Друзья. Книга третья

Глава первая. А БЫЛА ЛИ ОНА, ЛЮБОВЬ?..

1 ВСТРЕЧА, КОТОРОЙ ОБОЗНАЧЕНА ЖИЗНЬ

                Отслужив в армии, Серёга не терял связи с семьёй Коротичей.  Благо, что жили они с другом в одном доме. Тот не всегда посещал Барнаул, только набегами, и с ним Серёга вёл переписку.  «Каравай» продолжал учёбу в Новосибирском военном училище. «Лапа» ещё не демобилизовался.

                Живя в Москве, студент МГУ  Владимир Коротич устроился ночным сторожем в один из  магазинов столицы. Парень крепкого сложения, но прежде чем заведующая утвердила его в штате, ему пришлось пройти проверку на бдительность и неподкупность.  Заключалось это в имитации ночного налёта на магазин.
 
                Одному из нападающих «Мудрый» крепко врезал по хребту, заранее припасённой дубиной. Остальные  «проверяющие» решили больше не «докапываться» до нового работника.

                В МГУ «Мудрый» попал по решению администрации Дальневосточного университета, как лучший студент, но с условием, что вернётся в ДВГУ в качестве преподавателя.  Он продолжал специализироваться на проблемах Китая, имеющих международную злободневность, продолжал изучать китайский язык и  совершенствовался в английском. А магазин –  лишняя копейка, которая никогда не была лишней.
         
                В том же магазине работала дворником Люда, маленькая, худенькая студентка Щукинского театрального училища. Как и многие студенты, жившие на скромную стипендию, она нуждалась в деньгах, а тут появился шанс подзаработать. Девушка с радостью ухватилась за эту возможность. График работы в магазине не мешал учёбе.

                Приступала Люда к своим обязанностям в шесть  утра, а «Мудрый» уходил, после ночного дежурства, в восемь. Люба подметала территорию, скалывала залежалый снег, долбила лёд на тротуаре. «Мудрый» видел, что орудовать скребком и тяжёлым ломиком девушке не по силам, и, как порядочный джентльмен, помогал ей. Молодые люди привязались друг к другу и общались, как старые друзья.

                - А ты деловая, Люда! Мне это нравится! – сказал девушке во время более близкого знакомства  «Мудрый».
- В своём родном Балхаше я была незаменимой участницей художественной самодеятельности, читала стихи, пела, занималась в драматическом кружке…
- Наверное, и помимо самодеятельности есть увлечения?..
- А как же! Люблю историю, философию, классическую литературу. Нравятся игры и тренинги, где можно проявить находчивость, смекалку и остроумие. В театральное поступила легко. Только мне сказали, что я больше подойду на роли травести. Но меня это не пугает…

                Как собеседница, девушка была исключительной парой «Мудрому». Он видел в ней отражение самого себя. Молодые люди встречались после работы и в выходные дни.  Время проводили в прогулках, беседах и горячих спорах.

                Однажды, в воскресение, когда Людины соседки по общежитской комнате разъехались по домам и деревням, девушка пригласила «Мудрого» к себе. Он прихватил с собой бутылку вина, коробку шоколадных конфет, какого-то заграничного сыра, докторской колбасы. Люда приготовила ужин, включила лёгкую музыку, и «Мудрому», далёкому от танцев, пришлось проходить у неё курс обучения.
 
                Близость задорной девушки вызывала у него чувства, выходящие за рамки  благовоспитанности. Юноша не смог себя сдержать. Он прижал Люду к себе и неловко поцеловал её в уголок губ.  Она ответила ему взрывом гнева и пощёчиной.  «Мудрый» был ошарашен. Он не ожидал такого поворота событий. Ему ничего не оставалось, как встать и уйти.

                В магазине он к ней не подходил, да и Люда старалась не глядеть в его сторону.
- Может, я слишком резко себя повела? – думала девушка. – Если потеряю парня, то где ещё найду похожего на него?..
- Наверное, зря я так принципиально поступил. Лучше бы обратил случай в шутку! – мучился мыслью «Мудрый».

                После недельного молчания, вконец обессиленная от нелёгкой работы, Люда обратилась к парню в надежде, что он не откажет в помощи:
- Снегу много за ночь навалило, боюсь не справиться! Поможешь мне, Володь?..

                - С удовольствием, Люда! Раньше, почему молчала?..
Девушка, краснея, извинилась перед ним за свой грубый выпад.
 - Что ты, Люда, я ни сколько не обиделся. Ты защищала свою честь…
Между «Мудрым» и Людой вновь установились дружеские отношения.

                Парня так и подмывало рассказать о ней друзьям. Но только один из всей компании, сосед по дому, Серёга Пушков, мог по-человечески понять его и оценить  поступки друга. Его «Мудрый» и посвятил во все подробности, написав ему письмо:
         
                « …Представляешь, Серёга! Попытался её поцеловать, а она по щеке мне съездила, – писал «Мудрый». – Я был настолько ошарашен, что неделю с ней не разговаривал. Потом, она сама извинения попросила. А я помог ей в уборке снега. Зато, вечером мы встретились под условленным уличным фонарём с часами и пошли в кино.

                После фильма Люда снова пригласила меня к себе в общежитие.  Подруг опять не было, и вино на столе, и никаких агрессий. Мы понемногу пили, крутили грампластинки, танцевали. Я постоянно наступал Люде на ногу, вызывая у неё смех.
 
                Она чмокнула меня в щёку и тут же засмущалась. А я, как-никак, всё-таки мужчина, исцеловал всю её шею. Ты бы видел, Серёга, как наполнилась страстью Людина грудь, соблазнительно обозначившись в блузке. Она даже не сопротивлялась, когда я прикоснулся губами к ложбинке, под её кулоном.  Думал –  девушка опять сбрындит. Но нет.  Она сдёрнула с меня галстук, расстегнула ворот рубашки, ослабила брючной  ремень. А уж мне, снять с Люды блузку и дёрнуть молнию на  юбке не представило труда.

                Я уложил её на постель. Она даже не пикнула.  Остальное произошло быстро и без особых усилий, хотя крови было предостаточно. Так что, Серёга, познав девушку и сделав её женщиной, я стал сексуальным. Этот процесс  настолько увлёк меня, что я постоянно чувствую позыв к продолжению соитий.

