Леший и дарвинизм

Традиционный образ лешего
сложен, многогранен и расплывчат
(Википедия)

Вот и осень, но первые сентябрьские дни радуют обилием тепла и света. Уральское бабье лето! Выедешь из города — и дух захватывает от пряного аромата разрисованных осенними красками лесов, небесной синевы и какой-то первозданной тишины. Даже мелкие листочки застыли в неподвижности, и только очень симпатичные кудрявые облака не спеша плывут себе по небу. В выходные дни горожане массово покидают свои квартиры. В заповедных местах их ожидает обильный урожай опят и рыжиков, и они вернутся с полными корзинами. Но в эти удивительные дни хочется большего, чем просто полная корзина грибов.

На старых картах района, километрах в пятнадцати дальше северо-восточной окраины города обозначена дорога, в пояснениях указанная, как «дорога с твердым покрытием». Она начинается у насосной станции питьевой воды, уходит дальше на восток и через 10-15 километров теряется где-то в лесу.
К насосной станции через лес от города идет грунтовка, а остальные дороги, по которым можно попасть на ту, с твердым покрытием, обозначены на карте штриховыми линиями. Это означает, что и дорог этих, возможно, уже нет. Так, просеки остались, заросшие молодняком. Кто и зачем построил эту дорогу, ведущую в никуда от мелкого объекта городского хозяйства?
Расспросы старожилов ничего не дали. В те места не ходит автобус, нет близких остановок электрички. Заканчивается она в лесном массиве, далеком, но самом большом в окрестностях города. То-то там всяких ягод, грибов...
В общем, эта малоизвестная дорога — самый подходящий объект для полноценного прощания с летом.

Разработан маршрут. Едем сначала до насосной. По этой дороге возят из города обслуживающий персонал, она должна быть хорошей. Затем выезжаем на ту самую, с покрытием, и едем по ней, пока она будет проезжей. Если получится проехать ее до конца, ориентируемся на месте. На карте есть продолжение ее дальше на восток в виде штриховой линии. Длина этого участка километров семь, а заканчивается он выездом на другую добротную грунтовку. На север по ней можно проехать в соседний район, а на юг, через село с романтическим названием Большая Грязнуха, вернуться в город. Получается окружность длиной километров сорок - сорок пять, вполне подходит для дневной прогулки на велосипеде.
Хорошо путешествовать по лесной дороге в погожий день. Шуршит под колесами тонкий еще слой листвы,  где-то рядом отбивает свою дробь дятел; нагулявший за лето роскошное тело барсук, подслеповато щурясь, провожает взглядом велосипедиста из придорожных зарослей. Но вот и насосная. В помещении горит свет, слышен шум работающих электродвигателей. Здесь начинается эта самая дорога с твердым покрытием, и кому, как не работникам этой насосной, знать, куда она ведет. Увы, ни предпенсионного возраста машинистка насосов, ни раздраженный нетрезвый слесарь не хотят и, видимо, не могут внести вклад в решение этого вопроса.
Ну что ж, пусть они качают свою воду, а нам пора в путь, в неведомое. Дорога с покрытием и в самом деле пока неплохая. Через пару километров она выходит из леса и дальше километров десять идет через открытое пространство. Вдали от города для Урала это редкий случай. Причем это никакая не вырубка, лес здесь если и был, то очень, очень давно.

