Чёрный Ворон. Последний дневник. 2 часть. 13 глава

- Ладно. Уговорил. Только аккуратней, прошу.
- Хорошо, - улыбнулся парень. – Можно ещё попросить тебя кое о чём? – он замолчал, будто пытаясь подобрать слова или надеясь, что я догадаюсь сама. – Ты… ты не могла бы…
- Я же тебе уже утром давала, - скрытый смысл стал понятен сразу же.
- Да, знаю… просто…
- Значит, всё – таки тебе больно?
  Вокалист вздохнул, посмотрел в потолок и закрыл глаза:
- Может, тогда лучше не надо? – продолжила я свои доводы «против».
- Конечно, оно будет болеть! – на повышенном тоне отрезал блондин. От такой манеры разговора я немного опешила. Он почти закричал.
  Парень посмотрел на меня и, на минуту опустив взгляд, сказал:
– Прости. Конечно, эта хрень здорово болит, просто не хочу думать об этом. И если бы мог стерпеть, не просил бы тебя об этом.
Минуту поразмыслив, я полезла в карман своей байки. Конечно, мне не хотелось этого делать, но я понимала, что не могу просто так взять и сразу снять его с таблеток. Это дело времени.
  Блондин выбрал те, от которых не будет «кайфа». Выбрал те, которые просто снимут боль, но побочный эффект красный глаз избежать не удалось. Так же вокалист предупредил меня, что давно не принимал этот вид таблеток и возможно его поведение будет либо немного заторможенным либо нервным. Выхода не было. Я сидела и молча кивала, слушая «инструкцию».
  Мы вышли из машины. Ворон сразу же подошёл к Волку, лежавшему под машиной и пихнул того ногой:
- Вылазь, механик хренов! Я сам.
- Сам? – послышалось удивление из – под машины. – Как ты сам посмотришь, интересно? Туда лезть надо, ты в курсе? – Ник поднялся и посмотрел на друга.
  В этот момент он и все заметили ту самую показательную красноту глаз блондина:
- Ты же не…, - начал Кит.
- Принял таблетку? – подхватил его Ворон каким – то уж очень бархатным голосом. Он изменился буквально за секунду! - Да. Принял. И что? Нельзя уже наркотой закинуться?
От услышанного все просто стояли, будто поражённые молнией. Кит отошёл быстрее всех, принявшись почти кричать:
- Алекс, ты же была там! И позволила?
- Ему было больно, - я говорила тихо, будто сама с собой.
- И это повод давать наркоту? – вмешался Волк.
  Я украдкой посмотрела на Ворона. Блондин был не в состоянии отвечать парням. Это должна была сделать я:
- Он только что упал с дерева на ребро с трещиной в кости. Кроме него никто не знает, как чинить это. Ты готов идти на автостраду и искать там тягач? – я посмотрела на Волка.- К тому же, он обещал мне, что если сейчас я позволю ему заняться починкой, он попытается найти место, где сможет тихо сделать рентген и попасть к врачу, - кажется, с этого и надо было начинать.
  Все снова перевели взгляд на вокалиста. Тот стоял и довольно двусмысленно разглядывал Волка, стоящего перед ним. Кажется, все поняли, что моя сделка с блондином стоила того:
- Ник, пропусти его, - тихо сказала Люси. – Пусть посмотрит, что там.
Гитарист молча отошёл в сторону.
Результат осмотра был неутешительный. Блондин провозился с треснувшей подвеской около 30 – ти минут. В некоторых моментах руки блондина не особо слушались владельца. Волк сидел рядом с ним, подавая нужные инструменты. Было видно, что даже смотреть на друга в таком состоянии ему было трудно, но он всячески старался делать вид, что всё хорошо. В принципе, как и все мы. Всё же, нужно ехать в ремонтную, т.к. то, что удалось сделать Ворону, была мера временная и в любой момент машина снова могла встать. Теперь же вести надо было аккуратно. Очень. В этом спец. был Кит. Он и сел за руль. Ворона опять лёг на сиденье рядом с водителем. Я устроилась как раз позади и сидела, поглаживая блондина по волосам, который лежал и рассматривал свою ладонь. Всем было не по себе от такого зрелища, но вокалист говорил мне до этого, что эффект временный, так что я старалась не акцентировать на этом внимания. В конце концов, хотя бы он не мучился от боли и этим я утешала себя.