                Мы, потом, много раз встречались в интимной обстановке. А теперь, главное, Серёга!  Я женюсь! У Люды  исчезли месячные, она  беременна. Я предложил ей выйти за меня замуж»…
На этом письмо «Мудрого» подошло к концу. А на деле диалог его и Люды продолжился таким образом:

                - Володенька! Да я только об этом и мечтаю!..
 - А как же театральное? Тебя же выпрут!..
 - Не выпрут. Как-нибудь одолею. Главное, что ты всегда рядом, и у нашей малышки будет отец…
 - Малышки? Ты сказала малышки? Я не ослышался?..
 - Да, у нас будет девочка! По приметам знаю. Я так рада!..
 - Я тоже хотел, чтобы первым нашим ребёнком была девочка…

                Они сыграли комсомольско-молодёжную свадьбу. Владимиру выделили отдельную комнату в общежитии. Он перевёз туда жену.

                «А ты хоть любишь свою избранницу? – спросил Сергей в ответном письме. – И как ты объяснишь свою женитьбу Тае? Она ждёт тебя. Недавно её видел. О тебе расспрашивала. Но я ничего не сказал. Приедешь, сам разберёшься…»

                «Ты, Серёга, такие вопросы задаёшь, на которые не сразу и ответишь, – написал «Мудрый». – Может, люблю, а может…  Конкретно не задумывался. Стерпится – слюбится, как говорят в народе…»
«В его аналитической башке больше прагматизма, чем романтики! – подумал  Серёга. Никому из друзей он не сказал о женитьбе «Мудрого». Знала только Тамара Яковлевна. С мамой сын не мог не поделиться.

2 ИЗВЕСТИЕ, ПОКОРИВШЕЕ ТАМАРУ ЯКОВЛЕВНУ

                «Мудрый» поехал в Барнаул.  Люда осталась в Москве. С дневного отделения театрального училища ей пришлось перевестись на заочное. Живот стал виден. И в Балхаше ей не хотелось показываться раньше времени. Людина мама, по имени  Дина, женщина непонятной национальности, со светлым лицом и русыми волосами, почти не говорящая по-русски, не поняла бы свою дочь. Отца у девушки не было, и кто он, Люда не рассказывала.

                Мама «Мудрого» знала, что сын женился на студентке театрального училища.  Перспектива иметь московскую сноху-актрису наполняло её внутренним улыбчивым содержанием, от которого хотелось летать. Владимир должен был подъехать с минуты на минуту. Тамара Яковлевна с нетерпением ждала сына. Его друзья – Серёга Пушков, Витька Караваев, Александр Антонов и девушка «Мудрого», Тая, собрались за столом.
 
                Тамара Яковлевна порхала вокруг, весёлая и празднично наряженная.
- Какой ты, Серёженька, сегодня серьёзный! – кинула она реплику Пушкову.
- А ты, Антонов, словно лом проглотил! То ли дело, Витя! Всегда улыбающийся! А Тая! Цветёт, как роза. Ещё салатику, Таечка? Не стесняйся. Дотягивайся до куриной ножки! Умница, кушай, на здоровье!..

                Тая не подозревала, что видится со своим женихом последний раз. Тамара Яковлевна не хотела портить девушке настроение, хотя считала Таю не достойной своего сыночка.

                Вечер у «Мудрого» прошёл шумно. Друзья шутили, рассказывали анекдоты, случаи из жизни, пели романсы и песни под гитару. Специалистом по романсам у них считался Серёга.
 - Очаровательно! – отреагировала на пение Серёги Тая, округлив в восторге глаза, словно, влюбилась в него с первого взгляда.
 
                Друзья стали расходиться. «Мудрый» пошёл провожать Таю. Он кое-как выдавил из себя трудные для него слова:
- Послушай, Тая, и пойми меня правильно…
Она настроилась на внимание, но то, что услышала от «Мудрого», испортило ей настроение.

                - Я не мог поступить иначе. Я последний негодяй. Совратил студентку театрального училища, она ждёт от меня ребёнка. Я обязан на ней жениться. Но только благодаря тебе, я узнал, что такое любовь. Ты останешься навсегда в моей памяти…

                Тая молча потупила погрустневшие глаза. Она выслушала Владимира и ушла, не проронив ни слова. Больше они не виделись. На второй день «Мудрый»,  так же пафосно, срывающимся голосом, рассказал друзьям о прощании с Таей, и более спокойно поведал о своей женитьбе на Люде и скором рождении их ребёнка. Парни, кроме Серёги, не ожидали от Коротича такого резкого поворота. Не в его характере. Он улетел в Москву, а через два месяца объявился в Барнауле с молодой женой и новорожденной дочерью, Таней.

3 КОСА НА КАМЕНЬ

                Тамара Яковлевна радушно встретила сына, его жену и внучку, до мелкой чёрточки похожую на «Мудрого».
- Внученька моя! Вся папина! – шутила Тамара Яковлевна. – Только одно место мамино…
Людмила со смехом дала подержать Танюшку Серёге. Еому никогда не приходилось держать на руках детей. Он принял ребёнка, скрестив свои ладони на животике девочки. И она разразилась громким рёвом.

                - Да моя ты сладенькая! – пыталась успокоить внучку Тамара Яковлевна. – Не бойся  дядю. Он хороший…
У бабушки на руках Танюшка успокаивалась, только губёнки ещё долго кривились, и на дядю глазки никак не хотели глядеть.

                - Как там у вас, в Москве? Наверное, не то, что в Барнауле? Музеи, театры, выставочные залы. Одним словом, культура? – спросила Тамара Яковлевна Люду. – А кто ваши родители? Чем они занимаются?  Вероятно, вы знаете, в каком театре будете работать?..

                - Я не москвичка, Тамара Яковлевна. В Москву приехала из Балхаша. Оканчиваю театральное училище…
- Как, не москвичка?! – воскликнула свекровь. – Выходит, что вы такая же провинциалка, как и мы здесь?  Наш Барнаул, и то более цивилизованный, чем ваш город!  Ну и сынок! Нашёл, на ком жениться!  Да вы!..  Да ты ему и в подмётки не годишься, присоска! Лучше бы Тая осталась!..

