Город и годы

 Город Пярдунов был раскинут на правом и левом берегу реки Краснушки. С названием реки была связана красивая былина из времен царя Иоанна Четвертого.
    Во времена темных антисанитАрий, когда не мыли руки ни перед едой, ни после этого, не соблюдали законов гигиены и до обязательной вакцинации было еще очень-очень- очень далеко, в Пярдунове разразилась страшная эпидемия краснухи. Люди покрывались кроваво -красными пятнышками, что, с одной стороны, на фоне грязно-серой обыденности, выглядело довольно зрелищно, но с другой стороны, эта болезнь вызывала животный страх у городского головы, боярина Борана Маймедовича, который боялся всего красного и всячески с ним боролся.  По его приказу, всех пятнистых хватали и привязав к их ногам грузило, бросали в реку, до этого звавшейся просто Речкой.
    Но в один пасмурный день, боярин Боран, продрав вежи, увидел по всему своему телу знаковую сыпь и в страхе бежал. Но опричники отловили его где-то на границе с Силезией, связали и посадив верхом на злющего ишака, вернули в родные пенаты. Дома над ним совершился справедливый суд и по им же установленному ритуалу, его тело погрузили в воду.К всеобщему удивлению, со смертью Борана краснуха вдруг прекратила свою нездоровую деятельность, все выходились, похорошели, подобрели и начали верить в завтрашний день, который так и не наступил. Реку Речку переименовали в Краснушку и  жители города долго еще пользовались её дарами – рыбой, бревнами, целебным илом и дохлыми бобрами. Так могло продолжаться до бесконечности, но тут явился Ленин и все опошлил.
    Очищающий огонь революции преобразил город. Из бедного, но довольно опрятного, он превратился в нищий и грязный. Даже грандиозное строительство завода  не оказало благотворительного влияния на жизнь горожан, если не считать того, что вода в речке приобрела бурый цвет, маслянистый привкус и вся рыба ушла жить на север. Заводу сразу присвоили статус повышенной секретности, дали имя дважды героя финской войны Косты Рассмусена и поставили перед воротами стенд «Наши передовики», на котором не было ни одной фотографии и который пестрился нехорошими словами.
  Никто из местных горожан не был допущен работать на заводе. Сотрудников привозили в заколоченном вагоне по заблаговременно проложенным рельсам и жители ни разу не видели их выходящими за территорию. Из восьми труб постоянно валил окрашенный всем спектром радуги ядовитый дым, а две благообразные трубы денно и нощно сливали в Краснушку какую-то жижу. Пару раз на территории завода раздавались глухие взрывы и тогда на вертолёте прилетали бритые люди, а затем там начиналась одиночная стрельба.
  Жители города вначале интересовались деятельностью завода, но после того, как некоторых любопытных ночью увели навсегда, они перестали совать носы куда не следует, а потом уже и совсем не обращали на завод внимание. Привыкли.
   Вместо исчезнувшей рыбы, в речке появились неправдоподобно большие лягушки, квакающие агрессивно и хватающие зазевавшихся прохожих за штанины, но через определенное время и они исчезли.
  Заядлые рыбаки не теряли энтузиазма и все равно собирались вечерами на рыбалку, закидывали невод, бросали динамитные шашки, а то просто баловались удочкой. Но кроме старых галош и почерневших скелетов ничего им на крючок не попадалось.
После удачливой перестройки, завод вдруг встал. В один прекрасный день жители обнаружили, что ворота распахнуты настежь и на территории нету ни одной живой души. В едином порыве поживиться чем-то полезным для дома и для души, толпы горожан зашастали по заводу, ломая голову, что же он мог производить. На одном складе они обнаружили несметное количество пластмассовых игрушек, все с разными дефектами. На другом - тонны пробок от шампанского, а на третьем – залежи дыроколов. Мэр города Светозар Сулейманов на все вопросы о назначении завода тряс головой, зажимал ладонями уши и убегал от ответов.
  Со временем завод разобрали по кирпичику, в каждой семье лежало по несколько дыроколов, раскромсанные игрушки приспособили под рассады, а пробки всю зиму жгли в буржуйках.
   Вода в Краснушке постепенно очищалась и хотя рыба так и не вернулась, но дохлые бобры появились снова и горожане опять начали их вылавливать и шить  кепки –ушанки.