Опричник

               
               
                «..Просто я был рождён за Байкалом
                Повидал жизнь я в разных тонах.
                Говорил мне мой дед:
                - Казаки Забайкалья, это черти на
                чёрных конях..»
                Андрей Баранов. Казаки Забайкалья.

    Фрол Куделин, по прозвищу « Опричник», так между собой, шутливо  называли его подчинённые за жёсткость характера и суровый нрав, проснулся  рано утром оттого, что услышал за окном своей избы какой-то  стон или шорох.
   Минут за пять до этого, ему снился сон из детства. Когда он десятилетний мальчишка, первый раз взял  тогда на рыбалку удочками, своего младшего брата - семилетнего Стёпку. Мать провожает их до ворот и  строго наказывает Фролу:
   - Ты, сынок старший, взрослый почти, гляди там за Стёпой, а то он пострелёнок залезет незнамо куда. А там,  на речке то, водовороты разные, однако, и  течение сильное. Приглядывай за ним, Фролушка! – повторила  она,  и на прощанье помахала им вслед рукой.
  Он открыл глаза и прислушался. Всё вроде было тихо. Рядом мирно спала Дарья  - его жена,  и её волосы красиво раскинулись на цветастой подушке. Он тихонько встал,  подошёл к окну и через закрытые ставни, в щель разглядел, что на дворе   ещё темно, и в тот же момент уже  явственно услышал стон.
  Там за окном был человек, и он шёл именно к нему за помощью.
  Фрол быстро оделся, натянул на босу ногу унты и, сняв со стены  ружьё, заряженное картечью,  прихрамывая на левую ногу, осторожно вышел в сени, а потом   на крыльцо.
  Огляделся вокруг, держа ружьё наперевес, но никого не заметил. Всё вокруг было белым-бело - ночью опять шёл снег, и он покрыл пушистым покрывалом всю землю во-круг и все дома тоже.
 Глаза бывалого воина и охотника быстро привыкли к темноте, и он, спустившись с деревянных ступеней, пошёл  в сторону закрытых ставней, к окнам, выходящим из их спальни.
  Подойдя ближе, он увидел, прямо под окном очертания человека, лежащего вниз головой,  и  покрытого снегом, как белым простынёй.
 - Эй! Ты кто? Ты живой человече, али мёртвый уже? – он наклонился, чтобы рассмотреть незнакомца, и вдруг услышал страшно знакомый  тихий голос:
  - Живой я пока, живой ещё Фролка.
  - Господи, да это же Степан!
    Он отложил ружьё в сторону, осторожно перевернул человека, у которого всё лицо  и голова были в крови. Даже снег вокруг головы, где он лежал, тоже был красный от крови.
  - Стёпка! Брат! Что случилось то? Ведь ты шесть дён назад в город, к родителям поехал. Да, не один. С тобою ведь цельная ватага мужиков была, которых хозяин от-пустил с детьми и родителями перед праздниками повидаться. Чё, случилось то брат?
  - Фрол, кто это там? – на ступеньках с лампой в руках стояла Дарья, внимательно вглядываясь в темноту.
  - Да, Степан это! Стёпка! Израненный весь. Бегом в хату, и не шуми сильно, чтобы детей не разбудить. Готовь горячую воду, марлю и перекись, раны промыть. Быстро.
  Дарья мгновенно скрылась за дверью избы, а Фрол приподняв тело  младшего брата на руки, бережно понёс его в избу.
  Дарья уже освободила широкую деревянную лавку, куда и положили Степана.
  Потом Фрол вернулся за ружьём, и вместе с ним, обошёл дом вокруг. Нет, никаких других ночных гостей больше не было.
   Дарья успела уже снять с раненого находящегося в полузабытьи  рваный полушубок и ужаснулась от увиденного – всё тело Степана было в рваных ранах.
   Фрол, тут же приступил к врачеванию, пытаясь  понять, что же всё-таки произошло с братом, которого он неделю назад отправил с деньгами к родителям в Нерчинск,  в станицу Верхнюю, находящуюся рядом с городом.
  Он ножницами разрезал всю одежду на теле брата, оставив только кальсоны. Брат даже не пошевелился, он был жив, но без сознания.
  А тело его представляло одну сплошную рану: оба глаза были залиты кровью и волосы тоже. Из многих рваных ран сочилась кровь, и остановить её в домашних условиях вряд ли удастся, это Фрол понял сразу, и его сердце сжалось от боли за брата.
  И ещё он увидел распухшую правую ногу брата, и изумился, как он вообще мог идти с такой больной ногой.
  -Даша, давай буди Никитку, седлайте гнедого, и гоните за лекарем. Он зараза пешком не пойдёт, хоть убейся. Гордый барин. Дворянин, хоть и ссыльный. Давайте быстрее, Стёпка крови много потерял. Я пока ему настойку жень-шеня дам, чтобы силы поддержать, и перевяжу как смогу, а вы мчитесь шыбче.
  Дарья молча рванулась в комнату, где спали сыновья – четырнадцатилетний Никитка, и шестилетний Егор и стала тихонько будить старшего сына.
  Фрол тем временем осторожно протёр лицо брата марлей смоченной в тёплой воде, потом начал бинтовать тело брата, как мумию.
  Потом достал с полки бутылку с настойкой из корня жень-шеня, налил в кружку и, приподняв голову брата, осторожно напоил его, буквально влив её в рот.
  - Господи! Если ты есть на свете, то помоги моему брату. Не дай ему сгинуть в тридцать  пять лет на горе нашим старикам-родителям,- Фрол шёпотом говорил эти слова, повернувшись к иконам, вывешенным в красном углу комнаты.
  - Фрол! Брат! – услышал он тихий голос и наклонился прямо к лицу Степана.
