Грустные пальцы

Славный летний дождь прошел утром, и к обеду от него остались только потемневшие обочины на дороге и капельки на тыльных сторонах листьев. Скамейки в парке были чуть влажными, и Ирина постелила под себя купленную в киоске газету. Она любила отдыхать здесь после обеда, так хорошо тут думалось. Тень от старых лип падала кудряво и почти мистически на её стройную фигуру, а пятнышки света затейливо играли на её цветастом платье и коротких волосах цвета вороньего крыла, чуть вьющихся и блестящих.
Ирина недавно укоротила их, и не совсем ещё привыкла к новому имиджу, иногда по привычке пытаясь откинуть волосы назад. Но сейчас женщине было не до них. Накатило всё вместе — и доставший начальник на работе, не отпускающий в отпуск на море, и неурядицы с мужем, начавшиеся давно, но так и не завершенные, и забота о давно уехавшем в Москву сыне, так и не остепенившемся, и об надоевшей подруге...В общем, как-то разом. И от того мутно было на душе, и не радовал тёплый летний день, ласковое и не жалящее в тени лип солнце, поющие о чём-то своём птицы.
Она так задумалась, теребя кончик вьющихся волос, что не заметила даже, как к ней подсел на скамейку незнакомый мужчина, и что-то говорит. Ей? Наконец, она к нему повернула голову: « Извините, это вы мне?» Средних лет мужчина, высокий и худощавый, в белой рубашке и синих брюках. Ничего особенного, чуть седеющие виски, короткие темные волосы, внимательные, но не нахальные глаза. Сидит от неё в полуметре, спокойно, но не вальяжно. Не красавец, в общем, и совершенно ей не знаком.
- Да, извините, пожалуйста, я просто сказал, что у вас грустные пальцы, - густым баритоном произнёс мужчина.
- Простите, не поняла, - пробормотала Ирина. Она ещё не отошла от своих невеселых дум.
- Нет, это я так, мысли вслух, - ответил мужчина, окинув стройную фигурку Ирины цепким, но не оценивающим взглядом тёплых карих глаз, - я просто хотел вас немного отвлечь. Прошу прощения, если помешал. Вы выглядели очень несчастной…
- Да...Знаете, проблемы…
- А вот теперь уже лучше, - улыбнулся обезоруживающей, ироничной и располагающей улыбкой мужчина, заметив, что Ирине не хочется продолжать разговор с незнакомцем.
- И я этому искренне рад. Хорошего вам дня! - попрощался он, вставая.
Обескураженная женщина не ответила ничего, просто даже не успев сообразить, что это не слишком вежливо. В голове её ещё крутились обрывки невесёлых мыслей, но… Странно, все они как-то рассосались, и даже голова, болевшая почти с самого утра, перестала ныть. Потерев кончиками пальцев виски, Ирина ощутила прилив сил и бодрости, что уже давно за собой не замечала. Взглянув на часики на левой руке, она чуть ли не вскочила со скамейки. Обед заканчивался через пять минут, а ей ещё переходить дорогу. Через полчаса, окунувшись в обычную текучку, она забыла о мужчине напрочь. Не забыла только своего ощущения непривычной радости и свободы.
Вечером, идя после работы пешком до своей кирпичной пятиэтажки в паре кварталов от службы, Ирина вдруг вспомнила это приятное, надо сказать, ощущение, но только на минутку. Нужно было зайти в супермаркет, купить продукты на ужин и что-то готовить. Домашние дела любой женщины почти не заметны для живущего с ней мужчины, кажутся тому необременительными, и делающимися сами собой. Но женщине за много лет они успевают надоесть донельзя.
Ирине нравилось готовить, но сегодня всё шло не так. Муж пришёл домой, как обычно, в шесть, развалился на диване у телевизора с пивом. Разговор не клеился, и у него были неприятности по работе, о которых Ирина знала. «Но мог бы быть и повнимательней ко мне,» -  беззлобно, но как-то обреченно думала она. Кроме вялого «привета» и «как день», она услышала только привычное «что на ужин» и «когда будем есть».
Ирина, непривычно для себя огрызнулась: «Мог бы и сам картошки почистить, ты же раньше пришел». На что услышала неопределенное хмыканье и определенное неудовольствие неудобным вопросом. «Как всегда...- думала женщина, доставая из пакета снедь, - хоть бы раз что-нибудь сам сделал».
После ужина, Ирина, приняв душ, завалилась в кровать с интересной книжкой. Муж смотрел футбол и общался с друзьями по телефону. А у неё никак не выходил из головы тот мужчина в парке. Заметив, что не понимает давно, о чём читает, женщина отложила книжку и задумалась.