  Через пол часа мы выбрались на дорогу. Мэдди и Ворон не смогли разделить с нами этой радости. Они уснули.
  На указателе было сказано, что неподалёку находиться небольшой город. Там мы могли и заправиться и, возможно, найти помощь с ремонтом:
- Так значит, таблетки все у тебя? – тихо спросил Кит, не сводя взгляда с дороги.
- Да, - подтвердила я.
- Ты забрала их что ли у него?
- Он сам мне отдал.
- Сам? – удивилась Люси.
- Ну, да, - я повернулась в девушке. – Теперь я ему сама выдаю по одной штуке, когда уже совсем всё плохо.
- Вот это новости, - тихо протянул Волк. – Очень даже приятные, кстати. И как часто просит?
- Где – то раз в день. Он просил бы и чаще, но я вижу, что где – то пол дня он ходит, терпит, а потом только просит…
- Бред, - прервал меня Кит. – Такого быть не может.
- Почему? – я посмотрела на водителя.
- Алекс, он закидывался значительно чаще, чем один раз в день, а сейчас так просто взял и почти слез? Такого быть не может. Ломка бы его одолела уже на первый день.
- Похоже, ты думаешь о нём уже, как о законченном наркомане, - процедил Ник. – По – твоему, он не может сам захотеть измениться?
- Захотеть может, но не больше. Поймите: мысли мыслями, а физиология то другая.
- Неужели ты настолько в него не веришь? – удивилась Люси.
- Я просто смотрю правде в глаза, - Кит украдкой взглянул на блондина, видимо, чтобы удостовериться, что тот не подслушивает.
- А я верю, - стоял на своём Волк. – Думаешь, ему самому в кайф сидеть на всём этом? Он не настолько зависим, чтобы ставить под сомнения его слова. Что тебе надо, чтобы поверить другу, которого знаешь не первый год?
- Проверить его карманы, одежду и машину, - ответил барабанщик. – Если ничего не будет - тогда поверю, что он не обманывает тебя, Алекс.
- Рыться у него в вещах? – ответила я довольно злым тоном. – Он не преступник, чтобы обыскивать его до трусов!
- Как хочешь, - вздохнул Кит. – Дело твоё. Я в это не верю.
- Видимо, Ворон был прав насчёт тебя, - в порыве злости выпалила я, продолжая поглаживать того спящего по волосам.
- То есть? – не понял барабанщик.
- Не важно. Забудь.
- Алекс, что он говорил? – всё не унимался кит.
- Я не буду сплетничать, - мой ответ был резок. – Захочет – он сам тебе скажет. И какая тебе разница? Ты всё равно относишься к нему, как к наркоману.
  Не смотря на молчание Волка и Люси, я видела по их лицам, что они были удивлены циничностью Кита. В машине повисло тяжёлое молчание. Волк крепче обнял Мэдди и сам уснул вместе с девушкой, а Люси легла ко мне на колени, но не спала, читала книгу в телефоне.
Тем временем, мы приближались к нужному нам месту. Это был небольшой городок деревенского типа. Небольшие скромные дома, узкие улицы, много деревьев, заборы, за которыми паслись лошади, маленькие вывески…всё было по – своему очень мило, по – домашнему. Как раз, когда мы проезжали забор, за которым гуляли лошади, Ворон проснулся. Парень сел на сиденье и, посмотрев в окно, чуть ли не «уронил челюсть» от удивления:
- Что. За. Фигня, - отчеканил он, не сводя взгляд с проносящихся лошадей.
- Мы доехали, – тихо рассмеялась я с его реакции и наклонилась вперёд, обняв за плечи.
- Я уж подумал…. – вздохнул вокалист.
- Как ребро?
- Почти прошло. Ремонт видел? – он обратился к водителю.
- Пока нет, - тот не сводил взгляд с дороги. – Городские постройки только начинаются.
