Глава 9. Обычаи и нравы дикарей

 Вернувшись на корабль, капитан Дьюк позвал отца Филиппа в свою каюту, и они принялись разрабатывать дальнейший план действий. Дружелюбие и примитивность туземцев были им на руку  и позволяли придумывать лёгкие способы влияния на них. Обнаружив, что нравится дикарям, они  велели плотникам пересчитать все запасы гвоздей, разделив их по длине. Затем, добавили к ним некоторые металлические изделия, имеющиеся  на кораблях. Это были мелкие скобы, обручи для стягивания бочек, потёртые канаты, которые порезали на куски, и звенья старых цепей. Всё это, по мнению Дьюка, можно было преподнести туземцам в качестве подарков или обменять на провизию.

 Стеклянные бусы, зеркальца и прочие дешёвые безделушки, которыми предусмотрительно запасся перед плаванием Колумб, но не стали брать с собой Дьюк и его окружение, теперь могли бы здорово облегчить им жизнь, но сокрушаться по такому поводу они не стали, решив использовать, что было под рукой.

 Свежая провизия, питьевая вода, срочно требовалась в больших количествах, и раздобыть её было необходимо в самое ближайшее время.

 Следует сказать, что на кораблях уже многие матросы и не только,    страдали от цинги. Это коварное заболевание, вызванное сыростью, и долгим отсутствием свежей пищи, действовало самым разрушающим образом, и требовало принятия срочных мер. Людей следовало лечить на берегу, и Дьюк решил  незамедлительно приступить к оздоровлению команды.

 Отец Филипп  поддержал его стремление, рассчитывая начать миссионерство, и  на следующий день они назначили большой сход на берег. На кораблях было принято решение оставить  только самых здоровых матросов, а таковых оказалось совсем немного.

 Дьюк и монах понимали,  что даже у таких примитивных  туземцев должны быть организованные поселения, а, следовательно, предводители. Подчинить себе вождей, и через них влиять на остальных дикарей, было  самым простым способом добиться нужных результатов. Полагая, что это не должно вызвать затруднений, они, тем не менее, вспомнили, какое упорство проявили туземцы, не желая идти на корабль.

- Они проявляют волю в своих поступках. Следовательно,  могут не захотеть слушать нас, - рассудительно произнёс Гильом.

- Каждый делает свой выбор. Видно, и они не исключение.  Ручные животные не все едят с  руки, но все слушают узду и кнут. А если нет,  таковых считают бешеными, и не видят нужды   держать среди домашней скотины. Дикие звери могут существовать сами по себе, но они  являются добычей человека.  Я пока не вижу в этих жалких существах людей, ибо не внешнее сходство, а внутреннее содержимое делает нас людьми. Сосуд можно слепить по некому  подобию, но сделает его истинно таковым лишь возможность чем-либо наполнить. Если они окажутся не способными  впустить  Свет в свои тёмные души, нам не останется ничего, кроме как избавить их от тяжкого существования.  Таким действием мы только принесём пользу, ибо эти земли достойны лучшего, - спокойно и назидательно прозвучал ответ отца Филиппа.

 Дьюка вполне устроило такое объяснение, и он отдал приказ всем матросам ещё раз проверить сухость пороха и почистить оружие. Следующее посещение земли должно было стать решающим в определении дальнейших действий на ней.

 Ближе к вечеру, на берег вышла большая толпа туземцев. С кораблей было хорошо видно, как они показывали руками в сторону пришельцев, подпрыгивая и веселясь  при этом. Дьюк в подзорную трубу рассмотрел   дикарей, с которыми  встретились утром. Среди толпы, один  выделялся важностью и огромным животом. С заметным почтением все слушали, как он что-то громко говорил.

Оставив дозорных, число которых Дьюк велел увеличить, команда отправилась спать,  запасаясь силами перед предстоящим днём.

 Ночь для капитана «Рояла» прошла спокойно. Он крепко заснул, не обращая внимания на туземцев, которые ещё долго веселились на берегу. Отец Филипп с отвращением наблюдал эту картину  некоторое время, потом перекрестился, и тоже решил отдохнуть.

 Утро выдалось тёплым и ясным. Огромный диск солнца величественно всплывал на горизонте, и день, казалось, как нельзя лучше подходил для задуманного. Не желая тратить время, Дьюк отдал приказ готовить шлюпки, и надел парадный камзол. Шпага, висящая на широком поясе, значительно украсила весь его вид. Монахи собрались сойти на берег в полном составе. Отец Иоанн, спускаясь в шлюпку, радостно улыбался. Отец Бенедикт был сосредоточен и мрачен. Остальные монахи смиренно читали молитвы и не проявляли явно каких-либо чувств.  Кастаньеда, срезал со старого камзола все пуговицы, и предусмотрительно набил ими карманы. Антонио дель Санта был совершенно спокоен, а Буве де Майе надел  всё новое, и источал ароматы  духов. Заполненные людьми шлюпки оттолкнулись от кораблей, и скоро пристали к берегу.