Отчего-то на память пришла фраза из Булгаковского «Мастера и Маргариты». «Никогда не разговаривайте с незнакомцами, - даже прошептала она вслух, - но ведь я и не разговаривала практически. Это он говорил, а я невежливо огрызалась. Даже не попрощалась толком...И да, что же он сказал такое сначала? А, вспомнила, у меня грустные пальцы. Это как?» Так и не поняв ничего, Ирина не заметно для себя уснула. Когда пришел муж после просмотра матча, она безмятежно и без снов спокойно спала.
А наутро тоже были странности. Мало того, что Ирина просто выспалась, впервые за последние месяцы, кстати, она ещё была бодра и в хорошем состоянии духа, что с ней не случалось уже бог знает сколько времени. И, идя на работу, она с удивлением ощущала, что ещё сравнительно молода и привлекательна.
Встречные мужчины, казалось ей, с удовольствием окидывают взглядом её стройную фигурку, точеные ножки в туфлях на среднем каблуке, небольшую, но стойкую грудь, хорошо видную в светлой и чуть обтягивающей блузке. А, может, ей это и не казалось, но было очень приятно, и как-то молодило и настраивало.
Ей было прилично за сорок, и красавицей её никто бы не назвал, но приятное лицо с чуть вздёрнутым носиком и большими черными глазами становилось  почти красивым, когда его озаряла задумчивая и светлая улыбка. А сегодня она улыбалась...просто так...яркому летнему дню, бредущим прохожим, даже синичкам у скамейки, весело клюющим рассыпанные кем-то семечки.
«Да что со мной происходит?» - изумленно думала Ирина, ведь и ей улыбались в ответ. Даже ворчливая и склочная вахтерша, и заодно уборщица, тётя Зоя сегодня пропустила её на службу, даже не одарив злобным взглядом и шипением в спину. С Зоей Степановной они были почти врагами, потому что Ирина отвечала как-раз за хозяйственную часть, и тёте Зое вечно попадало за свою непробиваемую лень и забывчивость. Странно.
Учреждение, где работала Ирина, было большим и запутанным, должность начальника отдела не позволяла ей принадлежать себе даже пять минут рабочего времени. Потому она быстро где-то потеряла свою утреннюю улыбку и загрузилась выше головы текущими делами и проблемами. И только в обед она вспомнила, что хотела бы ещё раз встретиться со странным мужчиной в парке, чтобы... А вот со «чтобы» как раз оказались вопросы. Поблагодарить? За что? Извиниться за невежливость? Так они не знакомы.
В общем, так и не приняв определенного решения, она быстро перекусила в столовой напротив и быстрым шагом направилась в парк, стряхнув с «хвоста» надоедливую коллегу Ксюшу, сплетницу и «трещётку», как она про себя её называла. Они были подругами, даже мужья работали вместе, но сейчас она не хотела ни с кем разговаривать, кроме... И опять вопрос. О чём разговаривать с тем мужчиной? И вообще, кто он такой, и почему никак не выходит у неё из головы?
Так и не придя к определенному выводу, Ирина уселась на ту же скамейку и задумалась. «Не то, что он мне нравится, но что-то такое в нём есть... шарм, что ли? И опять же, «грустные пальцы»... Так может сказать только поэт. Я вот до сих пор не могу понять, как пальцы могут быть грустными...» - такими непривычными для неё мыслями Ирина опять загрузилась, но в этот раз зорко окидывая взглядом окрестности.
И всё-таки он подошёл неожиданно. Когда Ирина повернула голову в сторону дальнего конца аллеи, мужчина уже стоял перед ней, протягивая вчерашнюю газету. Женщина даже вздрогнула, так ей показалось это внезапным.
- Извините, если напугал, - иронически, но чуть смущённо произнёс мужчина, - я подошёл сзади, там есть тропинка, и мне так удобнее. Да, добрый день!
- Добрый день! - смущенно пробормотала Ирина, чуточку покраснев, ведь ждала она именно его.
- Возьмите газету, вы её вчера здесь забыли, возможно…
- Нет, нет...я просто купила её, чтобы подложить...скамейка мокрая была, - отчего-то ещё больше смущаясь пробормотала Ирина, окидывая взглядом высокую фигуру. Она казался ещё выше, потому что она сидела.
- Разрешите присесть, - вежливо попросил мужчина, именно вежливо, и именно попросил. Как будто был на светском приёме.
- Да, конечно, - ответила Ирина, и добавила, отходя от неожиданности, - кстати, вчера вы не спрашивали разрешения.
- Прошу прощения, но вчера вы были гораздо более несчастны, и ещё гораздо более, чем сегодня заняты своими проблемами, - произнес он спокойно, - потому я и взял на себя смелость подойти к вам. Надеюсь, я ничем вас не обидел?
- Нет, нет, что вы, скорее я вас обидела. Даже не попрощалась, - быстро сказала Ирина, потупив взгляд. Отчего-то прямой и не назойливый взгляд этого незнакомца приводил её в трепет. - А скажите (решилась вдруг она), вы маг?
