Спасение руководства компартии Японии

   
Рассказ моего отца, лётчика военно-транспортной авиации Сивцова Николая. Выдержка из книги «Своими глазами».

   Свои отзывы, замечания, предложения можно писать и на адрес:
slawa-s@tut.by или звонить по телефону РБ, г. Гродно (+375) 296 855490.

Буду благодарен тем, и окажу содействие, кто решит экранизировать мемуары.



   …Километрах в 250 от Бэйпина (Пекина) отряд неожиданно попал в засаду больших сил чанкайшистов. В жестоком, неравном бою он был разгромлен. Несколько десятков оставшихся в живых китайцев были расстреляны на месте. А 12 русских, во главе с командиром отряда и одним из подосланных лиц, о котором никто в отряде не знал, были заключены в крепость недалеко от Бэйпина. Вскоре командир отряда бежал, но при преследовании был ранен и умер в американском госпитале. Правительство Чан Кай-ши уведомило наше посольство, чтобы немедленно забрали уцелевших русских, иначе они расстреляют и их…
   Теперь я знал, кого мы будем перевозить в Чанчунь. К вечеру, от майора мне стало известно и другое, почему им так тщательно осматривался самолет, почему при полете к месту вынужденной посадки экипажа мы, были неожиданно возвращены с полмаршрута. Рассказ майора был краток, но содержателен. Стало ясно, здесь столкнулись интересы четырёх разведок: с одной стороны – нашей, а с другой – американской вместе с чанкайшистской и японской. Кто выйдет победителем? Это сразу же взволновало меня, а позже заставило принять активное участие. Майор рассказал, что с оккупацией американскими войсками Японии в стране начала свирепствовать реакция, началось преследование партий, гонение и физическое уничтожение всех прогрессивно-настроенных лиц. Коммунистическая партия, все коммунисты Японии сейчас переживают одно из труднейших времен.
- Некоторые члены ЦК вынуждены были эмигрировать в Китай, - продолжал озабоченно говорить майор, - но и здесь они не обрели убежища.  Наш долг оказать им помощь. Один из руководителей коммунистической партии Японии товарищ Токуда, вместе с двумя членами ЦК сейчас нелегально находятся в Китае.


   Общедоступная информация
     Кюити Токуда – один из старейших членов КПЯ, который в 1925 году встал во главе движения, за восстановление КП, после её роспуска. Провёл около 18 лет в застенках тюрьмы, где продолжал борьбу. Создал в тюрьме города Футю партийную ячейку, в основном из заключённых и был её секретарём.
     10 октября 1945 года, под давлением прогрессивных сил, был вместе со своими соратниками освобождён.
     11 октября 1945 года в Токио состоялся первый легальный коммунистический митинг, на котором присутствовало 600 человек. На митинге были обнародованы два документа, написанные К. Токуда и Ё. Сига, ещё в тюрьме: «Обращение к народу» и «Новый курс борьбы. Чего требует от нас новая обстановка».
    Он создаёт Комитет содействия роста и укрепления партии...  С 1946 года генеральный секретарь КПЯ.


