Гл. 2. Фрол и Демьян

               
   Фрол поступил на военную службу казаком в приписанный ранее 1-й Нерчинский казачий полк зимой 1891года, ему как раз исполнилось двадцать лет.
  Там он познакомился с Демьяном Савельевым из роты пластунов, сыном приказчика Дорофея Савельева, много лет служившего у купца первой гильдии Михаила Дмит-риевича Бутина и несколько лет тому назад, случайно погибшего вместе с санями при  весенней переправе через реку Витим с грузом соли и мануфактуры. Демьян был его единственным сыном, приписанным к казачьему сословию и к пешему казачьему войску, после него в их семье было ещё пять дочерей.
  Это был ловкий, хитрый и отчаянный  парень, который очень быстро зарекомендовал себя в роте пластунов бесшабашным и смелым человеком.
   В это время велась жестокая война против хунхузов и монголов, большими отрядами, набегавшими на нашу территорию и грабившими приграничные посёлки и ста-ницы.
  Особенно свирепствовали хунхузы, и поэтому казакам из Нерчинского полка, постоянно приходилось воевать с ними. Отряды Нерчинского полка, состоящие из конных и пеших казаков, дежурили вдоль границы, около станиц и посёлков, вот в одном из таких отрядов и встретились Фрол с Демьяном, до службы не знавшие друг друга. Встретились и подружились.
  В одной из стычек с хунхузами летом 1892 года, около Приаргунского острога, Демьян с двумя товарищами - пластунами из его роты, пробрался в тыл к хунхузам, снял кинжалами часовых и взорвал их штаб, со всем находящимся там имуществом. Главарь хунхузов  - жестокий китаец  - Хо Чеян, узнав через своих шпионов, которых у него на русской территории было огромное количество, кто совершил такое дерзкое нападение, объявил Демьяна своим личным врагом, и назначил за его голову денежную награду, на которую можно было купить лошадь и корову.
  В это время, хунхузы свободно пересекали границу России и Китая, и во многих сёлах у них были свои «глаза и уши».
  Были они и у русских казаков, вот именно эти «уши» и донесли о награде за голову Демьяна, командиру роты пластунов ротмистру Гордееву.
  Тот, сразу же вызвал Демьяна, поблагодарил за службу, рассказал ему о решении главаря хунхузов и предупредил его, чтобы он впредь был очень осторожен.
  Демьян, в ответ, хитро усмехнулся в свои реденькие усы, и сказал:
- Спасибо Ваше благородие за заботу! Но я их всё равно  бояться не буду. Слабы китаёзы и манчжурцы супротив русских. Хитрости и жестокости в них много, этого у них не отнять, понятно. Но, ведь и мы русские, тоже не лыком шиты.
 Потом, за четыре года  службы, с перерывами на льготу, это  вышло двенадцать лет, Демьян не раз доказывал, свою храбрость и смекалку воюя с непрошенными гос-тями и беспощадно их уничтожая.
  Однако, когда за эти дела его собирались, представлять в повышению в воинском звании, постоянно шутил, отнекивался, и говорил:
 - Зачем это всё? Я по духу не казак, а торговый человек. А, звание у меня уже есть – пластун. Вы мне лучше штоф водки подарите.
  И, когда начальство награждало его за очередную вылазку штофом водки, он приносил её к Фролу и, они вместе распивали его за здоровье своих командиров.
  В 1893 году, словно договорившись, они оба, находясь на льготе, женились: Фрол взял в жёны Дарью Громову, - дочь есаула Никиты Романовича Громова,  попавшего в засаду и погибшего в стычке с хунхузами, на реке Аргунь пять лет тому назад. А Демьян женился на дочери Нерчинского приказчика купца Михеева – Марфе, толстой, некрасивой, но, по словам Демьяна, очень горячей в постели, да к тому же ещё и с приличным приданым.
  И спустя определённое время, у них родились дети, у Фрола сын – Никита, а у Демьяна – дочь – Мария.
