Любка

Новелла

Слухи о том, что Мехрибан живёт в гражданском браке с одной женщиной в городе, да еще старше его на пять лет, доползли до малой родины. Кто разнёс эти слухи, для Мехрибана так осталось тайной. Кого только он не подозревал, к кому только не придирался, сколько не ломал себе голову, но так никого не нашел. Народный «би-би-сишник», да и только!
Мехрибан и в мыслях, и на публике именно так и называл это таинственное лицо. Этот хамелеон, этот хапуга, этот сплетник, не знавший о прекрасных отношениях Мехрибана с Любкой, остался для него изгоем на всю жизнь. Наверно, он из тех, кто ничего не понимает в любовных делах и сплетничает от зависти. На большее и не способен, если не везёт в любви.
 До встречи с Любой Мехрибан был робким, стеснительным и угловатым, хотя ростом был высок, а в плечах – широк. Неожиданная встреча с Любой обернулся таким счастьем, какое ему и не снилось. Став студентом медицинского училища, он не знал, что на втором курсе наравне с медициной познает ещё науку любви с самой видной и опытной в этом деле женщиной.
Этой женщиной, как догадался читатель, оказалась Любовь – женщина с говорящим именем. Как говорится, и карты в руки. Было бы странно, если Люба повела себя иначе.
 Родом она была из Минска. Как-то бабушка Марта рассказала Любке интересную историю. Оказывается, Любка родилась в день святого Валентина. Роды были легкие. Роженица чувствовала себя прекрасно. Плаксивая и пухленькая темноволосая кроха была зачата от внебрачного союза художника из Еревана Ашота и натурщицы- польки из Витебска Мирославы. Росла Люба в коммунальной квартире под пристальной опекой бабушки. Не считая алиментов, заботливый Ашот по праздникам присылал дочери дорогие подарки. Не оставалась без внимания и Мирослава. А будучи проездом, папаша  оставался у них. В эти дни Мирослава молодела прямо на глазах у соседок. По утрам, громыхая посудой на общей кухне, Мирослава с болью в сердце рассказывала соседкам- сплетницам: «Не будь жены у Ашота в Армении, я была бы самой счастливой женщиной на свете. Но, увы и увы!»
После школы Любка поступила в финансовый техникум. Уже на первом курсе она заимела молодого  красивого любовника. Видимо, гены влюбчивости родителей до единого передались и дочери. Голубоглазый Антон учился на втором курсе. Многие девушки бегали за ним, а он, кроме Любки, никого не замечал.
Ходил и ухаживал за Любкой и мужчина в годах, который преподавал в кооперативном техникуме. Темпераментная брюнетка жила то в квартире профессора, то в комнате студенческого общежития, где и встречалась с Антоном. Перед подругами никогда не робела, когда поздно возвращалась от старого дружка. Антон случайно узнал об измене. Кто-то из Любкиных подруг донёс ему. В отместку он начал встречаться с Таней, которая жила в  комнате, напротив Любки.
Окончив техникум, Любка поехала работать на Север. Очень скоро на новом месте она вышла замуж за водителя- дальнобойщика. Потом с огорчением она рассказывала Мехрубону: «С мужем детей не заводили. Хоть и работали на Севере, куда «вахтовики» едут за «длинным рублём», мы денег не накопили. Питались отменно и одевались с шиком».
По собственному признанию,  в разводе была виновата она сама. Как-то возвращается муж из командировки, не вовремя, а его «благоверная жена» лежит  в постели с другим...
После этого случая Любка от такого сильного стресса заболела. Спустя две недели ей стало лучше, и тихо-тихо Любка выздоровела. Только чувственность её стала запредельной.
Её уже постоянно тянуло к мужикам. Пошла она к психотерапевту, рассказала о своей напасти. Сначала тот улыбнулся и развел руками, затем прикоснулся к ней, вроде по медицинской необходимости, и почти довёл её до экстаза. В ту пору, лицо Любы сохраняло девственную безмятежность. Взглянув на «этот невозмутимый портрет», доктор начал строить глазки. Он написал  рецепт и, между делом,  пригласил женщину на ужин в кафе с интересным названием «Крошка-картошка». Отказаться было неудобно, и Любка пошла туда.  Посидели, потанцевали, как вполне нормальные люди. Вышли оттуда, когда был поздний час. И тут начался самый настоящий кошмар. Затащив Любку в тёмный угол, пьяный доктор тотчас отрезвел. Он силой начал раздевать бедную женщину, пока на её крики не прибежали прохожие. Испуганная и бледная, как снег, женщина вырвалась из его рук.
Выписанные доктором успокоительные таблетки не помогли Любке. Стала заниматься самолечением. С головой погрузилась в  чтение художественной литературы, увлеклась шитьём, вязанием. Как монашка, стала ходить с чётками в руках. Думаете, перебирание чёток помогло бедной женщине, отвлекло её от низменных мыслей? – Отнюдь нет. Её сильнее и сильнее тянуло к молодым и с крупным телосложением мужчинам.
Пошла она к другому врачу. Ссылаясь на отсутствие времени, доктор назначил ей встречу в какой-то гостинице. Любка- простушка пошла туда. После осмотра, проворный доктор тут же переспал с ней.
