Не уходи, мама

 
     Анна чувствовала себя очень плохо. Открылась старая рана. Правый бок покраснел и распух. Под кожей двигались плотные серые желваки; боль сжимала голову, тело трясло от холода, рука одеревенела и не слушалась…
     Болезнь настигла ее в дороге при обходе сельских коммун с проверкой выполнения графика покосов и заготовки кормов. Погода была сырая, ветреная и немудрено, что разгоряченная от быстрой ходьбы Анна простыла.
      Ночью ее на телеге подвезли к дому и уложили в постель. Сельский возница принес из колодца ведро свежей воды и растопил печь. Он выложил на стол две пол-литровых бутылочки: одну с молоком, другую с медом, туесок с клюквой, кусок нутряного сала; показал испуганным детям, как готовить целебное питье. Наказал, чтобы утром они вызвали доктора, и уехал.
      Коля сразу же придвинул к постели матери единственный табурет, поставил на него миску с водой и велел сестренке каждые две–три минуты менять маме повязку на лоб, а сам приступил к изготовлению согревающего напитка.
     Мальчик размял две ложки клюквы, залил ее кипятком и стал ждать. Когда раствор несколько остыл, осторожно перелил его в мамину кружку и положил ложку меда. Питье было готово.
     Детям не впервой дежурить у постели матери. Здоровье Анны подорвано в немецком плену, в суровых условиях партизанской жизни. И сейчас, когда война идет уже на чужой территории, все еще работает в режиме военного времени. Она ответственна за восстановление в районе системы социальной помощи населению, за редакцию и выпуск газеты «Сельский быт», за проведение в подшефном колхозе посевной, подготовка к которой начинается уже в феврале, и за уборку урожая сельскохозяйственных культур, заканчивающуюся по льну и свекле только в ноябре. Она мало спит, плохо питается. Свой талон на обед в столовой делит на троих: суп ест сама, а кашу или картошку с хлебом отдает детям. Откуда взяться здоровью?
— Лена, залезай на кровать, помоги маме поднять голову, — командует брат, — а я буду из ложечки ее поить.
      В течение получаса дети с большим трудом влили в рот матери стакан целебного напитка, но согреть ее так и не смогли.
Коля собрал всю одежду, что была в доме, и накинул ее на маму поверх одеяла.
— Лена, залезай под одеяло и грей маме спинку, а я налью в бутылочку горячей воды и поставлю ей в ноги.
    Лена залезла под ворох тряпья и стала усиленно дышать, чтобы мама могла пропотеть. Она старалась: маленькие пальчики растирали плечи, лопатки, поясницу Анны. Однако на ее заботу мама не реагировала.
— Мамочка, ты согрелась?
   Лена прислушивается и ждет ответа, но слышит только тихий стон. Она ласково гладит маму, ее волосы, целует ее плечи, шепчет ласковые слова:
— Мамочка, милая, хорошая, любимая, ну, скажи, что-нибудь…
 — Лена, не тревожь маму. Видишь, она без сознания и тебя не слышит. Ты лучше согревай ее, — строго говорит брат.
      На некоторое время девочка умолкает, и только ее руки продолжают осторожно двигаться по телу больной матери.
     Колотун прошел, и тело мамы перестало вздрагивать. Лена слышит только шорох, создаваемый движением своих рук.
     Вместе с шорохом в головке девочки кружат страшные мысли: «Почему же мама молчит? Почему не отвечает на ее ласку?»
     Лена садится и заглядывает в лицо матери. Оно строгое, осунувшееся, чужое.
     Лена быстро лезет под одеяло и крепко прижимается к маме с единственной целью — наполнить ее тело своим теплом. Девочка напряглась в мысленной мольбе: «Мамочка! Милая… Ты меня слышишь? Скажи…»
    Вместо ответа — потрескивание дров в печурке.
— Мамочка, любимая, хорошая моя… Я так ждала тебя, скучала… Я выучила твои любимые стихи: «У дядюшки Якова»…
Но мама молчит.
— Мамочка я сшила азбуку из парашюта и положила в нее буковки; я покажу тебе; я почитаю тебе книжку…
      Признаков того что мама слышит маленькую дочку, нет. Лена — в панике: а вдруг мама устала от них и ушла, а они с Колькой остались одни…
— Мама! Не уходи!— громко кричит Лена и скатывается с кровати. В слезах, она спешно натягивает платьице…
— Ты куда? — удивленно спрашивает Коля.
— За доктором, — бормочет девочка, застегивая сандалики.
— Еще ночь…
     Но Лена уже за порогом и не слышит брата. Она знает каждый бугорок, каждую ямку на дороге и потому бежит быстро, не обращая внимания на темноту. Ее гонит страх потерять маму.
    Карл Францевич живет на другом краю поселка. Пожилой доктор спит чутко. Он сразу распознал в редких звуках ночи тревожные шлепки на дороге и прерывающийся от внутреннего напряжения голос ребенка:
— Карл Францевич, спасите мою маму!
— Леночка! Деточка, я сейчас…
   Карлу Францевичу ничего не надо объяснять; он знает все о здоровье Анны.
Его саквояж наготове. Он кладет в него хирургический инструмент, свежий халат и несколько пузырьков с жидкостью.
   Обратный путь не менее стремительный. С табуретки смахивается все лишнее. Доктор выкладывает на чистую салфетку инструмент, прибавляет фитиль в керосиновой лампе, протирает руки спиртом.
— Зажгите лучины! — бросает он команду в сторону детей. — И подойдите ко мне! Потерпи, милочка, — обращается он Анне.— Сейчас я тебе помогу…
     Карл Францевич обрабатывает кожу больной и делает несколько надрезов. Он тщательно выбирает пинцетом больные куски плоти, впитывает тампоном разлившуюся в ней инфекцию, а потом заливает раны дезинфицирующим раствором.
    Место работы доктора освещают четыре больших лучины, которые, затаив дыхание, держат дети.
— Я сделал укол, и мама будет спать, — сказал доктор. —Вы успокойтесь и тоже ложитесь спать, а утром я приду снова.

                https://e-shirokova.ru/