 В 1894 году, Фрол, за особые заслуги, был зачислен в особую сотню, в задачи которой входило сопровождение высоких чинов по Забайкальской области и в Китай. Время было неспокойное, и казакам его сотни часто пришлось участвовать  в стычках с хунхузами, и другими «лихими» людьми из беглых каторжников.
  Летом 1895 года, он участвовал в бою с хунхузами, проявил мужество и храбрость, зарубив двоих, и убив одного из нападавших. За  что был награждён Георгиевским крестом 4-й степени, и получил чин, младшего урядника. Потом был китайский поход, за который он получил крест третьей степени, правда, за что его наградили, он не любил рассказывать.
   Война с японцами, начавшаяся зимой 1904 года, снова свела Фрола и Демьяна в одном полку, точнее в отряде генерал-адъютанта Павла Ивановича Мищенко.
  Первыми на войну с Японией пошли Забайкальские полки, потом Сибирцы, а за ними уже Оренбуржцы, Уральцы, Донцы и последними кавказцы.
   Театр военных действий в Маньчжурии был крайне неблагоприятен для действия кавалерии в конном строю, тем не менее, казаки оказали весьма существенную услугу армии. Особенно отличились казаки из Забайкальской дивизии генерала Ренненкамфа и генерала Мищенко.
  Это был лихой командир, умный, смелый, храбрый, вот только он был не из казаков, а артиллерист, и это во многом сказывалось на его действиях. Однако, для простых казаков и младших офицеров, он был героем, потому что за всю войну с японцами, много раз выручал наши войска из беды, и был всегда в гуще битвы, проявляя смелость и отвагу.
 Службу на Дальнем Востоке полковник Пётр Иванович Мищенко,  начал с должности начальника охранной стражи Восточно-Сибирской железной дороги.
  В 1900-1901 годах участвовал во время боевых действий во время «Китайского похода» (подавления «боксёрского» восстания), и уже тогда показал себя толковым, грамотным и отчаянным командиром.
2-го июня 1901 года, он был произведён в генерал-майоры, а ранее, в конце декабря 1900 года, был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. Награждён за то, что во время боевых действий в Манчжурии, будучи окружённым, значительно превосходящими силами китайцев, успел пробиться с вверенными ему подчинёнными на нашу территорию, нанеся китайцам большой урон и не оставил в руках неприятеля трофеев.
  С 1903 года, Пётр Иванович занимал должность командира отдельной Забайкальской казачьей бригады.
  Поэтом, с первых же дней войны, он со своей бригадой, принимал участие в боевых действиях против японцев, сначала на территории Кореи, а потом и на разных участках Маньчжурии.
  Часть Нерчинского полка, где служил Фрол, совместно с казаками- уральцами  - почти целая казачья дивизия, конная бригада из Кавказа, 4-я Донская казачья дивизия, Приморский драгунский полк, несколько конно-охотничьих команд сибирских стрелков, сборная сотня дивизиона разведчиков главнокомандующего, где служил Демьян, четыре полусотни конной стражи, конно-сапёрная команда – это был костяк отряда генерала Мищенко. И ещё артиллерия, состоящая из двух Забайкальских казачьих батарей, одной конной батареи и поршневой пешей полубатареи.
  Всего отряд насчитывал семь тысяч человек, и был сформирован из состава кавалерии всех трёх армий. Он насчитывал около 75-ти сотен и эскадронов, с 22-мя конными орудиями и четырьмя пулемётами.
  Мищенко, смог уговорить главнокомандующего на создание своего отряда, предполагая, что такой маневренный, быстро перемещающийся на конях отряд, направ-ленный в тыл  противника, сможет нанести больший урон  японцам, чем пешие войска, и об этом, он на построении сообщил всем свои подчинённым.
  Не имея опыта войны с крупными силами противника, казаки, особенно молодые, немного робели, но уверенность командира отряда их вдохновила, и они рвались в бой, желая «надрать япошкам задницу».