Со временем репутация бухгалтера Любови Акопьян начала тускнеть. Мужики приходили к ней с одной целью и пристрастили её к спиртному. Нет-нет, она не стала алкоголичкой. Пила в норму. Просто, после выпитого она чувствовала себя раскованней. Год жила припеваючи, потом от кого-то заразилась чесоткой, и начались бессонные ночи. Среди ночи проснулась от зуда по телу. Сколько не чесалась, зуд так и не прошёл. Сон также попрощался с ней.
В пасмурные весенние дни развилась у неё и другая болезнь. Врач-пульмонолог выявил бронхиальную астму. Теперь, помимо страсти к мужикам, бедная Любаша стала страдать ещё от одышки. Бывали ночи, когда она задыхалась по несколько раз. Спасал ее только «сальбутамол»*. Во время очередного приступа, врач порекомендовал ей перемену климата. Опытный доктор в молодости служил в Таджикистане. Увлечённо, так интересно и с любовью он рассказал об этой маленькой среднеазиатской горной, солнечной и гостеприимной республике, что Любка, долго не раздумывая, пошла покупать себе билет на поезд. 
 «Там климат сухой и пища натуральная. Через полгода избавишься от астмы. Запомни мои слова»,– сказал ей на прощание доктор. И это был единственный мужчина, который ничего не требовал от Любки. Настоящий врач. Настоящий человек, который искренне хотел помочь несчастной женщине.
Променяла Любка суровый север на благодатный юг. Поезд мчался вперед. Знакомые лесостепная русская панорама осталась позади. На горизонте одно за другим стали  появляться незнакомые места: бескрайная казахская степь, караван верблюдов, идущий по туркменской пустыне Каракум, орошаемые хлопковые поля недалеко от древнего Самарканда, субтропические вахшские оазисы с фисташковыми рощами посреди гор.
Ещё в вагоне-ресторане словоохотливая Любка познакомилась с завидным мужчиной. Попутчика звали Нариман. Работал он геологом на руднике по добыче кварца на Памире. Рассказывая о работе, он предложил Любке поехать вместе с ним на его родину. Он деловито намекнул, что в посёлке геологов устроит Любку на высокооплачиваемую работу. С жильём тоже не будут проблем, если, конечно, она не отвергнет интимных отношений. У Любки не было выбора. И вот, сказочно улыбаясь новому знакомому по приезду в Душанбе, она пошла с ним в гостиницу, где состоялась её первая бурная ночь в восточной стране. На другой день они отправились покорять горы Памира.
С приездом на новое место всё поменялось: и часовые пояса, и климат, и люди. Не сожалея о переменах, Люба на всю жизнь осталась благодарна доктору, который убедил её приехать сюда. Нариман уехал на рудник, оставив её в маленьком городе. При его содействии она нашла себе работу на фабрике по обработке отделочных камней. Профсоюз фабрики предоставил ей двухкомнатную квартиру в бараке. Со здоровьем на новом месте все уладилось. Чистый горный воздух и целебное козье молоко верно и постепенно поправили пошатнувшееся здоровье.
Но и  тут не всё было идеально. Любка была молода, а молодому организму нужна мужская ласка. К Любке присматривались разные мужчины, а она была видной красавицей. Нариман  месяцами пропадал на руднике. Пока он работал в далеком Ванче, появился новый знакомый. Любка пошла навстречу, пригласив его к себе. Пришёл тот немного выпивший, с подарками. На кухне открыли шампанское. Ели и пили допоздна. Когда улеглись, Любка начала задыхаться. От нового кавалера исходил какой-то резкий и неприятный запах. Любка долго ломала себе голову, пока не догадалась, в чём дело. Оказалось, молодой человек  курил насвай (жевтельный табак). Пришлось расстаться с ним. Впредь, едва познакомившись с человеком, чистоплотная Люба первым делом спрашивала, не курит ли он проклятый  табак. Если мужчина не курил, она в дальнейшем встречалась с ним.
Одно было плохо. В посёлке не было свинины и сала и не торговали ими. С колбасой тоже были проблемы. Продавалась она только в ларьке воинской части и доставал ее для любимой Любке банщик Карамшо. Разумеется, не бесплатно. Взамен она устраивала ему такой стриптиз-«сюрприз», что похотливый любовник уходил от неё с опухшими глазами, еле волоча ноги. Бывали ночи, что он приходил с пустыми руками. Успокаивая его, Любка щебетала у самого уха:
– Не горюй, «Карамуш» (так шутливо она называла своего мужчину, а тот не обижался). Жизнь без колбасы серая, зато у меня в постели мужчина – настоящий «мачо». От горя и невзгод есть одно средство – это хороший секс, и он спасает меня.
Любка научилась готовить украинский борщ на курдючьем сале. Нариману нравился её наваристый свекольный борщ. Однажды, захотелось ей сготовить щи. После работы, нарядившись в самое красивое платье, она пошла на рынок, который находился недалеко от дома. Купила Любка много всего – мясо, тыкву, картофель, два больших кочана капусты, зелень и горячие лепешки. Было тяжело и неудобно нести покупки. Как назло, среди массы народа, рядом никого не было из знакомых. Да и такси здесь не ездило.
