22. Наше вам с кисточкой

     Через полчаса магического времени всё ещё ошарашенная Татьяна Сергеевна, опять разодетая в пух и прах заботливой тётушкой, запас рюшей, бантиков, органзы и шёлка в чьём бездомном гардеробе всё никак не иссякал, стояла в большой зале замка, стояла и только и успевала, что головой по сторонам вертеть. Ух, сколько же всего интересного! Ох, как же вся эта сказочная ересь уже надоела!

      Во-первых, платье. Очередной «взрыв на зефирной фабрике». Очередной изумрудно-зелёный шедевр Флоры – заранее она их, что ли, для племянницы припасла? Вон, сама-то – в элегантном бежевом платье без всяких рюшей-оборочек и на шикарной шпильке. Так какого зайца из неё уже в который раз куклу на чайник делают? Или просто тётя, так племяннице сожжение живого лабиринта не простившая, на контрасте играет?

      Во-вторых, причёска. Муха и пискнуть не успела, а налетевшие птички-синички Белоснежки за пять минут соорудили на её голове Пизанскую башню (по версии Танюши), или подобающую невесте короля гномов причёску (по мнению суетящихся вокруг и глупо хихикающих пустышек-принцесс).

      В-третьих (собственно, оно же и во-первых, во-вторых и в главных), как-то, мягко говоря, не по себе было от развернувшейся у конюшен сцены. Причём, не по себе было только Тане, так как Шапочка белохвостым зайкой шмыгнула в кусты, а предложение присоединиться к выпивающим поступило от… от…

      От во всех отношениях видного и пригожего молодого человека в расшитом золотой нитью камзоле и изумительной работы сером бархатном плаще, подбитом драгоценными соболями. Пришелец ловко спрыгнул на землю перед Танюшей и Шапочкой с покрытого дорожной пылью рослого гнедого жеребца в богатой упряжи, хитро подмигнув насквозь порочным чёрным глазом. Длинные смоляные волосы волнами ниспадали на его широкие плечи, глаза в обрамлении густых ресниц лукаво глядели на зардевшуюся, как последняя дура, Муху, а губы, полускрытые под усами и бородой, в которую были вплетены драгоценные бусины и золотые колечки, обнажили, раздвинувшись в обаятельной улыбке, ряд ровных белых зубов.

      Татьяна Сергеевна лишь успела соскользнуть с забора, оправив задравшуюся юбку, а красавец уже кинул ей, автоматически его подхватившей, повод коня, привычным движением изогнулся и с размаху шлёпнул обалдевшую от явления (нет, не Христа народу, но эффект был тоже ничего себе!) девушку по попе, бросив на ходу многозначительно:

      — Эх, если бы не к невесте приехал! Ты, девица, коня на конюшню сведи, напои и почисти, потом, глядишь, на сеновале и свидимся…

      И, ещё раз хитро подмигнув прибалдевшей «девице» (очевидно, что крепостной дворовой), направился широким барским шагом в сторону замка.

      Татьяна Сергеевна не успела возмутиться такой наглости пришлого мужлана, как её закружили Флорины слуги, захлопотали, завертели, уводя под белы рученьки, переодевать и причёсывать, так что думать ни о Шапочке, постыдно бросившей подругу, ни о наглом драконе, ни о хаме, принявшем её за обслугу, стало некогда.

      У Татьяны было стойкое ощущение, что она смотрит красивое костюмированное кино в жанре фэнтези, причём принятый «на грудь» коньяк ощущение нереальности происходящего и покачивающуюся психоделическую действительность только усиливал. Вечерний замок заливал свет тысячи зажжённых свечей. Бальную залу после вчерашней помолвки успели вылизать незаметные и тихие слуги-гномы. Лилии в высоких вазах заменили на усыпанные белыми звёздами цветов тонкие гибкие ветви, а белые ленты сменили ленты нежно-зелёного цвета, сочетающиеся с хоть и дурацким, но очень принцессиным нарядом Мухи.

      Вдоль стен повесили флаги: на сером фоне золотой нитью был вышит горный каскад, над которым виднелись семь звёзд – очевидно, герб соседнего Подгорного королевства. Гостя королевских кровей в замке готовились встречать по высшему разряду!

      Чародейку Татьяну – наряженную, словно новогоднюю ёлку, и пытающуюся изо всех сил подавить зевоту как следствие возлияний на свежем воздухе, – разместили у подножия мраморной лестницы. На пару ступенек выше стояли лучащаяся одной из своих самых сахарных улыбок Флора, рядом – мрачный, с поджатыми губами, Вигге.