 Туземцы, как видно, ушли вглубь леса, и от их вечернего веселья остались лишь следы на песке и большие, яркие цветы, сплетённые между собой, которые висели на кресте. Сам крест стоял там, где его  вкопали накануне. Отец Филипп сразу распорядился снять эти непристойности, после чего команда изобразила подобие строя. Плотники, вооруженные топорами, принялись прорубать просеку в зарослях.  Её было решено сделать в направлении ручья.

  Стук топоров вспугнул птиц, которые стаями поднялись над зарослями и принялись кружить, возмущённые нарушением  покоя. В это же время, на берег выскочили, и остановились как вкопанные, несколько свиней чёрного цвета. Дьюк приказал выстрелить по ним. После залпа, три из них остались лежать на месте. Остальные, как видно раненые, скрылись в чаще. Матросы закинули добычу в шлюпки, и стали помогать плотникам, которые быстро продвигались вперёд.

- Может быть, нам следовало сначала спросить разрешения у местного населения, прежде чем вторгаться в их владения? – с волнением спросил отец Иоанн у отца Филиппа.

- Не думаю, что они считают эту землю своими владениями. Вот посмотрите на это дерево. Оно растёт здесь с давних времён, но это не значит, что оно владеет этой землёй. Так же и они. Чтобы владеть, требуется гораздо большее. Нужен свод законов, подтвержденное право собственности, развитая система отношений. Вы видите это здесь? – несколько высокомерно спросил отец Филипп.

 Молодой монах с некоторой досадой посмотрел на отца Филиппа.

- Они владеют ей по праву коренного населения, - ответил он.

- Такого права никто не узаконивал. Зато нам предоставлена Великой Римской Церковью возможность открыть им божественный свет и ввести  в наше  общество,  - резонно заметил пожилой монах.

 Отец Иоанн послушно склонил голову.

 Незнакомые звуки, как видно, заинтересовали и туземцев. Они вскоре появились около просеки, и стали с удивлением смотреть на срубленные деревья  Дьюк  приказал прекратить работы. Показывая своё расположение к дикарям, он принялся каждого из них одаривать гвоздями, подготовленными  для такого случая.

 Всё внимание пришедших, сразу переключилось на подарки, и они принялись радостно смеяться, показывая их друг другу. Капитан, не желая останавливаться на достигнутом, попытался объяснить, что хочет подарить подарки всем, кто живёт здесь. Трудно сказать, правильно ли его поняли, но в ответ, туземцы стали показывать, чтобы белые люди шли за ними.

 Не раздумывая долго,  Дьюк приказал продвигаться следом. Плотники по пути рубили мелкие ветки, делая, таким образом, заметки, и вскоре все вышли на большую поляну. Это и было поселение туземцев.

 Хижины дикарей, если можно было их так назвать, не имели стен. Четыре столба, вкопанные в землю и перекрытые сверху ветками, были их основой. На ветках лежали большие, продолговатые листья,  создавая  укрытие от дождя и солнца.

 Находившиеся в посёлке туземцы, как видно, недавно проснулись. Появление белых людей вызвало у них скорее панику, чем радость. Однако, их соплеменники, которые привели команду Дьюка за собой, быстро успокоили всех, что-то весело объясняя и показывая подаренные гвозди. Этого вполне хватило, чтобы испуг сменился желанием потрогать пришельцев или просто постоять рядом.

 Туземцев было много, но не больше, чем сошедших на берег людей Дьюка. Капитан сразу прикинул соотношение сил, и решил, что им опасаться нечего. Приметив  туземца с большим животом, которого видел вчера в подзорную трубу, он смело подошёл к нему, и протянул несколько гвоздей разного размера. Затем, добавил к ним  одну ложку, прихваченную из камбуза.