На карте эта местность обозначена, как урочище Чистяки. Пространство, наполовину состоящее из воды, наполовину из суши, причем вся эта вода соединена множеством проток. Дорога пересекает Чистяки по прямой. Видно, что она была отсыпана камнем и щебнем без всяких изысканий, так, чтобы было короче. Через пару километров езды по Чистякам становится ясно, почему дорога почти неизвестна широкому кругу охотников и грибников. Здесь ее пересекает бочаг, шириной метров в десять. Глубина его до метра, и только лавируя по кочкам и мелким местам удается его пересечь, таща велосипед за собой. Когда-то здесь была под дорогой уложена труба, по которой стекала вода, остатки ее видны до сих пор. А сейчас этот участок непроходим даже для полноприводной машины. Но местами дорога хороша, видно, что когда-то здесь даже пытались укладывать асфальт. Закончились Чистяки, и снова начался лес. Сначала влажный, но вскорости перешедший в чистый березняк, перемежающийся луговинами и смешанным лесом. Поискать бы здесь грибы, но позади уже больше двадцати километров пути, начинает накапливаться усталость, а хочется проехать весь путь до конца. Вот дорога делает резкий поворот вправо и выходит на очень чистую, аккуратную полянку. Заканчивается дорога асфальтированной площадкой, а к площадке примыкает ухоженное кирпичное здание с пристроенной трансформаторной подстанцией, небольшой производственный корпус. Входная дверь приоткрыта. А за дверью никого. Несколько добротных насосов, правда, неработающих. Трубопроводы, задвижки. Щит с измерительными приборами. Рядом стол со стулом, на столе рабочий журнал, куда данные о работе оборудования записывают. В развороте журнала шариковая ручка. Записи, сделанные аккуратным женским почерком. Похоже, владелица ручки где-то рядом, сейчас придет, и вряд ли будет довольна, застав в своих владениях чужака. Быстренько выходим, поищем ее в окрестностях. Через час-полтора окрестности достаточно изучены. С пользой, грибов здесь в самом деле немало. Но людей нет. Возвращаемся в насосную, и только сейчас обращаем внимание, что каждая запись в журнале имеет дату и время, и последняя запись сделана давно, много лет назад.
Можно оглядеться подробнее. Теперь видно, что на насосах, трубах и приборах слой пыли, давно здесь не прибирались. В дальнем углу из стены торчит довольно толстая, сантиметров двадцать, труба. Полюбопытствуем, откуда она. Снаружи у стены насосной выложен кирпичом колодец, заполненный водой. И в этот колодец опускается та самая труба.
Возвращаемся в здание. Странное впечатление производит этот заброшенный среди лесов маленький производственный цех, похожий на верного пса, оставленного хозяином и трепетно ожидающего его возвращения.
И вдруг в гулкой тишине здания раздаются голоса, сначала очень тихие и невнятные, потом все громче и громче. Идут они из дальнего угла, там где труба. Но нет же никого, сам проверял! Заброшенная дорога, лес, голоса из колодца. Пожалуй, пора отсюда убраться. И тут из этой самой трубы начинает течь вода. Сначала маленькой струйкой, потом все больше, и вот уже приличным потоком течет по кафельному полу, исчезает в сливном отверстии с решеткой. Течет около получаса, затем поток всё меньше, пока не исчезает совсем. Снова недолго невнятное бормотание, затем тишина. С голосами все ясно. Приходилось работать в местах, где перекачивалась по толстым трубам вода. При попадании в эти трубы воздуха и происходит этот звук, напоминающий приглушенный гомон людской толпы. Но откуда взялась эта вода, кто включил ее, потом выключил? При обсуждении этого явления с любителями природы впервые был поставлен вопрос о лешем. Мол, он это. Кому ж еще, если больше нет никого.
Но время уже прилично за полдень, пора двигаться дальше. Найдена дорога на восток, она почти сухая и для лесной дороги относительно ровная. Так что едем в сторону Большой Грязнухи. В полукилометре от насосной, справа на пригорке, еще повод удивляться. Кладбище. Несколько аккуратных могил, люди ушли во второй половине прошлого века, ближе к середине. На многие километры вокруг нет человеческого жилья. И первая, очевидно глупая мысль — тут похоронили усопших работников насосной.
Еще километра полтора, и дорога выходит на плотину, которая подпирает небольшой, метров двести в диаметре, но очень симпатичный пруд. Вода чистая, прозрачная. Сразу от плотины дно пруда резко углубляется, и в глубине видны тени рыб. Их много, каждая больше ладони. И по высоте такие же как ладонь. Караси, карпы? И никаких рыбаков, никаких браконьеров! Вот бы с удочкой сюда! Это была мысль, которая захватила на многие месяцы , желание стать самым удачливым рыбаком города затмило даже давнюю страсть к сбору грибов.
Но недолговечно бабье лето. К следующим выходным с утра противный дождик, промозглая погода. Какая уж тут рыбалка. И так до октября, до снега.

