Гл. 3. Савельевы..

               
Отец Демьяна - Дорофей Дмитриевич Савельев, с малых лет, служил приказчиком у купца Михаила Дмитриевича Бутина, куда его определил его дядя, брат рано умершего от чахотки  его отца,  Игнат Силантьевич Савельев - Иркутский купец, много лет имеющий дела с Бутиными.
  Считая, что Дорофей, со временем может принести пользу его торговому дому в Иркутске, он, сразу после смерти брата Дмитрия, тут же повёз племянника с собой  в Забайкалье и попросил Бутина, взять десятилетнего мальчика к себе, помощником приказчика.
  Бутин согласился, и не пожалел об этом, со временем Дорофей стал одним из лучших приказчиков.
  Он жил  сначала со всеми    холостыми приказчиками в отдельной пристройке к дому Бутина в  Сретенске, а потом сам купец лично выделил ему отдельную комнату и в девятнадцать лет женил   на своей двоюродной  племяннице -  шестнадцатилетней сироте Антонине, заметив однажды, что Дорофей и племянница, посматривают друг на друга.
   Её родители, десять лет назад,  погибли при нападении хунхузов на посёлок, и Михаил Дмитриевич был её опекуном.
 В наследство от родителей Антонине достался небольшой, построенный почти сорок лет назад, но  ещё добротный дом на окраине города Сретенска и, молодая семья сразу же переехала туда. Купец очень ценил своего вновь испечённого родственника, и помог ему отстроить заново сначала дом, потом зимовье, новый амбар и стайку. А,  уже потом, молодые сами купили корову, лошадь и разную живность во двор.
  Антонина, выросшая  в купеческой семье, несмотря на молодость, отличалась хваткой, сообразительностью и волевым характером. Когда, Дорофей  буквально через две недели после свадьбы, пришёл и рассказал, что Михаил Дмитриевич посылает несколько приказчиков по сёлам, для того чтобы изучить нужды людей там живущих, а он пока от молодой жены ехать не хочет, потому что плотники как раз перестраивают дом, и за ними нужен погляд. Она смиренно глянула ему в глаза и сказала:
  - Я думаю, ты тоже должен поехать.  Я сама пригляжу за ними. А, ты постарайся быстрее управиться. Поедешь, по селениям, узнаешь, что и как? Кому соль нужна, кому порох, а кто-то можа и сам пожелает что-то продать. Доскажешь хозяину, он возьмёт на заметку, и пошла работа. Очень часто люди соль просят, а привозят её издалёка из Усть-Кутской и Ангарской солеварен  на лошадиных вьюках. Дядя часто говорил, что его приказчики не очень любят её возить, ведь её только вьюками перевозят, помнишь.
  - Да, всё я помню. Сам два раза за ней, этой солью, по его указке со старшим приказчиком Пафнутием Добрыниным, ходил в Усть-Кут. Дороги нет, кругом тайга, звери, лихие люди вокруг шастают.  Особо ночами страшно, даже при хорошей охране. Самое тяжёлое было  передвигаться от Байкала до Нерчинска.
  Ну, а второй раз мы уже большую часть пути, по воде шли, на  карбасах, больших лодках под парусом. Вокруг красота такая, просто оторопь берёт, а медведи и лисицы, представляешь, Тоня, прямо на берег выходят, и нам вослед глядят.
  Нет, я солью заниматься не буду. Я займусь хлебом и пушниной. Видел  я на Байкале шкурки баргузинского соболя, какой у него красивый мех, представляешь? Хозяин говорил, что шуба из такого соболя, в Москве или Санкт-Петербурге, больших денег стоит. Вот, заработаю денег, и тебе такую шубу куплю, хочешь?
  Молодая жена зарделась от такого вопроса, но тут же сказала:
  - Нет, мне такая шуба ни к чему. Я и в полушубке перехожу, а вот  лошадь с санями нам купить нужно, особо тебе для дела.
  Дорофей крепко обнял  молодую жену, и засмеялся, настолько ему по душе были слова Антонины.
  Он уехал по делам, и не было его почти месяц, а когда приехал, обратил внимание что дела с перестройкой дома и строительством зимовья в полном разгаре.