- Да нет, что вы? - мягко и понимающе улыбнулся мужчина, - я не имею никакого отношения к магии, ни к чёрной, ни к белой. Ни к даже фиолетовой…
- Вы смеётесь, а ведь мне действительно стало вчера легче, и даже сегодня утром.
- Я знаю, - понимающе, но не напыщенно, ответил мужчина. Кстати, он сегодня был в голубой тенниске-поло и в синих узких джинсах, - Да, разрешите представиться, Олег, но не Вещий.
Мужчина опять чуть иронически улыбнулся, и неожиданно Ирина ощутила странное и полузабытое чувство. Этот мужчина был ей интересен...как мужчина. Череда замужних лет, сонм забот и вечных проблем почти отучили её обращать внимание на посторонних мужчин. И вообще, как женщина она знала всего одного, своего мужа Толю, который был у неё первым и единственным. И явный интерес к ней самой был так же весьма непривычен. Хотя...пока про этот интерес ей было не известно. Мужчина просто подошел к грустной женщине и успокоил. Ничего личного...Откинув эти, не очень приятные мысли, Ирина задала мучивший её со вчера вопрос.
- А почему мои пальцы грустные?
- Знаете, когда человеку не очень хорошо, даже части тела ведут себя соответственно. И не только глаза, губы, руки, сама поза, но даже пальцы. Они становятся вялыми и мягкотелыми, грустными, в общем. Не всем это видно и понятно, но... И, так как я не мог видеть ваши глаза, вы склонились в раздумьи, я заметил, что пальцы ваши такие грустные... И взял смелость это сказать. Надеюсь, вы не обиделись? Я говорю сумбурно…
- Нет, что вы. Как я могу на вас обижаться, ведь вы же убрали мою головную боль. Вы доктор, экстрасенс?
- Милая девушка…
- Ой, извините, меня зовут Ирина. Опять я не вежлива, - потупилась женщина, - Простите ради бога, просто... такая интересная тема... в общем, простите.
Ирина, почти ненавидя себя за глупость и застенчивость, покраснела и отвернулась от незнакомца. И мельком взглянула на часы.
- Я...я... опаздываю на работу, - почти выдохнула она, - До свидания, до завтра...если вы придёте...мы не договорили.
Начальница у Ирины была очень строгой женщиной, и терпеть не могла опозданий. Поэтому она почти бежала, и только мельком бросила взгляд на странного незнакомца, который умудрился вежливо попрощаться, делая вид, что не замечает смущения и торопливости девушки. Влетев на работу в последнюю минуту с гуськом идущими сотрудниками, Ирина с облегчением заметила стоящую за будкой вахтеров начальницу. Если бы она не успела, то нагоняй был бы обеспечен. И отпуск летом мог накрыться медным тазом.
«Впрочем, незнакомца зовут Олег. Значит, он теперь знакомец. И он приятный...- успела ещё подумать Ирина, занявшись привычной рутиной, - и я сама пригласила его на свидание...» Отчего-то эта мысль совсем даже не смутила её, напротив, отозвалась вдруг какой-то истомой и даже странной теплотой внизу... в общем... неважно где. С этой мыслью и ощущениями она, как автомат, совершала какие-то действия, кого-то отчитывала, отчитывали её саму, но неожиданная встреча и ожидаемое свидание придавали какую-то незначительность всем этим рабочим моментам.
Следующее утро началось приятно, Ирина снова выспалась, сварила кофе, накормила мужа. Тот уехал на работу, раньше её, потому что его офис находился далеко от дома. А вот Ирина всегда ходила на службу пешком, в этом был большой плюс. До начала рабочего дня оставался ещё час. Приведя себя в порядок, то есть, подведя губы и обновив тушь, она вдруг задумалась над извечным женским вопросом. И приятности кончились!
Надеть было нечего! Ну, просто абсолютно…
Не то, чтобы одежды по сезону было мало, или она была старая или заношенная. Нет, конечно. Это может понять только женщина, когда перебирает свой гардероб, готовясь к свиданию с интересным мужчиной. Сообразно случаю, и с учетом некой странности и загадочности предстоящего свидания, ну никак не находилось в гардеробе Ирины чего-то такого... ну, вот... это трудно объяснить... соответствующего, что ли...нет. Ну, в общем, вы поняли.
В итоге, остановилась на чуть укороченной и немного расклёшенной к низу голубой юбке, светло сиреневой блузке с небольшим декольте и, главное, стильным голубым туфлям на высоком каблуке. Они были куплены на свадьбу подруги, кстати, той самой Ксюшы, и ещё не вышли из моды... наверное. Честно говоря, Ирина не особенно и следила за модой, и чаще всего носила удобную обувь. Но сегодня… Сегодня отчего-то душе хотелось праздника, и предстоящее свидание грело изнутри эту самую душу, отчего становилось как-то томно и очень непривычно.
