Святое дело. Гл. 4

               
  Два дня, Николай наводил порядок в доме, мыл полы, пылесосил мебель и ковры, сушил на улице одежду. В наследство ему досталась хорошая мебель, много посуды, спальных принадлежностей, и даже два телевизора с видеомагнитофоном. И ещё пять комнат, три на первом, и две на втором этаже. Для кого их строил отец, он так и не понял, но сейчас, без родителей, эти комнаты были не живыми, и не радостными.
   Когда через три дня, он пришёл в поселковый  паспортный стол за паспортом, и вошёл в кабинет председателя, его встретил совсем другой человек. Не, тот, заискивающий, и лепечущий оправдания, а хозяин посёлка - уверенный и непоколебимый.
  Во-первых,  в кресле около окна, сидел, здоровый, бритоголовый парень, с бычьей шеей, и рысьими глазами, наверное телохранитель, или помощник Витьки, сделал предположение Николай, протягивая новенький паспорт, где Витька, должен был поставить штамп о его регистрации.
  Ну, а во-вторых, Витька, когда он вошёл в кабинет, даже не поздоровался с ним, и даже не привстал из кресла. Он только молча кивнул головой, взял паспорт, полистал его, и положил на стол перед собой.
  - Ну, вот что Николай! Слушай меня внимательно. Пока ты там сидел, здесь всё изменилось, время другое настало. Раньше вы здесь в посёлке были хозяевами, а теперь хозяин здесь – я, запомни.
   И я знаю, что Сашка откладывал деньги «на чёрный» день, и много отложил, по моим подсчётам, но вот куда он их спрятал, мог знать только ты. Поэтому, я предлагаю честно поделить их: тебе половину, и мне половину. Иначе, я тебе здесь такую жизнь устрою, что ты сам сбежишь отсюда, может даже на Колыму. Я правильно говорю Антоха?- обратился он, усмехнувшись к сидящему в кресле мужику.
  - Тот, в ответ, засмеялся, обнажая  свои крупные «лошадиные» зубы, и кивнул головой.
 - Вот видишь, и Антоха согласен, а он мой друг и помощник. И ещё, там, рядом с тобой молодая женщина живёт со старухой и сыном, Дарья. Так вот запомни, это моя женщина, я на неё большие виды имею, может, даже женюсь, - и он  засмеялся гаденьким, противным смехом, от чего его лицо, стало очень похожим на морду крысы.
   У Николая, всё внутри кипело от негодования, особенно ему стало обидно за Дашу, которую этот подонок, так просто « назначил» своей женщиной. Но, он смолчал, ожидая, что будет дальше.
  - Ну, так как, насчёт того, чтобы поделиться, а?
  - Я не понял, о чём ты говоришь? Да, я знаю, что Сашка откладывал часть наших денег « на всякий случай», даже знаю, что он переводил их в доллары. Но, вот где он их хранил, у кого, я понятия не имею. Ты, этого не знаешь, но на зоне, если есть деньги, можно тоже неплохо жить, и если бы я знал, где лежат эти деньги, я попросил бы, кого-нибудь из знакомых  найти их, и переслать мне. Но, я не знал, куда он их заныкал, и выживал там, как мог.
  Николай, почти не лукавил. Когда-то десять лет назад, он бросил рюкзак в колодец, но ведь за это время всякое в жизни могло случиться. Отец мог почистить колодец, или просто засыпать его, или, наконец, просто продать их дом.
  Правда, колодец пока стоял на месте, и вода в нём была, это он уже увидел, когда вернулся. Но, там, в колонии, он даже ни разу не вспомнил об этих деньгах, как будто их и не было.
 А, вот теперь, этот гадёныш, требует у него своей законной доли, как в американских фильмах, но хер он её получит. Пока нужно схитрить, получить паспорт, устроиться работать, и сделать вид, что он будет искать спрятанные Сашкой деньги.
  - Но, предлагаю вариант. Устроюсь на работу, поговорю с  мужиками из нашей смены, кое-кто ещё остался. Поговорю с общежитскими парнями, может, что и пронюхаю. Если найду след, или деньги, то сразу сообщу.
  А, Дарья твоя, мне по-барабану. Живёт себе рядом по соседству, ну и пусть живёт. Это  ваши с ней дела. А мне нужно делом заниматься, деньги зарабатывать.
  « Неужели между Дашей, и этим хорьком, какие-то отношения? Может, она, и в самом деле Витькина любовница? Нет, не может этого быть, не может! Если это так, то он в этой жизни совсем ничего не понимает, и безбожно отстал за те десять лет, что провёл в колонии» - он по-прежнему стоял перед пустым стулом напротив сидящего председателя и смотрел прямо ему в глаза. Так, его когда-то научил, один из сидевших с ним заключённых, психолог  по профессии.