Длинна и сурова уральская зима, но и ей приходит конец. Май, снова солнце, снова тепло — пора на рыбалку. Правда, действует нерестовый запрет, но кто мне запретит отвести душу на моем пруду. Леший если только.

Одна из дорог, обозначенных на карте штриховой линией, позволит ехать прямо к недействующей насосной и сократит расстояние до пруда почти на треть. Для экономии сил и времени решено ехать по ней. Дорога сырая, грязная. Но истинные туристы грязи не боятся. И вот уже Чистяки, их восточная часть. Здесь дорога уходит под воду. Вода прозрачная, глубина несколько сантиметров. Дорога под ней видна. К тому же, в километре впереди, за многочисленными лужами и островками, видна насыпь, по которой проходит та самая, с твердым покрытием. Осторожно, шаг за шагом, двигаемся вперед, стараясь не потерять направление. Дорога иногда выходит на островки, затем снова ныряет под воду. Островков всё меньше, и они меньше размером. И вот уже до следующего метров двести-триста, а дорога так глубоко, что под водой ее не видно. Дно становится топким. Каждый шаг в любом направлении — глубина растет. До «твердого покрытия» не меньше полукилометра, а впереди обширный водоем, с топким дном и, возможно, с ямами. Сходит на нет желание продолжать искушать судьбу и искать потерянную дорогу. Берег уже не виден, только это странное полуболото-полуозеро, с его островками и лужами. К счастью, на пройденном пути остался мутный след. По нему удается выбраться обратно. Еще пара часов езды по грязной лесной дороге, и вот отправная точка путешествия. Только полдень, можно еще попробовать проехать старым путем, в объезд. Но «ну его к лешему» самое мягкое, что приходит в голову. Лучше отмыть обляпанный грязью велосипед, обсохнуть и отмыться самому и за чаем обдумать дальнейшие действия.

Ненастная погода, родня, для которой посадка и прополка картошки важнее «всяких глупостей», отодвигают следующий выезд за карасями и карпами до середины июня. Но вот, наконец, всё сложилось, к тому же ушла весенняя вода, подсохли дороги. Домашним объявлено, что предстоит рыбный день, и снова вперед!
Позади действующая насосная, лесной отрезок дороги с покрытием, впереди Чистяки.   Еще полтора десятка километров, и можно забрасывать удочки.
Вдруг жгучая боль чуть выше локтя правой руки.  Потом еще и еще, на всех открытых участках тела. Приходится остановиться для выяснения. Вот причина: по форме как обычная муха, чуть покрупнее и постройнее. На прозрачных крыльях черные разводы. Ярко-зеленые с переливами глаза, на черном теле рыжие пятна. И полное пренебрежение к средствам защиты от кровососов. Их всё больше, целая стая, уже невозможно от них просто отмахнуться. На месте укуса в коже идеально ровная, круглая дырочка; через несколько секунд из неё начинает сочиться кровь. А когда от покусов стали опухать лицо и руки, стало ясно — надо ретироваться. Позже удалось узнать — эта гадкая тварь имеет нежное, ласкающее слух наименование — златоглазик. Красоту наш народ ценит больше причиняемых этой красотой неприятностей.

После озвучивания этой истории в кругу посвященных, в первый раз строго и определенно прозвучало: «Леший не пускает!». Причем высказано это утверждение было людьми опытными и знающими природу, имеющими высокие спортивные достижения в области туризма и звания, подтверждающие их квалификацию. Было заявлено, что предупреждениями леший может не ограничиться. Если он увидит, что предупреждения не действуют, перейдет к другим действиям, возможно, самым жестким.

