Сумеречная зона. Глава 2. Угасание

Ночной кошмар — это одно из самых неприятных явлений, которое посещало каждого человека, если он видит сны. Часто в них ты бежишь, прячешься, тебя находят, убивают или делают что-то более ужасное… или ты сможешь проснуться до рокового финала. Тогда можно считать тебя везунчиком. Но у всех кошмаров есть одна схожесть — они заканчиваются, и мы продолжаем жить, как раньше, забыв о том дурном сне.
Сейчас, в бодрствовании, это ясно, как божий день, что это был всего лишь сон, но пробуждение от кошмара некоторым субъектам дается очень непросто. Страшно открывать глаза, потому что ты не можешь поверить, что этот ужас позади. Страшно, потому что ты до конца не знаешь, что будет после того, как открыть их. Скорее всего, ничего особенного не произойдет, но что делать, если, еще не открыв глаз, слышатся странные звуки, которые были в том сне? И тут начинается! А вдруг меня схватят и что-то скажут ужасное или я увижу что-то, что погубит меня из-за вселенского ужаса от увиденного? Тебе страшно, но потом здравый смысл берет вверх. Это идет дождь за окном! Офигеть, наконец-то здравый рассудок нашел здравое объяснение. Тогда, стоит предположить, что звук дождя проник частично в сюжет сновидения? Да, и такое бывает.
«Где я? — Это тот самый случай, когда кошмар продолжается наяву».
В еще закрытые глаза ударил яркий свет. Как-то жарко и в воздухе витает запах чего-то паленого. Что-то знакомое. Хотя, это не чистый запах, а смесь паленого с чем-то еще. Так обычно пахнет в парилке. Сложно, очень сложно собраться воедино.
— И ты еще питаешь надежду на удачный исход? Это седьмой, а печь ломается через раз. Как прикажешь тело утилизировать, в случае неудачи?
— Не драматизируй. Мы на правильном пути, Витя. Миша самый лучший кандидат по всем параметрам. Ты только посмотри!
«Миша? Это же я! Они ведут диалоги про меня. Что происходит? — С трудом, но глаза открыть у него получилось. Тело гудело, а конечности не слушались. Только потом, когда Миша осмотрелся по сторонам, стало понятно, что руки и ноги надежно закреплены, и освободиться не представляется возможным».
— Валера, он пришел в себя!
— Зачем так орать? Вот если бы он умер, тогда ладно. Хотя, кто тебя услышит на такой глубине? Что же ты пугаешь человека? — Он подошел к столу, на котором лежит Миша. Осмотрел слизистые, замерял пульс, проверил реакцию на свет — все показатели в норме.
Вопрос пришел незамедлительно, пусть и слегка заторможено и апатично.
— Где я?
— Добрый день. Только не дергайтесь, — сказал Витя, который был здесь, так сказать, помощником. Вроде и напарник, но и подчиненный одновременно. Для Валеры такое положение вещей было очень приемлемым. В случае чего можно и обматерить, указав на место подчиненного, но в сложных решениях две головы лучше одной, так что приходилось вбивать в его голову мысли о дружбе. И пусть он его унижает регулярно. Это все делается в воспитательных целях и пойдет Вите только на пользу.
— Что происходит?
Но больше ему никто не ответил.
Валерий сел за свой рабочий стол, на котором был только компьютер девяностых годов производства и журнал наблюдений, где он записывал результаты лабораторных исследований. Все-таки, несмотря на лень, он открыл журнал и внес в него новую надпись.
«Нестеров Михаил Григорьевич. 1982. Dh4701».
Последнее он подчеркнул и записал на маленькой бумажке, которая лежала на столе уже месяц и была подставкой под чашку с кофе.
Столбец «Статус» он оставил пустым.
Раздался короткий писклявый звук и на мониторе высветилась надпись.
«Центр управления. Нажмите любую клавишу, чтобы перевести управление комплексом в ручной режим».
— Да погоди ты, — отвлек его Витя. Двухдневное отсутствие сна сказывалось на скорости реакции и на походке. — Он же здесь все заблюет!
