Как рождaются сплетни

 
  Кому что в мужчинах нравится: одним – руки ловкие, другим – плечи надежные, третьим – глаза веселые. Марине нравилось в своем Косте все выше перечисленное тоже, но больше всего – густая черная грива волос: запустишь в нее пальцы, почувствуешь упругую шелковистую массу… ммм! И Костян делается ручным - урчит, становясь одомашненным котярой, а не диким.
  В прошедшую встречу удовольствие получилось ниже среднего: черная грива была неприятно сдобрена перхотью. А все его вахтовые стройки, черт бы их побрал. Живет в вагончиках по неделям: ни помыться по-людски, ни постираться. Хорошо что только перхоть завелась, а не вши.
  - Надо с этой хренью решить! – сказала себе Марина и направилась в ближайшую аптеку. Костя – это Костя, с перхотью или без… Но лучше – без. Приезжает на десять дней всего, один уже подпорчен…

   В аптеке (невезуха!) у нужного окошка – Юлька. Эта, если прицепится – не оторвать. И что ее сюда принесло? Ах, да: забота о собственном совершенстве: «в человеке все должно быть прекрасно» – и кожа, и зубы, и маникюр, и талия. «Купи себе счастье в таблетках и мазях»…
- Маринчик, привееет!!! – пропела Юлька пискляво, делая щечкой поцелуй и сочувственно округляя глаза: - плохо себя чувствуешь?! Бледненькая ты…
- Не выспалась, - буркнула Марина и тут же пожалела о сказанном.
- Костик приехал?! – обрадовалась Юлька так, как будто он приехал к ней. И как он?!
- Заболел, - нахмурилась Маринка, помня, что слово «заболел» отпугивает Юльку от собеседника почище любого вредоносного газа. Точно: Юлька натянула шарфик на нос и, заторопившись, сгребла с прилавка свои витаминки и бальзамчики.
- Передавай от меня привет!
- Непременно, - кивнула Марина, добавив про себя: - иди уже, а…
Но Марина Юлю недооценила: отойти-то она отошла, да к другому отделу: мол, не все еще для себя любимой приобрела. Понизив голос до шепота, Марина наклонилась к окошку: - Подскажите, пожалуйста, что лучше всего себорею лечит…

   Звонок Ёшкинкота (так любовно звали прораба «сынки») Костяна не просто удивил, а очень удивил. Кашлянув в трубку, тот смущенно и ворчливо спросил: - Ты это, в больницу ложишься или дома колешься?
- Чего? – не понял Костян и уточнил: - Николай Сергеич, Вы кому звоните?
- Тебе, кретин, кому ж еще: ты у нас пострадавший! Двадцать первый век, ёшкинкот, а роботы умнее вас, дятлов! Тебе мама не говорила, что надо предохраняться?!
- Стоп, - окончательно «завис» Костян, - можно поконкретнее: что случилось?!
- Это ты свою гонорею спроси, я деталями не интересовался! Мне надо знать: ты в строю, или...
- Уфф… гонорея – это кто?
- Костян, не мути! Я тебя понимаю… и даже сочувствую. Глупо отпираться: Юлька слышала, как Маринка тебе от гонореи лекарство покупала…
- Маринка лекарство от гонореи покупала?!
- Ну да… Юлька моей Насте сказала по секрету, но, сам понимаешь, работа не волк... Ну ты понял, да?. Так что лечись, а мы, если чё – ждем. Пока без тебя, а там порешаем…
- Сергеич, можно «на ты» выругаюсь?.. – до Костяна дошло только то, что тут замешаны бабы: Юлька, Настя, Марина. Надо выяснить. Но то, что он - здоров, ему ясно. Или нет?!  - Я позвоню вечером, о,к?

  Разговор с Маринкой получился забавным, занимательным и познавательным. Костя узнал, что «его девушка» любит его даже с перхотью; что у нее никого роднее ни в жизнь не было и не будет; и что Юльке надо сделать пластику по укорачиванию языка и наращиванию ушей. И что шампунь от перхоти действительно намба ван. А перхоть имеет медицинское название «себорея» (красивое слово для такой фигни!).
  Сергеич, выслушав объяснение, крякнул и, пробубнив: так рождаются сплетни – отключил телефон.
  А Юлька, потеряв веру в доброту, купила в аптеке упаковку «Персена», чтобы вернуть себе радость жизни. И всем стало хорошо.