Растяжка

После того как автобус остановился в поселке Золотое и водитель категорически отказался ехать дальше, пришлось идти пешком оставшиеся 6 км. Принял это нелегкое решение после долгих колебаний и сомнений, ведь я был не один, а с семилетним внуком Ярославом. И попутчиков у нас не оказалось. Позади «тормознулись» и остались в прошлом, как и остановившейся автобус, наши попытки перебраться в зону АТО через Станицу Луганскую или через Россию. А ведь казалось, что у меня на руках уже все документы на внука. Я и лезгинку станцевал, выкрикивая «ас-са!», когда за два месяца все-таки оформил пропуск в зону «А». И невестка в Брянке (ЛНР), и сын в Рубежном (Украины) были «невыездные». Их развели сначала суд, потом война. Из АТО привез Ярика на лето к себе и сыну, а вот отвезти назад в Брянку не получалось. После 12 часов ожидания в очереди, нам глубокой ночью ответили отказом на таможне. И молился я, и на украинском слезно просил офицера – «Шановный, з дытыною я, з онуком…До школы йому треба, вже другэ вэрэсня… Будь ласка… Никакой «ласки» даже к ребенку не получилось. Говорят, документы оформлены в Стаханове, а это неподконтрольная территория. Последний шанс – пешком до Первомайска. Вот и идем…

Сначала шли по серому асфальту, изрытому хвостатыми неразорвавшимися минами. На деревянных табличках, которые выныривали нам навстречу по обе стороны дороги через каждые тридцать — сорок метров, – короткое слово «мины!». А вот и большой кусок фанеры (с таким же словом) лежит посреди дороги! Значит, надо сворачивать влево, в просеку в посадке. Этот маршрут нам обстоятельно растолковала пожилая женщина в поселке - Золотое, который, судя по разрушенным домам, не оправдывал пословицу насчет молчания и золота.
Я шел по тропе очень медленно, шагов на двадцать впереди внука. Такая у нас была договоренность. Он старался идти след в след за мной, насколько это было возможно при нашей дистанции. Хорошо, что пересекающая лесной массив тропа не виляла, и Ярослав все время видел меня. И вот уже я в конце посадки угадывались контуры железнодорожной насыпи…

Тонкая медная проволока полоснула меня по животу и предательски прижалась к нему, как готовая укусить ядовитая змея. Первое что я подумал — почему так высоко от земли, ведь все время смотрел внимательно под ноги, шел осторожно, как по тонкому льду. И на тебе – медная проволока растяжки плотно легла на мою белую футболку, зловеще блеснув на солнце смертельной желтизной… Я замер.

— Ярослав! – Одной глоткой крикнул в воздух, не поворачивая головы и стараясь не напрягать живот. – Ложись на землю! Если прогремит взрыв, и меня ранит… – пойдешь назад к украинскому блокпосту, откуда мы с тобой начали идти. Ложись на землю!

Мой внук уже знал, что такое бомбежка, свист пуль и осколков, поэтому я верил, что он сделает все правильно и быстро, без хныканья…

В сознании два варианта: упасть резко на проволоку и надеяться, что осколки пролетят мимо, или попробовать медленно двинуться назад по миллиметру? Первый вариант был опасен тем, что взрыв будет наверняка, а осколки не только убьют или ранят меня, но могут попасть и в Ярика. Во втором варианте, как мне показалось, был шанс… Стараясь делать совсем короткие вдох и выдох, я медленно подставил ладонь внешней стороной рядом с животом, ощутив едва заметное касание металла… Надо попытаться оставить проволоку в этом же положении, втягивая сначала в себя живот, и лишь потом начинать осторожное и тихое движение всем телом … По миллиметру стал двигаться назад. Проволока, словно прилипнув к животу, следовала за мной… Ее остановила и зафиксировала подставленная моя ладонь…

Когда я подошел к лежащему на земле Ярославу, первое, что мне захотелось сделать, — расцеловать его. Он не просто лег на землю, но и прикрыл голову руками. Так он прикрывал голову по моей инструкции, сидя на заднем сидении, когда мы с ним в легковушке мчались из Луганска к Станице Луганской, уходя от разрывов мин.

— Молодец, Ярик! Мужик!

Еле сдержался, чтоб не подхватить внука на руки, не подбросить к небу, к радостно светившему солнцу. Поймать, обнять, как маленького! Но он уже взрослый. Он мужик. И не до эмоций и лезгинок пока. Нам еще идти полпути… до блокпоста ополченцев.

Мы обошли проволоку и вышли на железнодорожную колею.