И как можно было забыть про сыворотку? Нормального названия у нее нет. Разрабатывали ее итальянцы, на каком-то суперсекретном предприятии, о котором никто не знает. Знают только, что на нем еще производились капсулы с цианидом для спецназа США и больше ничего не известно. Вообще! Сыворотка оказывает седативный и противорвотный эффект, а так же угнетает моторные функции нервной системы. Ряд экспериментов показал, что при введении сыворотки возможны побочные эффекты в виде вялости, бреда, галлюцинаций, тромбоза, с последующей эмболией, смертью от всего вышеперечисленного.
Валерий открыл шуфляду и достал оттуда ампулу, на которой была только одна надпись — «Сыворотка». После этого он набрал немного содержимого ампулы в шприц. Немного, то есть на глаз. Прям точно, как в аптеке!
— Может, ты хочешь попробовать?
Реакция Виктора походила на реакцию удивленного и до смерти напуганного мальчишки.
— Не, Пожалуй, откажусь.
Хотя он и понимал, что у Валеры просто юмор такой — черный.
— Да ладно. Я пошутил, — как обычно он сказал это безэмоционально и монотонно. В этом они похожи. Но, зная Валеру и его извращенное виденье мира, испуг был уместен. — Знаешь, почему сейчас так много бездарных врачей-психиатров?
— Потому что зарплаты маленькие и отношение ужасное? — Предположил помощник.
Валера вздохнул, огорченно посмотрел  на него и покачал головой.
— Нет, Вить. Ты путаешь причину и следствие. Все дело в обучении. И я не говорю сейчас про то, что в университетах вбивают в голову все, кроме нужного. Раньше не было МКБ и прочих баз, во всяком случае официальных. Хотя, что-то такое все равно было, но подход к обучению был другим. В пятидесятых годах, когда вовсю практиковалась психоделическая терапия, каждый студент, который учился на психиатра должен был на собственной шкуре испытать эффект от ЛСД. Да, это было на западе, но сравни отношение к психиатрии у нас и в штатах! И это делалось не для того, чтобы упороться. Таким образом, студенты в некотором роде начинали понимать механизм действия психоделика на разум. И происходило это на интуитивном уровне.
— Вот только шизофрению мы до сих пор не можем вылечить.
— Ну, не факт еще, что шизофрения — заболевание. Недавно статью в интернете прочитал. До сих пор нет четкого определения шизофрении. И знаешь, я с этим частично согласен.
Валера не глядя нажал на случайно попавшуюся кнопку на клавиатуре. Прежнее изображение сменилось другим, где показывались всевозможные параметры.
— Что-то мне тревожно как-то, — признаться в таком, тем более Валере, оказалось непросто, но он сам как-то говорил, чтобы Витя своевременно докладывал о своих тревогах и сомнениях. Он считает, что все решения должны приниматься только при правильном настрое, который не должен быть загажен такими мелочами, как сомнение или тревога.
— Что такое?
— Это уже седьмой. Никто не дожил до второго этапа…
— Теперь мы работаем по-другому. Мы учли все недочеты, просчитали все риски и готовы двигаться дальше. Если субъект продержится весь первый этап и хотя бы начальную фазу второго, то это уже можно считать победой!
Он понизил голос до полушепота, словно хотел сказать что-то тайное. В глазах блестела идея!
— А представь, что будет, если он дойдет до конца!
Он сделал инъекцию Мише и не спеша побрел к своему столу.
— Да поможет нам всевышний!
— Витя, я попрошу тебя, чтобы ты находился рядом со мной по возможности.
Стол, на котором лежал Михаил, стал наклоняться и вскоре из горизонтального положения принял строго вертикальное. Дальняя часть стола, где располагались ноги, наоборот приняла горизонтальное положение, образуя импровизированное сиденье. Валера нажал мышкой по вкладке «Центрифуга», затем нажал зеленый индикатор с надписью «Запуск» и после этих манипуляций индикатор поменял свой зеленый цвет на угрожающий красный. Пол завибрировал, а сиденье с Михаилом начало опускаться вниз, пока полностью не скрылось под полом. А чуть ниже уровня пола медленно и с еле заметным скрежетом, который заглушала центрифуга, начала задвигаться крышка.
Под действием препарата или от пережитого стресса, в голову никак не могла поступить команда сказать что-нибудь, что защитило бы его — никакого протеста или других форм возражения. Осталась простая апатия с примесью любопытства и легкой тревоги. Понимание, что сейчас с ним происходит что-то из ряда вон выходящее, у него все же было. Очень мягко его тело переместилось из лежачего положения в сидячее. В это время у него промелькнула мысль о гуманности,  пусть и не всеобщей, которая должна быть у любого медицинского работника, но этот момент он уловил и даже почувствовал несильное облегчение. Все это сопровождается низкочастотным пронизывающим его гулом и средней силы вибрацией, словно сидишь в массажном кресле.