Нет, конечно же, Ирина не собиралась сразу прыгать в койку к малознакомому мужчине, даже более того, и мыслей не допускала, что способна на такой спонтанный шаг. Она была верной женой и воспитана в строгости, хоть и не в пуританстве. «Облико морале» в общем, если вспомнить старую комедию Гайдая. Но какое-то мало понятное чувство, что она интересна, как женщина, и не только своему мужу, которому, кстати, возможно, надоела хуже горькой редьки, а… Ну, пора, и окинув себя взглядом в зеркале, удовлетворенно хмыкнув, типа, а я ещё ничего, Ирина смело и бодро зацокала каблучками по лестнице.
Но беззаботность и ожидание чуда закончилось, как и началось, внезапно, когда она услышала в спину змеиное шипение вредной бабы Зины, вечно сидящей на скамейке у подъезда и «промывающей кишки» всем знакомым и незнакомым со своими товарками, которых этим утром, безоблачным и ярким, оказалось ровно две. «Ишь, как вырядилась, фуфа, небось, на свиданку к хахалю... а ещё замужем... и муж-то хороший». И понеслось. Этого Ирина уже не слышала, унося быстро ноги от своего подъезда, казавшимся ей теперь чужим.
Красная от смущения и злости, девушка почти летела на работу, и горькие мысли роились в её голове, и куда-то напрочь потерялась уверенность в себе и радость от ожидаемой встречи. «Дура, - корила она себя, - и на самом деле, какого ляда я так разоделась. Кто он мне? И вообще, не пойду я сегодня в парк. Пусть ждет меня со своими «пальцами», нужен он мне...» С такими мыслями она добралась до работы, наорала на подчиненных, получила очередной нагоняй от начальства, в общем, разрядилась.
И только в обед мысли об Олеге навалились. Наскоро перекусив, и позабыв напрочь все свои слова и намерения, Ирина полетела в парк. Хотя, полетела, сказано громко, на высоких каблуках особо не полетаешь, да и отвыкла она от такой обуви. Кстати, на её новый образ, на удивление, обратили внимание на работе, она услышала даже комплименты в свой адрес, и стала замечать заинтересованные взгляды мужчин, особенно в след. Круглая аппетитная попочка была её сильным местом, и она об этом знала, вот только стала забывать, а в сочетании со стройными ножками, особенно в туфлях на высоком каблуке…
Впрочем, её это мало заботило, хотя и было весьма приятно. А заботило её, застанет ли она Олега сегодня, и как он оценит её внешность и...Опять «и»...Что ей хочется от этого мужчины, и почему он должен замечать, что она готовилась к встрече, Ирина так и не решила для себя. Но даже думать об этом было непривычно и...свежо, что ли. И это так отличалось от её обычных мыслей.
Всё в парке было как обычно, её любимая скамейка была пуста. Ой, нет! На месте, где она обычно сидела, лежала свежая белая роза, настолько свежая, что капельки воды, как роса, ещё не успели испариться с листьев. Удивлённая Ирина взяла этот цветок и поднесла к лицу. Пах он замечательно! Именно свежестью, чистотой и какой-то непорочностью, что ли... В общем, впервые ей дарил цветы мужчина, и, оказалось, это так волнительно...Редкие недорогие букеты от мужа и коллег по работе в счёт не шли.
В том, что роза именно от Олега, и именно ей, Ирина не сомневалась ни разу. Да, а где же сам даритель? И, кстати, отчего он не преподнёс цветок сам? Время ещё было, до конца обеда полчаса, и девушка настроилась ждать. Но проходила минута за минутой, а Олега всё не было. Обед приближался к концу. «Нужна мне твоя роза, подумаешь...Я для него одеваюсь, готовлюсь...и вообще...а он даже не соизволил показаться,» - вдруг решила она, и, бросив её на скамейку, поспешила на службу.
День покатился дальше, но несчастная роза так и не выходила у Ирины из головы. «Она-то в чём виновата?- думала она,- теперь, наверное, её схватили мальчишки и гоняют ей мух». Почему-то эта мысль была особенно противна, гонять мух ЕЁ РОЗОЙ. Наконец, не в силах больше терпеть, она отпросилась у начальства якобы по службе, и спешно отправилась в парк.
Удивительно, но за час с небольшим в парке многое поменялось. Нет, мальчишки так и носились, старушки кормили голубей и вяло перебрасывались фразами, но...Как-то потемнело, хотя солнце и не думало уходить, и ещё, резкий порыв ветра подхватил листок бумаги и понёс его прямо ей под ноги. Машинально она сунула листок в карманчик юбки и поспешила к своей скамейке.
Розы не было! Огорченная Ирина окинула взглядом даже под ней, вдруг упала? Нет, и там нет. Убитая сожалением девушка чуть не заплакала от грусти. Даже в глазах её помутнело. Она застыла в позе отчаяния, и еле заметила, что кто-то осторожно дергает её за край юбки.
Маленькая и какая-то игрушечная старушечка, в цветастом переднике и в невообразимой соломенной шляпке, держала её поникшую розу в одной руке, а другой легонько тянула за край её юбки.
