Ангел-хранитель

Все в этот день складывалось отлично. Погода была изумительной – солнце прогревало тундру, и она сбрасывала снежный многомесячный покров. В голове звучала какая-то водевильная мелодия, и хотелось исполнить канкан на вытоптанном пятачке у входа в палатку. Но канкан в энцефалитных штанах и болотниках выглядел бы, по крайней мере, нелепо. Конечно, бригаду скорой помощи никто вызывать бы не стал, да и плевать парням, что я буду исполнять. Канкан, гопак или «Яблочко» в бескозырке из березовой коры.
Мы ждали вертолет. Он должен был забросить нас на старую буровую площадку в двадцати километрах от нашего лагеря. И оттуда с нивелировкой за два дня, с одной ночевкой,  мы вернулись бы в палатку. Заночевать хотели у небольшого колка леса, у ручья, как раз на середине маршрута. Вдали послышался слабый гул, показалась темная точка, летела прямо на нас. Вся бригада, в составе Сани Ильиных, Вовки Арбузова и Сереги, моего младшего брата, выскочила из палатки. Жулик, наша собака, заскулила. Не любил он вертолеты. Ничего, привыкнет, сезон только начинается. Арбуз схватил нивелирную рейку, лыжи и попытался надеть рюкзак. У него ничего не получилось. Бросил все на землю.
- Ну и чего раскорячился, - Саня пихнул его в спину.
- Может, сначала рюкзак наденешь?
- Сам знаю, – огрызнулся Арбуз.
- Давайте, помахайтесь. Сейчас и экипаж вертушки присоединится. Воткнут винтами вертолет в болото, чтобы не улетел, и к вам, – это уже влез я.
Саня схватил Жулика за ошейник и потащил за собой, Арбуз, ворча, за ним. Вертолет прошел над нами, сделал круг и стал снижаться против ветра. Поднял вихрь, завис, опираясь на кочку, дверка открылась, и бортмеханик показал жестом – быстрее заскакивайте.
Через полчаса мы стояли на буровой площадке и слушали удаляющийся гул вертолета. Осмотрелись, зрелище было унылое. На краю площадки, наклонившись, стоял разбитый балок, недалеко большая куча мусора с досками, какими-то железяками, посреди буровой площадки заглушка. Репер нашли сразу и, не мешкая, погнали нивелировку туда, откуда нас только что доставили. Жулик то отставал, вынюхивая что-то в кочках, то убегал вперед. По ходу поднял стайку куропаток, они еще не поменяли зимний белоснежный наряд, и их было хорошо видно на рыжих кочках.
Прошли два километра, и на горизонте неожиданно появилось небольшое облачко. Оно быстро приближалось, растекаясь и темнея. Установилась нехорошая тишина. Жулик замер, принюхиваясь, а потом припустил к нам. Уже не облако, а стена двигалась на нас. Было такое ощущение, что она нас раздавит как танк. Резко похолодало. Лихорадочно соображал – вперед восемь километров до колка леса (к нему надо еще выйти) или повернуть назад и выйти к разбитому балку (какое – никакое укрытие). Кругом голая тундра. Следуя героическим традициям нашей партии, только вперед и не отступать. Перед глазами книга Д.Гранина «Иду на грозу» ( к счастью, я ее не читал). На горьковского Буревестника я тоже мало похож. Решил трусливо идти назад. Лихорадочно ищу компас, потом вспомнил, что он у меня всегда на ремешке в нагрудном кармане. Отвернулся от надвигающейся пурги, а что это пурга, стало ясно даже Арбузу, который перестал возмущаться, взял азимут на буровую.
- Вперед! То есть назад! То есть за мной!
