Святое дело. Гл. 7

               
   Утром, перед уходом на работу, Даша, всё выпытала у него, немного поплакала, перевязывая глаз, потом,  глядя на него, тихо сказала:
  - Нет, не даст он мне здесь жить нормально. Это, он тебе из-за меня мстит, я знаю. Представляешь, он ещё при Васе, когда тот был живой, открыто предлагал мне стать его любовницей, и наговорил ему всяких небылиц.
  Он же  здесь хозяин посёлка, от него  многие зависят. Кому  за деньги землю выделит под строительство в хорошем месте, кому разрешит магазин открыть,  и потом дань с него брать, кого просто выгонит из посёлка, как это было с нашей заведующей Элеонорой Петровной, когда она пожаловалась губернатору, о том, что поселковый совет, нашему детскому саду совсем не помогает.
  Её начали травить, начали писать жалобы в отдел образования, пугать по ночам. Вот, она всё бросила и уехала в Муром, сейчас там живёт и работает. Даже милиция, ничего с ним сделать не может, у него в транспортной милиции всё давно схвачено.
 Если, кто против Витьки выступит, тут же  его охранники, идут разбираться с ним. Бьют, запугивают. Совсем ничего не боятся гады.
  - Ничего, мы на них найдём управу. Наш участковый, кажется неплохой мужик?
 - Да, мужик то он неплохой,  но он ведь  и сам живёт в  этом посёлке с семьёй. И ему скоро на пенсию, поэтому, он не очень-то любит ввязываться в ссоры  наших жителей с председателем поселкового совета.
  Даша подняла Гошку, приготовила завтрак, накормила свекровь и сына, и пошла на работу, держа сына за руку.
  Часа через два, Николаю стало совсем плохо, у него поднялась температура, и усилилась головная боль. Пришлось всё же по телефону вызвать скорую помощь.
   Она приехала на удивление быстро, и сразу увезла его в больницу в травматологическое отделение, где его сразу начали обследовать.
  Взяли кровь, сделали рентген грудной клетки - слава богу, рёбра были целы, осмотрели рану на голове, и наложили швы. Врач, сказал, что у него сильное сотрясение мозга, от удара по голове, прописал ему успокоительные лекарства и сон. После капельницы, Николаю стало легче, и он уснул.
  На другой день утром, его навестил участковый, и начал тихонько расспрашивать, что с ним произошло.
  - Да, не помню я ничего Иван Васильевич, совсем ничего. Темно было. После смены вышел из автобуса, около магазина, свернул за угол, и тут меня ударили сзади деревянной палкой или битой. Но, не железной, точно. Тогда бы, наверное, убили. Я от удара на мгновенье отключился и упал. Второй, мужик, ударил меня прямо в лицо. Сильно ударил, но попал в лоб. У меня аж искры из глаз посыпались. И всё. Очнулся от ударов ногами, извивался как уж, голову закрывал от пинков. Ничего, кроме ног и ботинок, не видел. Спасибо сторожу, дяде Максиму, он их спугнул, а то бы мне конец пришёл. Такие вот дела.
  « Нет, капитан, тебя я в это дело впутывать не буду. У тебя дом, семья, две дочери школьницы. Я сам разберусь с обидчиками, и накажу их».
   В это время дверь в палату открылась, и в неё, буквально влетела запыхавшаяся Даша.
  - Здравствуйте! Наконец то меня пустили к тебе. Вчера вечером хотела пройти, когда мама сказала, что тебя скорая увезла, так этот врач, как цербер, не пустил и всё. Сказал, что тебе сделали уколы, и ты спишь.
  Иван Васильевич, ну как же так? Что у нас в посёлке происходит? Ночью нападают на людей идущих с работы, ну куда это годится? Что, на этих наших бандитов управы нет, что ли? Вы, же знаете, кто это мог сделать, да и я тоже..
  Николай сделал ей незаметный жест рукой, чтобы Даша не рассказала капитану всю правду, и она мгновенно это поняв, тут же осеклась.
  - Здравствуй Дашенька, здравствуй! Ты, права, это дело так оставлять нельзя. И я даже предполагаю, как и ты, кто это мог сделать. Но, Николай ничего не помнит. Максим, сторож магазина в темноте никого не разглядел, а больше свидетелей нет, и никто ничего не видел. Вот так.
  Вы мне помогите, найдите свидетелей, улики хоть какие-нибудь предоставьте, и я клянусь честью засажу этих гадов надолго, это ведь не первый случай избиения. Но, все молчат, боятся. И я их понимаю, нет нашей милиции, и нашему суду веры. Другие времена настали ребята, совсем другие.
  Ладно, Николай, я пошёл. Там тебе в пакете апельсины, яблоки,  ешь, пей лекарства и выздоравливай. Пока.
   - До свиданья Иван Васильевич! – в один голос ответили Даша с Николаем, и от этого совпадения, громко рассмеялись.
