Хочу увидеть бога

                Хочу увидеть бога.
Случилось это со Светой очень давно, в далёком иногда похожем на полузабытый сон детстве. И если многое стёрлось уже из памяти, то тот самый случай был отчётлив до мелочей, до каждого сказанного слова, до запаха. Она помнит как накануне играла с куклой бормоча себе под нос разученный к предновогоднему утреннику стишок про ёлочку, представляя себя в наряде снегурочки читающей стих зрителям. А папа стоя чуть в стороне снимет столь знаменательное событие на видеокамеру и запись можно будет смотреть потом сколько угодно. В нос ударил возбуждающий слюну запах развёрнутых шоколадных конфет, который тонул в приторных ароматах парфюма, разбавляясь острым душком сигаретного дыма. Подобное смешение запахов непостижимым образом сопровождало Свету каждый новогодний вечер и никакими мандаринами и елово-терпкими амбре нельзя было перекрыть данных нюхательных воспоминаний. Ещё она отлично помнила то, как все хлопали в ладоши и звали её снегурочку стоящую за дверью в актовый зал и то как чуть позднее распевая хором песенку кружились вокруг разукрашенной ёлки. И тем более ей не забыть, как застонал опускаясь на колени Дед-мороз с лёгким свистом роняя на пол микрофон. А дети продолжали петь, плясать рядом с распростёртым на полу персонажем из множества сказок и мультфильмов, теребя его за белоснежно косматую бороду. Крепко засело в памяти удивлённое лицо воспитательницы их группы наряженной пиратом, склонённой над Дедом, и последующий через несколько секунд крик «Доктора! Скорее врача!», ей естественно тоже не забыть. Затем возникла страшная сутолока и толпа взрослых потащила из актового зала того самого долгожданного, пришедшего к ним на праздник доброго волшебника. После которого остался лежать на полу сползший с ноги и вовсе не волшебный, а самый обычный валенок пропахший потом и лекарством. Тогда после выноса тела в помещении возникла подозрительная тишина, в которой даже самые непослушные дети не осмеливались заговорить между собой и только корчили друг другу странные рожицы. А когда приоткрылись двери и вошедшая директриса детского сада поджимая губы отрицательно качнула головой, в толпе мам кто-то резко вскрикнул, завыл и запричитал, но вой тут же потонул во множестве громко говорящих голосов возрастающих на фоне сирены скорой помощи за окном. Между тем Света просто смотрела на лежащий посреди зала валенок и совершенно ясно вдруг поняла, что добрый, божественный волшебник приносящий подарки всем детям один раз в году не существует и это всё выдумка, фантазия и обман. Вот именно в тот самый момент и родилась в её голове странная, вертлявая и периодически повторяющаяся занозистая фраза «Хочу увидеть бога». С тех самых пор эта фраза частенько возрождалась раздражая и нервируя своей незаконченностью, недосказанностью и как правило сквозила в моменты больших обид и просто под Новый год.
Чувство украденного неизвестно кем счастья, с той поры неизбывно посещало Свету особенно сильно в канун всеми любимого праздника и не уменьшалось, а только увеличивалось с каждым годом, так словно основная часть невзгод ещё ожидает впереди. Но самое обидное так это было то, что все эти нехорошие предчувствия сбывались. Она даже стала подозревать что навлекла на себя некое предновогоднее проклятие, в связи с чем в процессе взросления начала интересоваться всякой ерундой, такой как гадание, вызывание духов и заговоры. Но очередной нехороший Новый год опять убил все надежды на спасение от злого рока. Именно под Новый год умер её отец. И просматривая запись со злополучного утренника она повторяя засевшую в мозгу фразу «Хочу увидеть бога», вновь перестала верить во всяких кудесников. С той поры просмотр видеозаписи и бормотание фразы стали для неё исцеляющим ритуалом, как горькое, неприятное лекарство. Она ненавидела данный ритуал и в тоже время не могла обходиться без него. Таким образом ей удалось пережить немало бед и несчастий. Тут были и проблемы с учёбой, и предательство друзей, и тяжёлое аж до спазмов в груди расставание с молодым человеком, но последним и самым страшным ударом оказалось, как не странно посещение церкви. Куда она рассчитывая получить душевное успокоение ходила почти год, ставя святым коричневые, разнокалиберные свечки, строго соблюдая все посты и ограничения. Однако и здесь случилось прискорбное недоразумение, причём в тот самый момент когда она уже практически уверовала в правильность пути и обрела долгожданный душевный покой.
