Карлуша

 
        Дети, у нас новый ученик, — сказала Надежда Михайловна.
       Она держала за плечи худенького, аккуратно подстриженного мальчика в кадетском костюме с пуговками и стоячим воротничком. Одежда новичка выгодно отличалось от одежды остальных учеников, одетых во что попало, в основном в обноски с чужого плеча.
     Карлуша — сын секретаря райкома, и оказался он в маленьком поселке только потому, что его здоровье требовало деревенского воздуха и козьего молока.
    В школу мальчика привела мать. Но это был первый и последний раз. Затем Карлуша приходил всегда один. Был он тихим, скромным и внимательным. Трудностей с учебой не возникало.
    Проблема Карлуши была скрыта в отношениях со сверстниками, напряженно относившихся к маленькому немцу. Чувствуя барьер, возведенный войной, Карлуша не решался самостоятельно сделать шаг навстречу новым друзьям. И это было тягостно для него.
    Однажды на перемене Карлуша подошел к девочке, грустно сидевшей за партой и разглядывающей свою тетрадь.
— Лена, ты почему не пошла на колесо?
Лена быстро закрыла тетрадь и сунула ее в парту.
— Не хочется, — почему-то смутившись, ответила девочка. Неожиданный ответ. Не верилось, чтобы эта девочка, зависающая все перемены на канатах и перекладине, изменила своим привычкам.
—Что-то случилось? — голубые глаза Карлуши, добрые и участливые, вопрошали к ответу.
   Лена покраснела, но вовсе не от смущения перед Карлушей. Она горела от стыда за первую «двойку», которая стояла в ее тетради, только что выданной после проверки. А ведь она очень старалась и хотела порадовать маму «пятеркой»…
   Ее сердце билось так гулко, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди, а тут еще этот маленький немец со своими вопросами.
   Лену сейчас занимал не ответ на вопрос мальчика, а совсем другое: как ей быть дальше? Что сказать маме? А как отвечать на вопросы друзей?
   Нет, о ее «двойке» никто не должен знать! Никто! Из школы она пойдет на речку… в поле… Туда, где никого нет, и где никто и ни о чем не будет ее спрашивать…
— Можно я провожу тебя домой? — неожиданно сказал Карлуша. — Давай твой портфель.
— У меня нет портфеля, — Лена запихнула в матерчатую сумку родную речь, математику и злополучную тетрадь.
    Она шла, сосредоточенно глядя себе под ноги и думая о своем, а Карлуша, невзирая на молчание спутницы, вежливо рассказывал ей, какую интересную книгу он читает и что обязательно принесет эту книгу ей…
    Дети подошли к низкой, врытой в землю избушке с маленьким окном.
    Карлуша с удивлением смотрел на «дом» девочки; потом, согнувшись, спустился в крохотную, полутемную комнатку и вопросительно осмотрелся… Стол из почерневших досок, такая же скамья с ведром для воды; железная печка с единственной кастрюлей; черный от копоти чайник.
    Девочка заглянула в кастрюльку и вынула одну картошину в мундире.
— Будешь?
 Карлуша кивнул. Лена разрезала картошинку ножом и протянула половинку мальчику:
— Вот…
  Стоя, они чистили тонкую кожуру. Когда Карлуша уже хотел надкусить картошку, то увидел, что Лена круговыми движениями трет свою половинку о поверхность стола.
— Что ты делаешь? — спросил мальчик.
 — Солю… Будет вкуснее…
— Но ведь соли нет?
— Сейчас нет, а раньше была. Стол соленый. Он и посолит картошечку…
   Карлуша очень удивился, но повторил все, что делала маленькая хозяйка, и остался доволен. Ему показалось, что его половинка картошки действительно стала соленой
  А тем временем Лена налила в чайник кружку воды, развернула крохотный кулечек из газеты и достала неполную чайную ложечку сахарного песку. Она высыпала песок на стол маленькой горкой и показала, как следует брать сахар: приложила указательный
пальчик к языку, а потом осторожно дотронулась до горки и, когда к пальчику прилипло несколько белых крупинок, снова поднесла к язычку и отпила из кружки глоток воды.
— Теперь ты.