                После объяснений со свекровью жизнь Люды в стенах дома её мужа круто изменилась. Тамара Яковлевна не воспринимала сноху. Все разногласия, неурядицы, возникающие в доме, свекровь сваливала на Людмилу, закатывая скандалы. Зато, внучку бабушка любила.
- Он назвал дочку Танюшкой. Потому что, когда учился в школе, страдал по однокласснице Тане, – проинформировала Людмилу Тамара Яковлевна.

                Этой новостью свекровь пыталась лишний раз уязвить Люду. Но та не придавала всему сказанному свекровью значения, а делилась с мужем услышанным и прочувствованным. Однако, «Мудрый»  маме доверял и, молча, отдавал жену ей на растерзание.

                Ему предстояло «защититься» в Москве, а потом, ехать во Владивосток, решать вопрос с трудоустройством и жильём. А пока, Люда должна была пожить у его мамы.

                Люда тоже завершала обучение. Ей, как заочнице, оставалось пройти стажировку в любом из театров страны. В Барнауле  «Мудрый» лично встречался с главным режиссёром театра юного зрителя, Захаром Китаем, и вопрос решился в пользу супруги.  После стажировки Людмиле предстояло ждать сигнала от «Мудрого». Затем, она должна была лететь за дипломом в Москву, а потом, во Владивосток, к мужу. 

                Приезжала поглядеть на внучку и мама Дина. Пожив неделю в Барнауле, столкнувшись со сварливостью сватьи, она, в слезах, уехала домой.

4 ЧУВСТВА, ПЕРЕРАСТАЮЩИЕ В ЛЮБОВЬ

                «Не оставляй  Люду без внимания, – просил Серёгу перед отлётом в Москву «Мудрый. – Приходи чаще в гости, води её в кино…»
Сергей с удовольствием выполнял поручения друга.  Он приходил вечерами к Тамаре Яковлевне. Втроём они играли в «подкидного». Потом, Серёга предлагал Людмиле прогуляться по вечернему городу. Она соглашалась и посмеивалась над нерешительностью «кавалера».

                «Держись поближе, Серёжа! Возьми меня под руку. Улыбайся! А то идёшь, как пузырь надутый!..» Серёга брал Люду под руку, и сердце его замирало от близости приятной женщины. «И почему она не моя супруга? Да я бы для неё!..» Они обсуждали сюжеты фильмов, их героев. А после кино Сергей  доставлял  спутницу домой.

                Тамара Яковлевна не знала о поручении сына. Она регулярно докладывала  ему по домашнему телефону о визитах Серёги. Считала, что за спиной сыночка творится что-то неладное. А Серёга ловил себя на мысли, что неравнодушен к Люде. Ему очень хотелось, чтобы она чаще находилась рядом!

                Ему ещё предстояло пережить радости и огорчения, надежды и разочарования, связанные с будущей семьёй. А у Люды замужество началось не совсем на весёлой ноте. Первые аккорды их с «Мудрым» музыки жизни не говорили о характере исхода. Однако предчувствия молодой супруги свидетельствовали о предстоящих сложностях.
 
                Телеграмма от «Мудрого» пришла неожиданно. Но Люда успела пройти стажировку. Она  купила билет на московский авиарейс. Серёга и Тамара Яковлевна провожали её в аэропорт. Серёга тащил чемоданы, Люда – Танюшку. Тамара Яковлевна всю дорогу причитала, оплакивая расставание с внучкой: «Моя ты красавица! Уезжаешь от бабушки. Когда ещё увидимся?..»

                В университете Мудрого взяли на должность преподавателя китайского языка, обеспечили семью жильём. Люда работала в местном театре, а Танюшка ходила в ясли. На следующий год, летом, Владимир, Люда и Танюшка вновь прилетели в Барнаул.

                Серёга сопровождал их всюду.  И в лесу они были, и на Оби, и на протоке рыбачили, доставляя  удовольствие Танюшке. Взрослые ловили рыбок, а она их снова кидала в воду, хлюпалась, как лягушонок, на прогретом солнцем мелководье, и визжала от восторга, поднимая фонтаны брызг. Ребёнок, голенький и беленький, словно одуванчик, познавал мир, шагнув в него ещё не окрепшей ножкой прямо из колыбельки. 

                «Мудрый» колдовал у костра, а Серёга, уединившись под кустами тальника, наблюдал за Людой: потрогала ногой воду. Вошла в неё. Обернулась. Улыбнулась  Танюшке. Поёжилась,  пошла дальше. Погружается. По щиколотку. По колено. По пояс. По грудь.  Поплыла. Не очень быстро. Как она грациозна и женственна! Особенно в жёлтом купальнике! Балерина и только!..

                Вечерами молодая семья гуляла по Ленинскому проспекту. И Сергей был конечно с ними. Однажды они увидели, что несколько парней напали на прохожего.
Владимир быстренько сунул Танюшку Людмиле. Сергею строго наказал, чтобы не бросал их, а сам кинулся на помощь. Парни, увидев приближающуюся угрозу, кинулись бежать. Владимир – за ними.
«Володя! Володя! - кричала ему в след встревоженная Люда, — Они же тебя изувечат!..»
Но Владимир только отмахнулся.

                «Вот, всегда так. Ввяжется в какую-нибудь драку, борец за справедливость, и переживай за него. И никакие уговоры не помогают», - жаловалась она Серёге. Вскоре прибежал Владимир: «Удрали, гады, догнать не смог». 
               
                А Сергею  вспоминались  вопросы Люды, когда они после кино возвращались домой:
- Серёж, а почему ты до сих пор не женат?..
- Так получилось. Не встретил ту, которую мог бы полюбить, – отвечал он, слукавив. Наира была для него потерянной навсегда.
«Разве можно жениться, когда рядом такая красавица? – думал Серёга. –  Пусть она жена друга, но в «доску» своя. Так бы и любовался ей всю жизнь, но, увы!..»
Люда ничего не ответила, только покраснела, потупив взор.

                По окончании отпуска молодая семья снова улетала во Владивосток. «Мудрый» нёс чемоданы, Тамара Яковлевна вела подросшую Танюшку. Завершали шествие, слегка приотстав, Серёга и Люда.  Возле здания касс аэропорта их ждал автобус аэрофлота. Он должен был доставить пассажиров к рейсу.