   После упорных поисков, при активном содействии японской и чанкайшистской разведок на их след напали американцы. Из небольшого провинциального городка они вынуждены пробираться сюда, в Бэйпин. По имеющимся сведениям, сегодня ночью следует ожидать их здесь. При любых обстоятельствах надо переправить их к самолету, а затем доставить в Чанчунь. Следует ожидать, что американцы не только на автомашинах, но и на самолете будут производить обыск. За их жизнь, безопасность все мы становимся в ответе.
Далее майор предложил несколько вариантов доставки японских товарищей к самолету и поинтересовался мнением присутствующих. Был выработан план, в котором каждый имел свою роль.
   Отдыхали мы не совсем спокойно. Поднялись рано, наскоро поели и вышли к подъехавшим машинам. Японские товарищи сидели в одной из них. Поздоровались с приехавшими и осторожно отправились на аэродром. На КПП ворота были закрыты, и два американских солдата настойчиво стали заглядывать в наш первый автомобиль. Павел Ефремов быстро выскочил, немного потеснил их и позвал Гордиенко.
- Доброе утро, дорогой, - оставив Николая с японскими товарищами, выскочил я из второй машины.
- Хотя немного и проспали, но решили с земляком попрощаться, - пожали мы друг другу руки.               
- Жаль, мало пробыли. А где же ваши пассажиры? - хихикнул он.
- Едут, едут, скоро будут здесь, - начал торопливо отвечать я, но был перебит Ефремовым.
- Призадержи их, а то мы и моторы не успеем запустить, - улыбнулся он. Гринько и радист Шахов стали вручать всем присутствующих американским солдатам значки, дали две бутылки коньяка, затем персонально вручили то же Гордиенко. Приглашаю его побывать в России, благодарю за приятное знакомство и душевные разговоры. Быстро открываются ворота, и американцы радостно машут руками нам вслед. Проезжая мимо командного пункта, мы вдруг сталкиваемся с диспетчером Франклином, сменившись после ночного дежурства, он ждет нашего приезда недалеко от самолета, чтобы попрощаться.
- Думаю, с ним я найду общий язык, - тихо произнес Стрельцов. Еще не успел полностью остановиться наш автомобиль, как Стрельцов выскочил и поспешил к нему навстречу.
- Франклин Рузвельт, Франклин Рузвельт! – смеясь, встречал он его. Тот понял, о чем идет речь, и, улыбаясь, стал отрицать, что он не Рузвельт, что он маленький человек.
- Был бы ты президентом, не пришлось бы нам кое-чем заниматься, - с этими словами Николай Стрельцов провел нашего общего знакомого в самолет на свое штурманское рабочее место.
Вскоре коньяк, закуска были около гостя. Не успел Франклин выпить полстакана коньяка, как к нам подошел Павел Ефремов.
- Что вы здесь теснитесь! Идите сюда, - довольный, стал показывать он на общую кабину.
  По его радостному лицу было легко заключить, что японские товарищи находятся в надежном месте. Началась приятная беседа, и Франклин решил дать Николаю Стрельцову кое-какие данные работы радиотехнических средств, которые облегчат нам самолетовождение при перелете. Только они опять ушли на рабочее место штурмана, как вдруг в самолет ворвался американский лейтенант! Как немного позже стало известно, это был сотрудник контрразведки. Своими ключами он торопливо, не обращая ни на кого внимания, начал открывать дверь туалетной. Мы с Ефремовым быстро подошли к нему, возмутились и не разрешили этого делать. Американец вспылил, громко закричал и стал отталкивать нас. Николай Стрельцов и Франклин поспешили к нам. Франклин, как легко было догадаться, начал объяснять, что он здесь с момента приезда экипажа и кроме него и членов экипажа в самолет никто не заходил, поэтому обыск делать не следует, так как это оскорбит его друзей. Контрразведчик в недоумении потупил голову. Мы со Стрельцовым предложили ему выпить, а Павел Ефремов, показывая, что он не против обыска, только вперед следует ставить в известность экипаж, открыл дверь туалетной комнаты и пригласил осмотреть ее. Контрразведчик мельком глянул, пожал плечами и, не заставив себя уговаривать, залпом выпил полстакана коньяка. Потом взял яблок, конфет и удалился. Франклин, глядя в окно, стал показывать, что это нехороший человек, что с ним лучше всего не связываться. Я мельком глянул на дверь хвостового отсека самолета, где находились японские товарищи, и удивился: когда только борттехник Ефремов успел снять с нее ручку, замок и на что-то надежно закрыть? Появление лейтенанта контрразведчика испортило настроение нашему другу. Мы дали ему бутылку коньяка, конфет и по-братски попрощались. Он поблагодарил нас всех в отдельности и сказал, что при следующей встрече обязательно преподнесёт нам подарки…
Едва борттехник Ефремов окончил пробу моторов, как вдруг к самолету быстро подошел бензозаправщик, китаец Бо Шу.
