На галерной

Санкт-Питербурх – строится. По строжайшему указу царя в новой столице России дворцы и дома, выходящие парадными выездами и входами на вновь создаваемую набережную Невы, возводят только из камня.
Шёл 1715 год. Позади победа над шведами, в которой отличилась эскадра галер под командованием адмирала Фёдора Матвеевича Апраксина. Решено было продолжить строительство вёсельных судов, но было отдано предпочтение при постройке большим линейным  парусным кораблям.
Вдоль набережной Невы, ставшей вдруг главной водной дорогой для доставки грузов в столицу, шёл старик. Его одежда состояла, несмотря на лето, из рваного зипуна с торчащими из рукавов клочками шерсти, таких же рваных штанов. Ноги его были обуты в онучи. Перевязанные кое-как лыком. Старик опирался на палку из сука березы с остатками коры.
Вслед за ним плёлся, размазывая по грязным щекам слёзы, мальчишка лет семи-восьми в длинной домотканной рубахе. Давно немытые, нечёсаные выгоревшие на солнце волосы торчали у него в разные стороны. Старик стонал и охал и мальчишка стонал, и поминутно просил хлебца у прохожих, протягивая грязную расчёсанную руку… В Питербурхе подавали неохотно. Народ здесь не жировал. Царь Петр Алексеевич придумал разные штрафы для горожан. Новой столице, строящемуся флоту, армии требовались деньги.
Пройдя мимо построенных дворцов, путники завернули на какую-то улицу. По ней то и дело сновали кареты, громыхали тяжёлые телеги, всадники верхом в зелёных мундирах преображенцев.
- Что за улица? – спросил старик у проходившей мимо молодухи в тёмной длинной юбке с подвязанным передником и несущей на плечах коромысло с корзинами, доверху наполненными бельём.
Женщина была портомойкой (прачкой) и шла мыть бельё на реку.
- Дедушка, это улица Первой Галерной будет. Слышишь, топором стучат! Пилы пилят. Это на Галерном дворе корабли мастерят. Да там всё каторжные в железах, их  солдаты с ружьями стерегут. Не ходи туда – прогонят. А то ещё и застрелят совсем, - скороговоркой пропела прачка.
Мимо пронеслась высокая чёрная карета с форейтором и лакеями на запятках, на дверцах кареты серебром сияли двуглавые орлы.
- Дедушка, - пропищал, зажмурившись, сжавшись от страха, мальчуган, - неужто это сам царь?
- Нет, куда там… Это адмирал Апраксин приехал на верфи проверить всё ли ладно, - кланяясь вслед карете, шёпотом проговорила молодуха.
В окнах промчавшейся кареты мелькнуло лицо адмирала в завитом парике, блеснул золотом галун мундира. Странники прижались, пропуская экипаж, к вкопанному у ворот  стоймя в землю обтёсанному бревну, согнули свои спины, низко поклонились.
Прошло более века, и новый монарх на престоле Российской Империи…

- Уф-ф, жарковато! Солнце печёт, будто в пустыне египетской, - подумал про себя чиновник низшего класса, вытирая вспотевший лоб под фуражкой с тёмно-синим бархатным околышем, что означает принадлежность этого головного убора и головы, носящей её, к министерству народного просвещения.
Коллежский регистратор, отчего-то в шинели, не торопясь, шагал по Английской набережной. Вот он увидел проулок и, словно нырнув в него, сразу растворился среди множества прохожих. Своё путешествие по нечётной стороне Галерной он продолжал согласно нумерации домов. В Петербурге эта сторона улицы называлась среди горожан «чёрной лестницей» и не без основания. Каменные дворцы, стоящие ровно по линии на набережной Невы, своими дворовыми фасадами совсем не походили на себя, это тусклые, серо-коричневые, грязноватые обычные на вид строения с узкими дверями, с въездными воротами и с привратными столбами перед ними, как бы охраняющими дворы. На этих гранитных тумбах частенько восседают, отдыхая, бородатые дворники с бляхами на фартуках, они крепко держат в руках, словно ружья, мётлы, зорко и угрюмо поглядывая вокруг. Иногда лениво отгоняют пробегающих босоногих мальчишек, которые, кривляясь, корчат им разные гримасы. Дворники внимательно наблюдают, чтобы возчик ненароком не наехал бы на привратную тумбу, стоящую для обережения углов дома.
Чиновник, обливаясь потом, шаркая ногами по неровному булыжнику, наконец, нашёл нужную вывеску. На криво висящей доске над окном было написано,что эта контора  ростовщика-менялы Мойши Цукера. Нащупав в кармане шинели что-то завёрнутое в носовой платок, чиновник решительно направился к двери. Коллежский регистратор прибыл в столицу Российской империи из Симбирска искать защиту на своё начальство с жалобой в Сенат, от одного только этого слова регистратор приходил в ужас. Сенат! Что это было для него! Как будто гора Олимп и боги, тайные советники на ней, но нужно с кем-то посоветоваться, найти верного человека, и чиновник по ведомству народного просвещения решил довериться тёртому и бывалому, хитрому Мойше Цукеру… 
Что стало дальше с регистратором из Симбирска истории не известно, но множество привратных столбов, о которые то и дело спотыкался проситель, чертыхаясь при этом, стоят на Галерной до сих пор.