                - Опять вы с Владимиром улетаете, а мне остаётся только ждать, – говорил  Серёга, а в мыслях проносились другие слова, где он называл Люду милой, любимой, единственной, и сердце его сжималось от предстоящей разлуки.

                - Мы ненадолго. Следующим летом опять прилетим. А ты, Серёжа, чтобы женился за это время!  Мы будем очень и очень рады, если ты приедешь к нам во Владик с молодой женой…
- И ты будешь рада?..
- Больше всех, Серёжа! Больше всех!..
- Обязательно приеду, только, один!..
- Как, один?..
- Я не собираюсь жениться…

                - Почему они уединились? – шептала сыну Тамара Яковлевна. – Ох, сынок, уведёт твой Серёга нашу кралю…
- Не думаю, чтобы у него это получилось! – самоуверенно ответил маме Владимир, кинув недовольный взгляд на Серёгу и Люду. Ему тоже не нравились отношения жены с его другом.
- Ещё и под руку ведёт, – заметила Тамара Яковлевна.
- Да ладно, мама, оставь при себе свои предположения. Это, твоё женское в тебе заговорило. Не маленький, разберусь…

 5 А ЖИЗНЬ НЕ ЖДЁТ, А ЖИЗНЬ БЕЖИТ...

                А жизнь не стояла на месте. Она двигалась вперёд непонятными скачками, то ускоряя свой бег, то замедляя, словно для короткой передышки. И снова  вперёд, к  неведомым, не всегда осознанным целям, а они напрямую  зависели от запланированных или случайных обстоятельств.

                Во Владивостоке, ещё когда «Мудрый» учился на первом курсе  «универа», работники органов госбезопасности, присмотревшись к студенту, предложили ему работать у них, по совместительству. Тот не рискнул отказаться, да и специфика работы его привлекала. Похоже, ещё не прошёл азарт от увиденных в детстве фильмов про шпионов и разведчиков. «Мудрый», не без их содействия, стал студентом МГУ, попав в те же руки органов. Только лица их сменились.

                Через несколько лет, после окончания университета, по инициативе тех же органов, «Мудрый «с Людой и Танюшкой перебрались на постоянное место жительства в столицу. Там они получили трёхкомнатную квартиру в высотке. «Мудрому» определили тему для диссертации. С ней он быстро справился, и стал кандидатом юридических наук, добросовестно выполняя поручения своих наставников по министерству внутренних дел. Работе преподавателю китайского языка это не мешало.

                Люда стала домохозяйкой – в московских театрах ей места не нашлось. Она помогала мужу во всех его делах. Сопровождала Владимира, когда он, по заданию органов, выезжал за границу.

                Танюшка обитала у бабушки. Закончила в Барнауле неполную среднюю школу и педучилище. Серёга женился на скромной девушке Маше,  и все свои страсти, предназначавшиеся когда-то Люде, переключил на свою супругу.
 
                Во Владивостоке он так и не побывал. А Москва ждала его решения, и причиной тому стала Наира. Да, та самая Наира, которую он однажды встретил в Биробиджанском госпитале и через некоторое время безвозвратно потерял.  Сергей получил письмо от неё. А переслала из Барнаула его мама — семья Сергея находилась в то время в городе Россошь, Воронежской области. Там химзавод обещал Сергею квартиру, по составу семьи, если он согласится  у них работать. И Сергей согласился. 
"Слишком поздно, милая Ная, я получил от тебя весточку! И где ты была раньше?" - думал Сергей, разворачивая послание Наиры. Руки его дрожали, когда он держал заветный листок почтовой бумаги. Он не мог забыть свою Наю, несмотря на то, что после неё были Люда и его супруга, Маша.

                "Здравствуй, Серёжа! Ты прости меня за то, что я долго не давала о себе знать. Мои родители переехали в Чебоксары, а я осталась в Биробиджане и жила в общежитии госпиталя. Но отец приехал за мной. Он решил забрать меня, уверяя, что наша с тобой любовь не имеет основы. Она легкомысленна и скоротечна. Он показал мне письмо от девушки Нади, из Волгограда. Она писала, что ждёт тебя. Пришло письмо на адрес воинской части и попало к отцу, когда он дорабатывал в политотделе последние дни.

                Он не хотел  говорить мне о письме, видя моё упрямство, но сделал это ради «спасения своей дочери». Я сильно обиделась на тебя. И на вокзале ты сделал вид, что меня не знаешь. А потом у папы случился инсульт, и еврейское сообщество решило отправить его на лечение в Израиль. О деньгах нам сказали не беспокоиться – сообщество располагало определённой суммой.

                Я не могла бросить папу и поехала с ним. А в столице евреев познакомилась с одним из лечащих врачей отца, неврологом Самуилом Исаковичем Бергманом, добрейшим обходительным человеком. Он не семь лет меня старше, родился в Одессе, но судьба его сложилась так, что он оказался в Израиле, где, завершив своё образование, стал врачом. Меня Самуил убедил в том, что доучиться я должна именно здесь, в нашей столице. Теперь я врач-дерматолог. Он до поры до времени не знал, что я не еврейка. А мне было всё равно. Я поняла, что потеряла тебя навсегда.

                Мы с Самуилом поженились, у нас родилась девочка, Карина. Сейчас она уже большенькая, и тоже собирается связать свою судьбу с медициной. Отцу оформили пенсию. Он вызвал маму, и теперь вся наша семья живёт в Израиле. А сейчас мы с мужем собираемся в Москву, на симпозиум врачей. Нам забронирован номер в гостинице Ибис. Серёжа! Очень хочется тебя увидеть. Мужу я о тебе рассказала. Он не против с тобой познакомиться. Прилетай в Москву, пока мы здесь. А не сможешь – позвони по телефону (номер  Сергей прочёл в письме).  – Ну вот, пока и всё. Ная».

                «Ну, почему Наира раньше не дала о себе знать? Почему сейчас? – сокрушался Сергей, не зная, что делать. – Ведь она знала его Барнаульский адрес!» Ему очень хотелось увидеть Наю. Он чувствовал по содержанию письма, что его бывшая любимая девушка сдерживает себя, но её эмоции местами прорываются наружу, а местами оседают между строк. И сам он волновался не меньше Наиры. Поднывало в груди. Как глупо всё получилось!