Все вокруг него стало подниматься, сначала медленно, а потом немного быстрее. С чем можно сравнить? Скажем так… примерно два метра в минуту, учитывая то, что у Миши рост сто семьдесят сантиметров, о чем говорил пройденный медосмотр полгода назад. Да, не сразу он понял, что на самом деле не все вокруг поднимается, а он опускается вниз. Просто здесь это движение почти не ощущалось.
Уровень пола, который для него являлся уровнем горизонта в тот момент, уже позади, а точнее сказать — находится над ним. Миша полностью скрылся внизу — это уже интереснее, подумал он. А сверху металлическим потолком медленно задвигалась крышка. Очень похоже на купейную дверь, какие бывают в поездах, но установлена она не вертикально, а горизонтально. Чтобы поднять голову, нужно было приложить некоторое усилие, потому что фиксаторы, которые держали его все это время, не давали легко сделать почти ни одно движение. Крышка задвинулась полностью, и все погрузилось во тьму.
— Там на центрифуге желтая кнопка. Нажми ее.
— Щас, — полный энтузиазма и предвкушения ответил Витя и нажал.
На мониторе появилось изображение с видеокамеры. Она как раз снимала, что происходит внутри центрифуги. Но были у нее и свои расширенные функции, например зеленая рамка под окном воспроизведения, на которой было написано «1.2. Активировать звуковую стимуляцию». Центрифуга уже пришла в движение. Валера кликнул по рамке и на ее месте высветилась другая рамка, на которой мерцала желтая надпись «Мягкий переход от альфа ритма к тетта ритму». Ниже была синхронизация частоты мозга Миши с данными на компьютере, а затем плавные их изменения. Все это он видел не один раз и, не став все перечитывать, нажал на «Подтвердить. На экране все исчезло и появилась рамка «Активировать», что Валера и сделал.
Он ощутил какое-то движение, но тошноты и намеков на нее не было. Будто находишься в невесомости. А ведь в детстве он хотел стать космонавтом и полететь в космос, как Гагарин в свое время. На разум это никак не влияло. Миша мог рассуждать на вполне разумные темы, только реакции замедленны, а это повлияло и на скорость мыслей и восприятие времени. Кстати, вибрации здесь уже почти нет. Просто звуки слышатся очень приглушенно, но мощь… будто легкие вытрясет, но не вибрация, а низкочастотный гул, которым ты будто дышишь. Но скоро он понял, что радоваться не придется.
Уши первые приняли ударную кинетико-акустическую волну. Их заложило, словно в голову вставили два сверла, а потом начали сверлить мозги. Сверла стали толстыми и превратились в гигантские тиски, которые сжимались все сильнее, не давая даже подумать о боли.
— Как он?
— Держится. Я включил звуковое сопровождение. Скоро будем переходить ко второму этапу.   
— Всегда удивлялся этим явлениям, которые проходят мимо твоего сознательного восприятия, — Валерий вспомнил, как в детстве разорил муравейник на огороде, а потом его искусали муравьи и пришлось неделю чесаться. А сейчас у него все под контролем!
Налив себе воды из чайника, он медленной и слегка шаркающей походкой подошел к большой железной двери, которая вела в коридор, к лифту. Всякий раз, когда он подходил к двери или вызывал лифт в конце рабочего дня, чтобы вдохнуть свежий воздух с поверхности,  его посещало чувство восхищения и превосходства. Грамотно замаскировали — двери за тобой закрываются, ты едешь секунд сорок наверх, а потом двери открываются, и ты оказываешься в пустом шкафу. Такие металлические шкафы предназначены для держания в них различного электрооборудования. Но он пуст и вместо задней стенки расположена потертая лифтовая дверь. Сам шкаф, кроме его дверей, вмурован в стену, так что сильно не выделялся. Валера взялся за ледяную металлическую ручку двери, но не для того, чтобы ее открыть. Для него, касание дверной ручки было неким ритуалом, хотя, это можно назвать и фетишем. Всякий раз, когда он касался дверной ручки в середине рабочего дня, к нему приходило, как приходит кайф от наркотика, понимание, что перед становлением всего этого был ряд испытаний, иногда трагичных. Железо закалялось, пока не превратилось в сталь, а она, в свою очередь, не превратилась в готовую дверь, затем ее установили и установили еще кодовый замок, который тоже прошел цикл производства. И код знали только двое, а значит и власть у тех, кто знает, а все настоящее лишь результат рабских сил в прошлом. Но ему этого оказалось мало. Валерий смотрел намного дальше. Ведь человечеству пришлось многое пережить. И многие блага, что мы имеем сейчас, появились благодаря людям, которые расплатились за результат собственными жизнями.