Примерно за неделю до Нового года она начала молиться с удвоенной, если не с утроенной силой и даже саму новогоднюю ночь провела в усердной молитве, сознательно отгораживаясь от всего мирского. И о чудо, всё прошло как никогда хорошо, то есть без трагедий и происшествий. Осознав, что беды не случилось, на радостях она пошла в церковь, ведь ей чересчур сильно хотелось поделиться хоть с кем-то своим счастьем. Поэтому придя на исповедь и приблизившись к священнослужителю она уже было начала лепетать про Деда-мороза и про его скоропостижную смерть. Но дыхание наполненное перегаром пришедшее зловонным облаком от святого отца, скомкало и растворило в себе старательно подготовленное повествование. Стараясь не показывать вида и не морщиться от смрада, она попыталась кое-как закончить свой рассказ, но не выдержав буркнула: -Грешна я, очень грешна.
На что поп даже не делая попыток вникнуть в говоренное ему, позёвывая произнёс: -Все мы грешим и все каемся. В силе раскаяния наша вера.
Едкие пары новогоднего веселья вылетев из поповского рта ещё сильнее ударили в нос несчастной и она еле сдерживая нахлынувшие эмоции, крестясь скорее по инерции и по привычке, торопливо вышла из церкви и только оказавшись за оградой горько расплакалась. Опять повторилось проклятое крушение идеалов, снова пришла пусть и запоздалая, но всё-таки неудача. Было так горько и обидно за себя, за такую нелепую и никчёмную, что хоть в петлю лезь. Удерживало лишь одно, неотступно преследующая фраза-про её желание увидеть наконец-то бога. Причём эта фраза неожиданно стала разрастаться, складываясь в чередующиеся между собой строчки, из которых вдруг начали вываливаться четверостишия, так если бы их диктовал ей неведомый голос. Ускоряя шаг и бормоча стих дабы не расплескать по дороге, она не дожидаясь лифта вбежала вверх по лестнице и не разуваясь, как есть прямо в одежде уселась за письменный стол. Ручка заскользила по бумаге и стих записанный практически без помарок лёг ровными рядами, почти до самого низа листа.
                Хочу увидеть бога
                Хоть где-то, хоть бы в чём,
                Хоть малость, хоть не много…
                Зачем мне это всё?
                Его не вижу вовсе
                Дым чёрный на глаза
                Хочу узреть скитальца
                Без веры ведь нельзя.
                Нельзя нам хоть ты тресни
                Крутиться день деньской
                В погоне повсеместной,
                В чём нам найти покой?
                Хочу увидеть бога
                Хоть в малом, хоть в большом
                Смотрю я очень долго
                Уже устал зрачок
                Глаз венами покрылся
                От крови налитой,
                Но бог не объявился
                В тунике золотой.
                Явились только тени
                Из серой мглы души
                Замолкли птичьи трели
                В непраздничной тиши
                Лишь сзади хруст раздался
                Неясно чьих шагов.
                Бог где-то появлялся,
                Но где он этот бог?
                Сокрыты божьи тропы
                Наверно навсегда.
                Сплошь люди, а не боги
                Кружат вокруг меня.
Написав эти строки она испытала, вовсе не облегчение и не восторг, а нечто схожее с пониманием того что день прожит не зря и что предыдущие годы тоже были прожиты не зря. И от подобного ощущения стало внутри спокойно и хорошо. Это было первое её написанное стихотворение, но не последнее.