал ни с чем несравнимую дурноту, такую сильную, что не смог с ней бороться.
Олега вывернуло просто у дверей подъезда. Бетонные ступени окрасились во что-то бурое...
Он задрожал всем телом, чувствуя, как его ноги лишаются сил...



глава 21 : [url=http://www.proza.ru/2018/12/30/804]