   Витька  отвёл взгляд, помолчал, окинул глазами сидящего друга и стоящего Николая, потом встал и подошёл к сейфу стоящему у него за спиной. Открыл его, достал штамп о прописке, сделал оттиск на страничке в паспорте Николая, записал адрес, расписался, и только потом поднял глаза на собеседника:
  - Ладно! Допустим, я тебе поверю. Сашка был очень скрытный и хитрый мужик, и мог спрятать деньги   только  в ему одному,  известном месте. И погиб. Но, деньги никто не нашёл, значит, они где-то здесь в посёлке. Или, на станции. Ты, же там все закоулочки знаешь Николай. Найди деньги! И тогда я обещаю, что тебя никто не тронет, и ты будешь нормально жить. Другого варианта нет.
  « Вот сука, он ещё и грозит. Смелый, когда амбал  сидит рядом. Да ещё с «пушкой» в кармане. А ведь, прошлый раз, при первой встрече был сама любезность, чаем угостил, и даже коньячком. Ну, ладно, сегодня на твоей стороне праздник. Банкуй, а там поглядим, кто из нас будет нормально жить, ты или я!»
 - Я так понял, что сегодня, ты меня коньяком угощать не будешь? - улыбаясь, спросил он Виктора.
 Тот тоже ощерился, и  изобразил подобие улыбки:
 - Нет, сегодня не буду. Держи свою «ксиву», так у вас у зеков, кажется, паспорт называют, и иди, работай. Работай и ищи. А, мы пока за тобой понаблюдаем, чтобы ты, куда-нибудь не сорвался. Всё иди, я жду результата, -  и он по-хозяйски махнул рукой, прогоняя просителя из кабинета.
  Николай был в бешенстве. С детства, обладая недюжинной силой, он даже прикинул, как бросится сначала на  помощника, вырубит его, а потом размажет об дубовый стол наглую Витькину физиономию, благо, что драться в колонии ему приходилось часто, и при этом всегда побеждать.
  Он, побледнев, выскочил из кабинета, вспомнив, как их бригадир, вор в законе, по кличке Багор, хотел, ещё в первый год лагерей, заставить его сделать на теле несколько татуировок, чтобы он не отличался от других. Но, Николай  категорически отказался. Тогда, по команде Багра, его скрутили силой, и хотели удержать, для росписи «художнику». Он, не на шутку разозлившись, раскидал в разные стороны троих держащих его парней, потом одному сломал челюсть, другому выбил плечо, а третьего, просто отправил в нокаут. И, с этого времени его никто больше не трогал, даже Багор.
  «И эта сявка, ещё смеет давать мне указания! Да ещё и пугает шнурок! А как разговаривает сучонок? Ну, прямо как большой начальник!  Интересно, кто его на эту должность выбрал? Какие люди? Ладно, разберёмся, а пока нужно идти устраиваться на работу. Дальше, будет видно!»
  В отделе кадров железнодорожного депо, ещё хорошо помнили его отца и мать, поэтому, без лишних вопросов, предложили несколько мест работы. Рабочих рук не хватало, а молодёжь работать на станки, или на станцию не шла. Но, Николай выбрал цех по ремонту электровозов, и должность токаря-расточника, последние пять лет в колонии, он работал по этой специальности, только ремонтировали они там, старые рыбацкие сейнеры.
  И покатились обычные, серые дни. Работа, то в первую, то во вторую смену, потом пустой дом из пяти комнат, яичница на завтрак, пельмени на обед или ужин и телевизор.
  Так, пролетел почти месяц.
 В понедельник после второй смены, их по домам развозил дежурный автобус, Николай попросил  водителя остановить на близлежащей улице, желая немного пройтись пешком по ночному посёлку.
   Подходя к своему дому, он  издалека заметил около калитки соседского  дома, большую чёрную машину, очень похожую на «джип» Витьки, которым, он похвастался в первую их встречу, а, подойдя ближе, услышал разговор.
   По голосу, он узнал голос Витьки и Даши. Он остановился и прислушался.
 Возле калитки сначала послышалась, какая-то возня, потом звук пощёчины, и возмущённый голос женщины:
 - Виктор, я тебе кажется никакого повода, так себя вести не давала. Чего ты лезешь ко мне со своими объятиями? Я же сказала, что замуж за тебя всё равно не пойду, а уж тем более, твоей любовницей, ни за что ни стану. У меня семья, ребёнок, мать мужа больная на руках. Ну, оставь ты нас в покое, - умоляющим голосом произнесла молодая женщина.