  - Это всё Демьян Косой, со своей женой Марфой. Это они наших старателей губят. Всех наших, что неделю назад на станцию поехали, они погубили. И двух возчиков из семейских тоже. Мы остановились на его постоялом дворе  переночевать, как раз пурга начиналась, Марфа поднесла нам самогонки, настоянной, скорее всего на каких-то травах или  ядовитых грибах. Мы все конечно выпили, закусили и потом просто обеспамятствовали. Все, кроме меня.
  Ты, же знаешь, я, последнее время животом маялся, потому решил ничего не пить до дома матушки, а только щей похлебал. Потому и спать  наверх в комнату ушёл раньше, и там прилёг.
  Потом мне пить захотелось, я открыл дверь подошёл к лестнице, услышал шум и увидел, как люди Демьяна, их там человек пять, с ним вместе и с его женой было, наших мужиков сонных ножами режут как овец или свиней.
А двух возниц, которые не пили, они просто задушили кожаной удавкой, она там валялась на полу.
Они меня сначала не видели, но тут я от неожиданности закричал, и двое из них, сразу бросились за мной наверх.
  Но, я успел дверь на засов закрыть, схватил полушубок  папаху, и выпрыгнул в окно, прямо на задний двор.  Ногу подвернул и немного поранился, когда из окна сиганул и руку обо что-то там порезал.
  Они думали, наверное, что я побегу подальше от дома, и стали меня там ловить, а я  и бежать то не мог из-за раненой ноги, и просто спрятался у них  в  овине, среди овец. 
 Так там два дня  и пролежал, а ночью, когда все уснули, перелез через ограду и поковылял назад к тебе. Деньги  наши, все там остались у Демьяна, в  верхней комнате. Да, и ещё бабушкин крестик я видимо там тоже там обронил, это же наша семейная реликвия, ты мамане, про то не говори, она серчать будет.
   Я  решил возвращаться напрямик через тайгу, шёл медленно, опираясь на палку, мороженые ягоды ел, а  в Марьиной ендове,  неожиданно нарвался на волчье логово.  Они видно запах крови почуяли твари, и сразу налетели  на меня всей стаей, вот  и порвали  так. Двух,  самку и вожака, я всё - таки кинжалом, твоим подарком зарезал, а третьего просто загрыз, ну а он меня.. Видишь, теперь, что со мной, еле дополз до тебя.
  Я чувствую, что скоро умру, сил совсем  нет, и голова идёт кругом, вся кровь из меня вышла.  Радуюсь только, что умру у тебя на руках брат, и прошу,  ничего не говори пока матушке и отцу. И  ещё, - он на секунду затих, а потом прошептал:    - Обязательно отомсти за нас всех, и за меня особенно.. Отомсти,- рука Степана ослабла, и он замолчал. Он  просто умер.
  А, Фрол, всё ещё не мог переварить то, что услышал о Демьяне. О человеке, с которым он вместе  шесть лет служил в армии, и которого  он спас вынеся  еле живого, раненого в голову  с поля боя.
   Он ещё держал в руке остывающую руку брата, когда дверь в горницу распахнулась, и в неё влетела запыхавшаяся Дарья, а за ней, невысокий мужчина в папахе и полушубке, с саквояжем в руках.
  - Ну, те, что у вас здесь, Фрол Данилыч? – спросил он у хозяина, только кивнув головой в знак приветствия.
  Он взял  вторую руку Степана, нащупал  то место, где должен быть пульс, прислушался, потом приложил руку к шее, тоже послушал, подержал её немного, а потом тихо сказал:
 - Ваш брат, отходит. Царствие ему небесное. Я ему уже ничем помочь не могу, тут отец Никодим нужен, а не я. Очень сожалею. Кто это его так поранил?
 - На стаю волков нарвался в тайге. Как ещё живым остался, и смог до нас доползти, ума не приложу. Хотя он мужик сильный был. Вагонетки с рудой один ворочал, жилистый, весь в отца, - решил не говорить всю правду хозяин, кому она теперь нужна эта, правда.
  Фрол, вдруг поймал себя на мысли, что сам держит ещё руку умершего младшего брата, а говорит о нём в про-шедшем времени.
 - Да, волки, это страшно. У бабки Авдотьи,  эти твари недавно прямо на подворье забрались, и годовалого телёнка зарезали, разорвали на части и утащили с собой. Тут, видно, большая стая появилась, их логово где-то недалеко от посёлка, нужно с Тимофеичем поговорить, да организовать облаву на них. Иначе, этой зимой нам спокойного житья не будет, - уже переключился на другое лекарь, понимая, что он здесь уже ни к чему.
 - Согласен с Вами, Пётр Демидыч! Волки возле посёлка, это очень опасно. Если организуете облаву, то возьмите и меня в загонщики, я с удовольствием пойду, за детей боюсь,- уважительно ответил Фрол нештатному фельдшеру – ссыльному революционеру Петру Демидовичу Самушинскому, лекарю из Воронежской городской больницы, осуждённому на ссылку ещё три года назад за революционную агитацию, против войны с Японией и большому любителю охоты.
  - Ну, тогда я откланяюсь. Хотя, если хотите, я могу дать заключение о смерти, для нашего городового, всё равно других врачей в посёлке нет. А, наш городовой, которого я вылечил от воспаления лёгких, мне доверяет.
  Он сел за стол, Даша любезно придвинула к нему лампу, дала ручку с чернилами и смотрела, как лекарь пишет.
Она  была женщиной грамотной и могла прочитать, что пишет в своей бумаге лекарь.
  Пётр Демидович  закончил писать, поставил внизу свою роспись и, оставив листок на столе, откланялся и вышел во двор.
  Было уже светло, и он решил возвращаться к себе пешком, понимая, что у хозяина дома, сейчас много хлопот.