Литература еще не умерла, но похороны уже идут

               
напечатано в ЛГ окт. 2018
               

    Проблема  эта не так безобидна, как может показаться. Ну, пишут все кому не лень. И раньше писали  стихи в альбомы, дневники для себя и воспоминания для  внуков.
Но это оставалось в семейных архивах. Вспомним, как Иннокентий Анненский, директор Царскосельского лицея, всю жизнь не издавал свои стихи, считая их недостаточно зрелыми для обнародования.
Еще пример. Автобиографический роман У.С.Моэма рассказывает о литературной поденщице, авторе бесчисленных нарративов, писанных с единственной целью прокормить себя и ребенка. Они дешевые, их раскупают, но  сама писательница, умная, но задавленная бедностью, говорит о себе без обольщения: «Я  пользуюсь большим успехом у судомоек.»
Не так ли говорит о себе и  умная Устинова? «Пишу  свои дурацкие детективы»
НО!  Гонорары Татьяны Витальевны не сопоставимы с жалкими заработками ее бедной английской коллеги.  Устинову постоянно приглашают на встречи в верхах, на ТВ, она даже имеет там свою программу, она считается столпом современной литературы.
Задача писателя, в сущности, проста: донести свои мысли до читателя.
Но для этого
1 должны быть мысли
2 нужно уметь их донести
Не надо думать, что читатель глупее тебя. Его не заставишь переворачивать страницы, если текст его не   увлекает, потому мало быть умным, нужно быть нескучным!
В конце концов, только читатель и определяет ценность книги. Если ее никто не может дочитать до конца, кроме литературного  критика или историка литературы – то книга не состоялась.
Писатель зависит от читателя. И  он должен об этом и помнить.
К огромному сожалению, ничто в современном литературном мире не настраивает на истинную роль литературы: чтобы ее читали и умнели от этого. Ведь ценность ее – в умных мыслях. Умная и хорошо написанная книга заставляет размышлять, даже делать выписки из текста, она подталкивает   к самостоятельным выводам, к новым взглядам и решениям.
Как только отменили худсоветы ( да и кому в них нынче сидеть?), как только исчезла за ненадобностью литературная критика ( да и кому ее профессионально писать?), как только началась эпоха издания книг за свой счет — повалили кучи макулатуры. Все это было и в Англии, но там литература насчитывает на 700 лет больше, чем отечественная, стало быть, и литературный вкус развивали дольше. И писатель, и читатель понимает, для кого что писано.
Наши графоманы, отважно издающие свои опусы, искренне верят, что они развивают, а не хоронят литературу. По примеру советского  СП организуют свои бесчисленные  союзы и союзики, занимают в них места председателей, заместителей председателей и  секретарей заместителей председателей, проводят свои самодельные конкурсы , где восседают в жюри и где чаще всего для участия, а то и  победы требуется всего одно стихотворение, лишь бы по теме данного «конкурса».
В этом потоке тонет всё — и хорошее, и плохое. Но поскольку плохого, то есть бесталанного всегда больше, чем талантливого — результаты нетрудно предугадать.
Это сильно портит вкус читателя. Он берет книгу, где непонятно, то ли автор сам ее издал - издательств ныне немерено — то ли прошла она хотя бы минимальный отбор. Он ее читает и опять не понимает, хорошо тут или плохо: ведь в аннотации указано, что автор — член какого-нибудь союза или даже председатель чего-нибудь, да еще занял  место в некоем конкурсе. 
   Хороший вкус воспитывается  только на лучших образцах, а где же их взять, когда все заполонено поделками.  Редакторы и критики тоже  люди,  и у них, бывает,  глаз «замыливается» на чтении бесконечной серятины.
Так что книг много, а читать нечего.
Когда-то была тысяча писателей, а тиражи начинались от 100 000  - теперь всё наоборот: писателей 100000, а тиражи  - по 1000, а то и менее.
Кстати, это происходит не только в литературе. Сколько у нас теперь композиторов с одной-двумя  песенками!
В общем, как говаривал М.М.Жванецкий, « Мы уже всех обогнали по количеству врачей,
теперь бы немного отстать по количеству больных».
и еще одно:
О,  -  вспоминает Веллер -  как сладостно было быть в советское время литературным критиком, да еще на окладе в редакции. На рецензию платили по 3 рубля, а накатать их, по шаблону, можно было  хоть 10 за день. А как вспоминает другая сотрудница редакции, первую рецензию вновь пришедшему – приславшему всегда писали критическую: знай нас, мы кого попало не печатаем в своем авторитетном знаменитом журнале. Так она и познакомилась с будущим мужем. И, наверно, больше ему  критические рецензии официально не писала, так, дома могла, конечно, сделать полезное для творчества замечание, кое он если не с благодарностью, то со вниманием выслушивал. Все-таки профессионал советует! И со стороны виднее. Шопен, вон, со своей кухаркой иногда советовался, каким аккордом закончить опус. Конечно, были настоящие провидцы, видевшие весь литпроцесс, масштаба Льва Анненского, но таких, как понимаете, были всегда и  во  все времена единицы.
А что теперь? Рецензии в редакциях отменили напрочь. Так и пишут: не вступаем в переписку с авторами, рецензий не шлем. Нет, шлют, конечно, даже целое агентство организовали Pechorin.net.  Печем, мол, но за ваши бабки. От 1990 рублей. Начальная цена. А далее в зависимости от количества знаков, кои критик прочтет. Если терпения хватит. И как ему теперь быть? Видно невооруженным глазом: махровым цветом цветет графомания – а сказать прямо нельзя! Деньги плачены – деньги получены. Захочет автор в другой раз к такому критику обращаться?  То-то и оно. Теперь критик от автора зависит.