Слесари

Иногда говорят: "Ну, надеюсь, не за слесаря вышла?..", или: "Как какой-нибудь слесарь!.." Иными словами, наблюдается явное уничижение людей этой профессии... ах, простите, - "данной компетенции".

В своё время, в шестнадцать, в техникумовской мастерской я прошёл слесарную практику, получил второй разряд слесаря, потом была разная жизнь, разная работа, в двадцать пять я сдал на пятый разряд на заводской комиссии при главном инженере, а в общем отработал слесарем-ремонтником одиннадцать лет, и накопилось рассказать кое-что о слесарях.

Но начну "с литературы": в двадцатых (прошлого века) Алексей Толстой возвращается из эмиграции, на улице Питера он видит сидящего на тротуаре, спиной к стене, человека. Тот пьяно ругается на всех (что все на него чертыхаются, перешагивают): "А я буду здесь сидеть! Вы знаете, кто я? Я - слесарь!" В общем, была получка, напился. Появился представитель правопорядка, не решился грубить слесарю, а только спросил адрес и с кем живет. Остановил извозчика, велел грузить и везти, сказал адрес. "А кто платить будет?" - возмутился извозчик. "Вези! - приказал правоохранник. - Жена заплатит..." А токари в начале того века в своей мастерской вообще появлялись не иначе, как во фраках и с бабочками: "секта" посвященных...

Я был молод ещё, засидевшиеся подружки жены жалуются: "Тебе повезло, у мужа высшее образование, начальник, зарплата о-ё-ё..." А в ответ: "А вы забыли, что я за слесаря выходила и горы мазуты перестирала?.."

Однажды был у меня в цехе слесарь-сантехник (я был механиком цеха): он ремонтировал воздуховоды и разные другие трубопроводы, а сам жил на Шарташе, с удобствами на улице. В цехе унитазов тоже не было, были "армейские" приёмники в уровне пола, хоть и со смывом; то есть этот работник в глаза не видел своей истинной "компетенции" - унитазов, а назывался "сантехник". И вот в заводоуправлении засорился унитаз, а "ихний" сантехник в отпуске. Наш пришёл, растолкал очередь женщин у двери, долго осматривался, какую трубу где ремонтировать... Ему говорят, мол, вон "там" засор. Засучив рукава, "сантехник" протолкнул руку в залитый унитаз, долго исследовал что-то на ощупь, вытащил руку, понюхал на ладони и поднял "на присутствующих" полный искреннего удивления взгляд! Взгляд переходил в возмущение и перешёл в презрительный укор: "Так вы туда что, наср... , что ли?!.." Женщины, переминаясь, теперь тоже с удивлением рассматривали слесаря, некоторые побежали на другой этаж. Беда без специалиста!..

Помню моё первое назначение "на руководящую должность" - механиком цеха, в котором было оборудование высшей, пятнадцатой, группы сложности: автоматы по производству крупных болтов и гаек. У меня за плечами, кроме диплома техника-механика, были уже высокая квалификация слесаря-ремонтника и соответствующий опыт. На одном автомате стал постукивать и нагреваться (пятитонный) коленвал. Я сразу же предложил (опираясь на слесарский свой опыт) снять головку шатуна, посмотреть, где и как "трёт", и тогда принять решение (восстановить трущиеся поверхности "шабрением" - слесарная операция). Но заводское ремонтное начальство не согласилось. Обвешали двигатель приборами, составляли какие-то графики прыжков тока, потом самолётом доставили из Ленинграда (на Урал) бочку специального масла, заменили, все равно греется и стучит. Тогда обратились в трест. Приехали два инженера-механика, к станку принципиально не пошли, велели позвать механика цеха (меня) с чертежами. Поизучали чертежи, выслушали моё "слесарное" мнение и высказали начальству: "У вас механик цеха с образованием по этим станкам! Почему его не послушали? Считаем, что шатунные втулки подносились, исчез тепловой зазор на боковых "галтелях", они превратились в "клин"... Нужно бормашиной, можно и шабрением, содрать слой металла с галтелей, и - всё! Работы на полдня, а вы вторую неделю простаиваете..." На предложение пройти все-таки к станку "посмотреть" -  опять, с насмешкой даже, отказались, ткнули пальцами в мою грудь: "Вот механика цеха слушайте и выполняйте, что скажет..."

Если бы не мой слесарный опыт, я бы тоже с умным, ищущим видом участвовал в составлении разных графиков возле "больного" станка. Но "заочный" (без подхода к станку) и верный диагноз инженеров из треста - за это нельзя не уважать!.. То есть если ты не хочешь быть "простым", но тем не менее хорошим, слесарем, то кем-то иным (инженером, функционером, творцом культуры) будь тоже хотя бы хорошим, но лучше отличным, чтобы уважали не только коллеги, но и слесари.

Уралмашзавод. Идёт сорокадневный капитальный ремонт самого большого гидравлического пресса (усилие десять тысяч тонн). В СССР таких два, второй - в Запорожье. На период ремонта все громадные болванки, которые привозились по железной дороге на Уралмаш (для ковки на этом прессе), теперь направлены в Запорожье, логистика пересмотрена. Но уже формируется и поставка на Урал - к плановому завершению ремонта пресса. Ремонт должен быть закончен такого-то числа к десяти утра, не позднее. В кузнечно-прессовом цехе (№37) "дежурит" один из заместителей министра тяжёлого машиностроения, контролирует посуточное выполнение графика ремонта; если будет "срыв" в какие-то сутки - время не наверстать. И вот работы остановились: не могут отсоединить один из подающих трубопроводов, вечерняя смена слесарей торопливо спорят (работа в три смены), виновато оглядываются на заместителя министра. Принимается решение вызвать из дома бригадира, тот знает вся и всё. Но посыльные вернулись ни с чем: у бригадира именины, и на сей момент он спит в стельку пьяный, не могли разбудить (вот уж точно, напился, как слесарь!).