                Однако в Москву он решил не ездить, а позвонил Наире. Сердце его страшно колотилось, а удары его отдавались в висках, как у молодого юноши, перед первым свиданием.
 - Здравствуй Наира, - проговорил он, в ответ на её «алло».
 - Слушаю вас. Кто меня спрашивает? - услышал он знакомый и в то же время не знакомый женский голос.
 - Это я, Сергей...
 - Ой, Серёжа! Здравствуй, мой родной. Сколько лет, сколько зим?..
 - Много, Наинька, очень много. А воды сколько утекло!.. Я не смогу приехать в Москву, хоть и живу от неё не так далеко. Дела семейные обуяли. Проблемы с жильём, с детьми. Супруга приболела...

                - Жалко! А я так хотела тебя увидеть. Твоя супруга не Надя случайно?..
 - Нет,  Маша. А Надю я ни разу не видел. Да и  писать она мне перестала ещё перед демобилизацией. А то, письмо, что от неё пришло, да ещё  на адрес части, это её личное дело. Надя –  моя армейская шутка. Я конечно виноват во всём, да и девушку баламутить не стоило, но находился в ту пору в «трансе», считая, что ты меня бросила. И если бы мы встретились на Биробиджанском вокзале, то остались бы неразлучными на всю жизнь. Я увидел тебя в последнюю минуту перед отправкой эшелона.  Твоё письмо в Барнаул меня окрылило, и я ринулся к тебе, но прилетел, к великому сожалению, к «шапочному разбору».

                Сергей слышал, как Наира всхлипывала в телефонную трубку. Да и к его горлу подкатил ком.
 - Ладно, Наинька, прости меня и прощай...
Он положил трубку и тяжело вздохнул. Жизнь продолжалась.

                Когда Владимир и Люда в очередной раз уехали за границу, Серёга, обременённый заботами о семье, находился в городе Россошь, Воронежской области, где и получил  письмо от Наиры.  Супруги к тому времени имели троих детей: двоих сыновей-погодков и лапушку-дочку.

                К Люде он относился с огромным уважением, но без тех чувств, что когда-то его ослепляли. А в Маше он души не чаял. Начитанная, скромная, она любила стихи, русскую литературу, серьёзную музыку.  Характером она походила на пушкинскую Татьяну.  А поэма Евгений Онегин, главы которой она цитировала наизусть, считалась её настольной книгой.

                Эмоциональная, но скрытная по натуре, Маша никогда не афишировала своих достоинств, нося в себе и обиды, и радости, и разочарования, но в решительную минуту она была способна на любые, не всегда для неё посильные, поступки. Преданная семье, она тянулась за Сергеем, как нитка за иголкой, и беззвучно плакала, если супруг наносил ей внезапно сорвавшиеся с уст грубости.
 
                Потом, он просил прощения, проклиная себя и свою взрывную натуру, но всевидящее око совести подолгу сверлило его сознание, а Маша говорила, полушутя:
«Нельзя меня обижать! Я подарок боженькин…»
Она безоговорочно следовала за Сергеем на любой «край света», с приговором: «Куда Емеля, туда и я»…

                В Россоши Серёгиной семье хватало проблем и с жильём, и с трудоустройством, и с детским садиком, и со здоровьем Маши. Химзавод, для начала, выделил им однокомнатную квартиру с общежитским ордером. Семья и этому была рада. Не в каждом регионе так щедро и в короткие сроки давали жильё. Часть мебели  втиснули в комнату, и передвигаться по ней приходилось по кроватям. Другая часть так и осталась не распакованной. Она загромоздила коридор, кладовку и кухню. 

                Зато, мысль об отдельной квартире, по составу семьи, согласно договору, согревала душу, и семья жила надеждой на скорое расширение. Прошёл ровно год, и жилплощадь Сергея увеличилась на три комнаты. Дом был, правда, не новый, но в элитном районе. Девятый этаж не смущал. Эти комнаты для семьи Сергея имели огромное значение. Он написал письмо Владимиру, чтобы сообщить свой новый адрес. В ответ из Москвы пришла открытка, написанная округлым Людиным почерком:
"Приезжай!..»
 
                «Ну вот. Ещё одно приглашение. И снова в Москву...»
Содержание открытки смутило Сергея. «Что за странности такие? Коротко, однако не ясно». Москва находилась совсем рядом, но ехать туда, даже и ненадолго, оставив детей и внезапно заболевшую супругу, он не мог. Да и с работы не отпустили бы.

                Ясность, через много лет, внёс Витька Караваев.
«Люда перенесла огромное потрясение, – объяснил он. –  В одной из восточных стран, где «Мудрый» пребывал, как резидент, Люду хотели украсть местные «мафиозники». Похоже, что это была провокация. Они схватили её у какого-то магазина и потащили в машину. Она кричала и отбивалась.

                Неподалёку находился работник советского посольства. Ему удалось вырвать Люду из лап бандитов.  Она, потрясённая случившимся, долго лежала в больнице. Потом «Мудрый» перевёз её в Москву, и там ей снова пришлось лечиться. Когда Люду выписали из психбольницы, он вновь уехал в восточную страну, где продолжил свою работу. Так-то, дружище!..»
Серёга понял, что характер послания в открытке Люды был продиктован той плачевной ситуацией.

6.

                В семье Саньки Антонова произошла трагедия. Она ошеломила всех друзей, не ожидавших, что такая крепкая семья может развалиться. Отец, Владимир Викторович, высокий, сухощавый, подтянутый мужчина, уехал навсегда в узбекский город Ангрен, на должность заместителя директора завода, а мама, дородная сдобная особа, домохозяйка по роду занятий, ехать отказалась. Её пугал Узбекистан со своими жителями и традициями. Но удерживать мужа она не стала, понимая, что это его жизнь, его карьера. Сергей с сестрой Ириной переживали случившееся.

                Друзья не понимали, почему возник семейный конфликт. Всегда добрый и приветливый отец поступил принципиально, без ставки на сложившиеся семейные отношения. Только с годами, когда появился свой жизненный опыт, ситуация приняла чёткие очертания. Между мужем и женой никогда не было любви. Вырастив детей, родители просто разбежались.

