Ветка и Мороз

Ветка и Мороз влюблены друг в друга.

    На белом свете нет ничего чудеснее, чем ввалиться с него, в клубах пара, в натопленное, прижаться к тёплым кирпичам, нажарить себе на радостях чего-нибудь жирного, жахнуть рюмочку под это дело, а потом пить уже грогом и, сметя всё со сковороды, вымакивать жир мягкой белой булкой, как губкой.

     Декабрь – это их первый, а значит медовый месяц. 

В небе тонкие полОтна северных сияний – оберни свои бёдра, любимая!

  Самоцветные искры в крапанах льдов собраны в дивные диадемы, золотые кольца, узорчатые серьги. Он простил тебе, всё простил, Ветка. За каждого Диму – диадему, за каждого Колю – колечко, за Серёг – гроздья серёг. Укрась себя, любимая!

   Каждую минутку он пишет тебе в Telegram стёкол жаркие послания, сияющими точками и тире, искрящиеся повторами постскриптумов, постит- мостит. Прочти, любимая! Но твои глаза опущены к белым страницам, и, восхищённо замирая над твоими ресницами, мысленно прикидывая к ним белую махровую тушь, он рисует и рисует: звёзды и папоротники, перья и хризантемы, что-то невероятное: стрельчато- игольчатое, крапчато – кольчатое. Изумись, любимая!

   Ветка напевает про себя «розы-морозы», поднимает глаза.

- Нарисуй мне розу, любимый!

Где-то звонко хохочет Королёва в огромной вязаной шапке, в пятую часть её-самоё.
 
- Ой, нет-нет… отвлеклась.. Тьфу, пропасть!

Хохочет королева. Снежная. Она-то знает, что к чему, да и Андерсен поведал. Всему белу  Свету.

Вот и Ветка вредничает, она не любит роз, как раз таки хризантемы ближе.

Нет, не это, а чтобы- за Гансом Христианом вслед - сказать:

-  Некоторые наипрекраснейшие-распрекраснейшие люди не могут дать вам, именно вам, самых простых вещей…