Человек, как известно, произошел от обезьяны. Нежелающие видеть обезьяну в предках даже в удаленном прошлом, склоняются к божественному происхождению человека. А что леший? Когда в земных океанах зарождалась жизнь, не было никаких лесов. А о божественном происхождении лешего страшно говорить даже шепотом. Вдруг Господь услышит? Поэтому версия эта была отброшена, как необоснованная, попытки добраться до пруда было решено продолжить.

Недалеко от Чистяков, со стороны города, расположена  деревня Мазуля. Там многие горожане приобрели дома под дачи. Среди них нашлись знакомые, которые подтвердили появление этой крылатой дряни на своих участках. Они же дали знать, когда эти любители человеческой крови исчезли.
А материалистическое мировоззрение, к стыду признаться, вдруг стало иногда давать сбой. А что если оппоненты всё же в какой-то степени правы насчет обидчивого и мстительного лешего, что еще может придумать этот лесной хулиган? Водная преграда и атака гнуса уже были. Ну да ладно, скоро узнаем.

Сухая погода уже несколько дней, хороший прогноз. И вот уже почти три часа велосипедной прогулки под жарким солнцем позади, начинается лес перед недействующей насосной. Он сырой и грязноватый, но из опыта знаем — дальше будет всё нормально. Но воды под колесами почему-то не становится меньше, даже наоборот. Где раньше были сухие места, сейчас большие лужи, даже видна текущая вода. И ощущение чего-то такого, чего не должно здесь быть. И вдруг ощущение становится осознанным фактом. Вода очень холодная, всего несколько градусов. Это под летним солнцем, после недельной жары. И воздух остыл, прохладой повеяло. Последнее предупреждение от лешего? Может, обратно пора?
Но жаль потраченных усилий, да и до поворота к насосной два десятка метров. Вот и сама насосная. Она возвышается посередине приличного водоема, а из ее наполовину открытых дверей бурлящим потоком выливается вода.
Заглядываем в дверь. Вода под давлением вырывается из трубы в углу, из той самой, говорящей. Водоворотами обегает по кругу помещение насосной и устремляется к двери. Никакой нечисти, правда, не видно, но делать здесь абсолютно нечего. Надо быстрее отыскать дорогу к пруду и уходить отсюда.

Но дороги нет.  За ушедшей под воду асфальтированной площадкой плотной стеной встают заросли какого-то болотного растения, зеленые стрелы высотой по грудь. Тащить сквозь них велосипед дело безнадежное, причем под ними тоже вода. Простираются они сколько видит глаз, до ближайшей рощи. Где-то за ней кладбище, а затем, в полутора километрах и сам пруд. Но отправляться сквозь эти заросли одному, без страховки и специального снаряжения, явно не стоит. Опасно, а помощь оказать некому. Снова приходится возвращаться.

Остается еще одна возможность. Проехать обратным путем, через Большую Грязнуху. Так дальше, но может быть, этот путь окажется проезжим.
Езда по шоссе до Большой Грязнухи занимает около часа, дальше на север идет разбитая колесами грузовиков и внедорожников грунтовая дорога в соседний район.  Из-за ухабов большую часть пути километров в пятнадцать приходится идти пешком, рядом с велосипедом. Но вот наконец поворот в сторону пруда. Здесь дорога поровнее, можно использовать велосипед по назначению. Остается каких-то пять километров. Сейчас, спустя год, этот пруд окажется рядом и больше не будет дразнить и раздражать своей недоступностью. Всё ближе он, может быть, вон за тем поворотом.