 Лицо дикаря растянулось в широкой улыбке. Прищёлкивая языком, он стал внимательно рассматривать подарки. Столпившиеся вокруг туземцы почтительно умолкли. Затем, он потрогал пальцем заточенный конец самого большого гвоздя, и, видимо, считая его достаточно острым, лихо проткнул носовую перегородку между ноздрями. По-видимому, это была болезненная процедура, но он проделал её быстро и без малейших признаков страдания. Гвоздь повис у него в носу.  Все туземцы радостно закричали и принялись о чём-то возбуждённо переговариваться. Вождь снял с себя все навешенные на шею ожерелья и протянул их Гильому. Капитан принял подарки. После этого туземцы стали кричать ещё громче, и начали протягивать пришельцам всё, что в их глазах представляло ценность. Моряки проявляли взаимную щедрость, одаривая дикарей кусками старых тряпок, и прочей ерундой.

 Среди мужчин племени отдельной толпой держались женщины. Всё их одеяние состояло из небольшого передника, который словно фартук,  висел на животе. Сделан он был из тонких, переплетённых между собой кусков зелёных листьев, и мало скрывал обнажённые женские формы. Как и мужчины, они были хорошо сложены и имели правильные черты. Волосы, мелкими колечками спускались на плечи, и были черны, как смола.

 Буве де Майе, сразу прямиком направился к ним, извлекая из карманов всевозможные вещицы, более достойные женского внимания. Среди них оказалось небольшое зеркальце, бусы из дешёвых камней и колечки, которые он взял с собой,  думая  хоть о каком женском обществе. Однако из всех его подарков, впечатлило туземок только зеркальце и бусы. Тоненькие колечки не лезли на их крупные пальцы, а бусы, в виду их единственного экземпляра,  пришлось разделить на отдельные камушки и раздарить таким образом. Зато зеркало привело женщин в неописуемый восторг. Каждая пыталась заглянуть в него, а увидев отражение, отчаянно визжала и была готова упасть в обморок. Других это дико забавляло, и они    старались  выхватить подарок друг у друга.

 Буве весело наблюдал за ними, понимая, что любая из них вполне подойдёт для исполнения всех его желаний.

 Обмен подарками значительно укрепил позиции людей Дьюка. Вождь, который был как видно, доволен, важно взобрался на возвышение, отдалённо напоминающее трон. Сделано оно было из стволов деревьев, уложенных друг на друга и покрытых сверху тонкими  ветками. По его приказу,  ему поднесли флягу, сделанную из тыквы, и он высоко поднял её над головой. Все дикари тотчас смолкли. Что-то громко выкрикнув, он отхлебнул из неё, затем слез с трона и, подойдя к Дьюку, вручил ему. Понимая, что нужно выпить, капитан переборол отвращение, и немного отпил. На вкус, это было подобие браги, приготовленной из местных фруктов. Дьюк вернул флягу, после чего туземцы громко и радостно завопили. Судя по всему, это был какой-то обряд, утверждающий дружбу. Так или иначе, после этого, фляга пошла по кругу, а туземцы принялись похлопывать обретённых друзей по плечам.

 Не забывая о необходимости пополнить припасы, Гильом  подозвал Хуана и велел ему  объяснить вождю и другим туземцам, что им нужна провизия. Кастаньеда отправился выполнять поручение. Через некоторое время он вернулся обратно, и на удивление капитана сказал, что вождь понял его. Язык, на котором общались туземцы, был ему не знаком, но жестами и знаками, объясниться всё-таки удалось.

 Вождь тем временем, что-то сказал  дикарям, и они послушно бросились выполнять его указания. Скоро на поляну где все находились, притащили большие грозди бананов, кокосовых орехов и каких-то других, оранжевых плодов. Дьюк подошёл к вождю, и протянул ему несколько гвоздей. Вождь отрицательно покачал головой и показал на туземцев, которые притащили всё это. Капитан отдал гвозди им.

 Нужно сказать, что бананы и кокосовые орехи уже были известны в Европе. Первым о бананах рассказал, и даже привёз после похода в Индию ещё Александр Македонский. Но далее, из-за особых условий хранения при перевозке,  торговцы привозили их редко. Тем не менее, пробовали бананы не только мореплаватели и путешественники.

 О кокосах знали ещё от Космы Индикоплова, который подробно описал этот, так называемый орех, в своей «Христианской Топографии». Но полюбили и узнали все его чудесные качества благодаря Марко Поло. Закупив  в Индии и на Суматре, он благополучно привёз их к себе на родину. Кокосы могли легко переносить различные перепады температур, долго храниться, поэтому стали в дальнейшем, часто привозиться в Европу.

