Глава 2. На войне, как на войне...

        В конце августа 1827 года, Николай I подписал указ о распространении на евреев воинской повинности. С этого момента начинается история непростых отношений между российской армией и призывниками-евреями.
Как обычно, многое зависело от личных качеств человека. Но на бытовом и правительственном уровне антисемитизм в России был достаточно высоким.

         Когда ты сидишь в окопе и делишь с другими все трудности и опасности войны, то все вокруг ценят только твои общечеловеческие ценности.Каждый.рискуя жизнью, готов выручить друг друга.
Пиня, а его на призывном пункте записали Петром Яковлевичем, проявил себя смелым и умелым солдатом. Не раз, под огнём японской артиллерии, он вытаскивал на себе раненых солдат и офицеров с поля боя, спасая их жизни. Все сослуживцы, включая офицеров, относились к нему с теплом и уважением. Но, как говорится, в семье не без урода. Всегда находился кто-то, желающий унизить или хотя бы как то подчеркнуть иудейскую принадлежность. Даже друзья по окопу по простоте душевной часто говорили:"Хороший ты хлопец, Петруха, даже не скажешь, что еврей."
Через полгода Пиня, Петр Яковлевич, приехал в Соколовку после ранения.
Пиня был контужен и неизвестно как долго пролежал под шквальным огнём японской артиллерии. Снаряды ложились всё ближе и ближе. Казалось, ещё миг и его накроет прямым попаданием. Он, несомненно, бы погиб, если бы не его лучший друг Йося. Йося прополз к Пине и вытащил его из-под огня.Потом он взвалил Пиню на себя и поддерживая его одной правой рукой, левая рука Йоси висела плетью, добрался до лазарета. В лазарете врачи ампутировали Иосифу левую кисть, так как она была полностью раздроблена.

     Иосиф был сыном кантониста.
Слово «кантонисты» появилось в русском языке в начале XIX века. Так в правление Александра I стали называть солдатских сыновей, обучавшихся в школах при гарнизонах.
Целью призыва еврейских детей в русскую армию было не только воспитание профессиональных военных. В условиях суровой воинской службы малолетних кантонистов пытками и истязаниями принуждали к принятию православия, что означало полный разрыв связей с еврейским народом и иудейской верой и быстрое растворение в русском окружении.

         Александр Иванович Герцен описывает свою встречу с детьми-кантонистами на постоялом дворе в1835 году.
Внимание писателя привлекла жалкая, сбившаяся в кучу толпа детей: "Пожилых лет, небольшой ростом офицер, с лицом, выражавшим много перенесённых забот, мелких нужд, страха перед начальством, встретил меня со всем радушием мертвящей скуки. Это был один из тех недальних, добродушных служак, тянувший лет двадцать пять свою лямку и затянувшийся, без рассуждений, без повышений, в том роде, как служат старые лошади, полагая, вероятно, что так и надобно - на рассвете надеть хомут и что-нибудь тащить.
- Кого и куда вы ведёте?
- И не спрашивайте, индо сердце надрывается; ну, да про то знают першие, наше дело - исполнять приказания, не мы в ответе; а по-человеческому некрасиво.
- Да в чём дело-то?
- Видите, набрали ораву проклятых жиденят с восьми-девятилетнего возраста.
Во флот, что ли, набирают , - не знаю. Сначала было их велели гнать в Пермь, да вышла перемена - гоним в Казань. Я их принял вёрст за сто. Офицер, что сдавал, говорил: беда и только, треть осталась на дороге (и офицер показал пальцем в землю). Половина не дойдёт до назначения, - прибавил он.
- Повальные болезни, что ли? - спросил я, потрясённый до внутренности.
- Нет, не то чтоб повальные, а так, мрут, как мухи. Жидёнок, знаете, эдакий чахлый, тщедушный, словно кошка ободранная, не привык часов десять месить грязь да есть сухари… Опять - чужие люди, ни отца, ни матери, ни баловства; ну, покашляет, покашляет - да и в Могилёв. И скажите, сделайте милость, что это им далось, что можно с ребятишками делать?
Я молчал.
- Вы когда выступаете?
- Да пора бы давно, дождь был уж довольно силён… Эй ты, служба, вели-ка мелюзгу собрать!
Привели малюток и построили в правильный фронт. Это было одно из самых ужасных зрелищ, которые я видал - бедные, бедные дети! Мальчики двенадцати, тринадцати ещё кое-как держались, но малютки восьми, десяти лет…
Ни одна чёрная кисть не вызовет такого ужаса на холст. Бледные, изнурённые, с испуганным видом, стояли они в неловких толстых солдатских шинелях со стоячим воротником, обращая какой-то беспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо равнявших их; белые губы, синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без ухода, без ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу. И притом заметьте, что их вёл добряк-офицер, которому явно было жаль детей. Ну а если бы попался военно-политический эконом?!
Я взял офицера за руку и, сказав: "поберегите их", бросился в коляску; мне хотелось рыдать, я чувствовал, что не удержусь..."*

