Шато-Гайар. эпизод 18

Хлопья черной сажи кружились в воздухе. Всё вокруг пропиталось гарью, смолой и запахом горелой животной плоти. Двор Шато-Гайар  оглашали крики: то солдаты ловили уцелевших в огне лошадей. Животные были напуганы и носились по двору крепости, как бешенные.  Они громко ржали, становились на дыбы и бросались на людей, словно обезумевшие. Казалось, что от этого шума  содрогается всё вокруг: и обожженная земля, и каменные башни, и стены крепости. А тут еще и сотни воронов сотрясали воздух своим надоедливым карканьем. Они кружили над пепелищем: лошадиная кровь и запах мертвечины привлекли птиц со всей округи.
Несколько часов назад начался этот кошмар, и Клоре думала, что он никогда уже и не закончится.
Она сидела на траве в углублении каменной ниши башни, примыкающей к палисаднику, куда по распоряжению Жозефины Диниор было дозволено приходить женщинам, живущим в Шато-Гайар. Сейчас Клоре была здесь одна и пыталась собрать воедино свои мысли.
С момента ее возвращения из Венсенна не прошел еще и день. Только утром она попрощалась с Готье. А уже столько всего успело произойти!
Она посмотрела на свои покрытые сажей израненные руки. Ее платье было порвано, а в нескольких местах даже прожжено.  Волосы тоже опалило пламенем, когда она кинулась в огонь. Если бы стражник не увидел ее, метавшуюся между лошадьми, ее тело лежало бы сейчас между обгоревших скелетов животных. Ее просто вырвали из огня.
Мужчина оттащил ее как можно дальше от конюшен. Он кричал на нее, размахивал руками, даже угрожал ей. Но разве она могла слышать его и понимать, когда там, в огне, едва не сгорел тот, кто был ей дороже самой жизни?!
Он едва не погиб на ее глазах!
Клоре провела рукой по измазанным сажей щекам. Она вытянула свои уставшие ноги и, прислонившись спиной к стене башни, закрыла глаза.
Она хотела спасти его.
Он видел это.
Но все равно отверг ее!
А ведь это она вытащила его из пожарища. Лошадь, которую он пытался спасти, сбросила его на землю и пронеслась по нему. Клоре видела его распростертое на земле тело. Она видела, как полыхает над ним дверная балка, готовясь обрушиться в любой миг. Клоре бросилась к нему. Она схватила его за ворот обгоревшего камзола и, упираясь ногами в землю, стала тащить его от горевшей конюшни. А потом появился другой солдат. Он оторвал ее от него!  Он оттолкнул ее в сторону, а сам подхватил раненого на руки и бросился к Роберу Берсюме. Клоре видела, как его уносят в донжон. Она бежала за ним, но Робер преградил ей путь. Он не пускал ее. И когда она готова была наброситься на старого коменданта, она услышала шепот раненого:
- Не разрешайте ей следовать за мной.
Он отверг ее!
Она застыла словно каменное изваяние. Вокруг бегали солдаты, пытаясь победить  разбушевавшийся огонь; носились напуганные взбесившиеся лошади. А она…она так и осталась той падшей, мерзкой, униженной всеми женщиной.  Той, у которой отняли возможность искупить свой грех.
Он всегда будет презирать ее!
- Клоре! – пытался докричаться до нее Берсюме. – Послушайте меня, я не могу Вам всего объяснить сейчас! Но я клянусь Вам все рассказать… не сейчас…. Потом! Простите меня, девочка! Клоре!..
Он отвернулся от нее и последовал за солдатом, который нес раненого. Они  скрылись за дверью башни, в которой жил комендант крепости. А она…
Она осталась одна.
Отвергнутая.
Униженная.
И никому не нужная.
Зачем она вернулась сюда?
Готье уехал всего несколько часов назад, она не захотела ехать с ним. Но она обещала, что не станет надолго задерживаться здесь - в Шато-Гайар. И  она сдержит слово! Сейчас она пойдет к коменданту  и попросит его отправить гонца к господину д,Лону. Она знала, что Готье вернется за ней.
- Я буду ждать от Вас вестей, Клоре! – обещал он. – Позовите, и я приду!