  Однако старые казаки, в том числе и урядник Куделин, имея опыт боевых действий с хунхузами, считали, что так просто, надрать задницу японцам, не получится и первые стычки с отрядами японской армии, это показали.
  Для того, чтобы поддержать молодых казаков из своей полусотни, он попросил полкового священника отца Василия, ещё в Нерчинске, дать ему Молитослов, где были молитвы «Перед битвой» и «После битвы», и заставил молодых казаков выучить их на память. И перед каждым намечавшимся боем говорил:
 - Ну, что казаки, помолимся, - и сам начинал, громким голосом:
 -Боже крепкий, в руце Своей содержай судьбы человеков! Не помяни грехов моих, и укре мя свыше силою Твоею на супротивныя нам. Даруй ми бодр ум и сердце бестрепетно, да страха их не убоюся ниже смущуся, но в сени священных хоругвей воинства нашего пребуду верен воинской клятве моей до конца! Во имя Твое, Господи, гряду, и да будет воля Твоя.
  Пресвятая Богородице, спаси нас! Святый Архистратиже Михаиле, споборствуй нам! Святый Ангеле хранителю, не отступи от мене!
 Все святи, молите Бога о нас!
И, все казаки, слышавшие его, тут же хором повторяли эту молитву перед битвой.
  Желая не допустить усиления японской армии на севере, отряду Мищенко была поставлена задача перерезать железнодорожное сообщение на участке Ляохэ – Порт - Артур и помешать переброске их войск.
  Главную цель рейда, до нижних чинов не доводили, они узнали о ней, только тогда, когда подошли к  Инкоу.
   Оказалось, что цель рейда,  это разрушение железной дороги, в том числе и всех железно-дорожных мостов, на участке Ляоян- Ташичао- Дальний, и тем самым затруд-нение переброски осадной 3-ей японской армии из-под Порт-Артура.
  30 декабря, 1904 года, их отряд, вступая в перестрелки с отдельными  мелкими воинскими частями японцев и хунхузов, беспрепятственно подошёл к городу- порту Инкоу, и силой пятнадцати сотен и эскадронов казаков, приготовилась штурмовать его. Этой колонне,  Мищенко приказал взорвать всё, что можно в городе, и уходить.
  Сотня есаула Домченко, в которой служил Фрол, была определена команду передовых наступающих.
   Однако тут, неожиданно  отличились артиллеристы. Конная  артиллерийская батарея  издалека обстреляла Инкоу и подожгла там, многочисленные армейские скла-ды, которые потом горели несколько суток.
 Пламя от горевших складов,  ярко осветило всю местность вокруг, и когда русская конница пошла в атаку, японцы открыли по ней прицельный артиллерийский огонь, а когда нападавшие подошли ближе, навстречу им начали бить пулемёты. Атака была сорвана, а конникам пришлось срочно повернуть назад.
  Сотня, в которой находился Фрол, наступала справа. Вся местность километра на три вокруг была как на ладони, и  есаул Домченко, выполняя приказ атаковать, решил проскочить этот участок местности наскоком, «лавой».
  Опытные урядники, перестроили своих подчинённых для боя, и рванули к стенам города, с громким свистом и гиканьем.
  Фрол, с младшим урядником Бахтеевым, прикрывая с двух сторон молодого казака Кузьму Гордеева, у которого осталась дома одна мать, поскакали вперёд, вынув шашки из ножен, и совершенно не думая о смерти. И, она их пощадила. Почти вся сотня, потеряв всего двух казаков ранеными и одного убитого, доскакала до стен города, но в тот момент был дан сигнал к отходу.
  Разгорячённые атакой казаки, уже видевшие улички города, и шевелящиеся там людские фигуры, с сожалением возвращались обратно, потеряв при этом, трёх  казаков, погибших от артиллерийского огня.
   Потом, оказалось, что в сотне есаула Домченко, самые маленькие потери. В некоторых сотнях и эскадронах, пулемёты скосили до половины личного состава.
