Надлом. Часть 2. Глава 6

Пшенная каша.

Шел шестьдесят первый год. Зима уходила, уступая место теплу, весна предвещала быть ранней. Заметно прибавился день. Перестали завывать февральские метели, наметая сугробы под заборами. Ребятишки носились по улице, строили городки из снега, катались с горки,  не загнать домой. Март щедро одарял землю жаркими лучами солнца. На солнечной стороне улицы появились темные проталины. С крыш повисли первые ледяные сосульки. Воробьи захороводились, сбиваясь в стаи и отстаивая право на создание пары.

Облюбовав скворечник, пара воробьев, начала вить в нем гнездо, выбрасывая из него старые лохмотья него. На что надеялись серобокие? Каждый год, возвращаясь в свой домик, скворцы устраивали захватчикам трепку. Сколько бы скворцы не выбрасывали наглого воробьишку из гнезда, он с чириканьем возвращался назад. Летели из скворечника воробьиные перья, но глава будущего потомства не сдавался до  последнего. Вокруг скворечника собралась  воробьиная стая, кружит, чирикает на разные голоса. И, в конце концов, изрядно потрепанный и общипанный упрямец, выброшенный из скворечника, летит до самой земли. Даже не обращая внимания на кошку, которая сидит на заборе, поджидая момента удачной охоты.

Март не весна, а предвесенье. Обманчиво первое тепло. Ударят еще морозы на Федота. «На весну надейся, а дров запасай!» - гласит народная пословица.
Алена сидела у окна с вязанием в руках, наблюдая за воробьиным гамом.  Малыш толкался настойчиво в животе. «Скоро рожать, а мне все равно», - подумала Алена. Не делилась она больше с мужем своими ощущениями материнства, не позволяла ему подолгу  слушать, как ворочается маленький человечек в животе. Вот и сейчас малыш толкался в упругий живот матери, то в одном месте, то в другом. Вспомнилось, как ждали они первого ребенка. Митя был всегда веселый, ласковый, и счастье переполняло все клеточки ее души. Когда же погасла ее радость? Она посмотрела на
Красный угол. Жаль, нет маминой иконы. Алена мысленно попросила прощения у Бога за то, что не народившийся малыш приводит ее в уныние. Разве он виноват? Запах свежеиспеченного хлеба напомнил, что пришло время обеда.

Митрий ехал домой, остановился у горки, дочки уселись в сани. В дом вошли с шумом и визгом, мокрые фуфайки стояли коробом. Рукавички от снега распушились, как воробушки, валенки обледенели.
- Придется Лоре ехать в лес в отцовской фуфайке, - сказала Алена, разливая щи по тарелкам.
- Я тоже хочу в лес.
- Мала ты еще, дочка, - ответил отец Зойке, - подрастешь, будешь моей помощницей.
- Буду! - ответила радостно Зойка. - Мама, а ты кашу желтенькую свалила?
- Полный чугунок.

Зойка побежала на кухню, заглянула в чугунок, который стоял на лавке и довольная сказала:
- Хватит всем!
- А вот и не хватит, мы с папкой ее сегодня в лес увезем.
- Зачем?
- Зайчатам.
- Весь чугунок увезете?
- Весь-весь, - дразнила Лора младшую сестру, зная, что та больше всего любила пшенную кашу.
- Не дам! - Зойка обхватила руками не совсем остывший чугунок.
Коричневая пенка пахла вкусно. Слезы навернулись на глаза.
- Жадина! А как же зайчата? Они маленькие, есть хотят.
- Я только маленечко съем, молоком лазведу, а?!
- Ну, разве только маленечко, - сказала Алена, улыбаясь и накладывая кашу в миску.
- Хватит, хватит, а то зайчатам не останется, - говорила довольная Зойка.
- Лора, ты скоро? Валенки надень подшитые кирзой, чтобы ноги не промочить.
- Погоди, дочка, - завязала Алена  шаль на спине.
А отец, застелив сани полушубком,  приговаривал:
- Держись мужичок с ноготок. Но-о! Поехали!

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/01/16/310