  Несколько поворотов спустя, мы оказались уже на более «обитаемой» улице. Вокалист заметил вывеску одного продуктового магазинчика и попросил Кита остановиться. Я решила пойти с ним. Люси, барабанщик и только что проснувшейся Волк тоже решили выйти и размяться около машины. Мэдди по – прежнему сладко спала.
 Внутри магазинчик оказался очень маленький, скромный, но опять же милый и домашний. Людей не было. Лишь за прилавком сидела, читая книгу, женщина с немного седыми волосами. Когда мы с вокалистом вошли в магазин и звоночек, прикреплённый к двери, заострил внимание продавщицы на нас, она, как ни странно, без страха, шока и тому подобного, чем обычно нас одаривали прохожие, приветливо улыбнулась нам и поздоровалась, предложив свою помощь, если понадобиться. Это было приятным сюрпризом.
  Мы с Вороном взяли из холодильника бутылку воды, упаковку чипсов и пошли на кассу:
- Что – нибудь ещё, сер? – снова улыбнулась нам женщина, пробивая покупки и складывая их в пакет.
- Да. Подскажите, сигареты у вас есть в продаже? – Ворон попытался сделать голос как можно более дружелюбнее.
- Да, вот, пожалуйста, список, – женщина протянула нам из - под стойки небольшой лист в обложке с наименованиями табачных изделий.
Пока вокалист изучал варианты сигарет, женщина присела на свой стул и посмотрела в окно. Тут её взгляд застыл. Глаза сделались похожими на монеты:
- Сер, - будто в забытье протянула она, обращаясь к Ворону. Тот в недоумении посмотрел на неё. – Скажите, это ваша машина? – она указала на наш джип.
- Да, а что такое? – не понял вокалист.
  Женщина встала и быстро пошла к двери, перед выходом крикнув: «Джек! Иди сюда!». В полном недоумении мы с парнем пошли за ней. Женщина подошла к стёклам машины почти вплотную и, рассмотрев по внимательнее Мэдди, которая только что встала и сидела в салоне, протирая глаза, начала плакать:
- Что такое? – не понял происходящего Волк.
- Мэдалин, - тихо плача, сказала женщина, вытирая слёзы со своих щёк в старческих морщинах.
  Ведьма, заметив это лицо в окне, испугалась и шарахнулась в сторону. Она смотрела на эту женщину и не могла даже двинуться с места:
- Да что тут происходит? – Кит подошёл к незнакомке. – Что вы делаете?
  Тут за нами послышался тот самый звоночек на двери магазина. Из двери вышел престарелый мужчина с тростью в руках. Его левая нога была искривлена в противоположную сторону от другой, будто в ней не было костей:
- Что такое? – спросил он.
- Мэдалин здесь! – обернулась она к нему и указала на машину.
  Ведьма внимательнее присмотрелась к тому, что происходило за окном. Мужчина заметил её и слёзы вместе с улыбкой одолели лицо старика. Готка немного придвинулась к стеклу и, заметив изъян в его ногах, прикрыла рот рукой и начала плакать. Стоило старику сделать шаг к машине, Мэдди быстро развернулась, открыла противоположную дверь, вылезла и бросилась бежать прочь по дороге от машины.
Ворон хотел побежать за ней следом, но я остановила его:
- Нет, тебе нельзя бегать!
- Я разберусь, - Волк сорвался с места и побежал за своей девушкой.
- Что это всё значит? – Кит посмотрел на двух стариков.
- Мне бы тоже хотелось знать, - поддержал его вокалист. – Откуда вы знаете Мэдди?
- Мы её родители, - плача отвечала женщина. – Почти два года назад она исчезла из дома. Мы ничего не знали о ней, пытались найти и не смогли, а сейчас вы привозите её в машине… пожалуйста, не увозите мою доченьку! – мама Мэдалин расплакалась в конец.
Мужчина подошёл к ней и обнял.

