Шутник

- Ве-ень-ка! Вы-хо-ди! - неслось через открытое окно.
Голоса пацанов сливались в нестройный хор галдящих галок, и до четвёртого этажа долетали в искажённом, каком-то насмешливом смысле. Венька вот уже полчаса разглядывал с расстояния семи сантиметров цветок на обоях, который "чудесным образом" расположился в складке единственного свободного в комнате, угла. И поскольку лишь это было ему позволено в ближайший час, он этим и занимался. Сводя и разводя зрачки, Венька крутил этот цветок словно в калейдоскопе. Цветок то сливался с орнаментом, расплываясь в нём, то выделялся на салатном поле ярким пятном с размытыми очертаниями, то резко проявив контуры, представал перед отбывающим наказание дивным сказочным растением. Постепенно рисунок перестал меняться и поплыл куда-то вверх и вправо.
- Уф-ф-ф,- вздохнул Вениамин, тем, признав своё утомление, и крепко зажмурил глаза, - Ну сколько ещё ...
Подзатыльник застал врасплох. И хоть он был не сильным, Веньку обидел.
- Не слышишь ничего?! - раздался звук с неба, так похожий на голос матери. "Так можно и окосеть"- почему-то подумал Венька. И как-то совершенно не специально, тщательно сведя правый глаз к переносице (чем он шокировал не одну девчонку в своём втором классе), Венька медленно повернулся лицом к матери и левым преданно, с выражением раскаяния (за что не помнил) посмотрел ей в лицо. ... . Шутка удалась. Мама медленно осела на стоящий рядом, стул и выронила из рук полотенце. Венька без эмоций продолжал "фокус с косым глазом", прикидывая - сколько он сможет так простоять.
- Ве-еня-я...,- мать произнесла тихо, почти по слогам, но Веньку это отвлекло и на секунду расслабило.
- Чё?- спросил он, выравнивая взгляд и фокусируя его на сидящей маме.
Следующий подзатыльник был значительно сильней, но почему-то не таким обидным.
- Я тебя спрашиваю..., так ..., - мама явно забыла: что же она спрашивает. Веньку это порадовало, и он хихикнул в срочно прижатую к губам, ладошку. Вот чудеса - за подобные шутки шутник неоднократно был бит, но какое-то тонкое и совершенно неописуемое наслаждение веселило мальчишку, и утверждала в нём убеждение: "какие все смешные".
Особенно сильно хотелось в этом убедиться в какие-нибудь обидные  и унизительные минуты. Мать снова ушла что-то готовить, и Веньке было милостиво позволено продолжать великое стояние. Потерев место приложения маминой руки, он вернулся к своему цветку. "Здорово получается у меня с глазом", - подумал Венька.
      Ему вдруг вспомнилась поездка в деревню этим летом. Речка, кони, велосипед и уйма бесконтрольного времени, в общем, всё то чего Вениамин лишён в большом и никогда не воспринимавшимся им родным, городе. У бабушки всё можно и никто не наказывает, надо лишь помочь что-нибудь сделать, а это такая малая цена за полную свободу. Но вот беда, в деревне есть Петька. Он большой и постоянно что-нибудь отбирает, и ведь не просит (могут и дать), а именно отбирает. О нём Венька помнил всегда. И как-то утром выходя из дома, обидчик был обнаружен стоящим у плетня. Он лениво разглядывал гуляющих гусей, навалившись не сплетённые в забор ветви ивы. Вот сейчас стоит пройти мимо и этот (хоть и ровесник, но такой большой) жадина отберёт что-нибудь, например пряники, с которыми обычно Вениамин шёл гулять. Веньку осенило. Он суетливо и с бешеным азартом принялся исполнять ещё только формирующийся план страшной мести за все отобранные пряники и конфеты, за семечки и невозможность отстоять своё добро. Руки делали всё так медленно, а мысли всё неслись вперёд производя суд и вынося последний и страшный приговор, без оправданий, без смягчений. Отрезана огромная горбушка хлеба, откушен от неё солидный кусок, а оставшаяся часть тщательно покрыта чёрным (похожим на повидло) солидолом. С набитым ртом, с бережно подхваченным "бутербродом" Венька помчался на улицу, в нетерпении суда и в страхе опоздать на исполнение приговора. Перед калиткой притормозил, оценил инструмент наказание (ну точно - повидло), отдышался и с небрежным видом, аппетитно чавкая заранее откушенным куском, не спеша направился из двора в переулок. Да, вот ОН заметил, ОН стоит и смотрит. Вот улыбается своей такой противной улыбкой людоеда. "Сейчас, сейчас ты причмокнешь, как всегда, и ..."
- "Павидла шта-ли, давай суда...", - слегка отклоняясь от забора нараспев протянул Петька знакомую до омерзения фразу.
Интригуя и вводя в желание,  злорадно и неестественно пугаясь, Венька резко убрал руку с "лакомством" за спину:
- Не дам !
- Чево-о?! - Петька отшатнулся толстым, как подушка задом от плетня и шагнул для расправы над посмевшим не заплатить, данником.
Ещё раз ехидно испугавшись, Вениамин послушно протянул своё "угощение", покорно с ним расстался и, не медля ни секунды рванул по переулку. Момент откусывания Венька пропустил, но счастье видеть попытку избавления от доброй порции солидола он имел. У Петьки такой огромный рот, кусает он такими большими кусками, а солидол не тает и не мёрзнет.... Смех давил и мешал бежать, истерика рвала горло и мешала смеяться, успех туманил голову и не давал сориентироваться в беге. Петляя и останавливаясь, на всякий случай, оглядываясь и придерживая живот, Венька нервным бегом мчался от места расправы.
     "Смешно", - оценил, улыбнувшись, Вениамин.
В кране журчала вода, что-то шипело на сковородке, изредка позвякивала посуда, а с улицы всё неслось и неслось:
- Ве-ень-ка! Вы-хо-ди! ...