 Тем временем, отец Филипп тоже не терял время даром. Используя  в качестве переводчика отца Иоанна, он решил выяснить, каким божествам поклоняются туземцы. Не заметив в поселении каких-либо идолов и прочих предметов поклонения, он направил молодого монаха прямо к вождю, чтобы тот попытался выяснить этот вопрос. Отец Иоанн, которому тоже было интересно узнать об этом, терпеливо принялся за дело. Но как он ни старался передать суть, вождь решительно не понимал его. Хуан, наблюдая за ними, пришёл на помощь монаху, но так же, безрезультатно.

 Между тем, вождь гостеприимно предложил всем пришельцам остаться в поселении. Трением палочек его подданные уже развели костёр и собирались что-то на нём готовить. Несколько туземцев опять ушли в лес, и скоро возвратились, неся на себе убитых свиней. Женщины, даже не выпотрошив, обернули их  большими листьями, и положили на угли. Над поляной стал разноситься запах жареного мяса. Затем, несколько мужчин притащили большую морскую черепаху, которая ещё  шевелила  лапами. Ударами камней, они отделили нижнюю часть панциря, а верхнюю, перевернув вместе с содержимым, также положили на угли.

 Дьюк, посовещавшись с отцом Филиппом, принял приглашение гостеприимных туземцев. Однако некоторые меры безопасности он всё-таки предпринял, приказывая матросам, есть поочерёдно и всегда быть готовыми отразить любое нападение. Впрочем, судя по всему, коварство было не свойственно этим миролюбивым дикарям.

 Пир прошёл спокойно и неспешно. Поджаренные свиньи могли стать ещё  вкуснее, если бы их выпотрошили, но у туземцев это не вызывало никаких смущений. Скорее, наоборот, они с удовольствием извлекали ещё дымящиеся внутренности и, отправляя их в рот, пытались делиться с людьми Дьюка. Отказы не только огорчали туземцев, но и удивляли. Видимо, такие кушанья казались им очень вкусными.

 Все монахи, за исключением отца Иоанна с отвращением смотрели на дикарей и почти ничего не ели. Остальные, не скрывали аппетита и уминали всё, что предлагалось. Черепаховое мясо оказалось нежным и приятным на вкус.

 После пира, капитан поблагодарил вождя и сказал, что они останутся на земле некоторое время, но будут ночевать на берегу. Понимая, что на обустройство лагеря потребуется время, он приказал своим людям отправляться обратно. Прихватив бананы и кокосы, которые принесли для них, они ушли из деревни.

 Решение обустроить место для лагеря на берегу было, конечно, не случайным. Желание видеть корабли и быть на открытом пространстве руководило Дьюком, и такой выбор был очевидным. Дикари нисколько не удивились желанию капитана, и проводили белых до берега. Потом  они долго наблюдали, как пришельцы обустраивали место временного пребывания.

 Первая ночь на новой земле прошла тихо и незаметно. Утомленные и сытые матросы крепко спали. Туземцы ушли в своё поселение. Дозорные несли вахту.

 Дальнейшее пребывание на берегу оказалось спокойным и плодотворным.  Команде Дьюка удалось значительно пополнить запасы свежим продовольствием, охотясь самостоятельно и выменивая продукты у туземцев. Здоровье  значительно окрепло, а отношения с дикарями приобрели истинно дружеский характер. Было несколько случаев мелких краж туземцами, но случились они из-за того, что у них не было понимания собственности. Незначительные наказания за это они принимали спокойно, пытаясь дать что-то взамен, и очень скоро вовсе забывали происшедшее.

 Наблюдая за образом жизни дикарей,  отец Иоанн сделал несколько удивительных открытий. При обменах с белыми, они абсолютно пренебрегали тем, что могло как-то облегчить их жизнь, предпочитая безделушки  для  украшения. Такие изделия из железа, как топоры, не представляли для них никакой ценности.  Они умело пользовались своими каменными, которые научились остро обрабатывать, и это вполне их устраивало.

 Выстрелы из огнестрельного оружия сначала их сильно пугали, но затем, они привыкли к ним, и любили ходить с моряками на охоту.

  Высшей степенью доверия и дружбы у туземцев считался обмен именами. Они торжественно заявляли, когда хотели сделать это, и с тех пор отзывались только на новое имя. Так вождь, которого звали Консой,  в конце концов, объявил, что его  новое имя Дьюк, а капитана назвал своим прежним. Было смешно наблюдать, как туземцы называли теперь этого толстого предводителя.

  Насчёт религии, скоро стало очевидно, что они вообще её не имеют. Поклонение чему-либо, или кому-либо напрочь отсутствовало в их жизни. В непогоду они боялись молний, грома,  но не думали служить им. Все обряды, если их можно было назвать таковыми, заключались в танцах, которые устраивались туземцами по любому поводу. Так, на второй день, едва лагерь обстроился, дикари принялись танцевать весьма увлечённо, украсив себя и людей Дьюка венками из больших, ярких цветов.

