Мембранная аналогия

                Экзамен по сопромату
               
                Профессор: Что вы думаете о моменте пары сил?               
                Студент: Я думаю, была бы у меня пара и силы, а               
                момент всегда найдется.
                Студенческий анекдот

В нашей маленькой кладовке среди старых папок, ненужных документов и пожелтевших писем лежит институтский альбом, на котором вытеснена моя фамилия. Он хранит память об ушедших годах. Переворачиваю коричневую обложку и на меня внимательно смотрит симпатичный 23-х летний молодой человек в очках и при галстуке. Это я. О чем он думал, как представлял себе свою будущую жизнь под дулом объектива фотографа? Я пытаюсь это вспомнить, но это было так давно. Переворачиваю страницы где в окружении фотографий Харькова, картинок разной техники (я заканчивал машиностроительный институт) и снимков институтских лабораторий в овальных рамочках теснятся лица моих сокурсников и в квадратных – преподавателей.
Я прекрасно помню и тех, и других. О каждом сокурснике я мог бы написать, об их характерах и привычках, о нашей дружбе и вражде. Все это было. Строго смотрят преподаватели, почему-то одни мужчины. А у нас были и женщины, одна из них преподавала математику, именно у нее я получил на экзамене первую пятерку, другая обучала нас английскому языку, в альбоме ни той, ни другой нет. Практические занятия по физике вела молодая женщина, которая не выговаривала букву «л», вместо нее она говорила «в».
Я останавливаюсь на фотографии, с которой с чуть заметной иронией на меня смотрит профессор Блох. Он преподавал сопротивление материалов или сопромат. Учебник по этому предмету был весом с кирпич, что и дало повод к сочинению неизвестным автором на мотив «Раскинулось море широко» куплета о студенте, провалившем экзаменационную сессию.
К ногам привязали ему сопромат,
И в рваный чертеж обернули,
Потом потащили его в деканат
И слезы у многих сверкнули…

Профессору Блоху в то время было лет 55-60. Среднего роста, седой, всегда аккуратно одетый и причесанный. Студенты его боялись, и только он мог позволить себе нарушать экзаменационные правила. На экзамене он не раскладывал билеты на столе, как другие преподаватели, а держал их стопкой в кулаке. Когда подходил студент, он спрашивал фамилию, просматривал какие-то записи и, по своему усмотрению, выдавал билет.
В институте было много научных кружков, и один из них вел он. Кружок назывался «Мембранная аналогия». Мы собирались в лаборатории, где хранились образцы треснутых швеллеров, поломанных кронштейнов, погнутых балок – это были наглядные пособия, показывающие к чему приводит незнание сопромата. Здесь он с увлечением рассказывал нам, что такое мембранная аналогия и как ее нужно использовать для расчета кручения балок сложных сечений. Сейчас мне уже трудно описать подробно работу этого кружка, но помню что мы выгибали из мягкой проволоки квадраты, круги, эллипсы и другие фигуры. Потом разводили мыльный раствор и окунали туда наши формочки. На них образовывалась мыльная пленка, по научному – мембрана. И тут начиналось самое интересное: мы изгибали наши фигуры, при этом пленка не лопалась, а следовала изгибам и, когда ее освещали боковым светом, она играла всеми цветами радуги, а профессор Блох показывал место, где свечение было более сильным и говорил:
- Вот где наибольшее напряжение. Чтобы ваша деталь не разрушилась под нагрузкой, в этом месте ее надо сделать более прочной. Современная наука еще не позволяет рассчитывать такие сложные сечения, а применение мембранной аналогии позволяет построить эпюру напряжений.
Мне нравилось создавать замысловатые фигуры и изучать их свечение. Я показывал ему свои работы, и он одобрительно кивал головой. Видимо, это и помогло мне сдать на отлично первый экзамен по сопромату.

Я тогда вошел в числе трех первых студентов, получил билет и стал его изучать. Первый вопрос я знал хорошо, второй - похуже, третий был как в тумане. Я решил начать с первого, а там видно будет. Достал коробочку с цветными карандашами и стал рисовать эпюры. Рисовал я неплохо, и предмет этот мне нравился. Пока мы готовили ответы, профессор Блох скучал, ходил между столами и заглядывал нам через плечо. Видимо, он решил что я готов больше других, и предложил мне пройти к его столу. Я только закончил первый вопрос и приступил ко второму, поэтому сказал ему что еще не готов. А он взял мои рисунки и сказал:
- Идите за мной.
Я прошел к его столу, он бегло посмотрел на мои картинки и спросил, откуда я приехал. Где я учился, кто мои родители. Я стал рассказывать, завязался разговор, не имеющий никакого отношения к предмету. В конце разговора в моей зачетке появилась оценка отлично.

В начале следующего семестра он пригласил меня к себе домой.
- Куда это ты направляешься, - спросил приятель по студенческому общежитию, - на свидание?
- Меня пригласил домой профессор Блох. Одолжи мне свой пиджак.
Из-за маленькой стипендии я зимой и летом ходил в институт в одном и том же черном лыжном костюме.
- К Блоху? Везет же людям. Лучше пойди к нему так же одетым, как он видит тебя в институте, - посоветовал приятель, - он догадается, что у тебя нет денег на приличный костюм, тебе нужна повышенная стипендия и поставит пятерку.
 Я впервые побывал в профессорской квартире, которую до этого видел только в кино. Высокие окна с тяжелыми портьерами заглушали шум улицы, полы накрыты коврами, (меня попросили снять туфли, хорошо, что я одел чистые носки), старинные кресла с высокими спинками. В гостиной стоял рояль. Наверное, его отец тоже был профессор, подумал я, и дед был профессор. Профессорская жена встретила меня приветливой улыбкой и пригласила к столу. Я сразу обратил внимание что вилку они держат в левой руке, а нож - в правой, старался есть тихо и даже воспользовался салфеткой, хотя в студенческой столовой, расположенной в подвале нашего общежития, салфеток никогда не было.
После обеда он показывал мне старинные книги о сопротивлении материалов и привел в свою домашнюю лабораторию, где изучал мембранную аналогию. Стол был завален рукописями.
- Я работаю над книгой «Теория упругости», - с гордостью, как мне показалось, сказал он, - она будет учебником в ВУЗах. В ней будет глава о мембранной аналогии. Когда сдадите мой последний экзамен, вы сможете жениться. Есть такая примета.

На последнем экзамене по сопромату я храбро сражался с крутящими и изгибающими моментами, которые пытались погубить невинную балку на двух опорах. Открыв огонь интегралами и выстроив эпюру напряжений, я спас балку и получил по экзамену отлично. Вечером я вспомнил примету, о которой говорил дома профессор Блох по поводу сдачи последнего экзамена по сопромату, и немедленно похвастался девушке, которая мне нравилась. Она мой намек поняла, но предпочла приятеля, который по сопромату с трудом получил тройку.

Я потом нередко вспоминал о профессоре Блохе и придуманной им мембранной аналогии, пока не появился всезнающий Интернет. Оказалось, что мембранную аналогию придумал не он, и я даже расстроился. Ее придумал немецкий инженер Людвиг Прандтль в 1904 году.