Тут мимо неё проходил высокий парень с курчавыми волосами и голубыми глазами, очень похожий на Антона. Исподлобья он долго и смущенно  смотрел на Любку. Поняла его Любка сразу. Дабы не потерять молодого человека в толпе, Любка мило заговорила с ним:
– Ну что ты смотришь на меня своими добрыми глазами, парень кучерявый? Небось, хочешь помочь одинокой женщине? Если так, придётся тебе тащить тяжёлую  сумку.
Этого было достаточно для того, чтобы мускулистый парень перекинул тяжёлую сумку через плечо. По пути они разговорились. Любка шла впереди и твердила: «За мной! Ещё немного осталось. Одна остановку и мы – дома».
Плетясь, они шли мимо узких переулок и закоулков. Наконец, добрались до улицы, где жила Любка. В большом дворе в одну шеренгу расположились одноэтажные домики барачного типа. Это были дома геологов. Жили тут русские, татары, таджики. Квартира у Любка была с балконом и с высокими потолками. Зайдя в прихожую и поставив сумку на табуретку, парень хотел улизнуть, но тут опять послышался милый голос:
– Нет, так дело не пойдёт. Парень, я за добро плачу добром. Поужинаем, а уж потом ты будешь свободен, как вольная птица.
Парень, ничего не сказав, шагнул в комнату. Поставила Любка чайник на плиту. На скорую руку гостю приготовила омлет. Пока парень мыл руки в умывальнике, она быстренько накрыла стол. Смущённо вытирая руки полотенцем, она протянула руку незнакомцу.. Улыбаясь во весь рот, она сказала:
– Будем знакомы. Меня зовут Люба. Только не добавляй к моему имени ничего лишнего. Я не люблю когда меня зовут тетей Любой.
– Очень приятно. А я Мехрибан. Люблю, когда милые дамы обращаются ко мне на «ты».
– А ты прямо находка, Мехрибан. Где учился русскому?
– У нас в посёлке есть русская школа для детей пограничников.
– Вот как? Поэтому без акцента говоришь по-русски.
– Зато с грамматикой у меня проблемы.
– Не переживай. Я знаю многих русских, которые плохо знают родной язык. Ты не виноват, потому что ты не носитель языка.
– Очень хочется развить свою речь. А тут не с кем поговорить.
– Да, русских специалистов у вас мало, зато много русских женщин, которые вышли замуж за местных.
– У нашего учителя физкультуры жена – русская. Служил он на Дальнем Востоке. Там и познакомился с ней.
– А ты чем занимаешься?
– Учусь в медицинском училище. На последнем курсе.
– Хочешь стать фельдшером?
– Нет, буду врачом. После училище год поработаю в больнице. Будет у меня стаж, а потом стану готовиться  к институту.
– Грандиозные планы у тебя, парень.  А почему сразу не поступил в мединститут?
– Баллов не хватило у меня.
– Слушай, а почему ты решил помочь мне?
– Да так.
– А если честно?
– Понравилась ты мне, Люба.
– И давно?
– Уже месяц. Впервые я увидел тебя с земляком Нариманом.
– Вот как? А ты вовсе не стеснительный, как мне показалось. И какие ещё у тебя планы?
– Отниму тебя у Наримана.
– И ты уверен в этом?
– А почему бы и нет?
– Шустрый ты парень, однако. Бегал бы за своими.
– Не нравятся они мне.
– Вот как?! Какие тебе нравится?
– Похожие на тебя – упитанные, румяные, сочные.
– А я не виноград. И вовсе не сочная.
– Зато нравишься.
– А ты знаешь сколько мне лет?
– Не хочу знать.
– А что ты хочешь?
– Чтоб ты не прогоняла меня.
– Давай будем пить чай. А потом поговорим.
– Значит, я останусь?
– Может быть.
– Слава Аллаху.
– Ты прославь меня. Аллах тут не причём.
– А ты случайно не коммунистка?
– Нет. А что?
– Вспомнил историю одну. В нашем посёлке один горный мастер завёл любовницу. Пошла его жена на работу и рассказала обо всём руководству. Коллеги публично осудили нерадивого сотрудника на собрании, а некоторые настояли на исключении его из рядов партии.
– Я не коммунистка. И, кстати, атеистка. Моя история там, где много мужиков. Один из них будешь ты. Я не прогоняю тебя, потому что ты похож на мою первую любовь. В техникуме был у меня парень. Антоном звали. Он тоже был таким кучерявым и голубоглазым. На сегодня у тебя есть ночлег, но не надейся на большее...
– И на том спасибо.
– Спасибо в карман не лезет.
– А это что за поговорка?
– Придёшь в другой раз и с подарком.
– Понял.
Остался на ночь Мехрибан у Любки. Многое он познал в ту ночь, став мужчиной. Уходя от Любки, он был горд до такой степени, будто не Гагарин, а он на космическом корабле совершил полёт вокруг земли.
Прошло полгода, как Любка познакомилась с Мехрибаном. За это время она окончательно порвала с Нариманом. Ходил он вокруг Любки, клянчил, ломался, как женщина. Уйти по-доброму не хотелось ему, и, тогда, чтобы соседи не слышали ссору, Любка шёпотом умоляла:
– Нариман, я в долгу перед тобой. На всю жизнь не забуду твою доброту. Не нужны мне подарки и деньги твои. Ты женатый человек. Отнеси подарок своей жены. У тебя куча детей. На деньги, которые хочешь отдать мне, купи сладости своим маленьким.
