А вот ещё был случай... 1989 г. Шторм. Обская губа

               
               

                ШТОРМ. ОБСКАЯ ГУБА.
      
Серое осеннее утро. Катер «ГОСВОДНАДЗОР» пришвартован к берегу Обской Губы у северного посёлка Ямбург. В посёлке несколько блочных двухэтажных домов и видимо – невидимо вагончиков в которых проживают разведчики и добытчики        Ямальского газа.
       Экипаж теплохода – капитан Жернаков Александр Викторович, я – 1 штурман, 1 помощник капитана и механик по совместительству, моя жена Галя – помощник механика и кок по совместительству, и сын Вадим – рулевой – моторист. И два инспектора «Госводнадзора».
       Задача нашего экипажа заключалась в доставке инспекторов на борт судна сбросившего подсланевые воды, технические и фекальные жидкости в акватории реки Обь вниз от города Салехард и Обской Губы вплоть до выхода в Карское море.
       Мрачное, слегка моросящее утро, располагало весь экипаж к лёгкой дрёме после вкусного, сытного завтрака. Но вдруг с вертолёта, работающего с нами в паре, поступили координаты судна, за которым тянулся тёмно - зеркальный, предательский шлейф.
       Александр Викторович запустил двигатели. Вадим снял швартовы. Я рассчитал траекторию маршрута по Обской Губе. Предоставил капитану расчёт для движения по компасу и мы выдвинулись в погоню за нарушителем, осквернившим чистоту северных вод.
       Через несколько часов мы обнаружили его стоящем на якоре в акватории вод, омывающих мыс Каменный. Два представителя власти по охране чистоты водоёмов и водных ресурсов России поднялись на борт судна - нарушителя. Через два часа, выполнив свои служебные обязанности, они вернулись на катер и мы пошли в сторону своей постоянной стоянки.
       К этому времени погода стала кардинально меняться. Разыгрался, расшалился разгулявшийся ветер. Поднялась лёгкая, но уже угрожающая волна. Капитаны судов, стоящих на рейде, предупредили нас, что им поступило штормовое предупреждение о значительном усилении ветра и соответственно об опасном увеличении волны.
       Александр Викторович, всю жизнь посвятивший морям и рекам, поблагодарил всех за предупреждение, но гордо проигнорировал их предложение спрятаться от стихии в ближайшей бухте и переждать каприз разбушевавшейся погоды.
       Он дал нам команду проверить и задраить люки и иллюминаторы и мы постепенно стали уходить от берега. Волна с каждой милей становилась всё выше и выше. Берег, оставшийся далеко позади, растаял за стеной леденящей мороси. До ближайшего впереди берега, к которому можно было подойти и пришвартоваться было не менее пятнадцати миль.
       Боковая волна стала угрожающе кренить катер. Капитан, во-избежание а-вер-киля изменил направление курса. Приближение к берегу стало невозможным. Зато катер перестал раскачиваться, как ванька-встанька и начал резать волну носом. С каждой минутой катер взмывал на волнах всё выше и выше. В конце концов катер стал после каждого подъёма на гребень не просто опускаться вниз, а падать камнем и целиком проваливаться в пучину и несколько мгновений продолжал движение, как подводная лодка. Все, внутренне приготовились к надвигающейся гибели. Одели спасательные жилеты, хотя прекрасно понимали, что в ледяной сентябрьской воде наша жизнь угаснет через несколько минут.
       Только один капитан, как стойкий оловянный солдатик, с невозмутимым видом стоял у штурвала и казалось был совершенно уверен в непотопляемости нашего судна.
       Катер был ещё новый и мы ни разу не попадавшие в такой шторм, ещё не закрепили в кают-компании стол, стулья и диваны. Они, с лежащими на них, бледными, как белое полотно инспекторами, безостановочно носились от борта к борту.
     Мне каждые пятнадцать минут необходимо было покидать капитанскую рубку и спускаться в машинное отделение, чтобы проверить всё ли там в надлежащем порядке. В машинном отделении всё было намертво закреплено и слава богу не разрушалось и не выходило из строя. Двигатели (два по триста) работали в штатном режиме. Слани, то проваливались из-под ног, то ударяли в ноги, заставляя их сгибаться в коленях. Держась за поручни, предусмотрительно закреплённые на протяжении всего пути осмотра машинного отделения, я внимательно осмотрев и убедившись, что всё в порядке, вновь поднимался в капитанскую рубку и становился рядом с капитаном, что бы проверить по карте и компасу (берегов не было видно) не сбились ли мы с намеченного курса.
       Через несколько часов ветер утихомирил свой необузданный порыв. Небо прояснилось. На горизонте показался берег.  Капитан, выбившийся из сил, передал мне штурвал и ушёл вниз в свой кубрик.
       Примерно через час мы пришвартовались к месту нашей стоянки. Все изнеможённые, но счастливые поднялись на палубу глотнуть глоток свежего воздуха и насладится прибрежной тишиной. После надрывного рокота дизелей, скрипа катающихся диванов и грохота бьющейся о борт, взбесившейся волны, лёгкий шелест прибоя казался божественно ласковым и приветливым, ласкающим слух. Сравнимый со сладострастным звучанием манящих Сирен*, неудержимо зовущих в открытое море.
       Галя, прошептав молитву и поблагодарив Бога за спасение, клятвенно пообещала ему, что эта навигация будет для нас последней.
       Немного отдохнув от изнурительного перехода, инспектора попросили нас зайти в бухту Ямбурга, чтобы сходить в баньку на одном из плавкранов, попариться и снять стресс после тяжёлого штормового дня.
       Я пришвартовал судно к плавкрану и ушёл отдыхать. Примерно через час инспекторы вернулись и почему-то разбудили не меня, а капитана. Он вошёл в рубку. Не запустив двигатели, и не сняв швартовые начал крутить штурвал как будто бы и впрямь управляет катером, внимательно вглядываясь в ночную акваторию порта и “маневрируя”, как казалось ему, между стоящими плавсредствами.
       Поняв, что капитан невменяемо пьян и ещё видимо не проснулся, после убойной дозы для снятия стресса, инспекторы вежливо поблагодарили его и он, с чувством выполненного долга, ушёл отдыхать. Понять истинное состояние капитана было трудно. Он с каждой рюмкой становился всё прямее. Спина и плечи расправлялись. Походка становилась, как у офицера, идущего на параде по Красной площади.
       Работу капитана, не доведённую до конца, пришлось завершить мне.
       Мы все безмерно уважали Александра Викторовича и потому не рассказали ему об этом курьёзе, чтобы не вводить его в неловкое положение.
      По окончании навигации, сразу после постановки катера на зимнюю стоянку в порту приписки в городе Надым, мы всей семьёй подали заявление на увольнение. Капитан очень жалел, что мы покидаем его, но Галя была непреклонна в своём решении и выполнила обещание - данное Богу сразу после шторма.

                * * *

Сирены* - в древнегреческой мифологии — демонические существа, верхняя часть тела которых была женской, а нижняя — птичьей.
Сирены олицетворяли собой обворожительную, но коварную морскую поверхность, под которой скрываются острые утёсы и мели. Они унаследовали от отца дикую стихийность, а от матери-музы — божественный голос.
В послегомеровских сказаниях сирены изображаются, как девы чудной красоты, с очаровательным голосом.
В классической античности дикие хтонические сирены превращаются в сладкоголосых мудрых сирен, каждая из которых сидит на одной из восьми небесных сфер мирового веретена богини Ананке, создавая своим пением величавую гармонию космоса.