  Мы зашли обратно в магазин, усадили стариков на старый диван в подсобке и стали их успокаивать. Я рассказала, где познакомилась с Мэдди и что мы с ней вместе работали в магазине. Мать слушала меня и не могла поверить своих ушам, ведь она уже не знала, что и думать. Отец допускал мысль о том, что Мэдди уже может не быть в живых, но материнское сердце не могло так просто похоронить дочку. Она плакала без перерыва.
  Ворон пока закрыл магазин от лишних глаз по – дальше и вернулся к нам в подсобку. Тут у него зазвонил телефон:
- Да. Слушаю. Понятно. Я сейчас приду к вам. Где вы находитесь? Хорошо. Сейчас буду.
- Что такое? – спросил встревоженный мужчина.
- Наш друг нашёл вашу дочь, - вокалист положил телефон в карман. – Только есть небольшая проблема. Она не даёт к себе подойти, не хочет идти домой, - старики уже было хотели опустить головы, поняв, что дочь не хотела их видеть, но блондин продолжил. – Я сейчас пойду к ним и приведу вам вашу дочь. Не переживайте. Она придёт домой. Я вам обещаю.
  Женщина встала с дивана и обняла парня, не в силах сказать больше ни одного слова.
Я решила пойти с Вороном. Как никак, из всех них, я знала Мэдди дольше всех, пусть и ненамного, но всё же. Может, я смогла бы чем- нибудь помочь? Кит вместе с Люси остались с родителями Мэддалин. Машину мы тоже решили оставить им. Старики сегодня уже были не в силах работать, как оказалось, в своём магазине, поэтому ребята должны были помочь им закрыть всё и отвести на машине домой, которая, как я очень надеялась, не подведёт в такой нужный момент. Именно там мы и договорились встретиться.
  Мэдди забежала далеко, почти на окраину, на заброшенную стоянку. Когда мы подошли к этому месту, то увидели следующую картину: Волк стоял перед старой ветхой оградой, а готка забралась за неё, прикрыв дырку в этом «заборе» каким – то старым куском фанеры. Понятное дело, что перегородка между ними была настолько ветхая, что Ник мог бы с лёгкостью её выломать или просто перескочить, но тут дело было несколько сложнее: Ведьма сидела, прикрыв лицо руками и плакала, истерично всхлипывая. Волк пытался с ней поговорить, но, кажется, результата это не давало:
- Пожалуйста, иди ко мне, – просил парень. - Ты что, боишься меня?
- Ты отведёшь меня к ним! – плакала в ответ девушка.
- Ну, не будешь же ты сидеть тут вечно. Зая, пожалуйста, вылазь оттуда, простудишься ещё, сидеть-то на холодном асфальте…
- Мне всё равно!
- А мне нет, я волнуюсь за тебя, как и твои родители…
- Не говори мне про них! – заорала в ответ Мэдди, убрав руки с лица, взяв с земли лежавший рядом камень и кинув в сторону Ника.
  Тот отчеканил прямо в железную сетку, разделявшую их и упал на землю, так и не преодолев препятствие:
- Смотрю, твои переговоры не дали результата, - Ворон подошёл к немного ошарашенному от поведения своей девушки другу. – Ты выяснил, в чём дело?
- Да, куда там, - Ник обернулся к вокалисту. – Она вообще не хочет говорить про родителей и подойти к себе тоже не даёт.
Я приблизилась к ограждению и сказала:
- Мэдди, что случилось?
- Ничего, всё хорошо, - всхлипывая, отвечала мне подруга, повернув голову в мою сторону.
- Что – то не похоже. Пожалуйста, давай поговорим…
- Я не хочу об этом говорить!
- Мэдди, давай просто…
- Оставьте меня в покое! – закричала Ведьма и снова залилась слезами, прикрыв руками лицо.
Я тяжело вздохнула и повернулась к парням. Ворон решил взять ситуацию в свои руки. Он попросил нас с Волком отойти на несколько шагов назад, а сам ближе подошёл к ограждению. Я думала, сейчас он скажет что – то вроде слов поддержки или типо того, но тут…
- И так, Мэдалин, - начал довольно ершистым тоном вокалист, достав пачку сигарет из кармана, которую он всё – таки успел взять в магазине, оставив деньги за неё на приступке. Закурил. – Позволь я тебе кое – что скажу…
- Не хочу тебя слушать! – обрезала парня Ведьма.