                О травмах, нанесённых детям, никто не думал. «Антон», с сестрой Ириной,  любили отца, хотя дочь больше общалась с матерью. Закончив политех, Санька работал на Котельном заводе, шефом-инженером, где его знали, как сына бывшего главного инженера, толкового авторитетного работника.

                Работа «Антона» была связана с командировками. Ему, в каждую поездку в какой-либо из городов России, приходилось решать технические задачи по оживлению котельных установок, выпускаемых на его родном заводе. Он чувствовал механизм установки, как живую скрипку, сросшуюся с его душой. Он был нужен везде, и не имел права на ошибки. Деньги и жильё не имели особых проблем. «Антона» и женщины в некоторых городах ожидали. Он приезжал к ним, квартировал. Были и чувства, но не те, в которых он нуждался. О своих сердечных делах он частенько рассказывал Сергею:
«Ты представляешь, Серёга! Меня в Краснодаре женщина ждёт. В любви мне объяснилась, замуж за меня собралась. А я ещё не решил, нужна она мне или нет…»

                Был «Антон» и в Ангрене, общался с отцом, но оставаться там не пожелал. Он не упрекал его в измене семье, прекрасно понимая причины отъезда отца. А по приезде из Ангрена, вдруг, женился на Жанне, женщине на два года старше его, имеющей сына Павлика, от предыдущего мужа. сын был ещё мал, годика три, и обитал у бабушки, матери Жанны.

                «Лапа» по поводу женитьбы друга выразился очень резко:
«Пропал «Антон». Взгляд у его пассии, как у стервы…» Остальные парни от оценок воздержались, а Серёге были не по душе надменность  пренебрежение, высказанные «Лапой» к другу. Санька боготворил свою жену. Он считал, что в ней гармонично сочетаются все черты, которые он ценил. Это ум, мудрость, деловитость. Да и ростом она была ему подстать, такая же высокая.

                Возмущения пошли от мамы «Антона»:
«И где же она тебя такого отыскала, телка безответного? Неужели сам нашёл, да ещё и с ребёнком? Неплохо, видать, погуляла. И тебя, дурака, под подол пустить изволила. А теперь сидит себе, как за стеной каменной. Ты же ручной, наивный. А она своенравна, расчётлива. Да неужели ровню найти не смог? Мне не нужна такая сноха! Так ей и скажи, своей любимой Жанне…»

                И «Антон» ушёл из дома. Они с Жанной, после долгих мытарств по съёмным квартирам, нашли жильё, с благоустройством во дворе и отдельным входом. Хоромы не хоромы, но лучше «шалаша». Комната и кухня не особо большие. И постоянно тухнущая печка – не проблема.  Жить было можно. Жильё находились среди Булыгинских улочек, на живописном берегу реки Барнаулки, где воздух пропах соснами, а в воде отражались то солнце, то месяц. И нашла это пристанище через своих знакомых конечно же Жанна.

                Разговоры молодой семьи постоянно сводились к деньгам. Их всегда не хватало на хлеб, на уголь, на перстень любимой жене. Дух благообразия, с небритым лицом и следами сажи на нём, витал по хате, постоянно поправляя перекосившиеся очки.
 
                Друзья часто посещали этот дом.
 - Чем занимаешься, «Антон»? – спрашивал обычно Коротич.
 - Дровишки рублю, печку мажу и других дел достаточно. А иногда работаю шефом-инженером, по разным городам езжу…
 - Вы только поглядите, братцы, что осталось от бывшего интеллигента! Я не знаю, кем ты скоро станешь, но позаниматься человеческим трудом тебе лично полезно, – юморил «Каравай».

                - Почто же ты друзей забыл? Словно нарочно избегаешь. И не притворяйся дурачком. Жену свою слушаешь? Она тебе наговорит, подкаблучник! – разорялся «Лапа». – Может, выпьешь с нами?
 - Было время, я с вами выпивал. А сейчас у меня семья. Пить не буду. Свою норму сегодня уже оприходовал. И попрошу жену мою не оскорблять. Я люблю её и в обиду никому не дам…

                - Ну-ну, – многозначительно язвил «Лапа».
 - Потише там бубните. Спать мешаете, – раздавался из комнаты голос Жанны.
 - Ты не можешь понять… – дальше Виталий не мог вырулить.
 - Я всё понимаю. И не надо учить меня жизни. Я семьянин, я муж, я папа. Поступаю, как мне заблагорассудится…

                Друзья уходили от Антоновых среди ночи, рискуя столкнуться с местными парнями и быть побитыми. Жить в этом районе было страшновато, но молодожёны привыкали. На «Антона» во многом повлиял быт.  Санька во многом стал другим, проще и ближе. А с «Лапой» он по-прежнему старался не общаться. И друзьям стоило большого труда их сблизить.

                Сергей у «Антона» бывал часто. Он, «зелёный» в житейских делах, был всегда желанным гостем. Жанна пыталась познакомить его со своей подругой, Зоей. Но в предлагаемой особе Сергей не видел себе пару и всячески «откручивался».
 - Зря ты так пренебрежительно относишься к Зое. Она – врач-стоматолог. А это деньги. Да и хата у неё есть…

                Жанну сильно возмущал «Лапа». Он забрасывал её житейскими вопросами, а та злилась:
 - Нахал, неуважительный. Я для него, словно, проходимка какая. Должна всё знать. Как будто его Любаша не ведает, откуда дети берутся…
 - Однако же Вовку она ему принесла, – добавил «Антон».

                А «Мудрый», вникая в тонкости психологии слабого пола, писал трактат о женщине. Изучал соответствующую литературу, читал классиков, записывал их изречения.

                Серёге все парни доверялись, как и «Мудрому». Его доводы каждый примерял на себя. В них Серёга был наивным, но буквальным, без каких-либо альтернатив.
 - Твои мнения давят на совесть, – говорила Серёге Жанна. – Ты тот, который всё прощает. Жениться надобно тебе…
- Жена, это главное в судьбе, как моя Жанна, – пытался разглагольствовать «Антон».