- Дочка...это ты оставила, я видела. Возьми, я вижу, как дорога тебе эта роза. Мальчишки хотели утащить, но я отогнала…
От умиления и невиданного счастья обомлевшая Ирина чуть не расцеловала милую старушку, такую маленькую, беззащитную и добрую.
- Ой, спасибочки, бабушка! Я...не знаю, что на меня нашло…
- Я знаю, доченька. Влюбилась ты...возьми, она тебе нужней!
Приступ нежности не проходил, теперь на глаза Ирины накатили слёзы умиления, вытирая их второпях, она взяла чуть увядшую розу, от души поблагодарила старушку ещё раз, и отправилась на работу, прижимая колючий цветок к груди. Но странное дело, колючки её вовсе не кололи!
Не замечая удивлённых взглядов коллег, Ирина на крыльях долетела до рабочего кабинета, освободила старую хрустальную вазу, служившую ей карандашницей. Роза устроилась с комфортом в отмытой посуде и удивлённо, как казалось девушке, оглядывая новое место. «Думаю, ей у меня понравится,» - решила Ирина и занялась привычными разборками. Но отчего-то они её сегодня не задевали близко.
А вечером был ещё один сюрприз, более неприятного свойства. Толик её где-то напился, заявился в дупель, с парой собутыльников, не знакомых ей, и которых Ирина незамедлительно выперла из дома. Вообще-то муж её пил часто, но не напивался до скотского состояния, так что ей было весьма занятно даже наблюдать за его пьяными потугами затащить жену в постель.
Поняв тщетность своих попыток вытащить мужское достоинство из непослушных брюк, а, скорее, от усталости, Толик, успев обозвать Ирину шлюхой, завалился на диван как был, в одежде, и тут же захрапел.
Укрыв мужа одеялом и положив под голову подушку, и не подумав даже раздевать, Ирина присела на кресло и задумалась. Она вышла замуж рано, сразу после техникума, и, казалось, что по любви. Толик был инженером на заводе, на пару лет старше, ухаживал за ней года полтора. А потом сделал ей предложение.
Ирина была скромной девушкой, в компаниях чувствовала себя неуверенно, возможно, из-за своей самой обычной внешности.  Первый секс у неё случился после скромной свадьбы. Ничего, кроме острой боли и непонятного ёрзания она не получила. Толик был неопытен, но хотел казаться ловеласом. Но вот новая жизнь зародилась в ней быстро, и стало почти не до секса, который воспринимался Ириной лишь как не всегда приятный, но необходимый довесок к семейной жизни.
Скоро родился Витя, потом дали первую квартиру мужу. В малосемейке жили дружно, все помогали молодой маме, и, когда, наконец, отдали сына в садик, Ирина вышла на работу, и достаточно быстро продвинулась. Теперь она зарабатывала наравне с мужем, а то и больше.
Потом перестройка, лихие 90-е, всё пролетело быстро. Порой было трудно, очень трудно. Но справились, и родители помогали. В общем, жили они теперь в небольшой, но трехкомнатной квартире вдвоём. Сын уехал в Москву после окончания института, приезжал редко, а звонил по случаю. С работой тоже всё нормально, у всех есть. Денег, как обычно, много не бывает, но не бедствовали.
Но вот чего-то в последнее время Ирине стало не хватать. И чего, она и сама толком не могла понять. С мужем отношения испортились давно, он стал грубоват, невнимателен и отстранён, и даже постель не мирила, да и раньше, честно говоря... Да и общие дела находились теперь крайне редко. Разве что в гости ходили к сослуживцам вместе. И то не всегда. Порой Ирина задавала себе вопрос, а была ли у неё вообще любовь к нему? Ответа, почему-то, так и не находилось.
И вот сейчас, глядя на храпевшего мужика на диване, расплывшегося и небритого, она с удивлением заметила себя на мысли: «Кто он такой, знаю ли я его, и почему мы живём вместе?» Все люди иногда задают себе подобные вопросы. И ответом чаще всего бывает банальная привычка и нежелание ничего менять. Ведь так опасно вылезать из ракушки в этот страшный мир, где каждый норовит тебя слопать…
Горько вздохнув, Ирина пошлёпала на кухню, потом в ванную, вяло приводила себя в порядок перед зеркалом в спальне, когда её телефон неожиданно пискнул. Смс...в такое время...кто бы это мог быть? И с удивлением прочитала сообщение с незнакомого номера: « Извините, это Олег. Мы могли бы поговорить? В любое время...» Её дыхание на секунду даже остановилось, как и сердце...Что же отвечать? И, в порыве смелости, вдруг набрала непослушными пальцами: «Да...»
Ответ не замедлил явиться: «В парке через полчаса, вам хватит?»
