О вреде курения за решёткой

Владелец салона BMW Олег Скорогорбатов в сутки выкуривал минимум пачку сигарет. В дни судебных заседаний, бывало, и две. Из арестантской солидарности с некурящими сокамерниками, дым он выдыхал в вентиляционную решётку над туалетом. Бычки от сигарет выкидывал туда же.

«Упакован» Олег был богато: холодильник, цветной ТВ, дорогие передачи каждые две недели и солидная сумма денег на личном счету в магазине СИЗО. Олег любил заморочиться приготовлением борща на кипятильнике, генеральной уборкой в камере с мытьём стен и потолка или прокачкой спины и ног с привлечением к процессу обоих соседей. Сидел он за контрабанду вот уже как полтора года, и до конца судебного процесса было ещё далеко.

Однажды у Олега кончились сигареты. Ещё не подозревая о беде, он привычно сунулся в сумку, потом в другую и уже через минуту Олег нервно потрошил на койке свои пухлые баулы. Впереди были выходные, магазин не работал, передача ожидалась лишь на следующей неделе. Несколько сигаретных «поломашек» только раззадорили его. Наконец, в полной мере осознав проблему, Олег устроил допрос соседям. Бросая голодные взгляды на их сумки под шконками, он в десятый раз настойчиво уточнял, не спрятали ли они хотя бы пару «пачух» на этап. Поверив им на слово и докурив обломки сигарет, Олег принялся за инспекторов.

Порядок, законы и правила внутреннего распорядка администрация Лефортово чтила и без особой нужды старалась их не нарушать. На просьбы Олега угостить, одолжить или продать ему сигареты ответ был один и тот же: «не положено!»

К вечеру Олега было не узнать. Он то пытался уснуть, чтобы поскорее наступили будние дни, то вскакивал и метался по камере. Но на восьми квадратах с двумя соседями передвигаться было не просто, и Олег принимался долбить в дверь. На очередной отказ он сыпал бранью и вызывал начальника смены. В конце концов, после долгих переговоров и десятков «не положено» он не выдержал, плюнул в «кормушку» и полез к вентиляционной решётке. Думая, что соседи спят, владелец автосалона принялся зубной щёткой выковыривать старые бычки и потрошить из них табак.
Утром он вызвал врача.

Лысый и вечно невозмутимый «Доктор Смерть» молча выслушал жалобы и угрозы Олега, достал две сигареты и положил их на «кормушку». Так же молча и ушёл. Больше, сколько ни требовал врача Олег, тот не появлялся.

Но уже в понедельник вечером Олег счастливо мастурбировал с сигаретой во рту. Под «шконкой» у него лежало про запас 10 блоков сигарет.

…

В «чёрном» лагере среди костромских болот проблем с «курёхой» не было. Свой «общак» имел каждый отряд, медсанчасть, карантин и даже бедолагам в ШИЗО ежевечерне разгоняли по камерам Приму.

Серёжа курил с пятого класса и предпочитал Мальборо Лайт. Правда, чаще всего имел дело с Явой. Сел он за «гоп-стоп». Как утверждал на следствии – очень курить хотелось, аж кости крутило.

Попав в лагерь, Серёжа быстро убедился, что без поддержки с воли подняться здесь не просто. Нужно думать, шевелиться, заниматься делами «общего характера», нести за что-то ответственность - «наводить движуху», как здесь говорят. Серёжа стал искать варианты.

Поначалу он стоял на стрёме возле бараков, охраняя покой тех, кто пользовался «запретами». Круглосуточно высматривая администрацию и громко предупреждая о её появлении в жилзоне, Серёжа имел полпачки Явы в смену. Но со временем его внимательность ослабла, переросла в халатность и, в последствии, он был сильно бит за несколько «зевков» подряд. Когда же на него повесили ещё и стоимость выбитого при шмоне «запрета», Серёжа плюнул на хорошо оплачиваемое место и ушёл в «корнегрызы».

Работа в столовой среди мужиков зоны считалась несолидной. А ещё и оказалось, что чистить картошку с морковкой трудно и неблагодарно. Ночь среди холодных овощей оценивалась в пачку Примы. Такие расценки Серёжа воспринимал как личное оскорбление и надолго его не хватило и здесь.

Пытался Серёжа играть на сигареты в нарды, но в «день фуфлыжника» еле-еле перевёл дух, отдав последнее. «Падал на уши» новеньким, набиваясь в друзья, но его быстро  вычисляли и посылали куда подальше. Один раз вздумал понаглеть, но тут же схлопотал по уху.

Так Серёжа, перепробовав всё возможное, решился на невозможное. Пошёл к «положенцу» лагеря и изложил ему свою необычную просьбу. Хочу, говорит, перейти в разряд «обиженных». Мыть полы и убираться на улице, но без сексуальных отношений.