  А вечером, когда они лежали в постели, Антонина, смущаясь, шёпотом сообщила ему, что она кажется «понесла» и скоро у них будет ребёнок.
   Когда родился первый сын, они назвали его Демьяном, а потом через два года у них родилась двойня, две девочки: Аксинья и Авдотья.
  Через три года после рождения дочерей, купец Бутин, решил открыть в  слободе, где они жили лавку, а служить в ней  управляющим поставил Дорофея. Сначала, у них был всего один приказчик Филька Морозов, а потом, когда дети подросли, в лавке стала управлять Антонина, проявляя при этом свои недюжинные способности в тор-говом деле.
  А сам Дорофей, по-прежнему разъезжал по краю и искал прибыльную торговлю.
  В 1877 году, он по совету своего хозяина создал небольшую артель зверопромышленников, и стал скупать у них меха, особенно его, интересовал соболь.
  Состояние Дорофея и его семьи росло, он расстроился, купил ещё несколько лошадей, срубил ещё одно зимовье для коров и телят. Но, душа на этом, не успокаивалась, он мечтал о том, что когда-нибудь откроет своё дело, и вместе с сыном станет таким же известным и богатым, как Бутин.
  Шкурки, которые он все до одной привозил хозяину, тут же увозились на запад («на Русь»), и довольный хозяин требовал от своего приказчика новых, и новых.
   С детства, служа торговому делу и лично Бутину, Дорофей внимательно приглядывался к тому, как братья Бутины ведут дела, и впитывал все тайны, хитрости и особенности торгового дела.
  Особенно ему нравилось то, что купцы иногда решая даже многомиллионные дела, не подписывали вначале никаких бумаг, а просто давали слово, скрепляя его рукопожа-тием ( били по рукам). И всё, дело шло, и никто никогда твёрдое купеческое слово не нарушал.
  Дорофей тоже старался делать и поступать как основная масса купцов, всегда был честен и правдив с другими приказчиками и купцами, и за все эти годы, имея  иногда на руках большие деньги на закупку товара, ни разу не присвоил себе ни копейки.
  Может, именно за это его качество  купец  Михаил Бутин  ценил его и доверял больше всех. И, как в награду за честность и преданность, оформил ему дарственную на каменное здание, в   котором размещалась лавка, и дал пятьсот рублей на ведение  собственной торговли.
  По сути, именно в этот день у Савельевых появилась тогда собственная лавка-магазин, единственная в слободе.
  Сам Михаил, был из старейшей купеческой семьи, его отцом был Нерчинский купец 3-й гильдии – Дмитрий Михайлович Бутин.
  Михаил, вместе со своим братом Николаем, начинали свою деятельность, приказчиками в фирме Забайкальских купцов Кандинских.
  Они вели операции по торговле вином, хлебом, пушниной, мануфактурой и мечтали о торговле с соседними странами.
  Потом, взяв кредит у иркутских, московских и нижегородских предпринимателей и у двух банков, они открыли своё дело, и стали одними из самых известных купцов в Забайкалье.
   Они владели солеваренным и несколькими винокуренными заводами,  более пятидесятью золотыми приисками в Амурской и Приморской областях, и в Забайкалье.
  Братья были владельцами Николаевского и Лучихинского металлургических заводов, и первые на Дальнем Востоке, додумались изготовлять на них  сначала  сельско-хозяйственные орудия: плуги, бороны, веялки, а потом и «изделия для приисков» и детали для пароходов.
  Это, именно братья Бутины, первыми начали строить пароходы на Амуре, Селенге и Ангаре,
построив на своих заводах четыре парохода и семь барж.
  Они же организовали и первый в Нерчинске городской банк  и практически сосредоточили в своих руках всю торговлю, промышленный рынок в Забайкалье, При-амурье и в Иркутской губернии.
  Да к тому же, братья владели крупной недвижимостью во многих городах Сибири, в том числе и в Иркутске.
  В 1882 году их капитал был более двух миллионов рублей.
  Вот у этих людей и учился торговому делу Дорофей, один из самых честных и верных торговому делу приказчиков.