Вот что могла Ирина сделать с собой, ей до ужаса хотелось узнать, что же хочет рассказать этот таинственный Олег ей, и у самой были к нему вопросы, как он может так снимать боль, например. И она набрала, чуть подумав: «Хорошо, ждите. Но я замужем”. Зачем она об этом написала? Чтобы он не подумал чего неприличного? Ирина и сама не могла бы точно объяснить.
Ответ был лаконичным: «Знаю. Не задержу».
Взглянув мельком на часы, Ирина заметила, что всего полвосьмого вечера. «Странно, я думала, что намного позже», - лихорадочно собираясь, успела подумать она. Потом ей стало не до этого, и она надела синие узковатые джинсы, выгодно подчеркивающие её подтянутую шейпингом попку, белую водолазку и лёгкую серую курточку. Комплект завершил пара белых кроссовок и голубой шелковый платок на шею. Она же в вечерний парк собиралась, не в ресторан.
Сердечко ярко колотилось в её груди, когда она проходила мимо спящего мужа, закрывала осторожно входную дверь, торопливо проходила мимо вездесущих бабок, размахивая «спаровским» пакетом для конспирации. «Что это, история грехопадения? - судорожно вздыхала она, выбрасывая ненужный пакет в ближайшую урну,- Я что, такая распущенная?» Сладкая тянущая истома была ей ответом…
Олег привстал со скамейки, увидев её, светским жестом предложил ей присесть и сел рядом, но не вплотную. Пахло от него чем-то терпким, мускусным и бесконечно вкусным.
- Ван Миллион от Пако Рабанне, - сказал он после приветствий, - я заметил, вам нравится.
- Да, очень...интересный, - пробормотала Ирина, - вы ещё и мысли читаете?
- Ну что вы! Этого не умеет никто. Просто у меня повышенная чувствительность, - мягко улыбнувшись, ответил Олег.
- А теперь вы не объясните, зачем вызвали на ночь глядя замужнюю женщину на свидание в пустынный парк?
- Не волнуйтесь, вашей невинности ничто не угрожает. Не мог же я не удовлетворить ваше любопытство. В прошлый раз, как вы сами выразились, мы не договорили. А в обед я не смог приехать, извините. Но я прислал розу и записку. Надеюсь, это меня чуть-чуть извиняет…
- Да, роза была великолепна, но она ничего не смогла мне рассказать. А записку я не видела никакую. Может, ветер унёс?
- Ветер, скорее, вам принёс её. И она в кармашке вашей юбки.
- Да вы что! Точно ведь, а я и забыла...сунула чисто машинально, а потом и не вспомнила. Как-то не до этого было.
- Я знаю...- опять понимающе улыбнувшись, - Серафима Семеновна мне рассказала, я ведь её попросил…
- Милая старушка. А что всё-таки было в записке? И вообще, как вы узнали мой номер телефона?
- Давайте по порядку. Что в записке, теперь уже неважно, я вам сам расскажу, лично. Телефон я узнал, воспользовавшись методами старика Шерлока. Очевидно, что вы работаете недалеко, в большом учреждении, где обед заканчивается в 14.00 и где проходная система. И рядом только одно учреждение подходит под все признаки, ваше. Мимолетное знакомство с почтенной Зоей Степановной и шоколад Алёнка позволили мне узнать, кем вы работаете, раз, и номер телефона, два. Потому что ваш служебный номер тот же, что и личный. И он забит в справочнике на вахте.
- Всё просто, оказывается, только не совсем так, мистер Холмс, мой личный номер другой, и его нет в справочнике, просто у меня в телефоне две симки.
- Ай, яй, яй...- сокрушенно кивая головой и ярко улыбаясь, запричитал Олег, - это всё моя самонадеянность. Какая непростительная ошибка. Каюсь... но ведь так или иначе, я смог с вами связаться.
- Не кайтесь, - тоже улыбнулась Ирина, и серьёзно добавила, - так зачем же вы со мной захотели связаться?
- Видите ли, Ирина, - настала очередь мяться Олега, - я художник…
- Интересно, а кого вы рисуете?
- Скорее, не кого, а что… Необычный профиль. Возможно, вы будете смеяться, но я рисую... эмоции!
- Что-что вы рисуете?
- Эмоции, - грустно подтвердил Олег, - возможно, я почти единственный художник этого рода.
- А отчего так грустно?
- Мои картины довольно странные и непривычные для рядового зрителя. Я пишу их только тогда, когда сам ощущаю их, или вижу, когда их ощущает другой человек, но только ярко, не надуманно. Это трудно объяснить…
- Я очень постараюсь, - заинтересованно произнесла Ирина, широко раскрыв глаза, - и даже очень-очень.
- Благодарю вас, - церемонно заметил Олег, - я знал, что вы способны попытаться понять меня и мои намерения.
- Ну, давайте же, не тяните…
- В общем, у меня есть способность, редкая, наверное, видеть эмоции людей в цвете. Иногда даже животных, если очень яркие. Я осваивал дзэн-философию, может, слышали. И одним из побочных эффектов стало ощущения себя в текущем моменте, и в этом состоянии я вижу людей в цвете.