- А меня не волнует, что ты хочешь! – ещё более грубо перебил её блондин. – Честно, мне вообще насрать, что там у тебя произошло, но какого хрена надо подставлять всех нас? Ладно, я. Понимаю, ты бы меня сама переехала бульдозером при возможности, а остальные чем тебе не угодили?
  Мы с Волком стояли и как дебилы, тупо смотрели на вокалиста, пытаясь понять, что вообще он делает? Мэдди подняла голову и сказала:
- Я тебя не понимаю. О чём ты…
- Мы с парнями прёмся через штаты ради дела. Люси тоже. Алекс – это вообще дело ясное. А ты? Я взял на себя смелость, позволив взять тебя, девчонку меньше даже меня, с нами. А теперь выясняется, что всё это время ты водила нас за нос? Твои родители полицию на нас вызвать могли, но благо они у тебя адекватные.
- Ты их вовсе не знаешь!
- А мне это и не надо! Я не в каталажке и на этом спасибо. Ты вообще собиралась нам сказать, что родители с ног сбились в поисках тебя?! – Ведьма молчала. – Я даю тебе минуту, что собрать свою истерику в одно место, перевязать всё это красивой ленточкой, отставить куда по - дальше и рассказать, что за нахрен происходит?
- А если не сделаю, то что? – усмехнулась в ответ готка, думая, что блондин блефует.
Ворон оглядел железную сетку перед ним и тут ударил по ней рукой. Не сильно, без размаха, но та стала шататься, как увядший лист на ветру. Мэдди вздрогнула:
- Думаешь, этот якобы «забор» спасёт тебя? – вокалист сделал затяжку. – Я стаю здесь, по эту сторону и участвую в этом цирке только из уважения к Волку, т.к. мне кажется, что, если я бы просто взял тебя за шкирку и силой повёл к родителям, Ник бы мне врезал. А я не особо хочу драки.
- Да, уж, спасибо, брат, - подал голос удивлённый гитарист.
- Всё для тебя, – ответил ему блондин и снова вернул свой взор на Мэдди. – Кстати, Ник тоже может с лёгкостью вынести этот заборчик с корнем, так что мы все тут подыгрывает тебе. Думаю, со Зверем я договорюсь и, если ты не скажешь, что происходит, я так и сделаю: выломаю забор и силой отведу тебя к родителям. Время пошло.
- Зачем ты это делаешь? – кажется, Ведьма даже немного разозлилась от такого напора. – У тебя вообще, что ли сердца нет?! Как не тебе знать, что такое проблемы с родителями! Мы все, знаешь ли, тоже не такие забитые, как ты думаешь! О многом мы не говорим тебе в лицо, чтобы не обижать, жалеем тебя, а тебе попросту плевать на чувства остальных!
- Ох, ты ж! – рассмеялся Ворон. – Ну, давай. Удиви меня. Как же вы меня жалеете?
- Да взять тех же самых родителей! Я знаю, что у тебя с ними были проблемы, когда ты был такой как я и никто не тыкает тебя в это носом!
- В твоём возрасте я тела родителей по лестнице тащил! И именно из – за того, что произошло у меня с семьёй, я и хочу помочь тебе, дура ты тупая!
- Как ты меня назвал, конченный наркоман!? – Ведьма встала и подошла к забору.
- Тупой дурой! А как ещё назвать человека, который заставляет старых родителей плакать из- за малолетней пигалицы?!
- Заткнись, урод!
- Что, правда глазки колит? Твоя мама только что плакала у меня на плече, потому что думает, что родная и, наверное, единственная дочка не хочет её видеть! Если тебе так насрать на своих родных, так скажи прямо! Я тогда пойду сейчас обратно и скажу твоим родителям, что их доченька просила передать, что ей абсолютно всё равно на хромого отца и старую мать, которая, наверное, до сих пор плачет и всё надеется, что дочка придёт домой! – Мэдди стояла и чуть ли не тряслась от слёз, которые просто беспрерывно шли из её глаз. – Молчание – знак согласия!? – продолжил добивать Мэдди Ворон. – Хорошо. Можешь продолжать тут сидеть, – он развернулся и быстро пошёл прочь от стоянки.