  С появлением пароходов, из Иркутска Дорофей в обмен на шкурки соболя, привозил значительными партиями ремесленные изделия изготовленные мастерами «на Руси»: грубые холсты, сермяжное сукно, овчины, бараньи шубы (кафтаны), сафьян, кумачи, меткаль, попоны, медные и чугунные изделия, зеркала, бумагу, церковную утварь, хмель, винные ягоды и многое другое.
  Уже в те годы, Дорофей не только покупал и поставлял хлеб, он взял в аренду несколько  участков земли, нанял крестьян, посадил там хлеб, вырастил его, а потом по-строил две мельницы в Нерчинске и Сретенске,  обеспечив всех хорошей высококачественной мукой.
  Когда в 1882 году, у его хозяина Михаила Дмитриевича Бутина наступили «чёрные времена», тогда его конку-ренты – Иркутские купцы Хоминов и Базанов, действуя за спиной московских кредиторов, объявили Бутиных банкротами и отстранили их от руководства фирмы, Дорофей тут же, по совету хозяина уволился из фирмы, и стал самостоятельно заниматься торговлей.
   Демьяну, тогда исполнилось десять лет, и он  уже помогал отцу и матери в лавке, а приказчика пришлось уволить.
   А отцу теперь пришлось самому крутиться, чтобы доставлять товары для магазина.
 - Знаешь сынок, - напутствовал он десятилетнего сына, когда они вечером собирались за одним столом.
 – Конечно Сибирь, Иркутск – это хорошо. Но мне кажется, нужно наладить торговлю с ближними соседями: китайцами, корейцами, манчжурцами и монголами. Они, по производству красивых тканей из шёлка, фарфоровой посуды и многого другого, давно вперёд шагнули. И главное чай, его у нас очень любят. Надо нам с ними научиться торговать.
  - А как же хунхузы, отец? – по взрослому поинтересовался Демьян, наслушавшись о набегах этих диких людей, и зверствах, которые они творили на нашей стороне.
  - Хунхузы сынок, тоже люди,- миролюбиво вмешалась Антонина, подкладывая своим мужчинам ещё несколько кусочков жареного  заячьего мяса.
 - Если с ними договориться, платить им определённый процент от продажи товаров, то они  никого не тронут, им же тоже жить надо. Я знаю, что оба моих дяди и Михаил Дмитриевич и Николай Дмитриевич Бутины, всегда умели с ними договариваться. Скажи Дорофей, ты хоть раз слышал, чтобы хунхузы нападали на купцов Бутиных или их приказчиков?
   Дорофей удивлённо посмотрел на жену, на детей, внимательно слушающих этот разговор, и подумал: «А ведь действительно, за все годы работы у Бутина, даже если он покупал товары у китайцев прямо на границе, на него ни разу не напали. Хотя, от других купцов и приказчиков, он об этом слышал много раз».
  - Нет, никогда не слышал!
 - Вот видишь! А теперь ты сам уже купец, но не простой, а из бывших Бутинских приказчиков! Значит тебе и карты в руки. Наш отец дети, человек умный и смелый, он всё сможет. Пусть едет за товарами, а мы тут в магазине сами справимся. Как, справимся или нет? - обратилась она, улыбаясь к детям сидящим за столом.
  - Справимся, справимся, - в один голос воскликнули сразу обе дочки, и Дорофей рассмеялся. На душе у него стало тепло и радостно. Он, с удовольствием взглянул на Антонину, заметно подобревшую после рождения детей, и ставшую необыкновенно красивой, зрелой женщиной.
  - Ну, раз справитесь, я завтра же и поеду на Аргунь, а  старшим в доме, за меня остаётся Дёма. Вы его тут все слушайтесь, особенно вы, козочки мои, а то мать говорит, что с вами просто сладу нет,  если вы расшалитесь.
  После ужина дети ушли спать, а Дорофей, обговорив с женой все дела и маршруты, куда он поедет, со спокойным сердцем уснул.