  - Видите братцы, услышал Бог нашу молитву, и пощадил многих из нас в этом бою. Однако, на будущее, буду учить вас молитве и после битвы, это благодарственная молитва. И она начинается так:
- Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко приял еси моление недостойного Раба твоего и посреди толиких бед сохранил мя еси, в мужестве творяща дело звания моего. Величающе безмерную Твою благость, паки смиренно моля Тя: да якоже ныне тако и во предняя явиши мя верна защитника Отечества нашего, от всякого злаго обстояния избавляющее.
 Слава Тебе Богу, Благодетелю нашему, во веки веков.
  Вся территория вокруг города была изрыта воронками от снарядов, по полю бегали лошади потерявшие седоков, слышались крики раненых.
  Им на помощь пришли пластуны - донцы, которые, распластавшись по земле, как змеи поползли к раненым, и начали их эвакуацию оттуда.
  За ночь, было спасено пятьдесят человек раненых,  возвращено коноводам двадцать коней, и двадцать тел погибших казаков. Остальные погибшие, остались лежать на поле боя,  и вытащить их оттуда без потерь, было просто невозможно. Это были издержки войны, жестокой и кровопролитной.
  Японцы, в свете огня видимо наблюдавшие за этим процессом, больше не стреляли. Или не хотели, или просто делали это из  уважения к врагу.
    Отряд, отойдя на небольшое расстояние от города, «зализывали раны», подсчитывали потери, делились впечатлениями о первом бое с крупными силами противника.
  Именно с этого дня, среди казаков утвердилось мнение, что атака «лавой», при том, если у  японцев много пулемётов и орудий, ни к чему хорошему не приведёт. Значит, воевать придётся спешившись. Наносить удар, и тут же уходить конным шагом в своё расположение.
  Особенно большие потери были у Нежинских драгун. Их никто не учил и не практиковал действовать в наступлении спешенным боевым порядком, потому, они по команде генерала бросились в лоб, против укрепившихся вокруг Инкоу и подготовившихся к бою японских пехотинцев, потеряли большое количество личного состава и вынуждены были вернуться назад.
   Когда генералу Мищенко доложили, о провале наступления на город, он вначале сгоряча дал команду повторить атаку.
 Но,  когда высланная в разные стороны разведка, доложила, что на помощь гарнизону Инкоу спешит большой японский отряд из Ташичао,  он, тут же дал команду отступить от пылающего во многих местах порта Инкоу в расположение Маньчжурской русской армии.
  Однако отступить так просто, японцы им не дали.
   Как потом стало известно  из допроса пленного японского офицера маршал Ояма, обеспокоенный такой глубокой вылазкой и диверсией русских, начал маневрировать своими тыловыми частями, пытаясь перехватить отряд генерала Мищенко.
  Под деревней Синюпученза, большие силы японцев, окружили отступающий отряд генерала, и начали вести по нему уничтожающий  артиллерийский огонь и пуле-мётный.
   И тут их командир принял единственно верное решение, он направил на прорыв два донских полка, в котором служили казаки, уже имевшие опыт войны. Два полка дерзким ударом сразу в двух местах пробили оборону японцев, изрубив огромное количество солдат, офицеров, и уничтожив при этом две артиллерийских батареи, позволили основным силам отряда вернуться в расположение своих войск.
  Атака донцов «лавой», навела ужас на японских солдат и офицеров, и многие из них при виде приближающейся к их окопам коннице, со свирепыми  казаками-бородачами наверху, тут же в панике бросались бежать, или просто поднимали руки. Однако брать пленных тогда было просто некогда, и все они были порублены на поле боя.
  16 января конница Мищенко, вместе с остальными частями отряда вернулась в расположение своих войск.
   За восемь дней  его отряд проделал путь почти в триста километров: уничтожил склады в Инкоу и около шестисот обозных арб с воинскими припасами. Разгромил не-сколько японских команд, нарушил в нескольких местах телефонную и телеграфную связь, пустил под откос два поезда, уничтожил около двухсот солдат и офицеров, а  девятнадцать захватил в плен.