                - Серёж! А ты бы изменял жене? – спросила со смехом Жанна.
 - Нет. Для меня женитьба, это святое…
 - А я своему Саньке не верю. В командировках его не одна дама дожидается. И он никому не отказывает. Ха-ха-ха…
 - Жанночка! Ты не права. Я люблю тебя и только тебя…
- По моему, ты, Санёк, перебрал лишку сегодня. Проводи лучше друга. Видишь, он домой засобирался. Подожди, Серёжа. Санька проводит…

                Сергея «Антон» провожал до самого дома. Они много болтали. Сквозь морозный воздух, туманный, словно дым, пробивались контуры месяца и звёзд.  Сергей с «Антоном» продолжали болтать, иногда прощались, но зацепившись за какую-нибудь тему, забывали, что обоим надо по домам. Да и от мороза почему-то было жарко.

                - Хорош сегодня коньячок домашний. Везде достаёт. Жаннка у Марии Фёдоровны рецепт надыбала. И язык проворнее стал. А я, недавно, для Павлика из леса ёлочку принёс. Бабушку внук «достал», так она нам его сбагрила на некоторое время. «Тити-мити» у нас не ахти какие. На покупную ёлку не хватает. Пусть сын думает, что дед Мороз её из леса принёс.

                Ты представляешь? Тёмной ночью, в огромном тулупище, и на лыжах, пришлось шастать по лесу с топором. Чувствую, будто, следят за мной. Не иначе, волки, подумалось, ведь сожрут, не подавятся. Но это, наверное, только показалось. Долго я искал подходящую ёлку, но, наконец, нашёл. Срубил её  и скорее домой. А то, если увидят, в миг заметут, и не отбрешешься.

                Ты приходи к нам на Новый год…
 - Да нет уж. Вы сами празднуйте…
 - Ладно, побегу я. А то Жанна заждалась…

                Женился «Антон» официально. Находился в состоянии тотальной войны, где главным врагом являлась мама. Уж больно Жанна ей не нравилась. А он любил свою супругу. И Павлика усыновил. Не всякий бы смог. Добряк, он не умел быть жестоким, хоть мир вокруг него был безжалостен.

                И из него пришла Жанна, втянув «Антона» в своё окружение, дав волю магическим чарам, сыграв на чувствах и воле, подчинив его себе всецело. Отвесив ему изрядный куш своей доли, она подменила ему его судьбу своей, избитой. Жанна взяла верх над «Антоном», и тот, потеряв своё былое лицо, загнанный, серый и заросший, никак не стал бы подлым человеком.

                Нередки были их переезды из одного жилья в другое. Сергей, конечно, помогал, но рук не хватало.
 - Бездарь, ничтожество, тюфяк! Не мог людей собрать. Вот и таскай теперь на горбу шкафы и диваны, интеллигент постылый, – сварлила Жанна. А он, сквозь зубы, проклинал «жизнь растакую».


                Её не волновало, есть у Антона деньги или нет.
 - Ты мужик. Займи или заработай…
Он кривился, но занимал на золотые серьги, на перстни, на рестораны.
 - Смотри, Серёжа! Перстенёк золотой, да ещё с бриллиантиком! Муж подарил. А ты бы купил жене такое? - Жанна, любуясь перстнем, крутила ладонью перед носом Сергея.
- Не знаю. Может и купил бы, но жениться надо для начала…

                Хозяйка дома стала походить на вздорную бабу. Но «Антон», влюблённый раб необузданных идиллий, обожал свою супругу. Хотя они частенько ругались, даже расходились.  Сергей был рад этому. Ему жаль было деградирующего друга. Но супруги снова сходились, и Сергей оставался в дураках, поскольку вслух давал советы «Антону», как прожить одному и тот с ним соглашался.

                Сергея возмущало, когда Санька Антонов говорил ему: «Мы разошлись. Я уезжаю. Но чувства к Жанне остались. Ты уж помоги ей с переездом»…
Сергей обещал, но не выполнял обещанного. «И где его мозги? – думал он. –
Несчастный муж! Видишь ли он любит, а мне шкафы таскать? Выходит, что я инструмент его любви. Подобие обезьяны…» И он решил, что их быт, это их дело. И пусть свои проблемы решают сами.

                После каждого развода «Антон» уходил к маме.  Но Сергей и там был званым гостем. И мама «Антона» ему жаловалась:
То здесь, то с ней. Красавица, куда денешься! И слово ему не скажи. Упрямый, как и его отец. Нашёл бы по себе. Но нет…

                А как-то на улице Сергей встретил Жанну. Она выглядела скорбно, похудела, осунулась. «Ты, Серёга, у них ведь будешь. Поговори с ним обо мне. Может, вернётся?..»
И однажды «Антон» сказал Сергею: «Можешь ко мне относиться по-разному, но я вернулся к Жанне. Павлика жалко. Плохо ему без отца…»

                Жанна не скрывала своей предприимчивости. Она ходила к Марии Фёдоровне, «поболтать по-женски», Не гнушалась чего-нибудь из шмоток «толкнуть» на барахолке, приговаривая при этом: «Копейка рубль бережёт…» Случалось, что и кусок материи прихватит на работе, под деньжата из невыплаченных премий. «Всем надо жить!» – говорила она.

                И людей она умела привлечь нужных. Знала, кому сколько «дать на лапу». Подруги, дряблые перестарки, забегали королей на картах выцыганить да посудачить. Все они были с положением, при деньгах. Сергей с «Караваем» и не знали, что являются потенциальными женихами. Но карты гласили не в пользу дам. Жанне многое давалось легко, но Сергей не мог понять: зачем рушить то, что ей выделила судьба.
 
                После Булыгина они сменили три квартиры. В одной из них Сергей и «Каравай» были с жёнами.

                Стаей летели приветы из Владивостока, от «Мудрого», из Шалтырака, где «Лапа» был уже начальником. В Будапеште появился наследник Караваевых, Максим. И в Барнауле, у Сергея и Маши, появился Максим. Уж как он рвался на свободу! Алёша, второй сын Сергея, тоже не заставил ждать родителей, и через год увидел свет божий. Уж как он рвался к самостоятельности! Всё норовил свернуть "в столону", вырвавшись из рук папы и мамы. А когда окончил политех, то уехал покорять Москву, заявив родителям, что Барнаул, хоть и Родина, но не Родина. Там он, повзрослевший и немного хлебнувший из чаши жизни, снова познакомился с Мудрым.