– Люба, я состоятельный человек. Моя семья не нуждается ни в чем.
– А я не нуждаюсь в тебе.
– Как это понять. А наша любовь?
– Никакой любви у нас не было. Ты мне помогал, я спала с тобой. Даже сексом это не назовёшь, но обязанностью. Раньше я во многом зависела от тебя. Теперь нет. Поэтому прошу тебя, не приходи больше ко мне.
– У тебя кто-то другой?
– Да. У меня есть молодой человек. Спортсмен. С ним у меня полная гармония. Так что уходи по-хорошему.
– Понятно… А как звать твоего дружка?
– Зачем тебе  подробности?
– Хочу знать. Мне интересно.
– Каникулы у него. Поехал в кишлак.
– Он что – школьник?
– Студент. Мехрибаном его зовут.
– Случайно не сын ветврача Киличбека?
– Тот самый.
– Нашла себе молокососа. Ты что, «любительница детей»?
– Мехрибан всего на пять лет моложе меня. Парень он рослый, коренастый. Я и со старшими тоже гуляла. Жила как неуравновешенная – уходила от них злая, неудовлетворённая. Смотрели на меня глазами льва и зорко следили за каждым моим шагом... На Востоке очень популярно слово – «кайф». Так вот, мои мужчины думали только о собственном кайфе, а Мехрибан совсем другой. Он всё делает с любовью. Так что не гневи меня своими вульгарными фразами.
– Посмотрим на твоего студента. По заслугам получит он от меня.
– Нариман, иди с Богом. Мехрибан ни в чём  не виноват. Это я виновата, что полюбила его.
Выгнала Любка его с позором. С того дня ноги Нариман не было на пороге Любкиного дома.
С «Карамушем» случился приступ, когда Любка объявила ему бойкот. Но пуще всего он стал гневаться тогда, когда Любка дала ему от ворот поворот. Он даже не ожидал услышать от Любки, что она больше не нуждается ни в нём, ни в его колбасе. Случилось быстро, неожиданно и больно, будто падкой ударили по голове:  «Бум!»  – вот тебе на! И ты – сор! И ты – ненужная вещь!
Разозлился тут Карамшо, наговорил много гадостей. Любка не молчала. На упрёки отвечала упрёками. Уходя, он нерешительно сказал:
– Люба, если будет нужна колбаса, скажи мне.
Отведя взгляд, Любка наврала ему:
– Я больше не ем колбасы. С Мехрибаном стала вегетарианкой.
– А это что такое?
– Когда человек ни ест продукты, приготовленные из мяса  животных, его называют вегетарианцем.
– Значит, во всем виноват этот паршивый студент. Мехрибан? Мехрибан! Из-за него ты больше не хочешь  встречаться со мной. Погоди, я тебе и твоему студенту покажу свою власть.
– Карамшо, в память о нашей дружбе оставь Мехрибана в покое. Парень ни в чём не виноват. Он же холостой, а ты человек семейный.  Внуки пошли у тебя. Жена у тебя красивая, ухоженная. Городок у нас небольшой. Как я буду смотреть в глаза твоей жены, если она узнает о наших встречах?
– Понял. Кишлачному студенту все дозволено, а мне нет.
– Ну, как ещё тебе объяснить? Во всех религиях прелюбодеяние – грех. Я сознаю свой грех, но мне нужен мужчина. И не женатый, как ты. Мой мужчина – свободный человек.
– Твой мужчина попляшет у меня в бане. Голым потанцует  «ламбаду».
– Не угрожай нам Карамшо. Влюбляясь, женщины в наших городах шли на разные уловки. Шантажировали, угрожали любимым. У вас – наоборот. Оказывается, всё это удел мужчин. Ревнуют по пустякам, мстят из-за отставки.
– Потаскуха ты, Любка!
– А ты ублюдок. Ненавижу тебя!
Приехал с каникул Мехрибан. Его долгое отсутствие показалось для Любки вечностью. В кишлаке Мехрибан подзагорел. Кожа у него стала бронзовой. Много чего привёз из кишлака: сметану, топлёное масло, сыр, свежее мясо и рыбу. Любка заметила смятение на лице Мехрибана. Не удержалась и во время уединения начала допрашивать его.
– Ты знаешь моим родителям кто-то донёс о нас с тобой. Папа ходит злым, мама с бабушкой не разговаривают со мной. Мой девяностолетний дедушка Шакарбек хочет, чтобы я женился на троюродной сестре Низорамо.
– А что ты им сказал?
– Сказал, что жениться мне ещё рано. Дедушка в ответ начал язвить мне:
– Пора тебе, раз в незаконном браке живёшь с бабой, да ещё не из наших. Я, сказал он, женился на твоей бабушке, когда мне пятнадцати ещё не было. Потом дед позвал всех родственников на ужин. К вечеру наш большой памирский дом уже не вмешал всех. Поужинали мирно, а потом дед начал своё повествование. «Я, – сказал дед, – в жизни ни разу не болел. И голод повидал и холод. Сколько мне ещё суждено жить – одному Аллаху известно. Одна мечта у меня осталось. Перед смертью хочу увидеть свадьбу единственного внука  и баста!» Бабушка, мама, сёстры и многочисленные дяди и тёти поддержали его.
– А что сказал твой отец?