  А утром, он  уже был в дороге. С собой, новый купец ничего не взял из-за  предосторожности. При необходимости, он хотел обратиться в Сретенске, к купцу Фёдору Федотову, с которым у него были хорошие, добрые от-ношения. А  рядом с Приаргунским острогом, у него жила знакомая бурятская семья, от которой он хотел узнать про торговлю с китайцами.
   Добираться пришлось и на телеге, и по воде на баржах с другими приказчиками, путь недальний, но медленный, поэтому до Приаргунского острога Дорофей добрался только через две недели.
   Однако все его мучения были вознаграждены. Тут на него сработало доброе имя его бывшего хозяина. Китайские и монгольские приказчики, хорошо знали Бутина, и про то, что с ним случилось, полагая, что все эти недоразумения со знаменитыми купцами скоро улягутся, и они снова встанут на ноги. А пока они с удовольствием выразили желание торговать с Дорофеем, и даже часть товара дали ему под честное слово.
  Обратно, Дорофей возвращался довольный, заключив несколько письменных и устных договоров на поставку мехов, различный железный изделий и даже хлеба. От Приаргунска до Нерчинска, он ехал вместе с другими приказчиками, и просто крестьянами, ездившими за товаром на границу.
    Дома, все были страшно рады, особенно дети, а Антонина, ночью шёпотом призналась, что последние две не-дели она почти не спала, всё время, прислушиваясь к каждому шороху, и постоянно молилась за него.
  - Ах ты, «люба» моя дорогая! Как же скучал по тебе всё это время! Это благодаря тебе, всё свершилось, я тут товара привёз рублей на восемьсот,  продадим, рубликов пятьсот в прибытке будет, представляешь,- Дорофей крепко обнял жену, и вдруг почувствовал неодолимое желание заласкать, зацеловать, нежно замять, это красивое, такое любимое женское тело, и Антонина тут же пошла ему навстречу.
  Это была прекрасная, ночь, нежная, ласковая и страстная, в которую зарождаются дети.
  Торговля пошла успешно, и в скором времени, Савельевы смогли расширить свой магазин, а Дорофею пришлось нанять приказчика, потому что Антонина была  беременна, и не могла успевать в магазине.
   Зато с приказчиком всегда находился Демьян, который сразу после занятий в школе, забегал домой, обедал и тут же бежал в магазин, учиться торговому делу.
  В пятнадцать лет он был уже настоящим помощником отца, и даже часто ездил с ним за товаром, если это было не так далеко.
  А в 17 лет, Демьяна приписали к пешему казачьему полку, потому что в это время всех крестьян, ремесленников, горных  и торговых людей  насильно приписывали к казачьему сословию.
  К  тому времени, в их семье уже было кроме него ещё пятеро детей, все девочки. А отец с матерью шутили по этому поводу и,  говорили, что будут рожать до тех пор, пока не родят ещё одного сына. И последней у них, неожиданно  снова родилась  двойня, и его сестрёнки - пятилетние Ксюша и Дуся, просто визжали от восторга,  разглядывая их.
  В семье был достаток, они построили новый дом в два этажа, светлый, просторный, в котором было  комнаты для всех, жили дружно и весело.
  Беда пришла неожиданно. В начале зимы 1888 года, погиб отец. При переправе через Витим, телега,  на которой  сидел с грузом соли, он вёз её из Усть-Кута, неожиданно провалилась под лёд и мгновенно скрылась под водой. Мужики- возчики, и несколько приказчиков тут же бросились к полынье, но подойти близко не могли, а стоять долго было нельзя, оказалось, что лёд в этом месте ещё не очень толстый. Они тут же бросились к своим повозкам, и поспешили к берегу. Потом, соорудив из веток специальный настил, долго шарили в полынье, пытаясь, что-то найти, но всё было безрезультатно. Глубина реки в этом месте достигала пяти-семи метров, и отца с лошадьми и телегой затянуло под лёд, а потом видимо и унесло быстрым течением.
   Потом, уже через месяц после гибели отца, Демьян с двумя отцовскими приказчиками, поехал на это место, и прошёл почти десять вёрст вниз по течению, чтобы убедиться, что тело отца не всплыло где-то в  другой полынье. Но, это ничего не дало, тело отца так и не было найдено.