 Впрочем, некоторое почтение они оказывали своим умершим. Кладбище, оказавшееся недалеко от  деревни, представляло собой помосты, поднятые над землёй с помощью  обработанных стволов деревьев. На них трупы разлагались, превращаясь в скелеты. Проходя мимо, туземцы склоняли головы и становились печальными. Однако едва кладбище заканчивалось, настроение у них заметно улучшалось.

 Болезни, судя по всему, у туземцев  тоже отсутствовали. Отец Иоанн, осмотрел почти всех, но не обнаружил никаких признаков заболеваний. Ровные, белые зубы особенно бросались в глаза и свидетельствовали о здоровье. Тучность вождя была единичной, и легко объяснялась его манерой питаться. Все неоднократно становились свидетелями, как он обильно и часто ел. Видимо, это являлось одним из признаков его высокого положения.

 Пороки, присущие европейцам, также были им незнакомы, а незначительные конфликты между собой, всегда разрешались быстро и в последующем о них даже не вспоминалось.

 Питались туземцы довольно разнообразно. В их рацион входили рыба, мясо, растительная пища. Всё что требовалось, водилось на их земле в изобилии, и они никогда не делали запасов. Интересно проходила ловля морских черепах. Пользуясь тем, что они спят на поверхности воды, дикари тихонько подплывали. Затем ныряли  под неё и, ухватив черепаху за нижний панцирь у хвоста, пытались утянуть под воду.  Проснувшаяся  черепаха не понимала, что с ней происходит, и  наоборот, старалась остаться на поверхности. Этим замешательством пользовались  туземцы, окружив её со всех сторон и выволакивая на берег.

 Рыбная ловля у них проходила с помощью сетей, которые делались из тонких полос крепких, длинных листьев, переплетённых между собой. Лодки, как видно, совсем не использовались этими туземцами. Скорее всего, они умели их выдалбливать из крупных деревьев, но за ненадобностью не делали. Плавали дикари  очень хорошо, делая сильные взмахи руками, а ныряли, надолго задерживая дыхание. Причём умели плавать и мужчины и женщины.

 Так же скоро раскрылась тайна уже полюбившегося напитка, похожего на брагу. Готовили его из корней определённого  дерева и  спелых плодов, тщательно перетирая их между собой и складывая  полученную мякоть во фляги  из тыкв. Затем, всё племя собиралось, и дружно плевало в эти фляги. Вероятно, таким образом, они делали закваску. Потом добавляли воды. Несколько дней фляги стояли на солнце, затем их убирали в тень. Примерно через месяц брага была готова. Понятно, что такой способ приготовления, напрочь отбил охоту к этому напитку у людей Дьюка.

 Благодаря частым походам, скоро стало понятно, что это  остров. Побывав однажды на вершине холма, Дьюк отчетливо это увидел. После такого наблюдения, надолго задерживаться здесь уже не было смысла. 
 
 Научившись немного понимать  несложный язык туземцев, отец Иоанн  и Хуан Кастаньеда   узнали, что не все туземцы, живущие на других землях,  такие миролюбивые. Некоторые  воюют между собой. Все попытки Хуана разузнать о золоте, ни к чему не привели. Этот металл был совершенно не знаком дикарям. Так же они никак не хотели понять, почему люди с крестами на шее постоянно говорят о каком-то Боге, которого им нужно бояться.

- Я никого не боюсь, - гордо сказал Консой, и для убедительности стукнул себя в грудь, - пускай меня боятся, а я не боюсь.

 Эти слова поставили точку на попытках отца Филиппа внушить им почитание Бога. Действовать силой на этом острове, который оказался не таким большим, пока не было нужды. Судя по всему, это племя было на нём единственным, и справиться с ним в дальнейшем не представляло труда. Оставлять здесь  монахов  и прочих людей, когда они могли понадобиться на большой земле, было  сейчас неразумно.

 После короткого совещания путешественники приняли решение готовиться к дальнейшему пути. Туземцы говорили, что большая земля есть в направлении юга. Туда и собрался идти Дьюк. С вождём он договорился, что два туземца поедут с ними. Таким образом, появилась возможность лучше изучить язык дикарей, а их  обучить своему.

 Через несколько дней, загруженные свежей провизией и водой, корабли капитана Дьюка вышли из бухты и направились  на юг. На борту «Рояла» появились два молодых туземца, которые плакали, глядя на удаляющиеся родные берега.