– Вначале он был против. Сказал, что пока его сын не станет врачом, о женитьбе не будет никаких разговоров. Упёрлась родня, уговаривая его. Сдался он, перешёл на их сторону.
– А ты согласен взять в жены троюродную сестру?
– Ты что сдурела? Низорамо – сестра мне  и останется ею на всю жизнь.
Любка не ждала, что в ее жизни будут резкие перемены. Она никогда не строила планов на будущее. На встречу с Мехрибаном вначале смотрела сквозь пальцы. В лице его она видела только двойника Антона. В отличие от Антона, Мехрибан был  страстным и добрым. Этим он и подкупил Любку. Он никогда не смотрел на Любку как на похотливую женщину. За полгода они ни разу не поссорились. С Антоном всё было иначе, и он беспричинно ревновал её.  На встречу с профессором Любка пошла из-за мести.
Однажды, поругавшись с Антоном, Любка поехала к бабушке. Увидев внучку в плохом настроении, мудрая Марта старалась утешить ее советами. Люба вовсе не ожидала, что бабушка на старости лет откроет ей одну тайну. На вопрос, почему Антон не любит Любку, бабушка спокойно ответила: «Да потому, что твоё сердце не  расположено к нему, – подумав немного, она рассказала ей о свой большой любви: – Детка моя! Такое случилось со мной, когда мне было уже за тридцать. С твоим дедом мы жили мирно, без особых чувств. Романтикой не пахло в доме. Время от времени он делал мне подарки, но я была холодная, бесчувственная. Не ожидала, что однажды бес собьёт меня с пути. На курорте случайно познакомилась с мужчиной. У моего знакомого была добрейшая душа. Лицо его постоянно сияло, а лучезарная улыбка была необыкновенной. Снимали  мы отдельную комнату на берегу моря. С каждым днём я больше и больше влюблялась в него. Я стала для него Джульеттой, и кроме своего Ромео никого и ничего не видела. Было такое наваждение, что я до сих пор вспоминаю о тех временах с радостью. После курортного романа месяц жила в затяжной глубокой депрессии. Пошла к врачу. Плачу, рассказываю ему все на чистоту. Услышав от старого доктора одну историю, я успокоилась. Я больше не страдала от того, что не встречусь со своим курортным другом, не упрекала себя в неверности, не сетовала на судьбу. Оказывается, во всём виновата физиология человека. Она индивидуальная. Бывают такие случаи, когда женщина проживает всю жизнь с мужем и не чувствует  от близости никакого удовлетворения, а с другим же человеком только от одного прикосновения испытывает приятные и незабываемые ощущения. У всех живых организмов есть несовместимость.
Мехрибан поехал в кишлак на свадьбу двоюродного брата. Перед отъездом между влюблёнными случился забавный диалог.
– Люба, а что если я из кишлака приеду с муллой?
– А зачем он нам?
– Мулла узаконит обряд. Будет у нас никох, брак по-мусульмански.
– Ты этого хочешь?
– Конечно. Я внук уважаемого человека. Не хочу, чтобы жизнь пошла у меня греховно. Сожительствовать в исламе – это большой грех.
– Ой, Мехрибан, а разве я хочу такую жизнь. Мне больно, когда некоторые женщины рожают детей вне брака. Это же грех. Я – христианка, но я приветствую мужчин-мусульман, у которых от двух и более жён. Если мужчина физически здоров и финансами не обделен, имеет право на содержание гарема.
– Значит, ты не возражаешь, если у нас будет брак по шариату.
– Мне всё равно. Хоть на Луну поведёшь меня, хоть к священнику. С милым и рай в шалаше.
Мехрибан обещал Любе не задерживаться со свадьбой. 
– Отпусти меня на два дня, а на третий день на крыльях полечу к тебе, дорогая, – сказал он на прощание.
«Прошла неделя, а его так и нет»,  – возвращаясь с работы, рассеяно размышляла Люба.
Дойдя до дома, она увидела на скамейки под большим  чинаром незнакомого мужчину.  Тот был крупного телосложения и вёл себя вызывающе, не взирая на галстук и хороший костюм; солнце играло в его начищенной обуви, а нахальный взгляд посетителя едким щёлоком ел человека. Незнакомцу было пятьдесят, или чуть больше.
Увидев Любу, он поспешил к ней.
– Здравствуйте, я к Вам, – суховато сказал незнакомец.
– Ко мне? – с удивлением спросила Люба.
– Да, именно к Вам. Простите, что не представился. Зовите меня Акбаршо Аскаршоевичем. Зоотехником работаю в совхозе «Яковод». С Мехрибаном находимся в родственных отношениях.
– Очень приятно. Меня зовут Любовь Ашотовна. Пойдёмте в дом, а то как-то неудобно. Как говорят у нас, в ногах правды нет.
– Да, вы правы. На улице жарко. Кстати, я как раз за правдой  к Вам и приехал.
Зайдя в дом, гость неспешно начал вытаскивать из сумки  кишлачное «добро». На столе появилась праздничная  «горка» из разнообразных булок, обжаренных лепешек, сыра, копчёного мяса и рыбы. Затем, поудобнее сев в кресло, он начал пальцами беспокойно барабанить по столу. Люба тихо возилась у плиты, будто в рот воды набрала. Накрыв стола, она пригласила гостя поужинать вместе на кухне. Немного поев, Любка решила разбить хрустальный замок тишины. Смущённо посмотрев на неспокойного гостя, она тихо спросила:
– А Мехрибан не приедет?