   Раскрасневшаяся Даша  ещё целый час сидела напротив больного, о чём-то расспрашивая его, но Николай совсем её не слушал. Он просто любовался её глазами, губами, цветом волос,  чувствовал её запах, и радовался её приходу. Трое мужиков, лежащих в палате, тоже забросили свои книжки, и во все глаза смотрели на эту красавицу,  немного завидуя ему.
   А, Даша, привыкшая видимо к такому вниманию мужчин, совсем не смущалась, и совсем ни на кого, кроме Николая не обращала внимание. Её заботило только его здоровье и самочувствие, а других мужчин для неё сейчас просто не существовало. Может, именно тогда, Николай впервые почувствовал, что нравится ей. А он, уже полюбил её по-настоящему.
  Даша прибегала к нему каждый день, всю неделю, пока он лежал в больнице, и  «зализывал раны», рассказывала все новости, про работу, про дом, больше про Гошку.  Только одну тему, она почему-то, почти не затрагивала, совсем не говорила о свекрови.
  А, состояние Натальи Егоровны, после пожара стало совсем никудышным, она мало ела, её мучили боли, Даша ставила ей уколы, и как могла, поддерживала морально. Но, Николай хорошо знал, что женщине нужно дорогое лечение, и операция.  А, для этого нужны деньги. Только где их взять? Попробовать вытащить канистры из колодца? Может, что и сохранилось? Чем чёрт не шутит.
    Вечером в пятницу, когда Даша в очередной раз навестила его в больнице, он неожиданно попросил её сделать для него одну вещь.
  - Даш, у нас в магазине спорттовары, продают снаряжение для альпинистов. Верёвки там разные, кольца, карабины, застёжки, и ещё такую вещь, её называют «кошкой». Ну, ты видела, наверное, в кино. Её бросают на заборы, на скалы, она там зацепляется за камни, расщелины, а потом по привязанной к ней верёвке, человек лезет вверх. Вот эта «кошка» с привязанной к ней верёвкой, мне и нужна.
    - Ты, что Микола, после больницы, решил по горам полазить, что ли?-  шутливо вмешался в разговор, сосед по палате, пожилой мужчина с загипсованными до колен ногами.
  Даша тоже с недоумением  выслушала его, но промолчала.
  - Да, Петрович! Решил наши российские вершины покорить, какие ещё остались. А, что? - шуткой ответил Николай, не вдаваясь в подробности.
  - Ты поняла Даша, « кошку» обязательно, без неё в горах никак, ну и верёвку прочную тоже. Сможешь? На тебе деньги, мне ребята из бригады зарплату  в обед принесли, возьми, сколько нужно, чтобы купить, то, что я прошу, ну и за свет, за газ и воду заплати. В общем, хозяйничай сама, пока я здесь загораю.
  - Ладно, я всё сделаю,  а завтра приду и расскажу, что купила. Давай выздоравливай скорее, а то меня Гошка, уже достал своими вопросами: когда дядя Коля выздоровеет? А когда мы к нему пойдём в больницу? Я бы его взяла, да у вас тут карантин, желтуха. Так что мы все тебя ждём. Пока, - она встала, и лёгкой походкой, под цепким взглядом четырёх больных  мужчин, вышла из палаты.
   Но назавтра Даша не пришла, не пришла и в воскресенье. Николай заволновался так, что у него даже поднялась температура.
  Несмотря на это, утром в понедельник, он уговорил лечащего врача выписать его домой, пообещав, что он всю неделю будет лежать дома в постели, и пить, все положенные ему лекарства.
   Когда  Николай, вернулся из больницы, дома, была только Наталья Егоровна. Она дремала, после обеда, и принятия лекарств – недавно прибегавшая из  детского сада Даша, накормила её и сделала укол. Накормила, помыла, и тут же убежала обратно на работу.
   Николай осторожно постучал в комнату, где она лежала, и женщина тут же приоткрыла глаза.
   - Здравствуйте, Наталья Егоровна! Как Вы? Как здоровье?
  - Ничего. Только вот голова кружится от укола, и ноги очень болят, крутят, словно там какая-то сила внутри сидит. Мочи нет. А, ты как? Как твоя голова? Мне Даша говорила, что тебя избили здорово, и у тебя сотрясение мозга даже?
    - Да, пустяки. Всё уже зажило как на собаке. На зоне, ещё и не так били. Еле выжил тогда пять лет назад. Не хотел «пахану» преклонятся, шестёркой быть у него, вот меня и гасили несколько дней. Еле выжил, слава богу, нашёлся человек из нашего города, отстоял меня, а то бы кранты.
  А, как Даша? Что-то она эти два дня в больницу не приходила? Что-то случилось?
   Женщина отвела глаза, и тихо сказа-ла:
  - А, ты что, ничего не знаешь?
  - Откуда? Я же в больнице лежал, и только два часа тому назад выписался из неё. Что, всё-таки случилось?
  - Да, вечером в субботу, Витька Воробьёв сюда приезжал. Зашёл в дом, словно хозяин. Схватил Дашу, выволок во двор, начал там с ней ругаться, грозить, а потом несколько раз ударил по лицу. Сильно ударил: рассёк губу, синяк под глазом поставил, а потом сел на машину и уехал. Даша, два часа проплакала потом, и Гоша с ней вместе. Куда уж тут идти в больницу с таким лицом?
