Борькино счастье

Тишину оборвал резкий звук. Смуглая рука нехотя выскользнула из-под одеяла и немилосердно цапанула будильник сверху. Он затих, но через пять минут разразился настойчивой трелью снова. Взъерошенная голова мальчика оторвалась от подушки, сонные глаза попытались сфокусироваться на часах: «9 часов! Электричка отходит в 9.30!»

В следующие мгновения на кровати осталась глубокая вмятина, одеяло отлетело к стене, а Борька заметался по квартире. Откуда-то из кладовки возник потрепанный рюкзак. В него с молниеносной быстротой в хаотичном порядке скидывались вещи. Мысли перегоняли одна другую: «Так, носки положил, футболку положил, фонарик, кружку, термос… а где термос?!»

Месяц назад мальчику исполнилось 13 лет. В тот день отец пообещал взять его на море. Борька им грезил. Почетное место в комнате занимал настоящий штурвал. На стенах висели развороты журналов с репродукциями морских баталий, над столом — полка с книгами о кругосветных путешествиях. По ее краю были выложены раковины с причудливо изогнутыми линиями: приложил ухо к одной — море шумит, рассказывает таинственную историю.

Петр Андреевич или просто Липин, как называла его мать, жил на другом конце Эннска с новой семьей. Виделись они редко. Мальчику было 4 года, когда родители развелись: Инга устала ждать. За время их недолгого брака они едва ли прожили год вместе. Липин работал геологом и часто уезжал на север, откуда исправно присылал деньги и фотографии. На фоне суровых гор и студеных озер в окружении молодых коллег, среди которых были красавицы-девушки, широкоплечая фигура Петра и его открытая улыбка смотрелись эффектно. Когда Липин приезжал домой, Инга устраивала сцены ревности. И однажды его чемодан был выставлен за дверь со словами, мол-де, пусть отправляется к тем на фото, а с нее довольно. Петр Андреевич однако на север возвращаться не спешил. Остановился у друга, устроился в институт и полгода старался помириться с женой. Но Инга так и не смогла простить его. Через два года Петр встретил Лиду.

Борис затянул веревки на рюкзаке. Вещи собраны — успевает! Стрелка показывала 9.10. Он отправился на кухню, соорудил несколько бутербродов. Сложил их башней, наполовину съел верхний. Оставшиеся сунул в бумажный пакет из-под пряников, взял с собой.

Подросток отыскал в прихожей пару разношенных серых кед, стал обуваться. Мысленно он уже был на море и думал о тех чудесных занятиях, которые предстоят им втроем: отцу, младшему брату Косте и ему. Он мало знал Костю, но очень хотел подружиться, на правах старшего поведать ему о мальчишеской премудрости. Борька воображал: Костя рассказывает затруднительные случаи, а он качает головой и подсказывает, как бы поступил сам. Старший Липин одобрительно хлопает его по плечу. В золотистых рассветных лучах они выходят на лодке в море, чтобы порыбачить. Легкий ветер шевелит каштановые с медным отливом волосы мальчиков, такие же, как у отца. Солнечные зайчики играют на сильных руках Липина, подчеркивая рельеф его мускулов. Борька старается не отставать от него, изо всех сил налегает на весла. Брат заливается смехом — звонким, беззаботным. Вот оно — счастье...

Борька улыбнулся своим мыслям. Надел рюкзак и бейсболку, потянул ручку двери. Она не поддавалась, ключа в замке не было. Мальчик оглянулся по сторонам. Вот старая тумбочка, на которой обычно лежат всякие мелочи, но ключей не было и здесь. В это время зазвонил телефон.

— Алло, сынок, ты где? Мы уже на вокзале, ждём тебя, — в трубке раздавался баритон Петра.

— Папа, их нет, ключей нет, — пробормотал Борька. Послышались щелчки и треск.

— Алло, сын! Борис — это ты? Ничего не понимаю… что-то с аппаратом… Послушай, Боря, билеты мы купили, будем ждать тебя во втором вагоне электрички. Приез… — разговор оборвался, короткие гудки отбивали ритм в унисон сердцу мальчика.

Он метнулся по коридору, дёрнул ящик тумбы, суматошно перебирая его содержимое: старая расческа, маленькое зеркало, носовые платки — все не то! Мальчик взглянул на часы, стрелки показывали 9.18. Троллейбусная остановка сразу за углом. Он ещё может успеть…

Борис вспомнил вчерашний разговор с матерью, она просила его не ехать, говорила, что он ее предает. Поначалу Инга старалась оградить сына от сложностей их с Павлом взаимоотношений, но усталость и одиночество были тяжёлой ношей, мать стала срываться и ругать Липина при нем. В такое время Борька старался уйти в комнату, валился на кровать и заливался горькими слезами. Инга опоминалась, шла к нему, садилась рядом и просила прощения.

Подросток тяжело вздохнул, снял рюкзак вынул из него ветровку и деньги. Пересчитал, положил их в карман джинсов. Он решил перебраться через балкон. Жили они на втором этаже, ветви и ствол раскидистого тополя уже не раз служили ему спуском. Жалко было оставлять вещи, но ничего не поделаешь — придется.

...Борис бежал по перрону, сталкиваюсь с пассажирами, электричка тронулась и набирала ход. Сердце бухало в груди, как пудовый молот по наковальне, в ушах звенело, дыхание обрывалось. Мальчик сделал последний отчаянный рывок, упал на колени и закричал...

Он не помнил, как очутился снова на остановке, как сел в троллейбус, как вышел из него. Разгорающийся июльский день обрушился на него со всех сторон. Женщины в лёгких платьях вели за руку детей. Мужчины в светлых брюках флиртовали с девушками. Бабушки с полными авоськами возвращались с рынка. Воскресный день дышал полной грудью. Борис повернул за угол и увидел мать.

Она шла ссутулившись, нагруженная сумками. Когда-то светлые волосы сейчас приобрели неопределенный оттенок и были стянуты в жидкий хвост. Лицо выглядело бледным, измученным. У мальчика внутри будто натянулась тонкая струна, им овладело тихое щемящее чувство. Он подошел сзади, молча взял вещи. Мать обернулась и охнула.

— Сынок, а я думала ты уехал! — удивилась Инга.

— Как я мог уехать, ты же заперла дверь, а ключи забрала с собой...
Женщина отрицательно покачала головой.

— Нет, я оставила их в комнате возле будильника, чтобы не искал долго… Но как же ты выбрался, если не нашёл ключей? — вдруг поразилась она.
— Это неважно, мама... — сказал мальчик. Пойдем домой!..