Голова не могла выдерживать этого безумия и пылала адской болью. Такое ощущение, будто ее облепили горячим бетоном или похожим по консистенции материалом — не важно. Он хотел закричать, чтобы хоть кто-то пришел на помощь, хотя понимал, что этого не будет. Лучше бы засунуть мысли о крике куда подальше, но увы.
После попытки крика, которая по всем расчетам не дала хорошего результата, Мише стало тяжело дышать.  Стремительно глубина вдохов и выдохов уменьшалась, пока дыхание полностью не остановилось. Во всем этом хаосе больше не осталось никакого здравого смысла. Он исчез, как и его дыхание. Сколько продержится мозг без очередной поставки кислорода? Все защитные механизмы тела взбунтовались, стараясь всеми силами обеспечить былое состояние благополучия. Наступил безумнейший кавардак. Паника — сейчас это второе его состояние после былой тревожности. Тело, разум и окружающая действительность смешались в ярко-зеленый коктейль синестетического восприятия. Фрагменты реальности и его бреда вращались, образуя калейдоскопическое представление на безумном и бескрайнем уровне, которое являлось для него высшим плато в пережитом психоделическом опыте. Мускулы подергивались, стараясь получить хоть каплю воздуха. Затем начали сокращаться мышцы пресса. И паника постепенно прошла. А безумие все продолжалось.
Центральный блок управления всей биологической системой, которая являлась Михаилом, постепенно сбрасывал самые сакральные и запретные ограничители, и все заработало почти в полную мощь. Остатки здравого смысла во все горло кричали о ненормальности возникновения сейчас сексуального возбуждения, причем очень сильного. Боже, до чего же все это запредельно и абсурдно, но пришлось и здравому смыслу вскоре заткнуться. Перед внутренним взором всплыли все персонажи сказок, которые он когда-то читал или смотрел. Сейчас он хотел быть жертвой своего спятившего искалеченного ума, а еще он хотел желе — много желе, чтобы оно заполнило его полностью, выместив собой кровь и другие жидкости.
— Индикаторы показывают чрезвычайный уровень гипоксии головного мозга. Первый этап подходит к концу, — доложил Витя, посмотрев на монитор, который располагался возле центрифуги на бывшем инструментальном столике.
— Да, я вижу. Тут происходит что-то еще, — он внимательно посмотрел на значение параметров и подошел к помощнику. — Посмотри сюда.
Шариковой ручкой Валера показал на график, который располагался в самом низу экрана.
— Его мозг работает в тетта режиме, — продолжил он. — Но меня удивляет вот это. Посмотри! Височные доли и полосатое тело имеют наибольшую активность, что не типично в таких случаях.
— Хочешь сказать, что раньше такого не было?
— Если бы было, то я не акцентировал на этом твое внимание. Обычно вслед за гипоксией следует  отключение сознания.
На экране, появились еще индикаторы активности.
— Он там что, думает над вопросами мироустройства?! — Валера заметно нервничал. Это действительно в его практике впервые.
— Скорее всего, у него пробудились сексуальные желания, а они, в свою очередь, проявили яркие фантазии, которые для него почти реальны сейчас, — он мельком глянул на возрастающую активность полосатого тела и височных долей. — Да уж, мыслительная деятельность однозначно есть, но его состояние буквально балансирует между бодрствованием и сном. Скоро надо начинать второй этап.
Голова потихоньку начала отпускать. Мышцы пресса больше не сокращались толчкообразно, а двигались как бы волнообразно. Словно титры, перед глазами прошли гипнагогические галлюцинации и сознание померкло.
Витя недолго созерцал угасающие волны в лобных долях, а позже спросил.
— Он вырубился. Можем приступать ко второму этапу?