За поворотом, чуть справа от дороги, на небольшом пригорке стоит дом. Небольшой домик из свежеоструганных бревен, дымок над крышей, что-то вроде антенны на длинном шесте. Появление лешего со знаком «въезд запрещен» в волосатой лапе огорчило бы меньше. В этом доме живет настоящий хозяин пруда. А случайно нашедший его любитель велопрогулок может быть свободен.
Но хочется еще разок взглянуть на этот пруд, пообщаться с хозяином дома. Он может иметь отношение к старым обитателям этих мест, и объяснит не совсем обычные вещи, которые здесь происходят. Тем временем на дороге у дома появляются два пса. Меньший больше метра в холке. И хоть вид у них не очень свирепый, их неподдельный к появившемуся у их владений чужаку интерес тревожит и заставляет отступить. Ну ладно. Окрестные леса в самом деле богаты грибами, и скоро приготовленные для рыбы садки заполнены белыми и подосиновиками.

Кто и зачем мог построить этот затерянный среди лесов и болот дом, кому нравится в наше время жить без самых элементарных благ цивилизации? Подходящий ответ был получен от одного из знакомых охотников. Чистяки, оказывается, являются заказником, территорией для выведения потомства диких водоплавающих птиц, вот и поставили этот кордон, чтобы перекрыть туда дорогу браконьерам из соседнего района. Но если в доме лесник, задача которого разгонять браконьеров, то пруд и в самом деле ничей? Остается надеяться, что когда-нибудь прекратится потоп в заброшенной насосной станции.

В самом конце сентября, когда первые заморозки уже серебрили пожухлую траву, работники городской типографии решили организованно выехать в лес за опятами. Заказали автобус, выбрали место — лес на север от Большой Грязнухи. А к вечеру, когда «тихой охоте» подошел конец, один из грибников, Марков, не вышел к условленному месту отъезда.
Покричали, посигналили клаксоном. Потом выяснилось, что пару часов назад кто-то видел человека, который шел по дороге к Большой Грязнухе. Оттуда в город ходит автобус, и Марков наверняка уже вернулся домой.
На следующее утро Марков не вышел на работу. Вскоре выяснили, что он не ночевал дома. Стало ясно — человек остался в лесу. Городская газета, главный клиент типографии, обратилась за помощью к горожанам. Подключились городское радио и телевидение. Были сформированы поисковые группы, в которые вошли упомянутые выше кандидаты в мастера спорта по туризму и спортивному ориентированию (убежденные в существовании черных альпинистов, леших и прочей подобной нечисти). Они три дня прочесывали леса, где пропал грибник. Заглядывали в глухие места, учитывая, что человек мог быть без сознания и не откликаться на зов.
А потом поиски прекратили. Объяснили, что искать больше некого. Все эти дни днем шел холодный дождь, а ночью заморозки до минус трех. Даже тренированные и хорошо оснащенные люди каждый раз выходили из леса без сил. А обычному, достаточно небрежно одетому для такой погоды человеку просто не выжить.
Уральцы любят свой лес. И когда оказывается, что эта любовь не всегда взаимна, в душе поселяется чувство скорби и сострадание к жертвам этой любви.
Но спустя неделю газета ошеломила горожан потрясающей новостью — Марков дома, жив и почти здоров! Он приехал из леса на мотоцикле с коляской, первое, что захотел — несколько глотков пива из холодильника, пока слаб и не готов для полноценного интервью.

Следующий номер газеты вышел с подробным описанием всей истории, с комментариями самого Маркова, со схемой места событий. В качестве основы для схемы был взят участок той самой старой карты. На нем дорога из Большой Грязнухи в другой район, ответвление от этой дороги в сторону заброшенной насосной. Километрах в пяти от начала ответвления очерчен фломастером жирный круг. И пояснение  под схемой: «В этом месте несколько дней водил его леший».