  - И отпусти мою руку, пожалуйста, мне больно. А, то сейчас свекровь проснётся.
  - Ну, и пусть проснётся, старая карга. Я ей уже сказал, что женюсь на тебе рано или поздно. А, ты девонька, наверное, чего-то не понимаешь, да?  И ничего не боишься? Да? А, ты ведь  с ребёнком в этом доме не прописана, так?
   - Ну, так! Ну, и что из этого?
   - А то, что я дам команду участковому, и тебя в два счёта выставят из этого дома. Да, ещё и соседи дадут показания, что ты специально живёшь в этом доме, будто бы ухаживая за больной женщиной, с целью убить её и потом завладеть её домом.
  - Да, как ты смеешь! Это же всё ерунда! У меня свой дом есть в деревне Святки, я могу и там жить, но матери моего мужа нужна помощь, вот потому я здесь  вынуждена жить. И все вокруг об этом знают.
   Витька громко рассмеялся.
- Знают, говоришь! Может и знают. Но, напишут так, как я скажу. Тут многие от меня зависят, и мне должны. Не зря меня на второй срок выбрали председателем поселкового совета. Усекла?
  - Это же подло, подло. Ты же хорошо знал Василия, вы, кажется, дружили даже?
   - Дружили, не дружили. Но, Васьки нет, а ты есть. Я на тебя давно глаз положил, когда вы только сюда из большого города с ним приехали. И решил, что после его смерти ты всё равно будешь моей. Даже помог ему поскорее убраться на тот свет.
   Николай, прислушался, желая услышать продолжение рассказа.
 - Как помог? Убил, что ли? Он же  от рака умер, в городской больнице.
- Да, не в том смысле. Просто, когда я пришёл его навестить, показал ему фотографию, где я и ты, сняты вдвоём на пляже. Потом сказал, что давно сплю с тобой, и постоянно трахаю, пока он болеет. Он  сразу и поверил.
Ну, а я  сразу ушёл из больницы, а потом узнал, что ему стало хуже, и через неделю он умер.
  - Ну, ты и подонок Виктор! Сволочь ты, и гадина!  Как тебя, скажи, земля носит, после этого? Откуда ты мою фотографию нашёл, да ещё и с тобой рядом? Я же никогда в жизни с тобой не фотографировалась!
  - А, этого и не надо делать. Просто, я однажды тайно сфотографировал тебя на сотовый телефон, когда ты с сыном отдыхала на пляже. Потом отдал телефон ребятам на компьютер, они её обработали, поколдовали немного, и у меня на руках оказалась наша с тобой фотография. Хочешь, покажу? Ты там такая сексапильная, а груди прямо из купальника  вываливаются.
  Я, как на эту фотку посмотрю, у меня сразу всё встаёт, и ни о ком, кроме тебя думать не могу. Да, ты и сама об этом знаешь, я в сотый раз тебе твержу: соглашайся, и будешь вместе с сыном в шоколаде. Мне, мамаша, знаешь, сколько бабок в наследство оставила, живи, не хочу.
  Витька, видимо хотел поцеловать Дашу, но она выдернула руку, ударила его ладонью по щеке и побежала к входной двери. Быстро открыла её, заскочила на порог, потом развернулась, и прокричала:
 - Ты сволочь, и подонок! Уходи, чтобы ноги здесь твоей больше не было! Я лучше умру, буду голодать, но за тебя ни за что замуж не выйду! Пошёл вон!- и захлопнула дверь.
  - Ну, сука, погоди. Ты у меня ещё попляшешь! Сама приползёшь, на коленях, когда жить негде будет. Посмотрим, куда ты на хер денешься тогда? Никуда! Всё равно, я тебя сломаю, я, не я буду!
  Он сел в машину, завёл двигатель, и рванул с места так, что камушки из-под колёс посыпались в сторону Николая, стоящего за своим забором.
  Он думал, что Витька, в порыве страсти и желания шутит, и ничего не посмеет сделать с одинокой женщиной, но он ошибся.
   Через три дня, как раз в полночь, когда их смену вёз автобус, он увидел, за домами столб огня, это пламя было как раз в стороне, где стоял его дом. Он остановил автобус, и бегом рванул к своему дому.
  Подбежав к своей калитке, он увидел горящий соседский дом, две пожарные машины и пожарных заливающих водой жарко горящие стены, несколько незнакомых ему мужчин и женщин с вёдрами в руках, и ещё кучу зевак, глазеющих на  яркое пламя..
 А, в стороне, около кирпичной баньки, Дашу с сыном на руках, и лежащую, со слезами на глазах, на двух положенных прямо на землю матрасах, Наталью Егоровну – мать Василия.