Она дождется его. Тем более, чего стоят несколько дней ожидания с тем унижением, которое она перенесла  в этих проклятых стенах!
Тем более теперь, когда ее отверг тот, ради кого она вернулась.
Тот, кого она любила.

- Это ваших рук дело, Парийо!
Мужчина, произносивший эти слова, был разгневан.  Его голос был пропитан злостью и нескрываемой угрозой.
Клоре открыла глаза. В сгущавшихся сумерках в нескольких шагах от нее за деревянным частоколом, ограждавшим палисадник, стояли двое:  капеллан Парийо и высокий белокурый мужчина в доспехах.
Клоре поднялась и прижалась к стене каменной ниши.
- Я предупреждаю Вас, Парийо! В последний раз! Молите своего господа, чтобы он вразумил Вас и направил на путь милосердия и добра,  которое подобает творить вашему духовному сану.  Вы должны быть добропорядочным христианином. Молиться и оберегать Вашу паству, как агнцев божьих. А Вы? Я начинаю терять терпение, святой отец! Может быть пришло время напомнить Вам, кто я?!
- Я помню, кто Вы, сын мой! – прошипел Парийо. – Помню… как отче наш!
- Тогда заучите мои слова, как молитву! Если с  Фрэнсисом что-нибудь случиться, я своими руками вырву Ваше шакалье сердце и брошу его на растерзание бешеным псам! Не вздумайте идти против моей воли, отец! Его жизнь – Ваша жизнь!
Парийо что-то  прохрипел в ответ. Клоре выглянула из своего убежища.
Белокурый мужчина держал капеллана за горло и прижимал к стене. Парийо болтал ногами в воздухе и махал руками. Мужчина отнял закованную в доспехи руку, и святой отец рухнул на землю.
Мужчина пнул его ногой и пошел прочь.
Капеллан поднялся с земли и, отряхнув сутану,  пробормотал, сжимая рукой саднившее горло:
- Он своими руками вырвет мое сердце! – усмехнулся он. – Я верю, верю!  Мне ли не знать, на что способны твои поганые руки, сын мой!   Хм, Фрэнсис!  Я обещаю отправить его  в скором времени в ад, где он  составит достойную компанию сатане!
Фрэнсис…
Сын Роббера Берсюме!
И тут Клоре все поняла! Ее разметавшиеся мысли слились воедино. Картина словно восстановилась сама собой, и Клоре прошиб холодный пот.
Пожар был подстроен! Еще утром она видела, как послушник, прислуживающий Парийон, вызвался помогать на конюшне. И она видела, как он что-то пронес туда, пряча в полах синей сутаны. Какие-то колья  выбивались из-под монашеского одеяния. Факелы!
Парийо! Вот кто это все подстроил! И разговор, который она  слышала сейчас… О, Боже!  Сыну Робера грозит опасность! Если уж в грязной душонке  мерзкого капеллана созрел план, он уже ни перед чем не остановится. И ничьи угрозы не помешают ему вершить свое правосудие!
 Она должна предупредить коменданта! Его сыну грозить опасность!
Сейчас в царившей вокруг суматохе никто даже не обратил внимания на девушку. Клоре беспрепятственно проникла в донжон и теперь поднималась в покои Робера Берсюме. Туда, куда унесли  раненого солдата.
Лестница была погружена во мрак. Клоре поднялась на несколько ярусов  и оказалась на небольшой круглой площадке. Слева от нее в каменной стене были вырублены две бойницы, сквозь которые проникали последние лучи заходящего солнца.  Они падали на плиты пола и  массивную деревянную дверь, которая была открыта и за которой слышались  громкие мужские голоса, изредка прерываемые мучительным стоном.
Клоре остановилась и, укрывшись за дверью, заглянула в щель между досками и стеной, на которой крепились железные петли.
Ее сердце на миг остановилось: она увидела его!
Он сидел на высоком табурете посреди комнаты. Робер Берсюме  заканчивал обматывать его раны полосками белой ткани.  Робер   завязал узел и, легонько похлопав раненого по плечу, произнес:
-  Давай руку.
Солдат поднял правую руку и тут же взвыл от боли.
