Часть 40. Шторм

(Предыдущая часть: http://www.proza.ru/2018/07/14/1600)

56. На север.

На следующее утро наш «отпуск» закончился. После завтрака Михалыч удалился на планёрку, с которой вернулся озабоченным, с бумагами в руках. Он сообщил, что руководство дало нам три, максимум четыре дня для проведения целой серии вертикальных разрезов, плюс проведения нескольких дополнительных площадок на разных высотах.

Всё это было нам знакомо, но задачи усложнялись тем, что севернее тропика Рака ветер сильно посвежел. Поэтому каждый полёт требовал точного расчёта и хорошего взаимодействия с рулевыми.

Ограниченные сроки объяснялись тем, что вслед за нами начинался период работы ионосферщиков, что означало проведение серий ракетных запусков. То есть через пять дней на палубе смонтируют направляющие для ракет МР-12 и МР-20, а наш аэростат вместе с лебёдкой придётся убрать. Гелий придётся стравить, а для следующей серии, ежели понадобится, оболочку придётся наполнять вновь.

Выслушав всё, наша команда сказала «Йес!» и отправилась в лабораторию. А Михалыч отправился к запускающей команде обговорить время начала и график подъёма.

Опыт есть опыт. Мы подготовили всю аппаратуру с такой скоростью, что когда Михалыч вернулся, запускающая команда уже стояла на корме по номерам, лебёдка подключена и расстопорена, а «череп» висел на тросе, весело сверкая чашечками анемометра.

Шеф только крякнул и покачал головой. Дал команду на подъём, после чего объявил число и высоты площадок, а также время измерений на каждой.

И всё закрутилось в привычном рабочем ритме. К обеду мы практически закончили программу, оставались только несколько приземных, в смысле, приводных точек.
Однако их доделать не удалось. После обеда и «адмиральского часа» ветер посвежел настолько, что Михалыч не решился дать команду на подъём, так как начались не только опасные броски аэростата, но и серьёзная качка всего корабля. Волны покрылись барашками и стройными рядами пошли на пересечение нашего курса с северо-запада. Их удары приходились в правую скулу, и каждый «девятый» вал перехлёстывал через бак, орошая брызгами палубу.

Пришлось принайтовать аэростат и укрыться в лаборатории, где мы и занялись «тихими играми», то есть расчётами и приведением в порядок записей экспериментов. Михалыч сходил к синоптикам, потом к радистам и принёс нам обнадёживающую весть: завтра мы минуем фронт непогоды и пару дней проведём в относительно спокойной атмосфере. Тогда и закончим этот этап программы.
 
Вечер и ночь прошли в однообразной борьбе с качкой. Единственным утешением было отсутствие жары. Но суммарное воздействие качки и прохлады практически полностью выветрило жажду и потребность в тропическом «удовольствии». Пришлось часть его оставить в рундуках до лучших времён.

Лучшие времена наступили на следующий день. К утру качка спала до вполне приемлемой, из-за облаков выглянуло солнце и немедленно напомнило, что Африка рядом. Ещё до полудня жара заставила попрятаться в тень всех незанятых на палубе.
Мы торопились. «Королёв» описывал гигантскую циркуляцию, захватывая край средней части Гольфстрима, с тем, чтобы в итоге направиться к Азорским островам, где планировалось проведение ракетных стрельб. Центр этой циркуляции накрыл крупный антициклон, поэтому погода оставалась подходящей для измерений. Чем мы и воспользовались. К всеобщему удовольствию аппаратура не подводила, радисты не мешали, и посему программа выполнялась с опережением.

К слову сказать, многие члены нашей группы стали испытывать что-то вроде лёгкой грусти, поскольку впереди всё отчётливей маячил финиш. Наши измерения заканчивались, чтобы уступить место (в том числе и в буквальном смысле) ракетчикам. То есть, демонтировать лебёдку, стравить гелий и убрать оболочку в сундук! Лишить «Королёв» особой приметы в виде красивого белого аэростата за кормой! А самим пополнить ряды теоретиков-круизников. Утешала мысль, что за отпущенное нам время мы намерили столько, что теоретикам не хватит и года, чтобы проанализировать все наши результаты.

Так пролетели три дня. За это время «Королёв» в очередной раз пересёк пол-Атлантики и направился на северо-восток к Азорам, где среди волн ему предстояло отыскать точку запуска ракет.
 
Программу этого этапа мы закончили успешно. Теперь нас ждал более спокойный период, наполненный более созерцанием, чем активной деятельностью.
 
Вечером мы помогли освободить от гелия оболочку аэростата, свернули её и убрали в предназначенный для неё ящик. Михалыч сказал, что после возвращения к экватору аэростат вполне может понадобиться снова, если потребуется провести дополнительные измерения. Но это будет зависеть от руководства экспедиции.

Стоит сказать, что мы вовремя убрали с палубы аэростат. За дни измерений мы постепенно покинули гостеприимный зонтик антициклона и сдвинулись значительно севернее. Ветер снова сначала посвежел, а потом стал крепчать не на шутку.

«Королёв» качало всё больше, и это несмотря на средний ход и включённые успокоители. Всё дело было в том, что наш курс был под углом к волне, что приводило не только к сильной килевой качке, но и бортовой, что переносилось гораздо хуже.

На ужин пришли не все, а сам процесс поглощения блюд сопровождался всяческими ухищрениями, чтобы не пролить, не уронить, проглотить и т.п.

Сон тоже был неспокойным. Нам со Славкой пришлось не только бороться с силами природы, но и периодически слушать мощные удары в стенку каюты со стороны якорного бункера. Видно качка снова разболтала якорь и сдвинула уложенную цепь.