       Каждый смотр партии кантонистов армейским начальством открывался вызовом желающих принять Святое Крещение. Последние сейчас же переходили в привилегированное положение. Их лучше одевали, хорошо кормили, освобождали от побегушек и т.д. Еврейских детей-рекрутов отправляли обыкновенно в отдаленные губернии, где не имелось местного еврейского населения – например, в губернии Пермскую, Вятскую, Казанскую, Нижегородскую.

         Сыновьями евреев-кантонистов были известные генералы Н.И. Иванов (предпринявший по приказу Императора Николая II безуспешную попытку подавить мятеж в Петрограде в феврале 1917 г., а позднее, в 1918 г., возглавивший белую монархическую Южную Армию) и М.В. Алексеев («дедушка Русской армии», принявший участие в выступлении генерала Л.Г. Корнилова против Временного правительства и в организации белой Добровольческой армии).  С.В. Цейль, сын еврея-кантониста, окончил Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую Академию Генерального Штаба. В 1904 г. получил чин полковника. В годы Русско-японской войны был начальником штаба 3 пехотной дивизии, а в 1908-1913 гг. - начальником Азиатского отдела Управления генерал-квартирмейстера Генштаба (с 1910 г. - в чине генерал-майора). В 1914 г., с началом Великой (Первой мировой) войны принял командование пехотной дивизией и погиб в бою в 1915 г.  А.П. Хануков, сын крещеного солдата из евреев и кантонист, также окончил Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую Академию Генерального Штаба, дослужившись к 1914 г. до генерал-майора и начальника штаба армейского корпуса. В 1918 г. генерал Хануков - кавалер Военного Ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия IV степени - был расстрелян большевиками за категорический отказ служить в Красной армии.
        Известному во второй половине XIX-начале ХХ в. художнику Моисею Маймону (1860-1924), выпускнику Российской Императорской Академии Художеств, автору картин «Смерть Иоанна Грозного» (1887 г.), «Александр I у Серафима Саровского» (1904 г.) и «Иван Грозный» (1911 г.), позировал для главного образа его картины «Нападение инквизиции на марранов (испанских иудеев, притворно принявших в XV в. Христианство, но втайне продолжавших исповедовать иудаизм - В.А.) за пасхальной трапезой» (1893 г.) русский генерал от артиллерии Н.К. Арнольди, признавшийся Маймону по окончании картины, что и он «еврей, крещеный в кантонистах». **

     Иосиф родился шестым из семи сыновей в г. Пятигорске, в семье бывшего кантониста и ветерана Кавказской войны, участвовавшего в пленении имама Шамиля в ауле Гуниб.
     Он получил хорошее образование, стал вегетарианцем и толстовцем – но тут грянула Русско-японская война. И Йося пошел в армию добровольцем. С одной стороны, несомненно, сказались семейные традиции - «военная косточка». Его хотели направить на унтер-офицерские курсы, но он боялся, что не успеет понюхать пороха и с самого начала стремился попасть на фронт.
    Он добровольно участвовал во многих особо опасных операциях и проявил незаурядную храбрость.
    Оправившись от ранения, Иосиф отказался от демобилизации и обратился с просьбой о возвращении на фронт:

       «У меня осталась одна рука; но эта одна – правая. А потому, желая по-прежнему делить с товарищами боевую жизнь, прошу ходатайства Вашего благородия о выдаче мне шашки и револьвера».

    Он был произведен в унтер-офицеры.После окончания войны Иосиф получил чин прапорщика, был уволен в запас и поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета – ему, как герою России, полному Георгиевскому кавалеру и офицеру запаса, никакие «процентные нормы», естественно, преградой не были. А пенсия давала возможность безбедного существования.



----------------------------
*  Герцен, "Былое и думы" (часть 2, глава 13)
** Кандель Ф. Книга времен и событий. Т. 2, с. 323
   «Евреи в русской армии и унтер Трумпельдор» (Вольфганг Акунов)