– Дела есть там. Родня сама женит парня, – уверенно ответил гость.
– Насильно, что ли?
– Может быть и насильно. Как у нас, зоотехников говорят, женитьба для юнца-акселерата – необходимая процедура. Это во сто раз лучше, чем  сожительствовать с кем попало.
– Если имеете в виду меня, я Вашего родственника насильно у себя не держала, Акбаршо Аскаршоевич.
– В том то и дело. Раньше Мехрибан жил в студенческом общежитии. Уж седьмой месяц, как живёт он у вас. Был парень –спортсмен, по натуре – весельчак, балагур. А теперь на него страшно смотреть. Худой, как калам, ходит мрачный, будто отца похоронил. Это следствие того, что Мехрибан сутками напролёт играет с Вами в постели, Любовь Ашотовна.
– Ну, это уж чересчур, – не скрывая грустной улыбки, сказала на это Люба и,  подумав немного, с горечью добавила: – Знаете что, вытаскивать из сундука чужое нижнее бельё – дело дураков. Я знаю, что Мехрибан вырос в порядочной семье. Он никогда не разглашает секретов. Про таких обычно говорят: «Они не выносят сор из избы». Соседи тоже не лезут ко мне. Тогда откуда Вам известно, чем мы тут занимаемся?
– Люди говорят. Мне стыдно за родственника.
– Напротив, Вы должны гордиться им, а не стыдиться. Парень он хороший. У него золотые руки. Всю мебель мою заново починил. Учится на отлично. А насчет его похождений, прошу, не переживайте. Не будь меня, он бы другую нашёл. Это Ваша слежка постыдна, я бы так сказала. В конце-то концов, Ваш родственник – не маленький мальчик. Очень скоро ему исполниться двадцать один.
– А Вам-то сколько?
– Довожу до Вас, уважаемый господин зоотехник, что, во-первых, у женщин не спрашивают про возраст, во-вторых, если Вас очень интересует этот вопрос, то я на пять лет старше Мехрибана.
– Прошу извинить мой неуместный вопрос, – смутился «господин зоотехник», но тут его глаза блеснули – видимо, появилась какая-то мысль: – Но всё же, ответьте, почему Мехрибан остановился у Вас? Чем Вы смогли приворожить его?
– Не знаю, чем, поскольку ничего не подливаю ему, не подсыпаю в пищу, не шепчу над фотографией.  Просто я от души и с любовью  ему готовлю, стираю, убираю. Если с учёбой возникают проблемы, помогаю, чем могу. Кстати, я на родине бухгалтером работала, а здесь – секретарём-делопроизводителем. Хотите –
верьте, хотите – нет, но это чистая правда, что я Вам сейчас рассказала, уважаемый Акбаршо Аскаршоевич. Как видите, по натуре я спокойная – за сковородку не хватаюсь. Не терплю наглости, грубости и невоспитанности, когда искренность и уважение для меня стоят на первом месте. Вот и весь мой приворот.
– Простите за грубость, Любовь Ашотовна.
– Зовите меня Любой.
– Хорошо, Люба. Значит Ваш приворот – это только игры в постели?
– Снова грубите, уважаемый господин зоотехник? Я прошу Вас, не лезьте в нашу жизнь. Я без утайки рассказала о своём «привороте», а Вам – всё мало. Кажется, Вы человек с высшим образованием, но с дамой ведёте себя по-свински. Но я, перешагнув через свою гордость, попытаюсь удовлетворить Ваше нездоровое любопытство – отвечу на Ваш, не мужской вопрос. Итак, если на моём диване Вашему родственнику захочется чего-нибудь откровенного, я всегда исполню его желание. Мы молоды и глупы, а молодым все грехи прощаются. Или я не права, Акбаршо Аскаршоевич? Усовестите меня, если это не так, а?
– Это всё так, уважаемая Любовь Ашотовна, – ответил несговорчивый зоотехник, – но, поймите правильно, он ещё слишком молод и неопытен. Вам самой не кажется, что Вы насилуете его?
– Вот как?! Я бы так не сказала. У нас всё совершается по обоюдному согласию. Мой дом – моя крепость, и насилием тут не пахнет.
– А что вы скажете по поводу его женитьбы?
– А на ком родня хочет женить Мехрибана, если не секрет? – с дрожью в голосе спросила Люба.
– На моей дочери Низорамо. Кстати, я стану свёкром для Мехрибана.
– Если он согласен, пусть жениться. Мехрибан – хороший парень. Нет-нет, теперь он – мужчина. Не хочется хвастать и язвить, но мне придётся Вам всё рассказать. Мехрибан стал мужчиной со мной. У него благородное сердце. Он никогда никого не подведёт. Главное, свою женщину, которая доверилась ему, в обиду не даст. Так что, поздравляю Вас. У вас будет хороший зять, а у вашей дочери – прекрасный муж. Но я, почему-то, не верю Вашим словам. Перед отъездом он обещал, что приедет с муллой, и мулла женит нас по-мусульмански.