Отхлебнув воду из чашки, Валера дал добро и Витя повернул тумблер, над которым была всего лишь одна цифра — два. Валера как-то подписал все, чтобы не ошибиться. Загорелся желтый индикатор под надписью «Ожидание подтверждения». Валера активировал меню центрифуги со своего компьютера и нажал мышкой на красную индикацию с надписью в ней «Деактивировать».
Звук мотора становился все ниже по частоте и тише. Центрифуга остановилась и крышка люка выдвинулась в обратную сторону, создавая в полу круглое отверстие.
— Витя, что там с жизненными показателями?
— Дыхание в норме с преобладанием брахипноэ, но оно стремительно налаживается. Что касаемо сердечного ритма… здесь стоит отметить тахикардию. Сейчас примерно сто сорок — сто сорок пять ударов в минуту, но препарат не допустит фибрилляции желудочков, даже если будет под двести!
— Действие сыворотки мне знакомо. Возьми из ящика маску водолаза и прикрепи к ней шланг.
Маской водолаза они называют самопальное приспособление для дыхания под водой. Достав из ящика маску, он стал искать шланг, но в том ящике его не оказалось.
— Шланга здесь нет.
— Посмотри на верхней полке в шкафу.
В шкафу его ждал искомый шланг.
— Да, здесь есть! — Вытащив шланг, он быстро прикрутил его к маске. Затем место соединения он обработал герметиком и надел маску на голову Миши. Проверил герметичноть — воздух циркулирует.
— Ты готов?
— Сейчас, — ответил Витя. — Еще не все. Надо было поднять его.
— И так сойдет. Каждая минута на счету. Витя, бак заполнен полностью?
Он ответил не сразу так как понимал, что в такой ситуации необдуманные ответы, даже с целью экономии времени, могут привести к сокрушительному провалу, а лишний грех на душу из-за халатности никто брать не хочет. На мониторе, который присоединен к центрифуге, появилось изображение, а под ним большими синими буквами загорелась надпись «Контейнер заполнен на сто процентов». Теперь можно уверенно и четко давать ответ.
— Бак заполнен на сто процентов, — Витя переключился в основное меню с параметрами центрифуги.
— Тогда поехали!
Крышка медленно, как в прошлый раз, задвинулась. Уже не было приборного гудения, так что они отчетливо слышали царапающий звук контакта жести с бетоном. Витя открыл маленький шкафчик в стене, который с виду походил на электрический щиток, затем привинтил свободный конец шланга и перевел тумблер, который находился справа от места соединения шланга, в активное положение. В помещении эхом отозвался звук щелчка переключателя, который Витя с трудом сумел повернуть в положение «включено». А по шлангу начал поступать в маску газ ярко зеленого цвета.
— Теперь молись, чтобы он не пришел в себя, иначе его мозг разлетится во все стороны, как фейерверк!
— Мы его знатно раскрутили. Не придет, — ответил помощник. — Сколько продлится второй этап?
— Минут пять-семь.
— Тогда можно расслабиться, — Витя снова посмотрел на монитор и, убедившись в том, что все идет складно, он сел на маленький диванчик, расположенный возле входной двери.
Через пять минут компьютер Валеры выдал сообщение, в котором сообщалось об окончании второго этапа.
Стало тихо. Только сейчас Витя заметил, что в помещении присутствует запах резины, похожий на тот запах, который обычно некоторое время держится в новых троллейбусах и тренажерных залах. Ранее он этого не замечал, потому что не был так удивлен, как сейчас. Все-таки это первый испытуемый, которому удалось пережить два этапа эксперимента, который должен был доказать или опровергнуть возможность существования сознания вне тела. Но это лишь вершина айсберга. Истинные цели были намного глобальнее.
Ведь еще четыре года назад они провели ряд экспериментов по разделению сознания с восприятием физического тела, и результаты были в виде явления, которое принято называть внетелесным переживанием. Не только потому, что сознание покидало тело, а еще потому, что сознание, в котором отсутствовало восприятие схемы тела, было как вода или желе.
Идея заключалась в том, чтобы проверить, есть ли в сознании людей проекции миров, кроме реальности и миров сновидений. Первым шагом стало исследование феномена осознанных сновидений и внетелесных переживаний, что есть одно и то же, поскольку отсутствует ощущения реального тела и присутствует понимание того, что тело находится сейчас не здесь, а где-то там — в параллельной реальности. Но осознанные сны и внетелесные опыты имеют ряд недостатков и самый значительный из них — это сложность достичь стабильности в субъективном мире.