  Карлуша повторил все, что показала ему девочка. Так они выпили на двоих кружку воды с сахаром.
— Надо помыть посуду и пол, — сказала девочка. — Пойдем за водой!
  Карлуша взял со скамьи ведро, и они пошли через дорогу, к высокому, недавно отстроенному новым срубом колодцу.
   Им повезло. У колодца набирал воду молодой парень. Он приветливо поздоровался с ребятами и без слов перелил в их ведро воду, которую только что достал.
  Это было кстати, потому что дети еще не доросли чтобы управлять вертушкой.
  Ухватившись за дужку ведра, друзья осторожно несли воду. Лена зачерпнула воду кастрюлей и поставила ее на печь. Затем наполнила чайник. Она клала в печь бересту и трухлявые пни. Сначала пни задымились и стали отстреливать, а потом появились красные язычки.
    Карлуша внимательно следил за растопкой.
   Лена отошла от печки и наклонила ведро. Вода полилась на пол. Девочка ловко размазала воду тряпкой, положила под пятку голичок и стала быстро им двигать.
После небольшого наблюдения Карлуша отодвинул Лену в сторону и стал сам управлять голичком, а Лена в это время ползала по полу, вытирая его насухо тряпкой. Дети не разговаривали; они работали.
— Я приду завтра, — сказал Карлуша.
— Нет. Завтра нельзя. Завтра мне надо идти в лес за дровами, — сказала Лена.
— Хорошо, пойдем вместе.
— Тебе нельзя. Мама будет меня ругать.
— Я попрошу разрешения у своей мамы, — сказал Карлуша.
   С тех пор Карлуша стал постоянно провожать Лену; познакомился с ее братом и мамой. Жизнь его новых друзей, находившихся почти все время без родительского присмотра и полностью обслуживающих себя, вызывала у Карлуши удивление, сопереживание и готовность помочь. Теперь в карманах мальчика всегда было что-нибудь съестное: сушка или сухарик. А однажды он незаметно положил на стол два круглых шарика, внутри которых было повидло.
— Мама, — говорил Карлуша, придя домой. — Знаешь, как надо солить картошечку? — и радостно показывал, как это делает его подружка.
   Однажды Карлуша не пришел в школу, и Лена забеспокоилась.
—Надежда Михайловна, — не выдержала она после первого урока. Карлуши нет! Я схожу, узнаю. Может он заблудился или его испугали собаки; ведь ему с ними не справиться. Надежда Михайловна улыбнулась:
— Хорошо, сходи.
 Девочка быстро шла по единственной в поселке широкой улице, но по мере приближения к дому, где жил секретарь райкома, ее все больше охватывала робость. Она замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.
  Лена долго стояла у дома в нерешительности, пока из него не вышел Карл Францевич, единственный на всю округу врач и тоже немец.
— А-а-а! Пришла… к Карлуше... Заболел он… Иди, иди, чего стоишь? — и Карл Францевич открыл для девочки дверь.
  Лена вошла в коридор с пестрым уютным половичком и быстро разулась.
   Что дальше?
   Но раздумывать не пришлось. Из комнаты вышла маленькая худенькая женщина.
— Здравствуйте… — девочка смущенно перевела взгляд на свои разутые ножки.
Что скажет эта красивая женщина? Разрешит ли она повидать Карлушу?
— Здравствуй. Ты — Лена? — приветливо сказала хозяйка.
 Девочка кивнула. Женщина взяла гостью за руку и провела в комнату, где на кроватке с ярким румянцем от высокой температуры лежал Карлуша.
    Марта — так звали маму Карлуши — поставила стул поближе к кроватке больного мальчика и предложила сесть.
   Лена села. Когда Марта вышла, девочка взяла горячие пальчики Карлуши в свои прохладные ладошки и стала осторожно их гладить. Она делала так всегда, когда болела мама или брат, и знала, что это успокаивает и снимает боль.
   Ей показалось, что Карлуша стал ровнее дышать. Он как будто прислушивался к кому-то или к чему-то, потом открыл глаза… Его взгляд был осмысленным. Карлуша глубоко вздохнул и улыбнулся.
                https://e-shirokova.ru/