- О, дьявол!
- Потерпи… сейчас, - Робер развернулся к столу, на  котором стояли в многочисленном количестве баночки с мазями и настойками,  истончавшими не очень приятные  запахи.
- У тебя растяжение,- произнес Робер. Он  взял одну склянку и, зачерпнув пальцами какую-то мазь землистого цвета, стал втирать ее в плечо раненого.
Тот стиснул зубы, чтобы не застонать.
- Терпи, терпи! Это листья окопника и истолченные лепестки ноготков в оливковом масле. В оливковом! -  Робер заулыбался. -  Поистине королевское лекарство тратится на твою бренную солдатскую плоть.
- О! – только и ответил раненый. – Какая честь!
- Да – да! – продолжил Берсюме, хлопоча возле молодого солдата. – Ты хоть и из простых, а все же жалко, если пострадает такое красивое тело. Хотя тебе оно ни к чему… при такой глупой голове!
- Опять Вы за свое, Робер, - буркнул солдат. – Хватит  со мной возиться!
Он встал, и Клоре на миг потеряла его из виду.
- Грубиян! Настырный невоспитанный нахал! А где же  твое «Благодарю Вас, мессир комендант»?! – обиделся Робер.
- Благодарю Вас, мессир комендант, - ответил солдат.
Он снова оказался в поле зрения Клоре.  Он был босой и до сих пор не сменил свои прожженные во многих местах штаны. Его торс был аккуратно забинтован.   Солдат набросил на плечи белоснежную рубашку. Но шлема так и не снял, лишь опустил нижнюю часть забрала.
Клоре увидела, как Робер Берсюме стал собирать  пузырьки и банки с мазями в огромный деревянный ящик. Но один пузырек он не выпускал из рук.
- Да, мессир комендант у нас как нянька. Он их лечит. Он их поит…
Клоре показалось, что Робер сердится. Она увидела, как напряглись его плечи.
- Да, вот возьми, выпей ивовую настойку! - проговорил Робер.   Его голос едва не взорвался от гнева.
- Выпей! Она снимет боль, успокоит, но… как жаль, что она не может образумить твою безмозглую голову! – закричал Берсюме.  Он стукнул кулаком по столу, и пузырек в его руках лопнул, порезав ему пальцы.
- Робер! – солдат бросился к нему, но старый комендант остановил его.
- Я не нуждаюсь в твоей помощи, безмозглый тупица!
Робер Берсюме отшвырнул осколки и рухнул на табурет, на котором до этого сидел раненый.
Клоре растерялась.  До ее прихода наверняка что-то произошло между молодым солдатом и старым комендантом крепости.   Она была поражена, увидев, что первый стоит за спиной Робера и улыбается.
Что за странные отношения между простым солдатом и мессиром Берсюме?
- Безмозглый тупица, - прошептал Робер. – Она вернулась из-за тебя! Как ты думаешь, что заставило ее отвергнуть любовь короля и снова вернуться в тюрьму? Кто заставил? Ты! Неужели ты не видишь, какими глазами  она смотрит на тебя?!  И как… как она могла полюбить такого безмозглого тупицу? Такого слепца?
Робер сокрушенно закивал головой и дважды шлепнул себя по лбу.
- Вы ошибаетесь, Робер! Я – не слепой! Я вижу, какую причиняю ей боль!

Клоре замерла. В ее груди что-то сжалось. Миг … и всю ее затопило невыносимым жаром.  Сердце рванулось из груди. Его стук глухим эхом разнесся по коридорам башни.
Он не отверг ее! Он просто…
- Я люблю ее.  И причиняю ей слишком много боли! Когда она сталкивается со мной… Господи! Вы не представляете, Робер, что ей приходится переживать!  Ее глаза! Она готова умереть от стыда! Я чувствую, она боится меня. Она боится увидеть в моих глазах упрек!... А я… Я люблю ее… слишком сильно, чтобы причинять ей еще большие муки!
- Но ты нужен ей, Фрэнсис!

ФРЭНСИС!!!
Нет! Этого не может быть!... Существо в башне… солдат… мужчина, которого она любила… он… сын Робера Берсюме!
Фрэнсис!!!