Но Валерий был уверен в том, что наше сознание может одновременно переживать несколько жизней в непохожих друг на друга мирах, которые оно само и порождает и уничтожает. Просыпаясь утром ты помнишь, что было вчера и в прошлом году, но не потому что это было. Просыпаясь, ты получаешь набор характеристик, которые выдаются после первого своего осознания здесь, будь это рождение или просыпание. Эти характеристики включают в себя память о прошлом и планы на будущее, но каждое утро ты начинаешь новую жизнь, а уходя ко сну, покидаешь ее навсегда.
Идея-то интересная, считал Витя, но она висела в воздухе, так как у нее не было никакой зацепки за реальные, привычные нам события. Ведь доказательств нет, а без них это просто очередная красиво сказанная гипотеза, как и рождение Вселенной в результате большого взрыва или библейское чудо. Возразить Витя не смел, потому что Валера платил хорошие деньги каждый месяц, а во-вторых — ему самому был интересен исход, несмотря на то, что все это проводится незаконно и выглядит со стороны не гуманным и противообщественным в принципе.
Валера что-то искал в шуфляде, гремя содержимым и испытывая нарастающее чувство страха и эйфории.
— Что случилось? — Вите состояние босса показалось очень необычным. Во всяком случае, он знает его как спокойного и уравновешенного, пусть и поехавшего разумом из-за своих идей, которые возводятся в ранг с божественным и самым глобальным.
— Он выдержал второй этап. Посмотри. На индикаторах нет составляющих, которые угрожали бы его жизни, но волновая активность показывает, что Михаил находится в глубоком коматозном состоянии.
— Он придет в себя?
— После запуска его сознание покинет тело и больше не сможет вернуться обратно. Будем надеяться, что перед смертью мозга получится считать хоть какую-то информацию о сознании. Сейчас его мозг живет благодаря искусственной среде и органическому газу, но когда мы запустим сознание, он начнет умирать. У нас будет не больше пяти минут на считывание.
— У тебя есть опыт считывания графической информации из зрительных центров?
— Когда изучал сновидения, то были попытки. Изображение появлялось, но все крайне нечетко. Стабильность иногда есть, но зачастую ее нет, и на мониторе происходит бардак. Начнем.
— Уже? — Удивился Витя, ведь прошло только три минуты.
— А чего ждать? Он готов, и связь с зрительными центрами налажена тоже. Времени мало. Стоит рассчитывать на пять минут. Может быть, он протянет и дольше, но я не могу давать никаких гарантий.
На мониторе главного компьютера появилась рамка, похожая на консоль. В ней, на черном фоне на большой скорости пробегали строки нечитаемого текста.
— Что происходит? — Спросил Витя.
По правде говоря, Валера пребывал в легком оцепенении. Ведь в его практике это первый человек, который пережил химическую обработку, цель которой — перевести сознание на новые плоскости мироздания. Все предыдущие участники эксперимента не выдерживали обработку и умирали. Миша оказался первым выжившим!
Тихим дрожащим голосом Валера ответил.
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Я знаю, что нам нужно продолжать, несмотря ни на что.
Черное окно напоминающее консоль исчезло, а на его месте появилась надпись «Сканирование и проецирование».
Весь воздух пропитался адреналином. Витя еле мог совладать с собой из-за взорвавшегося фанатичного интереса, который высвободился на свободу.
— Это оно! Не могу в это поверить!
— Да, началось! Давай сюда!
Валера достал еще один стул для напарника. Тот сел, и Валера щелкнул мышью по надписи «Сканирование и проецирование».
В считанные секунды все, что было на мониторе, исчезло, и на них с экрана смотрела непроглядная чернота. Затем появилось что-то вроде очень легкого шума — типа того, что показывает не настроенный телевизор.
— Видишь что-нибудь, — поинтересовался Витя.
— Ни черта. Только темнота и помехи.
— Я выключу св…
— Стой! Смотри!
Появились первые очертания. Текстура напоминает кирпичную стену, а само изображение перемещается как при виде от первого лица в компьютерных играх. Чуть позже видео стало еще четче.
— Получилось?