- Стой! – не выдержала Ведьма, убрав все преграды с пути и побежав за парнем. Она выбежала впереди него и перекрыла дорогу. – Не ходи к ним!
- С чего вдруг? – Ворон остановился. – Тебе же всё равно, что они ждут тебя!
- Мне не всё равно!!
- Правда!?! Что – то не особо заметно! Что мы тогда все делаем здесь?! – вокалист развёл руки в сторону. – Зачем ты убежала?!
- Я… я не могла…, - всхлипывая, лепетала Ведьма.
- Что не могла?!
- Смотреть им в глаза! – закричала девушка. – Я не могу на них смотреть! Мне стыдно! Это я виновата! Это моя вина! – готка упала на колени в истерике. – Отец стал инвалидом из – за меня!
  Волк уже хотел броситься к своей девушке, но блондин не дал ему пройти. Он сам опустился на колени перед Мэдди и, подняв её голову на себя, убрал растрёпанные волосы с мокрых от слёз, щек:
- Это я виновата, - всё плакала Мэдди. – Это сделала я, - она опустила глаза и прильнула к груди вокалиста, продолжая плакать.
  Через 15 минут, Ворону удалось её успокоить. Мы все отошли от дороги, сели на траву под большим деревом, блондин дал Ведьме сигарету, а Волк обнял свою девушку, тихо поглаживая по плечу…

  С самого детства Мэдди не любила ни готов, ни эмо…любые субкультуры считала тупыми, ограниченными и, следовательно, людей, которые входили в них тоже. Она была намарафеченной до невозможности красоткой, за которой бегали все парни. Училась не очень, но зато популярностью обладала значительно выше, чем уровнем IQ. У неё даже была своя свита, которая бегала на всех переменках за своей королевой. До того, как она начала краситься, отношения с родителями у неё были отличные. Мэдди никогда не блистала выдающимися способностями, но зато была очень добрым, скромным и послушным ребёнком. Прямо отрадой для родителей, которые имели одну позднюю дочку, появившуюся на свет на закате их молодости. Время шло и, как и у всех, пубертатный период дал свои плоды. Постоянные ссоры, скандалы… не дали денег на 20 – тую помаду, не пустили на дискотеку и тому подобное. Одним словом: стандартная ситуация взросления. А потом к ним в город переехала новая семья. Новые соседи имели сына Дэрака. Высокий, красивый парень – обольститель. Мальчик – плохиш быстро покорил сердце Мэдалин. Она буквально ходили за ним хвостиком, сбегая с уроков, приезжая к нему домой, ночуя вместе с ним у его друзей… их компания была далека от субкультур, но всё же кое – что схожее они имели. Точнее, схожее с компанией таких же «неферов», как Вампир, Коготь и тому подобные личности. Дэрак часто попадал в разные переделки. Драки в общественном месте, появление пьяным в школе, на улицах и похожие случаи были занесены в его дело, которое открыла на него полиция, как на трудного и социально – опасного подростка. Итог был предсказуем: красавчик угодил в долговую яму. Мэдди до сих пор не знает, за что он должен был расплатиться, но бросать на тот момент своего любимого в беде она не стала. Отношения с родителями тогда у неё были испорчены до невозможности. Уходы из дома, маты в их адрес, даже рукоприкладство на старую и по природе добрую мать стали частью её обычной жизни. Отец пытался воздействовать, но дочери было всё равно. Всё это родило в мозгу Мэдди план по спасению своего любимого. Её семья не обладала таким богатством, как родители Кита или Дженни, например, но и бедной не была. Родители владели маленьким продуктовым магазинчиком. Работали там вместе и в их маленьком городке такой бизнес приносил хороший доход. На шикарную жизнь не хватало, но многие капризы дочери родители исполнить могли. Мэдди знала, где родители хранят деньги: в зале, в небольшой шкатулке, в которой когда - то хранила свои украшения её бабушка. Одной ночью, она пробралась к этому заветному месту и вытащила все деньги, что скопили её родители за последние года. Радостная, она понесла эти деньги Дэраку. Вот только одного не знала дочь. Это суждено было узнать ей