Что делать? Если привезти "спящего" - на проходной пьяного не пустят, не посмотрят и на начальство! И тогда на директорской "Волге" через грузовые ворота (из легковушек там пропускали только директорскую и ещё одну - с начальником "злачного места" - площадки обработки металлолома), через ворота эти провезли лежащего на заднем сиденье бригадира Анатолия Квашнина. Завели в цех - к заместителю министра, тот держал Квашнина слева, кто-то справа. Бригадир минуту всматривался в пресс, потом поманил пальцем, что-то коротко сказал звеньевому, пошёл на выход, поддерживаемый с двух сторон; у цеха ждала директорская "Волга", график хода работ был спасён.

Я с Квашниным проработал два года и какое-то время даже подменял его. Мы, слесари-ремонтники по кранам и горячим цехам, получали больше, нежели директор среднего завода, ибо, работая сдельно, без страховки ходили по балкам перекрытий цехов - для закрепления подъемных приспособлений, работали на высоте при плюс восемьдесят, работали на свою ответственность с полугодовой гарантией (огрехи в течении полугода исправляли "бесплатно"). И все, кто поработал лет десять и более, дольше пятидесяти пяти не жили: формовочные и литейные цеха очень канцерогенны. А на пенсию "выходили" тоже в пятьдесят пять...

И вот надо ремонтировать "нечто" в секретном цехе, пропуска в которые оформляют только при соответствующем стаже. А это "нечто" ремонтировалось раз в девять лет. И надо провести ремонт так, чтобы кто-то, переняв хитрые приемы ремонта этого "нечто", смог их передать через девять лет следующим. Стали из состава бригады формировать группу человека в четыре.  Не забуду это совещание! Хафизов: "Ну, я могу пойти..." Новый бугор Константинов: " Тебе сколько? Пятьдесят вроде отмечали? Ты через пять лет сдохнешь, а нам надо, чтобы девять лет кто-то жил..." Хафизов спорить не стал и, видно было, не обиделся на "сдохнешь": ведь ещё пять лет он будет радоваться жизни (и работе)... В конце концов решили на всякий случай включить в группу меня, ибо мне всего тридцать. Но у меня ещё не было допуска и пропуска!..

В тот цех был узкий люк в одном месте в стене - для подачи туда кислородных и газовых баллонов и прочего. Неделю каждое утро меня укладывали на специальную тележку, прошедшие уже в цех напарники нажимали кнопку, и тележка провозила меня сквозь стену внутрь. А обратно выходил со всеми через пост в воротах... Я отработал всего два года, струсил и уволился, предупредив за год; держать не стали, ибо в трудовой моей были начальственные должности, а образование последнее - философ.

Поразительно, как эти уралмашевские слесари болели за свое дело! За свою "компетенцию", и я "прихворнул" вместе с ними, и никогда не забуду Толю Квашнина. Когда бригада приходила к нему поздравить с именинами, накрывался стол, ставились стаканы и так далее. Но в последний момент Квашнин матерился: "Нет! Не хочу тут!.. Ну не могу! Пошли, ребята, за гаражи!.." А вы когда-нибудь пили за гаражами?

И работать, и выпить с Квашниным (за гаражами!) было удовольствие. Он был немногословен, лишь хитро прищуривался, когда кто-то вспоминал "экстремальный случай". Например, когда строители плохо закрепили ремонтные леса под грузовой тележкой крана, почти вся бригада на лесах - и леса полетели вниз с 20-метровой высоты... Вместе с мужиками, но как-то удачно "спланировали" - и никто даже не ушибся...

Потом Толю Квашнина похоронили, в 56 лет, бугром стал другой, по прозвищу Звонок (у всех были прозвища, у меня - Поп). Однажды сидим в мартеновском цехе на втором ярусе (там как бы два "пола": нижний и верхний), ждём, когда нам "отдадут" кран для ремонта. Сидим. А нетерпеливый Звонок ходит и ходит, напоминает на десятый раз, кто что будет делать...  И вот говорит одному: "А ты почему сидишь?" Слесарь удивился: "Так ведь все сидят!" Тогда бугор возразил: "А ты сидишь с похмелья! Ещё раз так будешь сидеть - выгоню!.." И пошёл, но недалеко: за спиной у него был обрыв метра четыре - к нижнему уровню. А мы видели, что там что-то монтируют, и из бетона торчат густо арматурные штыри. И Звонок, как подкошенный, просто исчез туда, и тишина! Мы переглянулись и замолчали, кто-то прошептал: "Конец бригадиру!" В это время по лесенке, как ни в чём не бывало, влез обратно бугор и удивленно спрашивает: "Чего все замолчали-то?!" Ему отвечают: "Звонок, так ведь мы думали, что ты убился!" На что неугомонный наш Звонок ответил: "Как я мог убиться, если я упал точно между штырями?!.."