Они переглянулись, и на лицах у обоих засияла улыбка то ли в результате фанатизма от своих идей, то ли от надвигающегося истеричного смеха. А Валера уже не мог усидеть на своем месте. Он вышел в середину помещения и расставил руки, сам не зная, что делает, так как все это происходит исключительно под влиянием эмоций, которые дожирают здравый рассудок.
— Да, сука, да! Я знал, что когда-нибудь у меня получится! Знал!!!
— Иди сюда. Может еще рано радоваться.
Но босс был ослеплен восторгом.
— Ты не понимаешь! Мы — боги! Повелители людскими душами!
— Валера, ****ь, иди сюда, срочно! — Картинка, которая появилась на мониторе, Вите что-то очень сильно напоминала. — Тут какая-то комната. О, прикинь, тут мужик и он очень похож на тебя!
Страшное осознание промчалось, словно легковой автомобиль в ночи. Витю обуял ужас и бросило в холодный пот. Он не мог больше говорить, а только смотрел на монитор, как загипнотизированный. На мониторе Валера и, что бы это ни было, оно стоит позади него. Затем Витя медленно перевел свой взгляд в сторону босса.
Сначала ничего не было видно, но присмотревшись, помощник увидел в воздухе что-то блискучее — похожее на леску.
— Валера! Эй! Че за херня?
Стало тихо и, уже потом Витя понял, что эта леска спутала все тело напарника. То, что происходило дальше, не поддавалось никакому логическому объяснению и не соответствовало трезвому рассудку. Валера весь блестел от овладевшего им чудовища, которое с каждой секундой опутывало его все сильнее. При этом, в помещении слышался очень тихий, но вполне уловимый звук царапанья по стеклу. Несмотря на то, что существо обвивалось вокруг, Валера не подавал никаких реакций.
Постепенно оцепенение прошло, и Витя подошел к нему.
— Ты слышишь меня? — В надежде услышать ответ, спросил он.
Но не последовало ничего. Ни ответа, ни, хотя бы, дыхания, потому что не сложно было догадаться в одном — он мертв! Его тело стало в буквальном смысле рассыпаться по сегментам и падать кусками плоти на пол. Сначала пальцы, потом более крупные фрагменты стали отделяться от тела. Не прошло и двух минут, как на полу, вместо напарника, образовалась кишащая масса из плоти и крови. Из очередного оцепенения его вывела блестящая нить, которая медленно ползла к ногам. Каким-то удивительным образом ему удалось перепрыгнуть через то, что раньше было Валерой и тем самым отсрочить свою кончину.
Царапанье усилилось. Сейчас в этом звуке интуитивно чувствовалась агрессия. Он себя накручивает? Возможно. Ведь тогда это был просто звук, а теперь он немного понял его природу. А то, к чему все это привело, заставило в правильном порядке перестроиться мыслям. Чувства обострились достаточно, чтобы заметить в очередной раз надвигающуюся нить. Она его преследует, как некоторые ящерицы преследуют своих жертв после того, как поразят их ядом. Но он не имел ни малейшего понятия о природе данного существа.
Машинально он активировал программу поднятия «кресла». Крышка медленно пришла в движение и заскользила в сторону. Эти две минуты для него оказались сравнимыми с вечностью. Это усугублялось еще тем, что нить медленно, но верно ползла в его направлении. Она подбирается все ближе.
Люк открылся, но то, что пришлось увидеть внизу, ему уже было знакомо и до тошноты противно. Похлебка из остатков одежды, плоти, крови и костей блестела и переливалась на свету из-за обволакивающих все это нитей.
После увиденного он метнулся к двери, но было уже слишком поздно. Он почувствовал на бедре нечто, а когда посмотрел вниз, на ноги, то увидел повсюду клубки и узелки, которые, казалось, постоянно ветвились. Крикнуть он не смог. Не смог и сдвинуться с места, потому что уже ничего не чувствовал. Постепенно все вокруг заполнила тьма и тишина, и Витя перестал существовать.
Существо благополучно разделалось с следующей жертвой и, наевшись или как-то по-другому наполнившись, оно медленно стало распутываться. Затем сквозь микротрещины проникло под землю, сопровождая свое движение еле слышимым царапаньем, которое уже никто не услышит. Помещение, где много лет подряд проводили свою работу сумасшедшие, которые считали себя гениями, погрузилось в пучину забвения.