Ну, с этим кругом всё ясно до мелочей. Как раз в его середине находится дом, виденный в лесу всего три недели назад. Правда, согласно газетной версии, хозяин его вовсе не лесник, а сам леший. И всё же, несмотря на мощную силу печатного слова, одолевают сомнения. Дым над домиком. Леший печь растопил, чтобы согреться? А антенна. Видимо, здешний леший любитель посидеть вечерком у телевизора. Хотя, леший знает, что за нравы у современной нечисти. А загадка с прудом, оказывается, не только не решена, но и обрела новое содержание. Ясно ведь, человек выжил, потому что его приютили. И известно где. Если всё же придерживаться теории происхождения видов и отбросить вид «леший обыкновенный», как очевидную глупость (отсутствуют класс, отряд, семейство, род) и принять в качестве версии лесника, примерно представляется следующая картина.

В удаленном от мирской суеты лесном домике пожилой лесник с супругой. Скучно. Топится печь, на ней булькает бачок с брагой, капает в бутыль первач. Ленивое ворчание женщины, что-то вроде «когда ты загнешься от своего самогона». И вдруг заливистый лай псов. Они предупреждают хозяина — кто-то у дома. Вышедший из дома лесник находит обнимающего большого пса мокрого, полузамерзшего человека, который вторые сутки бродит по лесу. Понимает, что тому необходима помощь, и ведет его в дом. Тот в тепле дома, после хорошей порции согревающего, приходит в себя и рассказывает леснику свою историю. Вечером они включают телевизор, и выясняется, что стали они главными героями события, в которое вовлечен весь город. Лесник не намерен запросто отпустить гостя и тем самым подавить интригу в самом начале. Виновник истории вдруг понимает, что можно пока не ходить на работу, а попивать самогончик в хорошей компании. И тоже не торопится. Проходит несколько дней, градус страстей по пропавшему в лесу снижается. И тогда принимается решение — пора! Заводится мотоцикл, и горожане становятся свидетелями счастливого возвращения.

Не хватает только свидетельских показаний. Они нужны для логичного завершения этой истории и будут получены. Но это будет в следующем году, сейчас уже лежит первый снег.

Вот снова май, подсохли после весеннего паводка дороги и вернулись из теплых краев дикие водоплавающие птицы, которых должен охранять лесник на кордоне. Вместо удочек берем теперь бутылку водки «Русский размер». Большую такую, чтобы в скупости не заподозрили. К ней банку соленых огурчиков и много разных костей. Это чтобы собачкам понравиться. Снова три часа по разбитой и грязной дороге на север от Большой Грязнухи. Съезд на дорогу к насосной. И вот виден уже этот дом.
Собак не видать, путь к дому свободен. Он не заперт, внутри и в округе никого нет. Справа и слева вдоль стен по три двухъярусные армейские кровати. Меж ними узкий проход. За кроватями грубый стол и печка-буржуйка. Под кроватями в два слоя пустая стеклотара из под водки и дешевого вина. За домом обширное поле, на нем какие-то сельскохозяйственные механизмы в довольно приличном состоянии.
Похоже, какой-то предприниматель в прошлом году организовал здесь небольшое сельскохозяйственное предприятие, используя самую дешевую рабочую силу, которую удалось найти. Что там с карпами и карасями? Потравили их ядом, взорвали динамитом?
На деле оказалось всё гораздо рациональней. Плотина разрыта, вода спущена. Рыба, скорее всего, собрана в мешки и свезена на ближайшие рынки.
Есть дорога от пруда дальше на запад, в сторону насосной. Она сырая и вся в ухабах, непригодная для езды на велосипеде. Велосипед прячем в зарослях, идем к насосной пешком, благо недалеко. Тростники все еще стоят, но их пересекает колея, след от трактора с прицепом. Скоро становится ясно, что здесь возили. Разгромлена трансформаторная подстанция, разбиты кувалдами корпуса насосов. Идут те самые лихие девяностые, зарождающаяся российская буржуазия обогащается, выкорчевывая медь из всего, что можно безнаказанно сломать.

