Когда тому, кого я чту родным...

Когда тому, кого я чту родным,
Наш мир становится и приторен и горек,
Я разбиваю пестрые шатры,
Для армии разбойных своих болей.
Пусть веселятся! Мыслей пьют вино!
Чтоб выпить все и наглухо забыться!
Сомнения иссякнут - как одно.
Им даже нечем будет похмелиться.
И пусть друг дружке, морды бьют в хмелю.
Трезвея с каждым разом от ударов.
Ах, как я эту сволочь не люблю,
За шабаш этот и за эти свары!
Сегодня, мне чертовски хорошо!
Диагноз корчится в огне последней муки.
И дым его, мне сладок как крюшон.
Теперь меня, его не душат руки!
...А оргия, идет своим путем -
Вот, вот - из хаоса, произойдет порядок.
И я сижу под проливным дождем -
Под градом из ошибок и помарок.
И наблюдаю с высоты времен -
За чуждых душ, слепым кровосмешеньем.
Но не могу остановить движенье -
Ни глаз, ни рук, охваченных огнем.
Навстречу им, из переулка лжи,
Цинично, сыто и невозмутимо -
По нервам, как по полю хрупкой ржи,
Идет обман, походкой херувима.
Приговорен к молчанию во вне,
Я чую дым далекого пожара.
И слышу крики, гибнущих в огне,
Надежд и сил, в безумии угара.
И я не верю в перемену мест,
Ни в детства память, ни во что такое...
Ни в позднее прозрение невест,
Ни в постоянство  "доброго героя".
Мне - прахом все: мечты, любовь и страх.
Я кончен. У меня надежд не много.
Но предостереженье на губах -
Неиссушимо, горестно и строго. 
Пусть голос мой, не выбившись в эфир,
От тесных стен, отскакивая в душу,
Не катится в цветение равнин,
И с каждым днем, становится все глуше.
Должно быть, что отныне и пока,
С тобою нам ни сблизиться, ни слиться.
Гори, моя осенняя звезда!
Ты - боль моя и быль, и небылица.
Ты светишь мне сквозь крыши, потолки,
Не обжигая глаз холодным светом.
И я, во сне, ищу тепло руки.
И путаю тот свет, со светом этим.

...Живым, еще никто не выходил,
Из этой жизни - быстрой, словно Терек.
Но я, угадываю омуты истерик,
И слава Богу - цел и невредим.