Конечно, его отговаривали. И время давали на «подумать», и сигаретами «грели» из лагерного «общака», и даже угрожали склонить Серёжу к тем самым сексуальным отношениям. Но время шло, курёха быстро кончалась, а уборщики из «петушатника», как на зло, постоянно сверкали новенькими пачками дорогих сигарет.

И Серёжа снова пошёл в «блаткомитет». Проявил твёрдость, настоял на своём. Выслушали его доводы, пожали плечами, да и кинули в лицо половую тряпку. Иди, мой. Кури.

…

На «красной» зоне в Кемерово с табаком у зеков было совсем тяжко. Конечно, среди общей массы полунищих бедолаг встречались и самодостаточные люди, что обеспечивали себя в том числе и куревом. У кого-то хватало силы воли бросить всё более и более дорожающую привычку. Но бОльшая часть молодых осуждённых сидела не только на зоне, но и на родительской шее. Мамы перечисляли на счета любимых детей свои зарплаты, лишь бы они не страдали в неволе. А те и не страдали, закупая мешками сладости и сигареты. Однако сердобольные мамы были далеко не у всех.

В лагере процветало попрошайничество. Как только кто-нибудь доставал в курилке из кармана «сигарчушку», как тут же рядом вырастал малознакомый или вовсе незнакомый тип со стандартным вопросом: «покурим?» Это означало, что человек «столбит» бычок. Сегодня повезло курить тебе, завтра, возможно, тебе придётся докуривать самому. Потому отказывали редко. Бывало, сигарету докуривали двое, а то и трое.

Сёма из небольшого городка Яя унижаться брезговал и никогда ни у кого ничего не просил. Он воровал. В детстве он методично перебирал постельное бельё в шкафу у мамы, выискивая заначку, а в школе обследовал карманы одноклассников в гардеробе.
Взрослея, он учился таскать «без палева» шоколадки из супермаркета, а позже магнитолы из автомобилей. Свои три года общего режима Сёма получил заслуженно и по этому поводу не переживал. Тем более целых три раза он ухитрялся получать условные срока, и к мысли о неизбежности лагеря он попривык. И так же, вполне привычно и без всяких зазрений он ежевечерне шарил в своём отряде по карманам фуфаек в поисках сигарет, конфет и запрещённых зажигалок. Иногда он ухитрялся шмонать даже соседские сумки в каптёрке.

Попался он глупо, как мышонок. На соседней тумбочке так заманчиво лежало несколько сигарет, что в душе у Сёмы впервые шевельнулось подозрение. Интуиция бывалого воришки подсказывала ему, что такие «подгоны» судьбы чересчур сомнительны. Но жадная рука уже стянула одну, а за ней и вторую сигарету. Через пять минут Сёма в курилке взорвался.

Двуногих «крыс» в лагере ловили на самодельные петарды. Естественно, с разрешения местных оперов и под присмотром всевидящих наблюдателей из секции дисциплины и порядка. Металлический наконечник шариковой ручки плотно набивали спичечной серой, аккуратно прятали его внутрь сигареты и оставляли «крысе» на прикорм. Нет-нет, а то тут, то там раздавались громкие хлопки, и неудачливый воришка тут же оказывался в центре внимания. Отговориться получалось крайне редко, так как в «меня угостили» уже давно никто не верил.

Конечно, в «красном» лагере руки «крысам» не ломали и в «козлятник» не выкидывали. Вся зона была «козлятником». Отбуцкают зека в оперотделе, быть может намалюют ему маркером усы на лице, да и переведут в другой отряд пинком под зад.

От громкого взрыва под носом Сёма даже чуток описался. В кабинете у оперов он и вовсе расплакался. Однако после ритуального целования их ног Сёма удивился - ему протягивали нераспечатанную пачку Винстона. Взял он её скорее от испуга.

«Ну-ка, крыска, подписала быстро здесь и здесь, - по-отечески улыбнулся опер». Пересохший язык не повернулся спросить, что за бумаги лежали на столе. Сёма, не читая, подписал. «Теперь, сучка, ты каждый день смотришь, слушаешь и запоминаешь всё вокруг себя, - начал свой инструктаж замначальника оперотдела. – Раз в неделю то, что может быть мне интересно, ты заносишь в точковку и кидаешь её в почтовый ящик возле столовой. Подписываешь её как Андрей М.»

Опер говорил и говорил, но голос сотрудника доносился будто издалека. Сёме казалось, что ему кто-то в уши запихал вату, и он даже помотал головой. В глазах стояли слёзы. Однако прощальную фразу Сёма расслышал великолепно: «Будешь себя хорошо вести - сигареты будут всегда. Вздумаешь со мной играться - трахну тебя! Поняла, шлюха?» Сёма кивнул. Опер заскучал и махнул рукой: «Пошла на х..!»

В новом отряде Сёме понравилось. Завхоз, конечно, предупредил его о том, что если тот снова вздумает крысить, то нос сломают без проблем. Но воришка не испугался. Теперь у него была серьёзная крыша, оперская!

И Сёма энергично принялся за новую, интересную и хорошо оплачиваемую работу.