  Мать, даже почернела от такого горя. Да, и как тут не горевать, у тридцати-шестилетней женщины на руках остались пять дочерей, самым маленьким из которых, не было ещё и десяти лет, недоросль сын, а ещё  торговое дело мужа, требующее мужских рук.
  Она видела, что старший сын, уже встал на ноги, многое знает и понимает в торговле, но без мужа их дело зачахнет. В Демьяне чувствовалась лихость, удаль, авантюризм, но не купеческая жилка. И ещё она видела, что у  повзрослевшего сына, душа к торговому делу особенно и не лежит.
  Погоревав немного, вдова взяла всё дело мужа в свои руки, и со временем стала одной из известных купчих в Забайкалье.
  Демьян сначала помогал ей, вплоть до того времени, пока его не призвали на службу.
   Вернувшись через год на льготу, неожиданно для матери женился и, получив от матери деньги на обзаведение хозяйством и жалование, срубил для своей семьи не-большую избу недалеко от отцовского дома, и стал, всё больше и больше отдаляться от семьи.
   Антонина хорошо знала семью Марфы, жены Демьяна. Её отец, приказчик Егор Иванов, служил раньше приказчиком у Иркутского купца Михеева, и был изгнан им с должности, за воровство и обман. Егор с семьёй буквально бежал из Иркутска, где раньше жил, обосновался в Нерчинске,  построил избу, и стал тихонько торговать лошадиной упряжью: хомутами, сёдлами, подковами, подпругами и другими деталями, поставляя их с границы с Монголией.
  При том, он всегда старался обмануть, или как он шутил «объегорить» покупателя, независимо от того, кто это был: казак, крестьянин или пришлый. Когда ему об этом говорили,  прямо в глаза, он отшучивался:
  - А, что вы с меня хотите? Я же Егор, как же я могу не «объегорить» кого-то, а?
   В станице его не любили. Не любила его и Антонина. Нечестных людей никто и нигде не любит. Поэтому, когда сын объявил, что женится на Марфе, она чуть с ума не сошла от этого известия. Но сын, уже повоевавший, возмужавший и ставший взрослым казаком, настоял на своём, и она скрепя сердце согласилась на свадьбу. А потом и выделила ему часть отцовского наследства на обзаведение хозяйством.
  Выделила, и как отрезала. Больше она к избе сына даже не подходила близко, даже тогда, когда у него родились дети, её внуки. Ну, а Марфа, видя такую нелюбовь свекрови, отвечала ей тем же..
  Демьян, когда приходил со службы на льготу, всегда прибегал к сестрёнкам, и очень их любил, особенно маленьких.
  Он видел, как матери тяжело одной управлять торговыми делами, и очень порадовался, когда к ней вернулся старый приказчик  Тимофей Лучнев, работавший когда-то у отца.
 Он ушёл сразу после   его гибели,  потому что считал себя виноватым: он тогда ехал на второй телеге впереди отца,   и именно он предложил отцу переправляться  через реку в этом месте, не проверив льда, чего раньше никогда не допускал.
  Тимофей Павлович вернулся, сразу взяв на себя кучу мужских забот в магазине, а его жена Полина Гавриловна, стала заниматься детьми Антонины, потому что свои уже давно выросли и разъехались в разные стороны.
   Отставной капитан, Николай Петрович Семёнов, появился в их посёлке перед японской войной и сразу обратил внимание на красивую вдову. А потом  стал за ней ухаживать, придумывая для этого различные ухищрения и поводы.
   Он был ранен в ногу на Китайской войне, уволен в запас, получал приличный пенсион,  и теперь работал учителем в казачьей станичной школе. Это был грамотный, образованный человек,  пользовавшийся большим уважением в станице.
  В своё время Николай Петрович  окончил Павловское военное училище в Санкт-Петербурге, был направлен помощником военного атташе во Францию. Потом окончил военную академию при Генеральном штабе, и неожиданно заболел чахоткой.
  Никакие лечения столичных лекарей не помогали, и один из его друзей посоветовал ему поехать на Дальний Восток, там эти болезни лечат медвежьим,  барсучьим жиром и различными травами.
