Исповедь турецкого пса

Я благодарен судьбе, что родился на этом благодатном берегу теплого моря. Я благодарен, что родился не одноногой пинией, хотя и очень красивой, и не глупой, вкусной черепахой, которых время от времени море выбрасывает на песчаный берег. А еще больше я благодарен судьбе, что служу богам. Они, правда, ходят на двух лапах и не умеют вилять хвостом, когда радуются, но зато они владеют едой. О, еда! Она дает жизненную силу, опьяняет так, что хочется обнять весь мир! И особенно - белобрысую подружку моего соседа и соперника Клыкастого. Он и я – оба служим при отелях у моря, которые принимают туристов из далекой северной страны. От местных богов приезжих отличает бледный цвет кожи, который они стараются как можно скорее поджарить под нашим щедрым солнцем. Я давно заметил, что бледнокожие постояльцы платят моим загорелым богам какие-то зеленые бумажки, за что получают кров, пищу и красивые сосуды с жидкостью, впрочем, неприятной на запах и вкус. Как только цвет их кожи сравняется с местными, они уезжают. За то короткое время, которое они проводят на песке у моря, я часто нахожу настоящих друзей. Они тайком выносят мне такую еду, какую я никогда не получаю от местных богов. За это я сопровождаю их в прогулках вдоль береговой линии прибоя, не подпуская к ним даже Клыкастого. Да, я не боюсь его, когда со мной идет бледнокожий бог. И тот это знает! И молча уступает дорогу, лишь сверкнув глазами в адрес белобрысой подруги.
И вот однажды, когда солнце стало не жарким, а бархатным, и уже редко кто из богов осмеливался залезать в море, приехала пара бледнокожих людей. Мужчину от всех других отличал грустный, задумчивый взгляд. Я так и назвал его про себя – Задумчивый. А его молодую и смешливую подружку – Хохотушкой. Она обожала шум, веселье, танцы. Даже когда мы гуляли вдоль берега, она снимала шлепанцы и кружилась-кружилась в вальсе по краешку прибоя, пытаясь растормошить и даже обрызгать Задумчивого водой из уже  остывающего, прохладного моря.
 В один прекрасный день, когда жители отеля стали наряжать пинии побрякушками, конфетами и прочей мишурой, приехал на «Опеле» красивый и самоуверенный Сынок хозяина отеля. Он появлялся всегда в это время года, чтобы забрать в свой большой кожаный бумажник те зеленые бумажки, которые отдыхающие платили за удовольствие жить в отеле.
Сынок тотчас приметил Хохотушку, и уже к вечеру они втроем сидели за столом бара. Я сразу заметил, что глаза Задумчивого стали еще печальнее. За все платил Сынок из своего толстого бумажника.
Однажды, когда  Хохотушка уехала с Сынком на «Опеле», мы с Задумчивым весь день просидели у моря. Он мне что-то рассказывал на своем языке. Я понял только одно: он, так же, как и я, несчастен в любви. И виной всему отсутствие этих зеленых бумажек. Общая беда еще больше сблизила нас. И я решил помочь своему другу. Я стал следить за Сынком и Хохотушкой. Их роман был в разгаре. Они обошли все рестораны небольшого городка, расположенного неподалеку. И вот однажды, выпив много жидкости из красивых бутылок, Сынок и Хохотушка решили искупаться. Стояла глубокая ночь. Круглая луна хорошо освещала спокойную гладь воды и плещущихся людей. Но и без луны я бы легко по запаху отыскал кожаный бумажник Сынка среди брошенной на берегу одежды…
На следующий день Сынок с опухшим лицом собирал чемоданы в свой «Опель». Впервые не смеялась Хохотушка. Задумчивый, как и всегда после завтрака, сидел на краю мыса, врезавшегося в море, строча что-то ручкой по белой бумаге. Насколько я понял, за эти белые листочки он иногда получал злополучные зеленые. И вот, выбрав момент, когда никого не было, я положил ему на стопку листов туго набитый кожаный бумажник.
Такой трапезы я не знал и, наверное, не узнаю больше никогда! Я и Задумчивый сидели в лучшем ресторане городка и выбирали самые вкусные блюда. Как-то застенчиво подошла Хохотушка и уже через полчаса так же беззаботно смеялась и веселилась, как будто ничего и не было. В тот вечер гремели хлопушки, искрились бенгальские огни, все поздравляли друг друга с Новым годом. А я подумал: «Какие вы еще наивные, земные боги! Как мало вам надо для счастья. Всего лишь какие-то зеленые бумажки». И я снова вспомнил свое белобрысую любимую, которую Клыкастый не отдаст даже за выброшенную морем вкусную черепаху!