- Где гражданский люди? - в недоумении разглядывая пустовавшие сидения самолета, негромко спросил он. Его вопрос поставил меня в затруднительное положение! Я понял, что Бо Шу видел, как японцы заходили в самолет.
- Бо Шу, - напускно спокойно, взял я его под руку и провел в самолет, - об этом не стоит громко вести разговор. Не так уж мы все богаты, - показал я на членов экипажа, - чтобы при удобном случае отказываться подзаработать. Наш же самолет людей возит. Тайком перевез два-три человека, - засмеялся я, - значит, получай доллары. Деньги есть – гулять можно!
Бо Шу одобрительно закивал головой. Мы угостили его коньяком, затем дали бутылку коньяка, конфет и яблок для детей. Я объяснил, что о людях, которых он видел, не стоит распространяться, так как их могут высадить и тем лишат нас возможности хоть понемногу подзаработать. Китаец откланялся.
- На моя можно шибко надеяться. Не болтливый, - поблагодарил он за подарки и ушел. Вскоре приехали наши долгожданные легальные пассажиры. Я глянул на часы: вылет задержался более чем на час. Как позже мне стало известно, в этой задержке были повинны американцы. Они не только тщательно каждого русского отличали от японца, но и готовы были заглянуть в карманы сотрудников посольства, не спрятали ли те там кого. Едва я дал команду борттехнику запустить мотор, как вдруг к самолету прибежал Бо Шу.
- Когда ваша встречай? - закричал он мне.
- Скоро, скоро, Бо Шу! - не знаю, почему-то вырвалось из окна пилотской кабины.
Борттехник запустил левый мотор. Я полностью открыл боковое окно пилотской кабины, чтобы попрощаться с сотрудниками посольства, и вдруг всполошился: махая руками, лейтенант контрразведки и с ним каких-то еще два американских офицера бегут к нам! Хотя им и преградили путь сотрудники нашего посольства, но они, расталкивая их, протиснулись вперед и стали настойчиво показывать не выруливать, предлагали выключать моторы. Я понял, что хотя вырулить и взлететь не составляет никакого труда, но этого делать нельзя. Американские истребители довольно быстро нас перехватят и наверняка собьют. Я выключил левый мотор и дал команду всем офицерам экипажа выйти из самолета.
Ко мне сразу подошли американские офицеры.
- Мы будем производить досмотр самолета, - произнес один из них по-русски. Я усмехнулся и стал смотреть на лейтенанта контрразведки.
- Я и так совершил большую глупость, что разрешил ему, - показал я на лейтенанта, - делать обыск на корабле. Мы с вами на равных правах находимся здесь, на китайской земле. Правда, вас здесь значительно больше. Но если вы будете самовольничать, я вынужден буду пожаловаться правительству Китая и доложить своему начальству!
   Это так подействовало на американца, владеющего русским языком, что он долго не находил ответа, а затем стал шептаться со своими коллегами.
- Вы зря волнуетесь. У нас имеется устный приказ свыше, - вскочил он в самолет, заглянул в туалет, пристально осмотрел русских парней, сидевших на полу в фюзеляже, побывал в пилотской кабине и возвратился к выходу. Я все это время следил за ним.
- Откройте эту дверь, - показал он на дверь хвостового отсека.
- Идите сюда, - позвал я его на землю. Американец вышел из самолета. – Вы в таких войсках служите, что не стоило бы с такой просьбой обращаться. Вы прекрасно осведомлены, что на самолетах как ваших, так и наших устанавливаются приборы самолетовождения, которые являются секретными. Если их попытаться снять или вскрыть, то произойдет взрыв. Дверь закрыта не экипажем, а специалистами на базе. Открывать ее запрещено, опасно для жизни. Можете спросить у них, - показал я на офицеров своего экипажа.
Американец кивнул головой, похлопал по плечу и заулыбался.
- В курсе. Ладно. Летите, - махнул он рукой.
 
   Часа через четыре была произведена посадка в Чанчуне. Вскоре стал известен радостный приказ: доставить японских коммунистов в Москву!
Есть возможность повстречаться с милыми и родными, - торопил всех Николай Стрельцов. Действительно, за время войны, нахождения в оккупационных войсках люди истосковались по родным. Каждый жаждал встречи. В письмах, которые мы изредка получали, всегда напоминалось об этом. Едва был окончен торжественный обед в честь наших пассажиров, как самолет взял курс на Читу, а затем Москву. Грозы, кучевые облака, ливневые дожди, сильные ветры сопровождали нас до самой столицы. Только через неделю мы с облегчением смогли вздохнуть, твердо ступив на московскую землю.

   Возвратившись в Маньчжурию, я случайно встретил майора и узнал о трагических событиях. Во время катастрофы на железной дороге, устроенной японцами по заданию иностранной разведки, погибли не только все русские парни, привезенные нами из Бэйпина, но и многие военнослужащие…