  Потери отряда тоже были очень значительные, убитыми и ранеными 408 человек, и  160 лошадей.
   И, может обращения Фрола к Богу помогли, может опыт есаула Домченко, но в их сотне были самые маленькие потери, зато вся сотня теперь наизусть знала эти две воинские молитвы.
  И хотя главную цель рейда отряд не выполнил, слава о казаках Мищенко начала греметь по всей территории Маньчжурии.
 Именно с этого момента, все казаки и пехотинцы, служившие под командование генерала, стали называть себя «Мищенковскими войсками» или просто «Мищенковцами»
 А разрушенное отрядом во многих местах полотно железной дороги, как потом показали пленные, японские бригады тогда восстановили всего за шесть часов.
   Если у русской армии не хватало пулемётов, новых винтовок и орудий, то умению воевать, она стала учиться непосредственно на поле боя.
   В три дня затишья, что казакам отвели после рейда, старые опытные казаки начали учить свои молодых подчинённых действиям в пешем строю.
 - Вы казаки должны понимать, что казак хочь в седле, хочь на земле, всё равно воин. И значит, враг для япошки. Ежели, пойдём на них «лавой» супротив  ихних орудий или пулемётов, ничего хорошего из этого дела не выйдет, только себя погубим. Вы там под этим, городом Инкоу, это видали сами. Тут нужна другая тактика,- старший урядник Фрол Куделин, кавалер двух георгиевских крестов, уже прекрасно понимал, что эта война будет жестокой и кровопролитной, а потому нужно учить молодых казаков воевать совсем по-другому.
  Хотя, даже он бывалый опытный казак, не представлял себе, как они дальше собираются воевать.
 - Я так думаю, передвигаться  мы будем на конях, потом спешиваться, окапываться, если надобно, и оттуда, уже  из окопов или укрытий бить япошек,- продолжал он, видя с каким вниманием, слушают его молодые казаки, совсем недавно своими глазами увидевшие, что такое настоящая война и смерть.
   Фрол оказался прав, тактика действия казаков с того времени резко изменилась. Потом, уже после войны, все большие начальники, скажут, что казаки, в ту злосчастную войну, не только не опозорили своей трёхвековой славы, но блестяще поддержали её, доказав ещё раз, что ни одна кавалерия в мире, не может сделать того, что под силу казакам.
  Не будь казаков,  Верховному Главнокомандующему русской армией, вряд ли удалось бы сосредоточить армию у Ляояна, на глазах такого хитрого, осторожного и вместе с тем, отважного врага, как японцы.
   Вся разведка, вся защита от шпионов и завеса секретов, лежала  главным образом на казаках, как на Маньчжурском, так и на Корейском театре военных действий.
   И в конном, и в пешем строю, казаки не раз показывали на высоте своей славы.
   Немного отдохнув, и пополнившись личным составом, неугомонный генерал Мищенко, которого все казаки любили как родного отца, снова повёл их в тыл армии  маршала Оямы к Факумыню, и снова наделал там много бед ля японской армии.
   Теперь казаки уже не лезли напролом, а действовали как пехота и очень удачно: они взяли несколько перевалов, перекрыв дороги для подвоза японцам снаряжения и боеприпасов, а потом держали оборону, отражая по несколько японских атак в день.
  В окрестностях села Ландунгоу, полусотня подъесаула Агаева, где служил Фрол, атаковала японскую роту прямо в окопах, часть из них была изрублена, а сто человек было взято в плен.
   Казаки часто приходили на выручку русским пехотным полкам, оказавшимся в окружении, несколько раз спасали от губительного огня японской артиллерии,  русские батареи, и вообще только благодаря присутствию казаков на этой войне, японцам не удалось продвинуться севернее Куанченцзы и завладеть Владивостоком.