    Сегодня, спозаранку, всё сидела у зеркала, замазывала тональным кремом синяки, и всё же пошла на работу. Нос распухший, губа разбита, но пошла. Такие вот дела.
   - Я, как чувствовал, что с ней что-то произошло, чувствовал! Ничего, это скотина, за всё ответит! За всё!
  - Ты, бы не связывался с ним, Коля,  смотри, посадят они тебя. Витька так и грозился, когда пришёл. У него вся милиция на станции куплена, все за него.
  - Ничего, тётя Наташа. Мы тоже не пальцем деланные, за себя постоять сможем. У меня, против него, тоже, кое-какие козыри есть. Посмотрим, ещё, кто, кого засадит, он меня, или я его.
  Он прошёл в свою комнату, и увидел на столике коробку, в которой лежала заказанная им «кошка», и пятьдесят метров крепкого капронового шнура.
  « Молодец Дарья. Всё сделала, как надо. Теперь дело за мной»- он переоделся в домашнюю одежду и вышел во двор.
  Перешёл на двор соседей, поковырялся лопатой под печкой, и вытащил оттуда, знакомый металлический ящик, где лежал Витькин обрез, и патроны к нему.
  Обрез, и десяток патронов завернул в  старую отцовскую куртку, а ящик снова спрятал под печку. Замаскировал всё, и пошёл к себе домой.
   Там, положил в тумбочку обрез с патронами, и принялся оборудовать «кошку» для предстоящего дела.
   Отрезал метров десять верёвки, этого должно было хватить, до дна колодца, и привязал один её конец к «кошке», примерил её - всё инструмент для поднятия груза из колодца, был готов.
  Он вышел во двор,  подошёл к колодцу, и тут же поймал себя на мысли, а не лучше ли слазить туда самому, опуститься в воду, там её метра полтора-два, прощупать дно, и достать то, что он там, когда-то спрятал.
  - Нет, это второй вариант. А, сейчас попробуем моим приспособлением порыбачить!
    Николай заглянул в колодец, там, на глубине четырёх метров, отражалась вода, а в ней кусочек неба.
  Работа заняла минут двадцать. Сначала, крючки «кошки», ничего не зацепляли, и он уже начал расстраиваться из-за того, что все его помыслы напрасны, и в  отцовском колодце давно ничего нет, но неожиданно, он почувствовал, какую-то тяжесть внизу, будто «кошка», за что-то уцепилась. У Николая от волнения, даже вспотели руки. Он, накрутил верёвку на ворот, и стал потихоньку вращать его.
     Минуты через три, над воротом, показался, какой-то предмет, обложенный тиной. В нём, Николай с трудом узнал, тот самый рюкзак, который когда-то много лет назад, отдал ему Сашка, и в котором лежали две канистры с деньгами. Сердце у него учащённо забилось, и готово было выбежать из груди.
   Он, аккуратно достал рюкзак, материя которого, давно сгнила, а канистры стягивали лямки из какого-то материала вшитого в рюкзак, и не поддающегося гниению.
   Быстро набрав в колодце  два ведра воды, он обмыл пластиковые канистры, и быстро понёс их в дом.
  На кухне, вымыл их от тины и грязи, протёр полотенцем, потом сел за стол и положил их перед собой. Отвинтил крышки, и заглянул внутрь, там лежали деньги, - доллары.
   Аккуратно, самым большим кухонным ножом  вскрыл пластмассу, сначала на одной, потом на другой канистре, и вывалил все деньги на стол.
   Самое удивительное, что все бумажки были целыми, сухими и ни капельки не испортились за десять лет, что пролежали в воде.  Долларов было очень много, сухих, пригодных, все купюрами по сто.
    Он даже вспотел от волнения. А, потом встал, выпил воды, и спокойно начал их считать. Считал долго, потому что банкноты были не очень новыми, Сашка видимо, перед тем, как засовывать их в горловину канистры, сворачивал в трубочку, по нескольку штук, и так опускал их внутрь канистры.
    В двух канистрах оказалось две тысячи двести сто-долларовых купюр, то есть, двести двадцать тысяч долларов. Целое состояние.
   Сложив доллары в  большой  целлофановый пакет, он сразу вспомнил Сашкины слова, когда тот, с первых же дней, половину вырученных от продажи краденого имущества денег забирал  и говорил им:
 -  Нужно пацаны, что-то нам и на чёрный день приберечь. Лучше в баксах, долларах США.  Не всё стараться тратить. А, если уж тратить, то на благое дело. Кто, знает, как жизнь может повернуться.
  Как, в воду глядел Сашка, словно чувствовал, что через полтора года  погибнет от милицейской пули.
  « Может, этот чёрный день уже настал, а Саш?» - мысленно обратился он к своему давнему товарищу.
  - Во всяком случае, часть денег, раз уж они сохранились, я постараюсь по-тратить  на благое, святое дело, это точно.