   Капитан, взяв отпуск по болезни, собрал все свои силы и, простившись с родителями, которых  уже не чаял увидеть,  ранней весной отправился в Иркутск, с торговым обозом.
  В Иркутске, ему действительно помогли вылечить чахотку, да так, что врачи на медицинской комиссии, диву давались: его лёгкие были абсолютно здоровы, и он мог продолжать службу.
  В это время как раз назревали события в Китае, связанные с железной дорогой, и по его просьбе он бы послан в отряд, охраняющий Восточно-Сибирскую железную до-рогу, где судьба свела его с полковником Мищенко.
   Антонина тоже сразу приметила этого видного, слегка прихрамывающего на правую ногу капитана, очень часто появляющегося в её магазине, особенно в то время, когда она сама находилась в нём. Как он узнавал об этом, одному Богу известно. Но, когда капитан появлялся в магазине, спрашивал её и всегда что-нибудь покупал: то соль, то спички, то чернила, то бумагу для писем.
   Приказчики тут же всё разузнали о нём, и сообщили ей, что капитану сорок восемь лет, не женат. Воевал, был ранен во время Китайского похода, но обратно в Москву вернуться не захотел, а остался здесь в станице учить детей. Недавно срубил хороший дом, построил внутри стайку, зимовье, но кроме одного коня, которого зовут Казбек, больше в доме никакой живности нет. Но, зато много книг, особенно военных, и ещё он выписывает газет аж на целых пятьдесят рублей в год. Курит трубку, почти не пьёт и постоянно посещает церковь.
  Когда Тимофей Павлович, как бы, между прочим, рассказывал хозяйке о капитане, то лукаво поглядывал на неё и понял, что поступил правильно, дав задание свои двум помощникам всё о нём разузнать. Это человек ему тоже очень нравился, а о том, что он нравится его хозяйке,  догадывался,  хотя бы потому, как она при приходе Николая Петровича, сама старалась его обслужить, а после его ухода порхала по магазину, словно   юная девочка.
  В станице ничего не утаишь, и вскоре об ухаживании капитана за матерью  узнал и Демьян.
   Оказалось, он хорошо знает капитана по недавней Китайской войне, и очень ценит его за смелость и отношение к нижним чинам. Понимая, что матери одной поднять пять девочек будет очень трудно, он в душе одобрил её выбор. И когда капитан по казацкому обычаю пришёл к нему в дом, чтобы просить разрешения у него, как старшего в семье  посвататься к его матери, он согласился, и в тот же день вместе с Николаем Павловичем отправился к матери в дом.
   Антонина, увидев из окна сына с капитаном входящими в калитку, буквально остолбенела. Да, Николай Петрович ей нравился, она это чувствовала, но о замужестве даже и не мечтала. Мало находилось охотников жениться на ней с таким хвостом из пяти девчонок. Потому, она года два после смерти Дорофея, которого очень любила, ещё задумывалась о замужестве, а потом просто поставила на себе крест и вся с головою окунулась в торговлю и воспитание детей.
  К тому времени она уже выдала замуж всех своих дочерей, и теперь у неё уже было трое внуков и одна внучка,  сегодня гостившая в её доме.
   Анна, так звали внучку, тоже увидела гостей и радостно закричала:
 - Баба, баба! Там дядя Демьян, с каким то ещё дядей к нам в гости идут!
 - Да уж вижу, коза ты моя! – улыбнулась внучке Антонина.
   – Иди, беги,  встречай гостей!
  Пятилетняя девочка, быстро помчалась из горницы к двери, а Антонина придирчиво посмотрела на себя в  настенное зеркало, привезённое из Китая ещё Дорофеем, и усмехнулась сама себе:
 «А, что, я ещё ничего себе, даже в сорок шесть! И Николай Павлович, тоже мужчина видный, солидный, уважительный. Вот, решился, наконец, посвататься, и даже всё по нашему казачьему закону сделал, хоть сам и не из казаков. К сыну пошёл сначала, просил разрешения ко мне посвататься. Всё как полагается».
  Когда гости, пригнув головы, шагнули в избу, их встретили сразу две женщины: маленькая, стоявшая напротив двери, подбоченившись как взрослая, и вторая раскрасневшаяся хозяйка, дома давно отвыкшая от мужчин в её доме.