- Так это же здорово!
- Да, наверное, - так же грустно сказал Олег, - только от этого мне самому очень сложно бывает жить. Потому что хочется помочь людям, испытывающим горе, тревоги, душевную боль. Я пытаюсь иногда это делать, вот как с вами.
- Да? Спасибо огромное, вы мне помогли. Но почему вы говорите это так грустно?
- Как вам сказать... Извините, я и сам не всё понимаю, поэтому объяснение будет сумбурным. Ничего? - и он виновато улыбнулся.
Отчего-то Ирине так сильно захотелось обнять этого странного мужчину, прижаться к нему и ощутить его сильные тонкие руки на своём теле, что она даже зажмурилась, чтобы прогнать это неуемное желание.
- Ничего, - сказала она через минуту, - я постараюсь понять.
- Есть много целителей, как и тела, так и душ. Про тело не будем, а вот про души...Я, к сожалению, не из их числа, но могу помочь людям, и помогаю...принимая их боль на себя. По-другому не получается, как-то рассеивать её, уничтожать, вырезать... Нет, только на себя. И от этого мне самому бывает очень плохо, пока не восстановлюсь. А это процесс не такой уж быстрый, к сожалению.
- Да, нелегко вам приходится, - Ирина, как бы непроизвольно, подвинулась к Олегу. Тот не стал отодвигаться, - А вы не пробовали не помогать?
- Конечно, пробовал, но тогда я не могу ничего рисовать, а ведь только в картинах моя жизнь.
- Кажется, я вас понимаю...- и ещё ближе придвинулась к Олегу, теперь почти касаясь.
Мужчина притих на минуту, видимо, вспоминая что-то или пытаясь сформулировать фразу, а Ирина смотрела на него во все глаза. Какой же у него усталый вид. Умные карие глаза, грустная складка у рта, прямой тонкий нос — всё говорило о чувственной натуре, но одновременно и о внутренней силе, а обаяние и харизма просто захлёстывали. И Ирина решилась спросить, наконец, зная, что вопрос может прервать их отношения даже толком и не начатые. А девушке очень не хотелось их прекращать.
- Скажите, Олег, а зачем вам всё-таки я. То есть именно я, а не кто-то другой? Только честно! Я почувствую фальшь. Не будете же вы уверять, что влюбились меня с первого взгляда.
- Простите меня, ради Бога! Мне кажется, я всё это затеял зря... Оторвал вас от отдыха и от семьи, - в глубоком баритоне Олега не было надрыва, только искренность и грусть.
И столько печали, что вынести трудно, почти невозможно. И Ирина, отбросив предрассудки, прижалась к этому сильному мужчине, просто прижалась, чтобы успокоить  его, и самой успокоиться. Но о каком покое можно говорить, когда так бьется сердце, когда так перехватывает дыхание…
Их губы сами нашли друг друга, руки ласкали, искали и находили самые яркие точки. Они сплелись в этом поцелуе, выложились полностью. Растворились друг в друге... Ирина никогда не испытывала ничего подобного, даже близко...Старые липы укрыли их от всего мира в полумраке и спокойствии. Никого не было в парке, да и во всём мире, только они…
Сколько времени это продолжалось? Минуту, год, век? Кто знает… Наконец, Ирина почувствовала неловкость, разом вдруг вспомнила о своём семейном положении и... оторвалась, неохотно, но настойчиво. Олег отпустил, он всё понял. «На удивление понятливый мужчина»,- подумала отстранённо Ирина, словно со стороны глядя на себя.
- Извините, - прошептала она, - сама от себя не ожидала.
- Не надо извиняться, - попросил Олег, - и говорить не надо…
Смущенная Ирина отвела глаза от него, но вдруг почувствовала, что не жалеет о том, что сделала. Все моральные устои и вшитые программы не могли затмить этой яркости и чувства полёта. Да, она ни о чём не жалеет!
И как же хорошо с ним рядом молчать... Нет, не рядом, вместе!
Молчание затянулось, но не было неловкости. И Олег, вздохнув, продолжил. Точнее, хотел продолжить, но Ирина его прервала.
- Я хочу увидеть твои картины, сегодня, сейчас... и пусть всё катится к чёрту, я хочу их увидеть!  - Порыв захлёстывал её. Не заметив, что перешла на «ты», она продолжила, чуть успокоившись, - и ты мне их покажешь, иначе...я не знаю, что сделаю!
- Конечно, - мягко ответил Олег, - прямо сейчас, если хочешь…
- Хочу ли я? Да больше всего на свете!
- Да, но ведь ночь уже скоро и…
- Молчи, ничего не говори, просто молчи! Сегодня наша ночь. И я так решила!
- А муж? Он же будет тебя искать. Я не хочу быть причиной…
- Я же сказала, молчи! - почти яростно прошептала Ирина, - сегодня его нет.