– Это правда. Приехав на свадьбу, Мехрибан объявил нам, что пойдёт за муллой и что некий Мулла Саидбай узаконит его брак по шариату. Но тут вмешались родственники, потому что от Наримана услышали много  гадостей про Вас. Отец Мехрибана, акаи Киличбек послал меня сюда на «разведку». Бабушка Мехрибана отправила Вам гостиницы, указывая на «горку» яств на столе,  – сказал Акбаршо Аскаршоевич.
– Акбаршо, ты правильно поступил, что приехал на разведку, – вдруг, без всякого предисловия заговорила Люба, переменившись в лице, но зоотехник этого не заметил, она же резко встала, ближе придвинувшись к гостю, уверенно взяла его за галстук, что мужчина прокашлялся от такой неожиданности, и добавила: – Ах, какая я не дальновидная, какая же я дура. Мехрибан женится на твоей дочери. Какая приятная новость! Я очень рада за него! Что же, надо же обмыть это событие! – воскликнув это, она прошла к серванту и достала большой графин с коньяком.
Прополоскав холодной водой два бокала из тонкого красивого стекла, Любка наспех сделала корейский салат из капусты. Наливая коньяк в бокалы, она с милой улыбкой произнесла тост:
– Дорогой Акбаршо. Давай перейдем на «ты», не то беседа у нас пойдёт официальная и скучная. Так что, во-первых, добро пожаловать в мой дом, а, во-вторых, поднимем бокал за знакомство.
Акбаршо звонко ударил своим бокалом о  с бокал Любы и весело сказал:
– Вот это другое дело,  а то сидим, как два заклятых врага.
– Не будем о плохом.
– Согласен. Тем более, с такой хлебосольной хозяйкой.
– Акбаршо, будь как дома. Я на минутку.
Оставив Акбаршо на кухне, Люба перешла в спальню. Вынула свой новый шёлковый халат из комода. Снимая с себя нижнее белье, она на голое тело надела халат. Затем, присев на табурет, у трюмо расчесала волосы. Напудрив лицо, помадой покрасила губы в розовый цвет. Закончив свои приготовления, с возгласом: «А вот и я!» – вошла в кухню.
Присев возле Акбаршо – ближе, чем на расстояние вытянутой руки, – Люба повторно  налила коньяк в бокалы. Смело чокаясь, она  кокетливо спросила:
– Акбаршо, жду твои комплименты.
– Ну и ну, Люба, а ты красавица!
– Правда?
– Хлебом клянусь.
– Тогда поднимем бокалов за....
– За красивых женщин?
– За всех?
– Только за тех, кто сводит с ума мужиков.
– А именно?
– Люба, буду пить за твоё здоровье, до дна! – мужчина разгорячился.
– Спасибо, а ты кушай, Акбаршо, кушай.
– Умеешь готовить котлеты – пальчики оближешь.
– Путь к сердцу мужчины ... – коварно начала хозяйка.
– … лежит через желудок! – радостно закончил гость.
– Без сомнений!
– Люба, передай мне рыбу.
– Пожалуйста. Что ещё тебе надо?
– Присядь поближе ко мне.
– А ты, Акбаршо, уже пьян.
– Может быть. Перед тем, как пойти к тебе, остановился у друга. Выпили немного, по случаю встречи. А твой коньяк крепче выпитой водки.
– Это настоящий армянский коньяк. Надо пить в меру и осторожно, чтобы лишнее не ударило в голову, - предупредила Люба.
– Люба, я на горячую голову грубил тебе. Прости  меня.
– Я не злопамятная.
– Предлагаю сказать третий тост – за любовь. Я вовсе не ожидал, что буду сидеть за одним столом с такой милой, красивой, хозяйственной и умной женщиной. Я завидую мужчинам,  которые знают тебя так близко… – заговорил пьяный зоотехник.
– Да брось! – засмеялась Люба и тут же серьёзно спросила:
– Может, не надо?
–Что не надо? – не понял гость. – Честное слово, ты покорила мои глаза, они не слушаются меня – не могу от тебя оторвать.
– Именно, для такого мужчины, как ты, я и надела свой шёлковый халат для дорого гостя.
– Ооо, твой халат с таким глубоким вырезом...
– Уважающая себя женщина не стыдится собственного тела.
– Небось спортом занималась?
– Да, аэробикой.
– Ноги у тебя красивые.
– А ты умеешь увидеть ноги под подолом. Не глаза у тебя, а рентген.
– Нормальная мужская реакция. Не любопытство, а скорее всего – страсть.
– Люблю страстных мужчин.
– Тогда предлагаю тебе свои услуги, – сказав это, «уважаемый Акбаршо Аскарович» с нежной силой потащил Любу к себе, на колени.
Женщина не противилась. Держа в одной руке зажжённую сигарету, а в другой – полный коньяка, она присела на колени пьяного гостя.
Залпом  выпив  бокал, она пропела, как сирена из древнегреческих мифов:
– А ты, Акбаршо, сразу покорил меня. Твои глаза горят, как у Казанова.
– Будь моей, Люба, я стану твоим рабом.
– Разве я отказываю. Рост моего раба – два метра, а вес...
– Сто пятнадцать килограммов, – радостно оповестил зоотехник, – как бык-производитель! – с этими словами, Акбаршо стал медленно раздевать Любку и, на самом деле, словно бык, тяжело, натужно задышал.
– Будь моей, Люба… – только и сказал.