И тут нас накрыло. Гул, ветер, снег, холод – все в одном флаконе. Видимость почти на нуле, но компас я видел. Выстроились в цепочку и пошли, впору было фалом обвязаться всем. Над головой еще проглядывало голубое небо, но и оно вскоре скрылось. Мы тоже
исчезли, остались только темные силуэты. Арбуз шел за мной и что - то ворчал, но что, не было слышно. Наверно гены передовика производства бунтуют. Обернулся. Передовиком производства там и не пахло. Все, что можно, он натянул на голову: капюшон энцефалитки, воротник фуфайки, - и был похож на фрица под Сталинградом зимой 43-го года. Он инстинктивно вытягивал руку, стараясь ухватить меня за несуществующий хлястик на фуфайке. Я проорал:
- Это тебе не погранзастава на Памире! Здесь больших синих ворон нет, если только бело-синие медведи!
Он энергично закивал головой. « Ага, что не скажи, со всем согласится».
Два километра по компасу. Как определить, сколько прошли? Шаги считать? Смешно, вернее, совсем не смешно. Направление может и выдержим, но как балок не проскочить, если в десяти метрах ничего не видно. Удача нам была ох как нужна, хотя бы одна на всех.
По времени должны быть где-то рядом. Вглядывались до рези в глазах в эту снежную круговерть – ничего. « Будем ходить по этой тундре, пока не заметет». Собака тоже не помощник. Она балок может и найдет, обнюхает и к нам прибежит. Не загавкает, не обучена. Подобрали в поселке, на помойке рылась. Внезапно ветер чуть стих, и слева, как на фотографии, стало проявляться темное пятно.
- Метров пятьдесят правее прошли, если бы не это «окно», не заметили бы.
Подошли к балку, и нас порывом ветра буквально забросило в двери. Снежный карнавал продолжался.
Зрелище внутри было удручающим. Несколько больших щелей, в которые пригоршнями закидывало снег. Но в углы лежали старые грязные тряпки, матрас, и лучшего и желать не надо. Порубили их топорами, разорвали  и стали плотно шпаклевать все дыры. Ну, хорошо, ветра нет, а холод остался. Костер внутри не развести, задохнемся.
- Придется снаружи, где ветер поменьше. Пойду к куче с хламом, там досок полно, - выдал Арбуз и выскочил наружу. Серега последовал за ним. За дверьми Вовка что – то сказал и сам же заржал над своей шуткой. « Этого балбеса ничего не берет, - подумал я, – неужели не сомневался, что все будет нормально». Ноги дрожали, сердце колотилось. Разжал пальцы, на ладони лежал компас, стрелка медленно колыхалась, указывая на север. Мы с Саней молчали. Повезло! Повезло ли? Когда в прошлом году на реке Айваседа-Пур провалился в промоину  и меня сильным течением утянуло под лед, спас клапан на рюкзаке, зацепился за острый край льдины, и болтался я, как рыба на кукане, пока парни не вытащили. А должен был, по всем законам мироздания, дрейфовать к южному берегу Карского моря, покусываемый большими и маленькими рыбками. Тоже повезло?
- Надо пару жердин нормальных найти. Антенну на балок установим. Вечером на связь выйду.
Саня кивнул:
- Что-нибудь откопаем.
Пурга не прекращалась. « Вот тебе и теплый майский месяц. Только не здесь и не сейчас». Из снежной пелены раздался дикий крик,  и,  как привидение,  проявился Арбуз. Что–то тащил в руках. Оказалась печка, ржавая, помятая, но без дыр.
- Во, валялась на свалке!
-А чего радуешься? Трубу к ней надо, трубы ты там не видел?
- Сейчас гляну, – и исчез, растворился.
Я ждал еще одного крика, на этот раз крика не последовало, послышалось кряхтенье. Арбуз на горбу тащил трубу. Толстенная - диаметром где-то 150 мм. « Обсадная. Нефтяники выкинули, брак, наверно».
- Пойдет?
- Пойдет, только ее еще надо на балок затащить. Сможешь?
Арбуз посмотрел на трубу, потом на крышу балка, вздохнул:
- Попробую.
Я засмеялся:
- Ладно, не надрывайся, затащим общими усилиями.
Саня уже сколачивал антенну. Жизнь налаживалась. Лучше всех себя чувствовал Жулик. Устроился в углу балка, на остатках тряпок и только посматривал на нас с немым вопросом : « Когда жрать будем?».