утром, когда она по обыкновению вернулась с гулянки. Родители бегали по квартире, пытаясь найти заначку. Мэдди сказала, что ничего не знает и ушла к себе в комнату. Лишь потом стало известно, почему такая большая сумма ещё до сих пор не была растрачена: если бы Мэдди уделила хотя бы немного внимания своим старикам и в один семейный вечер спустилась к столу на ужин, то узнала, что отец её, ударный работник, в попытках делать всё самому и по хозяйству, и по бизнесу в магазине, в попытках скопить денег доченьки на хороший колледж, серьёзно повредил ногу. Меры первой необходимости врачи сделали, но требовалось куда больше – операция, деньги на которую они и откладывали. Когда дочь вытащила всю заначку, чтобы спасти своего парня даже не знамо от чего, шанс вылечить больную ногу у отца исчез. Та начала искривляться и итог мы видели, когда старик выковылял к нашей машине. Получив деньги, Дэрак уехал. Куда – неизвестно, но семьи его тоже в городе больше никто не видел. Смотря, как мучается её отец, иногда крича по ночам от боли, Мэдди поняла, что натворила. Груз вины оказался слишком сильный. Она не смогла смотреть на содеянное. Продала все свои дорогие платья, туфли, навороченный телефон, компьютер и на скопленные деньги тайно уехала от родителей. Стоя на автостраде и пытаясь поймать попутку, она всё же смогла словить одну машину. Вампир как раз ехал назад, домой, с очередной сделки о поставке наркоты. Он подобрал девушку. Привёз в город, помог найти ту самую квартиру – мусорку, в которой она и жила и познакомил с остальными «неформалами». Конечно, можно было все эти деньги от продажи одежды, техники и прочего отдать родителям, но дочь этого не сделала, решив просто закрыть на всё глаза и спрятаться. Мэдди врала- она нигде не училась. По этому поводу она соврала и родителям. Анонимно, она написала им письмо. В нём не было извинений или что – то на это похожее. Она лишь сказала, что её приняли в колледж, просила не волноваться за себя и сказала, что приедет домой, когда закончит учиться. Родители получили письмо без обратного адреса. Они не знали, что и делать. Старики дали запросы во все местные колледжи… позвонили в каждый, номер которого смогли найти, но про их дочь там никто не слышал.
Мэдди собиралась вернутся, но только лишь тогда, когда накопила бы ту сумму, которую украла. Но с зарплатой уборщицы, оплатой квартиры, еды, одежды, телефона, который она купила где – то в переходе по дешёвке, денег почти не оставалось и скопить ей не удавалось ни цента. Вот такая вот история…

- Наверное, - вздохнул Ворон. – Сейчас положено сказать: не переживай, всё будет хорошо, но я прям удержаться не могу и скажу кое – что другое: ну ты и дура.
- Я знаю, - Мэдди вытерла слезу с щеки.
- И стерва, - дополнил тот.
- Да знаю я…
- И тупая.
- Мы поняли, спасибо, - прервал друга Ник и обратился в своей девушке. – Да, конечно, наломала ты дров… и что ты думаешь сейчас делать?
- Я прошу вас, - готка обвела взглядом всех нас. – Давайте уедем. Пожалуйста. Я не готова показаться им на глаза. Они ненавидят меня. Да и я сама себя ненавижу. Ещё не пришло то время вернуться мне домой…
- Нет, – чётко отрезал вокалист. – Даже не думай сбежать. Ты обязана пойти к ним и поговорить.
- Они меня не простили и не простят никогда…
- Заткись. Я тут говорю вообще – то, заметила? – Ворон посмотрел на ошарашенное лицо Мэдди. – Мгм, вот так лучше, спасибо. Запомни кое – что, навсегда: чтобы ты не сделала, родители всегда простят. Конечно, может они этого и не покажут, но как бы сильно они не кричали, не ругались на тебя, поверь – это единственные люди на земле, к которым ты всегда сможешь прийти. Быть может, наркота сожрала мне всё зрение, но я видел, как они были рады, когда увидели тебя в машине. Да, ты сделала ужасную ошибку и, возможно, тебе не раз придётся просить прощения за неё, но ещё большую ошибку ты сделаешь сейчас, если уедешь.