  Гости, как и положено, поздоровались, перекрестились перед иконами и, повесив верхнюю одежду на вешалку, по приглашению хозяйки шагнули в просторную  гости-ную.
  - Ну, здравствуйте гости дорогие, здравствуй сын, с чем пожаловали к нам? – Антонина, жестом пригласила обоих мужчин сесть на стулья около круглого стола, и лукаво посмотрела на капитана.
  - Да вот мама, мы к Вам пришли не просто так, а с огромной просьбой, и просим нас выслушать, - Демьян тоже слегка волновался, зная суровый нрав матери, и по-тому старался говорить как можно уважительнее.
  - Да, я уже поняла, о какой просьбе идёт речь? Николай Павлович просил у тебя моей руки, так ведь? – хозяйка, видя смущение сына и гостя, решила взять бразды правления в свои руки.
  Демьян, молча кивнул головой, в знак согласия.
  - А, ты коза, что думаешь по этому поводу, обратилась Антонина к внучке  сидевшей за столом, и с умным видом слушающей этот разговор.
  - Не знаю, что и сказать бабушка,- по взрослому произнесла Аня и засмеялась.
  - Я, Николай Павлович, уже не молодая, у меня куча детей,  внуков, сын вон уже какой взрослый, и характер, как Вы знаете у меня не мёд. Зачем Вам такая жена? Да, и дело своё я не брошу, так что для ухода за мужем, у меня совсем мало времени остаётся, какая из меня жена. Да, если честно сказать, отвыкла я жить с мужчиной рядом, - она медленно говорила эти слова, а сама глядела прямо в глаза сватающему её мужчине.
  Потом, на секунду замолчала, увидев, как побледнел от её слов Николай Павлович, и на его лбу выступила испарина.
 Помолчала,  а потом тихо  сказала:
- Ну, если я Вас, такая устраиваю,  со всеми моими недостатками, то я согласна.
    Николай Павлович, до этого момента не вымолвивший ни слова, поднялся со стула, подошёл к ней, по-рыцарски опустился  на одно колено и поцеловал женщине руку.
  - Ой, что это Вы? Я к такому обхождению не привыкла, мы люди простые, - Антонина попыталась отдёрнуть руку, горевшую после поцелуя огнём, но Николай Павлович, не отпустил её, пока не поцеловал ещё несколько раз.
  А потом, встал с колен и, глядя ей прямо в глаза, сказал:
- Вы, замечательная женщина Антонина Кузминична, и я Вас очень люблю!
 - Ура! Ура! – завопила радостно внучка, а у Антонины после этих слов навернулись слёзы, на глаза, он отвернулась в сторону, и тихо прошептала:
  - Вы, мне тоже любы, Николай Павлович.
  Через неделю они обвенчались в станичной церкви, а потом сыграли скромную свадьбу, на которой были только все родные. Даже Марфа, с детьми, её новобрачная лично пригласила открыткой, через приказчика.
  С появление в жизни Антонины  Николая Павловича, она вновь почувствовала себя женщиной, помолодела, расцвела, изменилась так, что дочери только радовались за неё и желали матери счастья.
   С началом войны с Японией, Демьян снова был призван на службу, а всё хозяйство легло на плечи Марфы.
  Её отец получил заказ, на снабжение конского снаряжения, и за эти два года очень разбогател, однако делиться со своим компаньоном Степаном Калугиным не захотел, и тот, подкараулив его во время поездки в Читу, убил и закопал в лесу, забрав себе все деньги.
  Полиция узнала об этом от случайного свидетеля, Калугина арестовали, осудили и сослали на каторгу на Ленские прииски, а труп  Егора Иванова, так и не нашли. И после его гибели, дела его семьи совсем пришли в упадок.
  Кода Демьян, раненый с обезображенным лицом и с од-ним глазом вернулся в посёлок после лечения в Читинском госпитале, ему пришлось заново начинать жизнь, поднимать хозяйство и  думать о том, как кормить жену с двумя детьми.
  Это была осень 1905 года.