                В Барнаул приехал «Мудрый». Из Дьёра подоспел «Каравай». «Антон» упорно жил с Жанной и упорно сносил обиды, нанесённые ею.
Как-то по вечер друзья с жёнами весёлой шумною гурьбой собрались у Сергея. В квартире у него, при малых беспокойных детях царил тарарам. Максим бродил под столом. В ванной издавали аромат пелёнки. На плите варилась каша. Приход компании был конечно некстати.

                - Ну как живёт чета Пушковых? – раздалось с порога. Алёша, услышав чужие голоса, ударился в рёв. Он не стал реагировать на руки напуганной Маши. А у Жанны вдруг затих. Маша с ним уединилась, подальше от влияния чужих глаз.

                Ничего, «Шков». Семья есть семья. Мужайся. Каждому из нас досталось подобное удовольствие, – увещевал Сергея «Мудрый».
 - Я же сказал – нечего людей тревожить! – взвинтился «Каравай».
 - Ничего страшного, посидим, пообщаемся. Не часто же собираемся вместе, – изрёк «Антон». Алёша больше не «лез из кожи», только личико было красным, как у рака. Вскоре к ним с Машей пришла Жанна – успокоить хозяйку с сыном.
Друзья выпили за дружбу и решили разбежаться.

                - У нас коньяк есть. Наверное, к нам пойдём, – пригласила друзей Жанна.
 - Я к обеду всех вас ожидал. Договорились ведь…
 - Забыли, перепутали…
 - Я же говорил, что лучше днём. Дети ещё маленькие…
 - Так уж получилось. Извиняйте, что не так…
 - Вы извиняйте…

                Ещё долго Сергею сопутствовала неловкость. Ему приходилось метаться с чувством долга между двух огней – семьёй и друзьями. Похоже – они его не поняли. Поняла только Маша.

                Алёше шёл четвёртый год. У «Мудрого» появилась вторая дочь, Настя, ровесница Алёши, шустрая девочка. И Коротич привёз её в Барнаул, к бабушке. А Сергей с Машей собирались в Узбекистан. У Алёши, крепенького бутуза, четырежды была пневмония. И ситуация грозила астмой. Участковый врач посоветовал сменить климат. Семью ожидал Навои, молодой узбекский город, среди пустыни Кызылкум, с целебным солончаковым воздухом.

                Неизвестность не пугала. Наоборот, неизведанность влекла той романтикой, что прочно жила в парнях. Семья, урвав счастливый случай, собиралась уноситься в царство грёз, в синь вечного лета, от серости сибирской зимы, от слёз, упрёков и сожалений, чтобы утвердиться в таком понятии, как жизнь.

                «Антон» окончательно развёлся с Жанной и ушёл к матери. На заводе он пользовался авторитетом. Как же, сынок бывшего главного инженера! Преуспел во многих делах и вырос в заместителя директора по экономике.
 - Павлика я не брошу, – сказал он друзьям. – Помогу ему и в школьных делах, и в институт он у меня поступит. А что касается работы, то экономист из меня никудышный. Как я дальше буду справляться, не знаю, но попробую. Не «боги ж горшки обжигают»…

                Прощались просто, как и всегда, словно на неделю. «Антон», бросив новую должность, ринулся на Север. Приютил его город Мончегорск. Там он женился. Родилась дочка, Оксана. Но и Павлику  помогал, любил его, как сына. А в перестроечные годы внезапно переехал в Москву. Сергей писал ему из Навои. «Антон» регулярно отвечал. Потом, их связь внезапно и надолго оборвалась. 

                А через много лет, когда Сергею было около пятидесяти, и в его семейной жизни произошли изменения. Между ним и Машей, когда они вернулись в Барнаул, словно кошка чёрная пробежала. С утра до вечера супруга цеплялась к Сергею. Упрекала его в несамостоятельности, унижала, как могла. Спали они врозь.

                Зато, тёща была безмерно рада. После крупных скандалов, дочь Света, то с мамой шепталась, то с папой, пытаясь их примирить. Иногда у неё это получалось, но ненадолго. После  упрёков, произнесённых Машей в адрес Сергея, он взрывался, объясняя ей, что её слова телеграфный столб могут из себя вывести. Потом они подолгу не разговаривали.

                Дети подросли и разъехались, кто куда. Света решила, что в Санкт-Петербурге её ждут "золотые горы". Алёша уехал "покорять Москву", а Максим укатил в Армавир, на какую-то высокую должность, связанную с программированием – однокашник по институту позвал. Там и с жильём было проще, и супруге работа «светила». Маша долго переживала за детей, а потом смирилась.

                Однажды ей позвонил бывший её одноклассник – первая любовь, полковник милиции. Сергей в это время был на работе. О чём  бывшие влюблённые беседовали, одному богу было известно. Но Маша подала на развод и уехала к бывшему однокласснику в Ярославль. Сергей остался один в двухкомнатной квартире. Стихи не писались, настроение было паршивым. Судьба Маши его мало волновала. Он слонялся по квартире, вспоминая Наиру, долго думал о своей жизни и отважился позвонить в Израиль.

                Оказалось, что у Наиры скончался отец, а следом ушла из жизни мама – уж так она любила своего мужа. Дочка, Катарина, стала врачом-неврологом, как её папа. А у папы появилась любовница. И он этого не скрывал ни от жены, ни от замужней дочери.

                Сергей стал часто созваниваться с Наирой. Рассказал ей ситуацию, сложившуюся в его семье.  Ная с радостью отвечала на его звонки. У них завязались доверительные отношения. Они уже и жить не могли без  телефонных звонков. А уж друг без друга...

                Как-то вечером, придя с работы, он увидел у входной двери плачущую женщину с двумя чемоданами и глазам своим не поверил. Это была Наира! Его Наира! Его Ная!
 - Возьмёшь к себе, Серёженька? Я ушла от мужа. К тебе приехала. Дочь осталась в Израиле. Не может же она бросить работу и своего любимого папу...
Сергей был на седьмом небе. А Ная сбросила туфли. Достала из чемодана пушистые бежевые тапочки, надела их, и, такая мягкая и женственная, припала к груди Сергея.

25.12.18г.