И чуть успокоившись, продолжила мягче:
- На самом деле нет, и не будет меня искать. Честно. Пусть тебя это не заботит…
Идти оказалось недолго. Олег действительно показал ей ту тропку, прорезающую парк, и выводящую прямо к его дому. Точнее, к мансарде, дом был не его. Но на мансарду был отдельный вход по шаткой деревянной лестнице. Они поднялись, держась за руки, и вообще не отрывались друг от друга всю дорогу.
Не успела закрыться за ними дверь, как они, не сговариваясь, бросились друг к другу в объятия. Летела в стороны одежда, ненужные оковы цивилизации, всё слетало с них, всё не имело значения, только они, только их страсть. Ни на секунду не отрывая губы друг от друга, они рухнули на широкую кровать в углу мансарды.
Тела сливались и растворялись друг в друге, руки, ноги, глаза...И они любили, как в последний раз, неистово, смело, безотчётно… И тогда Ирина, в первый раз в жизни получила и прочувствовала оргазм. Он накатил волной яркости, свежести, тепла, блаженства. Резко выдохнув, она отдалась вся этому чувству абсолютной свободы и раскрепощенности, чистоты и радости. Она стала Женщиной!
Слёзы брызнули у неё из глаз, слёзы счастья. И желание снова загорелось в них, ещё более неистово и жарко. Такое чувство было просто не доступно ей раньше, очищения и света. Яркого света, всё заполняющего, и... Вновь они, теперь оба окунулись в экстаз. Крики и стоны, треск старой кровати, не волновало их ничто. Они никак не могли насытиться друг другом.
После непродолжительного отдыха, чуть восстановив дыхание, они снова погрузились в пучину страсти, но теперь более медленно и размерено, с чувством познавали друг друга, сливались в объятиях и улетали… Всё пылало у Ирины, и грудь, и лицо, и ниже… Ниже всё горело неугасимым огнём, ярко и жестоко! И потушить его мог только Он, Олег. Взрываясь и распадаясь на мельчайшие частицы, а потом снова собираясь в единое целое, они достигли вершины, заливая всё и вся соками яростной любви... Это было волшебно! Это было неповторимо!
Но всё на свете кончается... В изнеможении и в опустошении они застыли на старой кровати, рядом, и продолжали держаться за руки...Долго, очень долго...Не было ни одной мысли, ни одного сожаления, ни одного напряга...Чудесное чувство!
В большой мансарде у Олега была даже маленькая душевая, куда и отправилась Ирина, вооружившись выданным хозяином полотенцем. И, через некоторое время, они, уже одетые, сидели у столика в углу и смотрели друг на друга, не в силах оторваться. Блаженные...что сказать.
Наконец, с трудом оторвав взгляд от Олега, Ирина произнесла.
- Ну, а теперь ты покажешь мне, наконец, свои работы?
Олег молча встал из-за стола и включил свет на отдельном пульте. Картина, что открылась Ирине, требует отдельного описания. Это было нечто, не виданное и неслыханное искусство!
Во всю немалую длину мансарды зажглись верхние светильники, ярко осветившие картины, висевшие в ряд. Все они были одного размера, примерно метр на метр, но какие же разные!
Ни одной прямой линии, никаких углов, буйство форм и красок, цветовых пятен, спиралей, туманностей, звёзд... это не описать. Это надо видеть... И каждая выражала какую-то эмоцию, и Ирина ясно различала, какую. Вот здесь боль, здесь детская радость, чистая и светлая, здесь отчаяние, тут страх, тут светлая грусть... Чудеса да и только. Оказывается, Олег Мастер, а она Маргарита?
Не отрываясь, Ирина долго и трепетно рассматривала каждую картину отдельно, ничего не спрашивая, она и сама видела. Даже подписи под работами не читала, это потом, а сейчас насладиться!
Олег сначала с опасением, а потом с всё большим восторгом следил за женщиной. Похоже, он в ней не ошибся. Ирина растворялась в каждой из вещей, даже выражение лица менялось. То оно было суровым и ярко очерченным, то светлым и беззаботным, то грустным, той светлой и неуловимой грустью… Долго смотрела Ирина на картины, наконец, оторвалась и повернулась лицом к сидящему Олегу.
- Можно, я иногда ещё буду приходить к тебе, смотреть на эти картины? - тихо спросила она, - ты действительно Мастер…И...я очень благодарна судьбе за то, что ты появился в моей жизни.
И теперь мои пальцы никогда не будут грустными...
- Конечно, я буду ждать. Жаль только, что эти картины плохо продаются.
- Ничего. И на них будет спрос, - и, чуть помолчав, добавила, - Отвези меня домой, пожалуйста.
И только, когда уже подъезжало заказанное такси, она сказала.
- Я поняла, наконец, поняла. Тебе нужна была натурщица эмоций. Нет, не возражай, я знаю, теперь знаю… И...я не против!
27.07.2018