На печке булькал котел, и все сосредоточенно смотрели на него. Серега взял банку тушенки, воткнул острие топора в донышко и одним круговым движением руки  вскрыл ее.
- Положи половину, неизвестно, сколько здесь просидим. Продуктов на два дня, без запаса.
В балке было холодно, тепло все равно выдувалось, и только возле печки можно было существовать. Мы сидели вокруг, протягивая к ней руки, будто молились какому-то божеству. « Так не бывает, – подумал я, - спецом что ли это все оставили – и балок, и печка…». За мутными окнами балка завывал ветер. В пять вечера включил рацию, послышалось потрескивание, и глухой голос нашего радиста на базе сказал:
 - Я « Сметка-45», кто на связи, отзовитесь.
 Я объяснил ситуацию. Начальник партии, Христолюбов Анатолий Петрович, которого за глаза звали «Барин», большой любитель преферанса, помолчал, потом спросил:
- У вас все в порядке? Ну, ничем помочь не могу, погода нелетная, сам понимаешь. Сидите, ждите. Хорошо, хоть укрытие нашли.
Мы понимали, ни о какой помощи речь и не шла. Спать можно было только сидя. Подбросили досок в печку и застыли, как истуканы с острова Пасхи. К сожалению или к счастью, тропический остров мне не снился. Даже сквозь дремоту прислушивался к завыванию ветра. Он не утихал. Проснулся от металлического стука. Серега растапливал снег в котле. Вышел из балка, видимость улучшилась, но морозец был приличный, да и ветер не унимался. Прошло двое суток, зад был деревянный от сиденья, но отходить от печки не хотелось. На третий день Арбуз рылся в рюкзаке с продуктами и вдруг заорал:
- Кто фрикадельки вместо тушенки положил!
-Да ты и положил, сам же рюкзак собирал. Ты один и жрёшь их, как…как…
Саня никак не мог подобрать слово, чтобы убить Арбуза на месте.
- Ну и ладно. Я со всеми поделюсь, – с видом доброго самаритянина сказал Вовка, машинально запихивая банку с фрикадельками себе в карман.
Делать было совершенно нечего, и это угнетало больше всего. Натащили досок, раскалывали их и рубили на мелкие дрова, чтобы влезли в печку. На связь выходил один раз в день, чтобы не посадить батарейки. Радист Гриша Старостин сказал, что ночью до минус двадцати доходит.
Утром я проснулся от тишины. Сквозь мутное окно светило солнце. Выскочил из балка и поежился. Мороз был не слабый. На снег без темных очков смотреть было невозможно. Слепило глаза. Наст был как бетон, хоть на лыжах, хоть бегом. Решение было единогласное – домой, т.е. в палатку. Продуктов нет, ночевать в такой мороз у костра – себе дороже. Мчались без перекуров – наотдыхались. Остановились только возле колка леса, где хотели переночевать. Тоненькие березки и хилые сосенки стыдливо дрожали под нашим взглядом. Ни одной приличной сушины с надписью «Для костра». Арбуз грустно покачал головой:
- Вот здесь бы нас и откопали.
- Не в этот раз, - сказал я, и мы побежали дальше.
Через полтора-два часа  были на месте. Только палатки на месте не было.
-Унесло, но нет, труба от печки торчала из снежного сугроба. Жулик уже раскапывал вход, видно, хотел печку растопить. Сгребли снег с палатки, расчистили вокруг. На печке уже булькал густой борщ (конечно, баночный). Я включил транзистор «Океан», полилась песня о нелегкой судьбе лаборанта.
-Дааа, тяжело им,- мечтательно произнес Арбуз. - Не то, что у нас. Прямо как у Высоцкого отель Гранд-отель.
-Ты только не погань здесь своими сапогами, а то обратно в балок пойдешь, - сказал Саня.
«Надо банный день сделать», - подумал я и вышел из палатки. Стемнело, небо заволокло тучами, но в небольшом просвете мерцала неизвестная звездочка. «« А может, это ангел-хранитель наблюдает и оберегает меня?»