– Я твоя, Акбаршо. Целиком и полностью твоя.
Пара в обнимку перешла на спальню. Рука Акбаршо протянулась выключателю торшера. Отодвигая его руку, Люба томно простонала: – Не нужен мне твой  восточный секс. В темноте,  без «ах!» и «ох!»... Пусть горит.
Акбаршо мельком взглянул в зеркало. Увидев непривычное своё отражение и отражение женщины, он громко и сладостно застонал. Такого он и за всю жизнь не испытывал. Было от чего потерять голову…
Наконец, они успокоились – усталые, мокрые. Полчаса молчали, приходя в себя. Акбаршо заговорил первым:
– Спасибо тебе Люба. Ты профессионал во всём. Это было просто великолепно.
– Понравилось?
– Очень?
– А мне нет.
– Почему?
– Сейчас я тебе всё расскажу. Ты сказал, что от Наримана услышали много гадостей про меня. Возможно, он хвастался перед вами своим «геройством со мной»?
– Ну и что?
– Я не отрицаю. А вот ты, уважаемый Акбаршо Аскарович, ты похвастаешься этим? 
– Нет, нет, нет! – залепетал зоотехник. 
– Не ври, я всех вас знаю, как облупленных! Я пошла на это, ради поиска истины, и нашла её. Ты испытывал меня своим недоверием, грубостью и наглостью Я испытала тебя своей любовью, и ты не устоял – не отказался, как все падкие мужики. Ты совершил грех с любовницей зятя. Какой позор! Запомни, Акбаршо,  все мои «охи» и «ахи» были деланными. Я только сыграла роль «доступной женщины» и тоже совершила грех – предала свою любовь к Мехрибану и страшно наказала самою себя – наказала совесть и возможная разлука. – громко отчаянно говорила женщина, выговаривая всё наболевшее, а мужчина сидел на постели, обхватив голову руками, слушал и от страха ничего не понимал.
– Я презираю таких мужчин, вроде тебя, – продолжала Люба, – я презираю себя, правда… (она заплакала) Тебя послали сюда для разведки, понадеявшись на тебя. Вместе того, чтобы настоять на своём, на счастье своей дочери – отговорить меня, сам не устоял перед соблазном. Ну что скажешь на это: кто из нас хуже? Чем ты лучше Наримана? Женщины моего народа не привораживают мужчин, они не падкие на их «приметы ниже пояса» – мы просто умеем любить. Любить не ради денег и богатых подарков, а ради души, но вам это неизвестно! –прокричала Люба.
– Ты права, – у зоотехника прорезался дар речи. –Прости меня, Люба. Не знал, что вытворяю.
– Вон из моей спальни!
– Что?! – не понял струхнувший гость, здравое разумение медленно возвращалось к нему.
 – Вон! – повторила Люба и указала на дверь.
– Как же так, как же можно? – простонал доселе храбрый и наглый Акбаршо Аскарович. – Подожди, переоденусь, а потом выйду.
– Отсюда пойдёшь голым!.
– Ты что сдурела, что ли?
– Я сказала!
– Ты с ума сошла, дура!
– Поменьше болтай. Давай, живо выходи паршивец, не то милицию позову.
Бледный и униженный Акбаршо кое-как натянул трусы и вышел на улицу. Чёрные длинные брюки и белая рубашка долго ещё болтались в его руках, пока зоотехник  не вспомнил, что уже полночь и что  он находится на улице:
– Хорошо, что летом это случилось со мною. Коварная женщина. Соблазнила меня, а потом говорит, что это была лишь игра. Хорошо, что из соседей никто не видел меня, – мысленно успокаивал себя Акбаршо, одеваясь.
Через три дня соседка Клава передала письмо Мехрибану. Открыв письмо и отойдя в сторону, Мехрибан с жадностью прочитал: «Мой дорогой Мехрибан, я знаю, что ты меня любишь, поэтому оставляю тебе свой адрес. Я уезжаю, потому что сильно виновата пред тобой. На то есть причины. Не спрашивай, что и как, но прости. Как получишь диплом, можешь приехать ко мне, если по-прежнему любишь. Правда, любовь не знает условий: она или есть, или её нет. Надеюсь, у нас будет любящая семья и много детей. Придёт время, и твои родные простят нас. Твоя Любовь».
Окончив медучилище, Мехрибан поехал в Минск. Нашёл Любу. Через год поступил в мединститут. Вместе зарегистрировали брак в ЗАГСе. Уже на последнем курсе он стал отцом. Родились сыновья – близнецы. Назвали их Анисом и Мунисом. Через три года, когда Мехрибан работал уже врачом в детской поликлинике, жена вновь родила близнецов – Дениса и Бориса.
С родителями Мехрибан уже был в хороших отношениях. Как-то приехали его родители к ним в отпуск. Оставаясь у них долго, радовались, что сын с семьёй живёт счастливо. Спустя два года, Мехрибан с семьёй побывал у родных. Почти месяц они жили в Таджикистане. Уезжая, родителям оставили Аниса. Провожая Мехрибана, мама и родственники вместе с Любой долго плакали.
Когда Марта спросила, почему Анис остался в Таджикистане, Люба спокойно ответила: 
– Мама, они такие прекрасные и заботливые родители. Не беспокойся, Анису очень хорошо на родине отца.