  Ведьма минуту подумала и сказала:
- Ворон, пожалуйста, пойми… я не могу вернутся. Я… когда увидела отца и его… я не могу показаться им на глаза. Я приеду потом. Я скоплю ту сумму, что должна и вернусь.
- Тебе может быть уже не к кому возвращаться, - вокалист встал, отошёл от нас на шаг, посмотрел на небо, которое прикрывали раскидистые ветки дерева и сказал.– Знаешь, что самое ужасное? Не успеть сказать «прости». Я этого не успеть сделать. И никогда не прошу себя за то, что случилось в тот вечер. Отец пришёл ко мне сам, хотел поговорить, а я, тупой идиот, прогнал его и теперь я уже никогда не поговорю с ним. Поверь, самое трудное – это жить без прощения. Твои родители не молоды. Когда надумаешь вернуться, ты можешь опоздать и тогда, когда поймёшь, что осталась одна, вспомнишь мои слова, но будет уже поздно. Не повторяй моих ошибок.

Вечер наступил быстро. Мы медленно шли по маленьким, узким дорогам, которые в предверьи ночи уже почти опустели. Дом, к которому подвела нас Мэдди, мало чем отличался от таких же маленьких на этой улице. Но всё же, он был очень ухоженный, аккуратный, а перед дверями, во дворике, цвела и пахла большая красивая клумба. Рядом с домом стояла наша машина.
В маленьких окошках горел свет, а из трубы сверху шёл дым, наполняя воздух запахом свежей домашней выпечки. На секунду я закрыла глаза и вдохнула этот аромат. Да, это был не мой дом, не моя семья, но на мгновенье, я почувствовала, будто вернулась домой после длинного расставания, прямо в детство, когда была счастлива в домашних стенах и этот аромат тому подтверждение. У меня в семье печь никто не умел и у нас такие запахи не витали никогда, но бабушка, пока была жива, баловала меня домашней выпечкой. Да, та самая жирная, местами вредная, с толстым слоем начинки и большими порциями, но приготовленная любящими и родными руками.
Мэдди стояла перед калиткой, не решаясь сделать шаг вперёд. Мы стояли сзади неё молча, не торопили. Всё же, она сама должна была решиться. И тут, со скрипом, двери дома открылись. На пороге показалась мама Мэдди в домашнем фартуке, с косынкой, повязанной поверх седых волос и с полотенцем в руках. Заметив дочь, женщина улыбнулась и, чтобы сдержать слёзы, прикрыла рот рукой. Мэдди же слёз своих не скрывала. Собравшись с духом, она открыла калитку и, сделав первый шаг на тропинку, ведущую к порогу, сказала:
- Мама… я дома.
  Женщина бросилась бежать к ней. Настолько быстро, насколько ей позволяли её года. Дочь тоже не стала стоять. Они обнялись. В следующий миг в тех же дверях показалась фигура отца с тростью. Мать взяла дочь за руку и вместе подошла с ней к мужу. С минуту, Мэдди стояла, не в силах сделать или сказать хоть что – то, но потом всё же осмелилась и, прошептав:
- Прости меня, - со слезами обняла его.
  Мать плакала, гладя дочь по волосам. Семья воссоединилась.
  Конечно, я тоже была не в силах сдержать слёзы. Но тут вокалист, который до этого спокойно стоял рядом со мной, держа меня за руку, сжал ей крепче. Я посмотрела на него. Блондин стоял будто камень. Я видела, как его глаза блестели от слёз, которые он изо всех сил пытался скрыть. Оно и понятно, ведь, как ни странно, из всех нас, сейчас, ему было тяжелее всех. Чтобы не происходило у нас в домах, но нас с ребятами ждали. Ждал хоть кто – то, но не его. Его никто не ждал. Вокалист будто смотрел на картину, которую не в силах был сам нарисовать никогда.