        Спустя несколько лет после описанных здесь событий один из знатоков нашего края, услышав рассказ о необычных находках в окрестностях города, предложил версию, которая кажется достоверной. В тех местах была маленькая деревня Красноболотка. Она исчезла еще в советское время, в начале семидесятых, поэтому почти неизвестна нынешним горожанам.
Маленькое кладбище, заброшенный деревенский пруд — всё, что от нее осталось. В расчете на ее жителей, как на работников, могли в то время построить рядом с деревней насосную станцию питьевой воды. Когда деревни не стало, обслуживающий персонал возили к насосной по той самой дороге с твердым покрытием.
Кажется, удалось понять и дивное поведение воды в говорящей трубе. Как растолковали сведущие люди, от северных границ города и дальше на север и северо-восток под землей залегает большая линза артезианской воды. Это очень чистая вода питьевого качества, к тому же находящаяся под давлением. Если пробурить к ней скважину, она сама начнет подниматься на поверхность, часто даже в виде фонтана. Это ее свойство используется, чтобы без больших затрат добыть ее и доставить потребителям. Так и работала та заброшенная насосная, пока запасы воды не истощились. Установленные в ней насосы не могли качать воду из-под земли, они качали только в подземную трубу, проложенную к городу. И насосную пришлось оставить. Маленькие колебания давления в линзе происходят всегда по разным причинам. Так, оказывается, на это давление влияет Луна. Земную твердь она притягивает так же, как воду в морях и океанах. В случае воды это приливы и отливы. А в случае этой насосной — изменение давление в линзе. Разве не удивительно? Вода из трубы пошла, потому что взошла Луна.
Верхний свод линзы мог быть непрочным. Он мог обрушиться при самом маленьком, незаметном для людей землетрясении. При этом давление в линзе подскочило резко, и из трубы вода пошла большим напором, и еще долго изливалась, затапливая окрестности.
Залитую водой короткую дорогу к недействующей насосной , скорее всего, проложили сельские водители грузовиков в засушливое время года. Возможно, в это время вся она идет по тверди, тогда и надо по ней ездить. А появление огромного количества златоглазиков необычное явление только в определенном месте в определенное время. Самки насекомых откладывают множество яиц, и обычно только очень малая часть их сможет развиться до взрослых особей. Остальные будут уничтожены суровой погодой, болезнями, пойдут в пищу любителям этих самых яиц. Но бывают редкие времена, когда всё складывается в их  пользу, вот тогда и появляются из этих яиц несметные стаи.

Таким образом, каждое из этих непонятных, на первый взгляд, событий можно объяснить и без учета вмешательства лешего.  Трудно объяснить только их в совокупности, в порядке, в котором выстроились они одно за другим.  Почему относительно просто удалось достичь пруда в первую попытку, и почему многочисленные последующие попытки окончились неудачей, да так, что сама природа в тех местах изменилась, и пруд исчез? (Еще пришлось удирать от пожара на Чистяках, но тут леший точно не причем. Какой-то негодяй поджег сухие камыши, чтоб поднять дичь.) Почему заброшенный деревенский пруд около двадцати лет простоял, забытый всеми, а потом был обнаружен сразу несколькими людьми? Почему поисковики не стали проверять дорогу на насосную? Почему никому из десятков опытных, квалифицированных людей не пришло в голову, что в пасмурную погоду человек мог потерять направление и свернуть не туда? А как невероятно повезло Маркову! Заплутай он в этих местах хотя бы годом раньше, не выжить бы ему. Будто какие-то высшие силы приготовили для него этот домик. А может, это леший? Ему наверняка одиноко среди лесов и болот, вот он и организовал компанию из таких же архаровцев, как он сам. Ему было хорошо в их компании, а они в приступах белой горячки видели чего и похлеще, и приняли его за своего. Ясность мог бы внести Марков, но встретиться с ним не удалось.  Ну а если кому привлечение нечистых сил для объяснения чего-либо не подходит категорически,  обратимся за помощью к Николаю Васильевичу Гоголю, который однажды заметил: «Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете — редко, но бывают».