Утро встретило нас невыспавшимися, да и само оно было мрачным. Солнца не было, вместо него над нами неслись низкие плотные облака. Ветер свистел в вантах, качка не унималась, мы по-прежнему резали волну под углом, стремясь к нашей невидимой цели. Теперь мы находились во власти мощного циклона, который надолго расположился между материками и лениво (пока!) поигрывал попавшими к нему в лапы кораблями.

После завтрака мы традиционно собрались в лаборатории и обсудили задачи на день. По сравнению с прежней нагрузкой нас ожидал санаторно-курортный режим, заполненный писаниной, профилактикой и самосовершенствованием. В общем, красота!
Правда, писанина при качке оказалась сродни искусству. Приходилось писать, как Островскому в фильие «Как закалялась сталь», закрепив запястье на фанерке. Тем не менее, несколько таблиц в журнале пришлось вырвать и переписать заново.
 
Кроме того, вскоре было замечено, что качка влияет и на умственную деятельность. Простейшие вычисления давались с трудом, а некоторые абзацы отчёта приходилось формулировать коллективно в связи с внезапно напавшей на авторов тупостью. Верхом этого явления стала коллективная дискуссия по вопросу, сколько будет семь умножить на восемь, в ходе которой мнения разделились. Пришлось объявить внеочередной перерыв.

И всё-таки, несмотря ни на что, мы со Славкой и Толиком управились с заданием и решили передохнуть, пройдясь по кораблю. Вернее, сначала мы отправились на кнехты, но сидеть на открытом ветру было неуютно, да и брызги нет-нет, да и долетали до нас. Поэтому мы направились на верхнюю палубу над капитанским мостиком, чтобы спрятаться там за ограждением и спокойно «обозреть горизонт».

Пока мы перебирались на новое место, по судовой трансляции объявили, что снаружи ожидается небольшой шторм на 5-6 баллов, в связи с чем запрещалось свободным от вахты выходить на палубу поодиночке. И правда, с подветренной стороны наблюдалась яркая иллюстрация к распоряжению: несколько человек из команды стояли по двое-трое у лееров и, наклонившись к океану, словно стремились что-то разглядеть в его пучинах. По крайней мере, так это выглядело. Я вспомнил свои первые два дня на корабле, когда я буквально умирал от морской болезни, и мысленно пожалел несчастных.

Удивительно, но после пережитых в самом начале мук мой организм даже в этих слегка экстремальных условиях меня ни разу не подвёл. Только голова была тяжёлой, и слегка хотелось спать. Но это было наверняка от недосыпа, а в остальном я чувствовал себя вполне нормально, даже аппетит не уменьшился. Молодец, подумал я об организме, ведь может, когда надо!

Наверху оказалось не так комфортно, как раньше, зато намного интересней. Стал виден весь огромный океан, который упорно резал форштевень «Королёва». Серая вода бугрилась громадными медленными волнами, которые, казалось, шли прямо на нас. Белые пенные гребни никак нельзя было назвать барашками, это были длинные извилистые гривы, которые прихотливо змеились, разрываясь и сплетаясь в пенные шапки поверх волн.

Ветер свистел в снастях и антеннах громко и свирепо, не давая возможности говорить нормальным голосом. Приходилось кричать. Но при этом стоило лишь на мгновенье выглянуть из-за фальшборта, как ветер мгновенно надувал щёки через открытый рот! Никогда раньше мне не доводилось испытывать подобный эффект! Получалось смешно для тех, кто наблюдал это действо со стороны, но весьма неожиданно для говорящего. Не скажу, что это было приятно, но периодически любопытство побеждало, и мы начинали специально выглядывать наружу, с готовностью подставляя физиономии свирепому напору, который мгновенно превращал лица в морды, вернее, в глуповатые шары.

Ещё одной игрой стало угадывание наката «девятого» вала. Сверху открывался великолепный вид на бак, который периодически окатывался волной. Мы заворожено наблюдали, как нос корабля зарывался в очередную набегающую волну высотой не менее пяти-шести метров, с каждым разом всё глубже, пока наконец очередной могучий вал не накрывал его целиком, заливая бак. Пенная вода перелетала дальше к мостику, окатывая частично и наше убежище. При этом в воздухе отчётливо висел тяжёлый гул бьющихся о борта волн. В общем, новых впечатлений было достаточно.

Сказать по правде, я первый раз оказался в условиях шторма в открытом океане и где-то подспудно ощущал некоторую тревогу. Но все мелкие мыслишки перевешивала непоколебимая вера в корабль, который уже попадал и не в такие передряги. Красивый, могучий, мощный! Уж он-то не подведёт!

Уже когда мы собрались уходить, океан подкинул нам своеобразную наживку. Вместе с очередной волной к нам прилетела небольшая летучая рыбка. Она трепетала у наших ног, оглушённая и непонимающая, что с ней приключилось. А у нас появилась возможность поближе рассмотреть это чудо природы.

Рыбка была очень красива: серебристая с перламутровым блеском чешуя, полупрозрачные, но очень сильные маховые плавники и выразительные испуганные глаза. Рыбка не знала, что ей повезло, поскольку она попала в лапы любителей природы. Рассмотрев морскую гостью с любопытством и интересом, мы бросили её за борт. И увидели, что, ещё не долетев до воды, она расправила плавники и, треща ими, полетела, куда ей надо.

А мы, подмокшие, но очень довольные, переместились в каюту, проверить, как там наши запасы.

                (Продолжение: http://www.proza.ru/2019/02/26/2205)