  Во время боя под Гензаном, когда две замаскированные японские батареи внезапно открыли огонь по казакам отряда генерала Мищенко, Фрол, с десятью казаками и пя-тью пластунами, спешившись, зашёл в тыл батареи, уничтожил боевое охранение, а потом и батарею противника. За этот подвиг, генерал Мищенко представил его к Георгию 2-й степени. И произвёл в подхорунжии, а двух пластунов, в том числе и Демьяна, к Георгию 4-й степени.
  Когда 22 декабря 1904 года, их командиру присвоили очередное воинское звание генерал-лейтенант, то весь отряд гордился им и гудел несколько дней.
  Потом, в начале января 1905 года, под Мукденом, когда казаки нагло, днём, ворвались в небольшую деревню, занятую японцами, и выскочивший из-за фанзы офицер тяжело ранил  из винтовки командира сотни есаула Домченко.  Фрол, скакавший рядом с командиром, в дикой злобе, не задумываясь, рванулся к нему и, взмахнув шашкой, разрубил  целившегося в  уже в него  самого, офицера надвое.
 А, потом, подняв раненого командира с земли, положил его на лошадь поперёк седла, и осторожно, невзирая на крики и выстрелы, повернул обратно в сторону своих войск.
  Есаул Домченко остался жив, хотя долго лечился потом в лазарете, а Фрол был награждён орденом Георгия 1-й степени, и стал полным Георгиевским кавалером.
   Однако дослужить Георгиевскому кавалеру Фролу Даниловичу Куделину до конца войны не удалось.
  В конце февраля 1905года  под Мукденом, во время атаки японцев, он был ранен в  левую ногу, осколок застрял в области коленной чашечки, а потом и в  правую руку выше локтя.
  В том сражении,  среди оборонявшихся русских войск творилась полная неразбериха, и потому они несли большие потери.
  Санитары, не успевали перевязывать раненых, и Фрол,  превозмогая боль, решил сам добираться до лазарета.
  Наскоро перевязав себя частью нижней рубахи, он начал потихоньку двигаться в сторону лазарета, находящегося в трёх верстах от поля боя.
  На бруствере, в одном из окопов, он увидел лежащего раненого  Демьяна. Осколок японского снаряда тяжело ранил его в голову,  повредил левый глаз, но он, слава Богу, был жив.
   Он, тихо позвал его по имени, послушал. Сердце билось, но он был без сознания.
 Взвалив раненого Демьяна на плечи, он, сжав зубы от боли,  двинулся к  оврагу, где находились их кони.
  Там, положив Демьяна поперёк седла, как когда-то есаула Домченко, он, ведя коня под уздцы, тихонько двинулся в лазарет, определяя направление к нему, по раненым двигающимся своим ходом в ту же строну.
  Как, он раненый, прошёл это расстояние до лазарета, он не помнил. Но, дошёл. А упал  уже, прямо у палатки с красным крестом, полностью потеряв сознание.
  Его  и Демьяна, ослепшего на левый глаз, вскоре отправили в тыл, куда пришлось добираться почти неделю. Его конь Серко, следовал с ними вместе с  санитарным обозом, под охраной сотни казаков.
  Потом  они оказались вместе в Читинском военном госпитале, где в это время лечился и есаул Домченко.
  Операция сделанная в лазарете на «скорую руку»,  левую ногу Фролу спасла, но с тех пор она плохо сгибалась в колене, и рана руки тоже дала о себе знать, не все пальцы на руке хорошо действовали.
  Все эти раны не были заметны, а вот отсутствие глаза на лице Демьяна, очень уродовало его, придавая грозный, разбойничий вид.
  Соседи по палате, между собой сразу стали называть его Демьян Косой. Он, сначала обижался, а потом привык к этой кличке настолько, что когда выписывался из госпиталя,  шутя, попросил чтобы ему выписали  документ об излечении на имя Демьян Косой.
  Медицинская комиссия признала их обоих инвалидами, негодными к военной службе, а управление Забайкальского казачества, назначило пенсию в размере десяти рублей в месяц.
О том, что война с Японией закончилась,  нашим поражением и подписанием позорного для России мира, они узнали уже дома, в кругу своей семьи.