      А через открытые услужливой дворцовой челядью, замершей в низком поклоне, двери бодрой походкой в залу, в окружении невысокого, но пышного гномьего посольства, входил… Тот самый давешний хам – правда, уже без дорожного плаща и в сверкающей всеми цветами радуги драгоценной короне!

      Свита короля была ему под стать: сплошь в тёмно-сером и чёрном бархате, с толстыми золотыми цепями поверх камзолов, собранные, серьёзные бородачи со смоляными кудрями и длинными бородами. Эти тёмные, с кустистыми бровями, бородами с вкраплениями седины, некоторые – со шрамами на лицах, гномы разительно отличались от виденных до этого, служащих у Флоры в замке гномов – блондинистых, гладко-причёсанных и каких-то, в общем, скучно-бесцветных. Окружающие Подгорного короля гномы были хрестоматийными, толкиновскими, закалёнными в боях и в целом серьёзными ребятами.

      Тем разительнее было отличие между свитой и торчащим, словно вековая сосна среди приземистых северных можжевельников, высоким и статным королем Варденом Аенгусом Сирнанносом Ярлом.

      Не устояв на месте и прошелестев бежевыми шелками мимо уже как-то привычно открывшей от удивления рот Мухи, Флора, радушно раскинув руки, кинулась навстречу вошедшим.

      — Варден, дорогой, какая радость приветствовать тебя в моем скромном жилище!

      — Так уж и скромном! – вполголоса съехидничала вновь обретшая дар речи Татьяна.

      — Флора, красавица, ты с каждым веком всё краше! – не остался в долгу лобызаемый феей король гномов.

      — Веком? Прямо съезд магических пенсионеров какой-то! – хмыкнула Танюша, да как всегда неудачно, ведь именно в этот самый момент тётушка вместе с королём как раз оба замолчали, и конец фразы прозвучал весьма отчётливо в повисшей в зале тишине.

      — Эх, кого только ныне в прислугу не набирают! – поцокал языком король, и только было Муха собралась отвесить хаму-Васе ответных любезностей, как Флора залилась своим смехом-колокольчиком, буквально повиснув на локте удивлённо вскинувшего брови Подгорного короля:

      — Ах, Варден, ты такой забавный!

      Татьяна Сергеевна, хмель из головы которой постепенно выветривался, стояла набычившаяся, король гномов удивлённо переводил взгляд с Флоры на скрестившую на груди руки девушку. И лишь дракон, так и не изъявивший желания хотя бы поздороваться с дорогим гостем, казалось, получал-таки истинное удовольствие от ситуации общей неловкости.

      Перестав смеяться также внезапно, как начала, фея указала холёной ручкой на Таню, уже было собравшуюся развернуться на каблуках и отправиться на боковую, незаметно хмуря идеальные брови и знаком призывая невоспитанную чародейку подойти ближе:

      — Позволь, король, представить тебе мою дорогую племянницу, чародейку Татьяну – одну из прекраснейших и могущественнейших дев этого края.

      Решив, что тётушка явно перебарщивает с рекламой товара, Муха на секунду смешалась, а потом взяла и отвесила гротескный, в лучших традициях Древней Руси, поклон в пол.

      — Барин, коня в стойло определила, щи наварила, баньку натопила, чего ещё изволите-с? – съёрничала она, нахально глядя в чёрные глаза.

      Конечно, памятны были слова Вени о том, что тётушкино Зелёное королевство только оправилось после некой Второй Гномновой, но Муха уже закусила удила, твёрдо решив высказать дважды оскорбившему её наглецу всё, что накипело. Ещё и губы сложила трубочкой, громко чмокнув напоследок, как осёл из её любимого и действительно смешного мультфильма про великана, и, распрямившись, гордо вскинув подбородок, приготовилась встретить бурю.

      Самое удивительное, что бури-то и не последовало. Только хам, оказавшийся по совместительству Величеством, и (после перформанса Мухи уже, конечно, в прошлом, да и больно надо, вообще!) потенциальным Таниным женихом, запрокинув голову, искренне захохотал, а, отсмеявшись и утирая глаза, сказал замершей рядом со своим драконом Флоре:

      — А прав был посол Адэйр! Девица-то и вправду с изюминой! Женюсь и точка!