Ради жизни

«Здравствуй, милая Танюша!
Не знаю, когда ты получишь мое письмо, но надеюсь, что из Севастополя будет какая-то оказия.

Я жива и здорова. Не волнуйся: я обязательно вернусь, когда придёт срок.

Город по-прежнему красив, хотя сильно изменился. Изменились и люди. Все пронизывает страх и мы пытаемся защищаться кто как может.

В осажденном Севастополе множество бастионов. Внутри них помещения для солдат.
Страх, как пепел, осел над городом. Им приправлен каждый порыв души, каждое движение и мысль. Он как-будто скрипит на зубах и заставляет выбирать слова, когда я говорю с другими медсёстрами или Николаем Ивановичем.

Николая Ивановича Пирогова прозвали «чудесным» доктором.
Сестрица! Солдаты и матросы его любят безмерно, слагают о нем небылицы и тем скрашивают свои тягостные будни.

Доктора, благодаря людской молве, окружает ореол историй о спасении умирающих. И, действительно, он - потрясающий человек! Он наделён талантом видеть возможности там, где другие видят только поражение.

Вот, например, гипсовые повязки.
Танюша, если бы только ты видела, как много раненых солдат становились калеками из-за переломов! Чтобы не потеряли потом ногу или не погибли из-за осложнений, прежде приходилось ампутировать конечность. Какая ужасная участь! И какую великую победу совершил Николай Иванович! Теперь он накладывает гипс на бинт и фиксирует ногу или руку, сохраняя солдату возможность полноценно жить.

Я счастлива, что мне выпало быть живой свидетельницей истинной силы, мастерства и служения.
Но, иногда, Танечка, я думаю, что всё зря. Наша миссия, нововведения Пирогова по эвакуации раненых, его самоотверженное служение - все это для того, чтобы снова одни люди вышли на поле боя убивать и калечить других.
И мы, врачуя и милосердствуя, лишь поддерживаем кровавую бойню».

Письмо было найдено среди вещей сестры милосердия, погибшей при обороне Севастополя, и отправлено родственникам.

Я наблюдаю за синицей второй час. После бессонной ночи и непрекращающегося напряжения наступил период, когда восприятие притупилось. Я смотрю, как синица прилетает к кормушке. Она что-то склевывает, проходится по бортику и улетает. Обычные птичьи дела. Обычный день.

Часть меня может на секунду-другую отвлечься и это-спасение. Потому что вторая, третья и прочие бесчисленные части сознания хором орут от страха и бессилия.

Врачи борются за жизнь моего сына. Прямо сейчас, пока я разглядываю птиц на фоне белых деревьев.
Какая-то примета есть про птиц за окном...Не помню. Но хорошо бы в нашу пользу. Вон, синичка уже у стекла топчется. Конечно, я придумываю, но, кажется, что она смотрит прямо мне в глаза и все понимает.

Спустя еще какое-то времени, когда я, оглушенная страхом, окончательно перестала чувствовать, вошел доктор .
«Операция прошла успешно. Вам нужно отдохнуть и настроиться на долгий период реабилитации. Полгода в гипсе, затем восстанавливать двигательную активность, трофику мышц...Работа впереди большая и у него, и у вас».

Я пыталась сказать, что счастлива, что безмерно благодарна операционной бригаде за сына, но губы не хотели. Хор внутри меня смолк и наступило безмолвие. Падая в глубокую пропасть, я видела, что синичка взглянула на меня и улетела прочь. А потом наступила темнота.

***
«Доченька, прости меня за мой выбор. Понимаю, что он тебя поставит в тупик. Я представляю, как ты будешь негодовать в начале, как будешь осуждать меня, как тебе сложно будет пережить этот шквал эмоций. Зная твою целеустремленность, предвижу твоё недоуменение. «Могла бороться и сдалась» -так ты скажешь. Однако, я уверена, что спустя некоторое время ты поймёшь, что мной двигало.

Давным-давно приговором для человека становилась любая болезнь. Отсутствие антибиотиков и антисептиков, несовершенная реабилитация, беспомощность в определении предрасположенностей к болезням...Это было совсем недавно по меркам нашего Всевременья.

Человек знал, что его жизнь конечна и может закончиться в любой миг яркой трагической вспышкой или медленным тлением смертельной болезни. Человек жил изо всех сил: по-настоящему любил, ненавидел всеми фибрами души, творил, просиживая ночи напролёт. Люди, ограниченные 40-70 годами и слабыми возможностями своих тел, отвоевывали у времени Жизнь.
Обручев вставал до рассвета и писал приключенческие книги, будучи заслуженным ученым. Пирогов перевернул всю медицину того времени, прожив в профессии 10 жизней. Пушкин ушёл в 38 лет и продолжает жить до сих пор, завершив земной путь.

Мы моделируем пол ребёнка, выращиваем новые конечности и внутренние органы. Мы имеем столько возможностей продлить жизнь, что могли бы совершить революцию во всех сопредельных мирах. Мы не ограничены ни временем, ни физикой. И мы-полные бездари-ничего не создаём.

Не хочу длить пустые дни лишь потому, что так заведено. Страх смерти заставляет иначе смотреть на жизнь. Боишься неотвратимого и начинаешь видеть свет. И ловишь его, собираешь, бережёшь. И рождается новая жизнь в стихах или картинах.

Я отказалась от операции по восстановлению позвоночника. У меня около года. Выбрав жизнь, короткую и наполненную страхом близкого конца, я иду на эксперимент. Если мне удастся создать что-то стоящее, значит я шагну за пределы отмеренных мне лет.
Я всегда буду любить тебя, представлять твои глаза и молиться за тебя, доченька.
Прощай».

Автор Ирина Подгурная, участница  Мастерская_Андрусевич https://www.facebook.com/MasterskayaAndrusevich, Страница автора в фб:
https://www.facebook.com/profile.php?id=100001385061984